Эволюция родового дерева моего деда Васьковского Николая Митрофановича

Родовое дерево Григория Дмитриевича Васьковского.

Моя супруга – Александра Ивановна Подобед. Всего у нас было и есть четверо детей, в т.ч. одна дочь. А внуков только 5 человек, в т.ч. одна внучка.

Схематическое родовое дерево составил и написал Григорий Дмитриевич Васьковский 20.10.1976 г.

Родословная Васьковских. Первые воспоминания.

Земли у бабушки было 7-8 десятин, вся кругом в лесах и мелких болотах, песчаная и супесчаная, подзолистая.

Семья у деда росла быстро. Детей у них было одиннадцать душ, но живых осталось 8 человек, в т.ч. три сына – Иван, Дмитрий, Георгий Николаевичи, и пять дочерей - Анастасия, Ксения, Ульяна, Анисья (моя крестная мать) и Прасковья.

По словам бабушки и отца, деду, Николаю Митрофановичу, приходилось ходить по заработкам к помещикам, у которых копал колодези, рыл малые канавы для осушения заболоченных пахотных земель и большие магистральные каналы для осушения помещичьих болот. На заработанные деньги дед и баба покупали себе землю.

Со слов отца моего и матушки, дед и баба были очень трудолюбивы. Они всем своим детям внушили любовь к работе и уважение к земле. Когда все дети их повзрослели, то до замужества дочери ходили на работу к помещикам и все делали дома по хозяйству, а сыновья ездили на заработки в Шахты добывать каменный уголь (в Юзовку – Донецк) и каменную соль ( в г.Бахмут – Артемовск).

Так, постепенно покупая землю, дед заимел – пашни и лугов – около 25 десятин, да еще 10 десятин леса. В общем, до раздела сыновей, дед стал жить хорошо, т.е. зажиточно.

Бабушка Матрена Ивановна, бывало, нам внукам горделиво говорила, что хотя и бедно мы жили и детей было много, но мы своих детей, ни сынов, ни девок в пастухи не отдавали (в деревне считалось за позор отдавать детей в пастухи).

Как, бывало, рассказывали отец и мама, когда у сыновей образовались свои семьи и умерли, прежде, дедушка, а потом, дядя мой Георгий Николаевич – еще не женатый 23-х лет, бабушка Матрена Ивановна отделила сына Дмитрия Николаевича, сама же осталась доживать свой век со старшим сыном Иваном Николаевичем.

В нашей деревне насчитывалось 20 дворов. Земли были песчаными и супесчаные, кругом леса, луга и болота. Самые хорошие земли и луга были под владением помещиков.

С трех сторон наша деревня была окружена имениями - в пяти километрах имение пани Подковской и в трех километрах земли пани Ванды Игнатьевны Подобед. В основном эти помещицы жили в своих имениях, но на лето выезжали в Варшаву. Часто пани Подковская проезжала через нашу деревню. Ездила она в красивом фаэтоне, запряженном тройкой хороших лошадей. Мы, детишки, увидев, что едет пани, приветствовали ее радостными криками. Пани же горстями бросала нам, босоногим и оборванным, конфеты, баранки или пряники, а мы громко ее благодарили.

Восьми лет я пошел учиться в начальную школу ( еще новая была, хорошее здание построили в 1910-1911 годах) Школа – 6-ти летка, находилась в деревне Малышковичи ( за рекой Суров) в трех километрах от Казусевки. Учился я в ней три года и ежегодно переходил из класса в класс. В 1916 году матушка в школу меня не пустила, т.к. ей одной было очень трудно – отец был на войне. Осенью 1917 года отец наш с войны демобилизовался. Зиму 1917- 1918 годов я опять продолжал учиться в малошковичесской школе в 4 классе, который и закончил.

Память хорошо сохранила имена учителей.

Учительница младших классов Декабрун Валентина Игнатьевна – еще молодая, красивая. Все ученики ее любили.

Очень хорошими учительницами были сестры Журавлевы – Анна Никитична и Валентина Никитична.

Старшие классы вел и заведовал школой Воробьев Сергей Никонорович – высокого роста, стройный, красивый, черноволосый. Он был очень строг, даже жесток. Называю его жестоким потому, что почти ежедневно мы – ученики – видели, как он бил линейкой по голове и щекам учеников 5-6 классов.

В школу приезжал из Забелышинской церкви священник, уже старый был – отец Горанский. Он тоже был жесток и часто бил учеников, которые не выучили урок по закону божьему или какую-нибудь молитву.

Я начинаю отчетливо помнить себя с четырех лет, а более раннего детства есть лишь несколько не связанных воспоминаний…

Помню, как умер дедушка – Николай Митрофанович - и лежал он на лавке под иконами (с бородой). Потом умер дядя Георгий – и как его мыли два мужчины посреди хаты, а после этого одели ему белую сорочку с галстуком и черный костюм.

Помню, это было зимой, отец мой запрягал рыжего коня, а я сидел на санях и смотрел на отца.

Еще помню как бабушка Матрена Ивановна чистила картошку, а мы – дети , внуки ее – Леша и Саша (дети дяди Ивана Николаевича) и я, Гришка, вертелись на нарах возле бабушки и меня Леша ( старше на 5 лет был) ударил и я долго плакал.

Со слов матушки, при разделе отец наш получил земли около 10 десятин - с лесом и лугом – и заимел собственное хозяйство.

Чтобы увеличить площадь пахотной земли отец мой ездил на заработки в г.Юзовку (Донецк) и потом дополнительно купил земли 5 десятин. Но вскоре отец заболел и болел не один год. Я помню, что лечиться он ездил в г. Киев, а по возвращении дома занимался самолечением – ставил к ногам и бокам пиявки.

Отец мой из всей семьи дедушки Николая Митрофановича один грамотный был, учился в церковно-приходской школе и окончил три класса. Он любил читать и читал даже по старославянски - Псалтырь и Евангелие. Был он среднего роста и полноты, имел очень спокойный характер, трудолюбивый, хороший, хозяйственный человек был, и прекрасный для жены муж и для детей отец. Все мы, дети, отца очень любили, т.к. он нас никогда не сек ремнем и не бил, а только бывало погрозит «Ну погоди, родимец тебя забери, я тебе дам!»