Здравствуй, матушка! Пишу Вам в редкие минуты отдыха сообщить, что жив и здоров, чего и Вам желаю. Мы все уповаем на батюшку Михаила Кутузова и молим Господа о победе

30 июля штабс-ротмистр Тенюков был послан майором М.Г. Бедрягой из Гравер для разъезда. Оставив на посту команду, Тенюков следовал за одним ундер-офицером и 24 гусарами до почты Плакште и Юзефова «для наблюдения неприятеля с строгим притом от меня предписанием, дабы при встрече с неприятелем гораздо в большем количестве отступить назад». Но Тенюков, встретив подле почты Плакште с разъездом из 40 человек прирусских черных гусар, бросился на него, взяв в плен 4 человек. Их он отправил с двумя гусарами назад, а сам преследовал Плакште почти до Юзефова, где им навстречу подоспел в сикурс занимающий свой пост в Юзефове прирусских черных гусар эскадрон, с большим отрядом пехоты, бросился на них и заставил неприятеля ретироваться.

Вот первая моя история. А теперь вот такое дело. У французов было 15 тыс. кавалерии. Они обошли Неверовского и атаковали его левый фланг. Харьковский драгунский полк бросился на помощь нашим, но французы опрокинули его и следовали за ними 12-ть верст. Потом батарея осталась без прикрытия. Французы кинулись на них, опрокинули и захватили пять орудий, остальные же семь были оставлены по Смоленской дороге. Казаки тоже не выдержали. С самого начала сражения Неверовский остался без артиллерии, кавалерии, только с пехотой.

Неверовский был окружен со всех сторон своею конницей. Пехота атаковала с фронта. Неверовский выстроил каре и спрятался за деревьями, которые росли вдоль дороги. Французская кавалерия неперестанно была во фланги и тыл генерала Неверовского, предлагая ему сдаться, но тот ответил отказом. Люди, присутствующие в Полтавском полку в тот день, кричали, что умрут, а не сдадутся. Французы были на достаточно небольшом расстоянии, чтобы переговариваться с нашими солдатами. На пятой версте отступление натиск французов был больше всего, но врезаться в наши колонны им мешали многочисленные деревья и рвы дороги. Наша стойкость уничтожала французскую пылкость нападений. Французы постоянно вводил новые полки в дело, и все они были отбиты. Наши, не различая полков, отступали одной колонной, отстреливаясь и отражая атаки неприятелей. Таким образом Неверовский отошел еще на 7 верст. Однажды деревня чуть не помешала всему его отступлению, так как здесь деревья и рвы были немногочисленны. Неверовскому пришлось оставить часть войск, которая была отрезана. Прочие, сражаясь, отступили. Французы захватывали тыл колонны и шел вместе с ней. К счастью, у него было немного артиллерии, и потому он не смог истребить оставшуюся часть пехоты. Неверовский же приближался к речке, и когда он был за версту, то один из двух орудий, посланных им прежде, открыли огонь. Французы, подумав, что русских здесь ожидало серьезное подкрепление, очистил тыл и наши благополучно перебрались за речку. Там наши благородные и храбрые войны остались до вечера.

А вот и более недавние новости. Наполеон растягивал свои коммуникации, оставляя войска для спасения – в Можайске оставлен 8-й, или как его величают, вестфальский корпус, выставивший гарнизоны на ст. Щелковная. Находятся там сотни солдат 2-ого легкого батальона во главе с капитаном Бретхауером. Так же около ста человек под командой капитана Вольфа оставлено в Кубинском и Вяземах. Теперь коммуникационная линия французской армии между Смоленском и Москвой стала главной мишенью для нас, партизан. Ходят слухи, что 4 сентября сообщил Кутузов императору Александру I следующее: «Я принимаю теперь в операцию со всеми силами линию, посредством которой… партиями моими буду пересекать всю линию неприятельскую, растянутую от Смоленска до Москвы, и тем самым, отвращая всякое пособие которое бы неприятельская армия с тылу своего иметь могла, надеюсь принудить его оставить Москву».

В то время Наполеон еще 2 сентября приказал смоленскому генерал-губернатору Л. Барагэ д’Ильеру направить в Москву две маршевые колонны, а 6 сентября вывести из Москвы русских пленных.

В ночь с 8 на 9 сентября И. С. Дорохов, вместе с вверенным ему отрядом, «состоящем из трех казачьев полков, одного гусарского, одного драгунского и полуроты конной артиллерии, к сторонам Можайской дороги в направлении на село Терхушково, в 27 верстах от Москвы лежащее», как приказал Кутузов. Так же Дорохову было приказано, основываясь на данных русской разведки, «сделать нападение, стараясь наиболее истреблять парки неприятельские».

9 сентября вюртембергский транспорт с боеприпасами двигался к столице под командой капитана Викиде. К ним присоединились около 500 выздоравливающих вюртемберских солдат, лейтенанты Х.В. Фабер дю Фор, делающий зарисовки, и Ф. Кауслер. В тот же день из Можайска были отправлены генералы Ж.Д. Компан и Ф. Тест вместе с хирургом Трасту.

Дорохов писал генерал-лейтенанту П.П. Коновницыну: «По собрании моего отряда вчерашнего числа, выступил из селения Десна в 6 ч. пополудни и, прибыв на Боровскую дорогу к селению Шарапово за полночь, где, узнав, что оной идет из Смоленска много обозов, отрядил для разведывания партию, состоящую из 40 человек казаков под командою сотника Юдина». Войскам был дан непродолжительный отдых. Дороховым был расставлен этапами казачий полк войскового старшины Г.Г. Мельникова 4-го для связи с армией. Дорохов писал, что 10 сентября Юдин «отследил в селе Перхушкове неприятельский обоз с большим прикрытием, на что и послано от меня еще две сотни казаков и два эскадрона лейб-драгун. Но сей храбрый офицер, не дождавшись еще подкрепления, ударил перед рассветом на деревню, переколол довольное количество, взял в полон 2 капитанов, 5 человек офицеров и 92 человека нижних чинов и, когда некоторые к защищению своему разбежались по сараям, то он зажег оные и поднял на воздух 36 фур артиллерийских с снарядами, с коими сгорело множество людей и лошадей».

150 казаков, 4-го и 5-го эскадронов лейб-гвардии драгунского полка под начальством полковника К.К. Сиверса 1-го было отправлено на подкрепление к Юдину. Сиверс, подойдя утром к большой дороге, бросил кавалерию на «аръергард, прикрывающий парки взяв в плен 6 человек офицеров и 97 человек рядовых, остальные же переколоты, и сжег также более 20 фур с снарядами». Как сказал Дорохов, «майор граф Салагуб 10-го числа послан был от меня с 150 казаками в партию на Можайскую дорогу, взяв пленных, бывших в прикрытии пушечных 20 ящиков, кои им сожжены. Там же отбил большое количество неприятельского обоза».