« Господь меня разумеет, а я умолкаю». (Сервантес Мигель де Сааведра. Сс в 5 тт. Т. М., 1961. С. 14.)
жүктеу/скачать 1.65 Mb.
|
| Ангел, залетевший в стихи.
Потерять день. Самое маленькое письмо в мире. Островки детской моей России: с ромашками, васильками, чистыми ручьями, крупной, слегка дымной черникой. Чувство принадлежности друг другу. Перед её кондитерскими изделиями краснеют «Север» и «Метрополь». Человеческой ли рукой это написано? Дабы поддерживать женскую половину человечества в форме. Верить можно лишь тем святым, которых канонизировал сам. Из истинно великих церковь признала одну мать Марию. Полз-полз на ледник — и скатился. До одного считать я умею. Фаршированный верблюд. Свадебное блюдо берберов-кочевников. Сложная начинка: яйца, кура, рыба, баранина. (Лазерсон) Ответственность перед миром за чистоту помыслов и поведения. Не перед Богом — что понятней и проще. Самое неприличное из неприличий. Простых истин не бывает. Высморкайся, а потом говори. Воздушный поцелуй в безвоздушном пространстве. Усложнённый человек. Перегруженность событиями. Главное ― ничего не решать поспешно. У меня таки природная склонность к судорожным решениям. Сложиться может по-разному; оттого, что буду мучить себя, ничего не изменится. Завершится жизнь грандиозной авантюрой или пристойно, внутреннее ли пламя сожрёт ― угадать нельзя. Аллея восклицательных знаков. Хоть про козлика серого ― но пиши. Жить и хотеть невозможного. Хотеть ― и всё-таки жить. Мысли на скорую руку. Возраст, когда не берут обязательств. Эмоциональный резонанс. Уметь терять и проигрывать. Из всех наук главная. Любовь к белым воронам. Классика лицемерия. Светоний о Нероне: «Когда ему предложили на подпись указ о казни какого-то уголовного преступника, он воскликнул: «О, если бы я не умел писать!» (Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М. 1990. С. 154.) Любится, пишется. Самая белая из ворон. «Легенда о Сан-Микеле», библия шизофреников. Чистое, простое, глубокое и есть необыкновенное. Хоть бы это «скоро» наступило скорей! Всё давалось медленно, и не всё давалось. Когда я читаю настоящую, хорошую книгу, я воспринимаю происходящее как своё, личное. Всё, что происходит с героями, происходит со мной. Вот бог, вот порог. Пришлось выбрать бога. Лирика — интерес не к событиям, а их эмоциональному наполнению. Бедные мои ровесники! Толстые, круглые, будто надували через соломинку. Нет славы непреходящей. Толстой хорош, где подробен и непоучителен. Поперхнуться счастьем. Огарёв. Классик отечественной депрессивной лирики. Деньги надо тратить весело. У Блока много слабых строк и стихов — что ж? Они тоже Блок. Не всё получалось, он сам понимал, но шёл по назначенному пути. Не могу сказать, что за путь, но неотвратимость движения — через все неудачи — отчётливо вижу. Слабые стихи так же органичны для Блока, как сильные, путь один. Мы говорим: принять человека в единстве достоинств и недостатков. Так надо принимать и художников — в единстве удач и неудач. Не заглядывать слишком глубоко друг в друга. Налёжанное место. Мир, отцентрованный на ком-либо. Сколько надо пережить, чтобы знать это. Есть люди, с которыми не просто хорошо, но которые высвобождают в нас нравственную и интеллектуальную энергию. Я — существо ведомое. Знать бы ещё кем. Человек великих желаний — не страстей. Страсть перегорает — желание устойчиво к неблагоприятным обстоятельствам. Желания — великие — выживают и осуществляются. Вызвать к эстетическому барьеру. В этих стенах я заменим. Бумажное ассорти. «Дон Кихот рассмеялся и попросил снять еще одно покрывало, под покрывалом же оказалась изображение покровителя Испании: верхом на коне, с окровавленным мечом, он разил и попирал мавров; и, взглянув на него, Дон Кихот сказал: — Воистину сей есть рыцарь Христова воинства, а зовут его святой Дьего Мавроборец. Это один из наидоблестнейших святых рыцарей, когда-либо живших на свете, ныне же пребывающих на небе. <...> — Я тоже так думаю, — согласился Санчо, — мне бы только хотелось знать, ваша милость, отчего это испанцы, когда идут в бой, всегда так призывают на помощь святого Дьего Мавроборца: «Святой Яго, запри Испанию!» Разве Испания была отперта и ее надлежало запереть? В чем тут все дело? — Экий ты бестолковый, Санчо! — воскликнул До« Кихот. — Пойми, что великому этому рыцарю багряного креста господь повелел быть покровителем и заступником Испании, особливо в годину тех ожесточенных боев, какие вели испанцы с маврами, вот почему, когда испанцам предстоит сражение, они обращаются к этому святому как к своему защитнику и призывают его имя, и многие сами видели его в бою, видели, как он сокрушал, попирал, уничтожал и истреблял полчища агарян, — в доказательство я мог бы привести немало примеров, почерпнутых из правдивых испанских хроник». (Сервантес Мигель де Сааведра. СС в 5 тт. Т. 2. М., 1961. С. 468.) Это — волнами. Неотличимо от жизни написанные страницы. Ни от кого нельзя требовать совершенства. «...Когда поверяю себя на исповеди перед тем, кто повелел мне быть в мире и освобождаться от своих недостатков...» (Гоголь, «4 письма по поводу «Мёртвых душ».) Хорошо, если хорошо. Но если плохо, то очень плохо. В великую любовь невеликого человека не верю. «...Католическая церковь построена на груди женщины». (Горький, «Сказки об Италии».) Удостоверение к лавровому венку. И только потом догадались, что это первые симптомы болезни. Пустота дня. Бросил «Каренину», как Каренина мужа. Ни я не справляюсь с жизнью, ни жизнь со мной. Репетиция смерти. Искать прямых выражений. Не понимаю, как можно годами повторять одни и те же молитвы. Молитва ― жанр лирический, подсказанный вдохновением, всякий раз она должна быть новой, в ней должен присутствовать хотя бы элемент импровизации. Каково богу веками выслушивать одни и те же слова, ещё и в таком количестве? В сердце не так много места. Ростов. Город-исключение. Только в экстатическом состоянии можно создать что-то стоящее. Теряются привычные связи, каждый предмет существует сам по себе, мысль перемещается кратчайшим путём. Это сродни лёгкому сумасшествию, но я и лёгкого боюсь. Когда почувствую, что терять нечего, ― попробую. Так увлёкся, что дебютную идею забыл. (Л.Г.) Карьера праведника. Путать исчерпаемость с исчерпанностью. Лишний раз убедился в своей операбельности. До того, как уйти. Что на уме, то и на бумаге. Нельзя безутратно передать калейдоскоп из рук в руки. Что за радость быть правым? Главное ― быть счастливым. За столько лет истина ни разу не согрела меня. Человек, которому хочется сказать всё. Но всего так много, что удвоение обедняет собственную жизнь и жизнь другого. Математика гиперчисел. Содержание дня. Внешнего мало; всё, что случается, случается в голове. Вносить в чью-то жизнь тепло и улыбку. События немасштабны (маломерны ― говорят о судах). Память губ. В поисках адресата. Я должен ещё что-то взять от жизни, а жизнь от меня. Высота требований, на которой надо сперва оказаться, потом удержаться. Не письмо ― спиритический сеанс. От богатейших библиотек майя осталось четыре книги. Остальные сожгли испанцы-католики. Безрассудная щедрость. Делать, не спрашивая «Ну как?..». Неаппетитные подробности. «А теперь, — сказала она, — расскажите мне все о себе». Я совершенно потерялся. До этой минуты я был раскован, самоуверен, остроумен, в живом обмене репликами я мог бы сообщить о себе массу подробностей. Захоти моя знакомая узнать, что я думаю обо всем на свете, от Земли до Сириуса, и я бы говорил без умолку; я мог бы подолгу рассказывать о странах, в которых никогда не бывал, о книгах, которых в жизни не открывал; я был готов врать сколько угодно, причем врать нагло и умело. Не обратись она ко мне с этой роковой просьбой, и я бы рычал, как прелестный ласковый львенок, каковым она меня возомнила; я бы ворковал, как нежная голубка, разливался соловьем... <...> Но рассказать «все о себе»?! От былой раскованности не осталось и следа, моя собеседница одним махом сорвала с меня красочные одежды незаурядной личности, без которых я предстал во всей своей жалкой наготе простого смертного. В голову не приходило ничего, кроме старых как мир афоризмов: подобно Сократу в первом силлогизме, я — человек, а следовательно, смертен; «Мы созданы из вещества того же, что наши сны...»; «Не знают, не разумеют, во тьме ходят...» «И уныл во мне дух мой, онемело во мне сердце мое». Что мне было говорить? Я уставился на свою бойкую собеседницу. С ее лица не сходила полуигривая-полувыжидательная улыбка. В этот момент я, вероятно, был похож на ребенка, который смотрит из-за руин на эскадроны ворвавшейся в город вражеской конницы. Затем я промямлил нечто настолько невразумительное, что моя знакомая, отчаявшись вытянуть из меня сокровенные признания, заговорила о другом, а я, поспешно облачившись в свой шутовской наряд, прикрыл наготу, в которую она повергла меня своим вопросом, и с готовностью поддержал новую тему. <...> Если бы моя собеседница хотела узнать, чем я занимался в прошлом году и как намереваюсь провести следующий, если бы ее интересовало, нравится ли мне Шекспир и люблю ли я рано вставать, — я мог бы болтать языком до скончания века. Всегда, в любое время дня и ночи, я готов говорить о себе, то есть о своих взглядах, вкусах, причудах, занятиях, надеждах и опасениях. Я вовсе не чужд того пустого, глупого, но, надеюсь, не слишком обременительного тщеславия, какое свойственно большинству людей, играющих словами, красками и звуками. Покрасоваться я люблю ничуть не меньше, чем любой другой сочинитель, хористка или же министр. Но даже если вам достаточно самого незначительного предлога, чтобы заговорить о себе, должна быть некая черта, отделяющая наши бренные души от вселенной... <...> ...Будь мы чуть умнее, мы бы со всей очевидностью заметили, что бываем истинно счастливы лишь тогда, когда сознаем, что не являемся единственными в своем роде, когда встречаем человека, во многом на нас похожего. Открытие нового континента не идет ни в какое сравнение с открытием, которое мы делаем, встречая себе подобного — друга или возлюбленную. <...> Перед этим головокружительным счастьем — счастьем быть понятым, рушатся все отделяющие нас от мира преграды и в душу проникают ослепительные солнечные лучи. Вот тогда-то и начинается бесконечный разговор по душам, и, говоря о пустяках, мы на самом деле рассказываем все о себе». (Пристли Д.Б. Заметки на полях. Художественная публицистика. М. 1988. С. 37-40.) Боязнь скользких дорог. Назовём... гляциофобией. Бродить глазами по страницам. Мир, отцентрованный тобою. Отправная точка планов ― ближайших и отдалённых. Спроси: что хочешь от меня? ― «Всего. Всё». Однообразие лиц и пейзажей. Бережная любовь. N. Действует, как яд кобры: парализующе. Травмированная с детства душа. Ритуальные дары. Никогда не примыкал к платформам ― ни философским, ни религиозным; всякое моё убеждение — моё, всякий мой опыт — мой. В письма вернулось солнце. Мир без тебя. Те же дома, снег, лёд под ногами, но из мира вынули душу. Это как птица и чучело птицы. Рисовать эфир эфиром по эфиру. (Жан-Поль. Приготовительная школа эстетики. М. 1981. С. 65.) Или ― или. Или творчество, или затачивание карандашей. Всё, что посередине, хмурит и вгоняет в депрессию. Стыд самоповторений. Наследить в памяти. Из «Наставлений» Аллаха Пророку: «Молчание должно быть мыслью». Книга намёков. Любовь не только коварна, но и насмешлива. Специалист ― это человек, который избегает мелких погрешностей на пути к Основной Ошибке. (н. м.) «В одной строке «Прогулки» Вордсворта больше правды о сути человеческой природы, чем в целых библиотеках нудных социологических рассуждений. «Мы живы восхищением, надеждой и любовью». Я верю в это утверждение и безоговорочно принимаю его». (Пристли Д.Б. Заметки на полях. Художественная публицистика. М. 1988. С. 339.) Подвязывать розы в саду. (н. м.) Диккенс считал «Копперфилда» лучшим своим произведением. Уже не знаю, что лучше ― встретить красоту или разминуться с ней. К пренатальной педагогике. Петруша Гринёв, который уже в утробе матери был гвардии сержантом. Вздох неразделённой любви. (н. м.) Художественное нытьё. В трясущемся трамвае трясущимися руками... — пишу. Двоемирие верующего. Знаменитые имена... Всегда радуюсь, всегда жду и почти всегда разочаровываюсь. Любовь, более изъясняющаяся делами, чем словами. Давно охерившиеся сыновья... (А.К-в) Начнёшь думать, что важно, что неважно в этой жизни, — до такого додумаешься… Больше, чем всё. Лужайка перед домом, она же гостиная. (А.К-в) Баку. Столица шашлыков. (н. м.) Ни один пример сам по себе не есть доказательство, но когда их много ― над этим стоит задуматься. (н. м.) Высокая бюрократическая мода. Укусить торт (н. м.) Чтобы система заработала, надо сначала вывести её из равновесия. (н. м.) Не ставьте Господа перед необходимостью творить чудеса. (А.К-в) «Полонский написал «Песню цыганки» («Мой костёр в тумане светит...»), где нет ни одного цыганского слова, а цыгане её подхватили и запели ― значит признали своей. А вот «цыганские романсы» и «цыганские рапсодии» Сельвинского, несмотря на всю их дотошную и изощрённую имитацию, в цыганский песенный обиход не вошли». (Любимов Н. Несгораемые слова. М., 1983. С. 61.) Знакомства завязываются и развязываются, как шнурки на ботинках. Человек для забывания. Если бы я до последней гаечки, вместе с шайбочкой, знал устройство паровоза, я бы работал в локомотивном депо. (А.К-в) «...Любую неприличную вещь можно рассказать в приличных выражениях, и тогда она никого не оскорбит». (Боккаччо, Послесловие к «Декамерону».) Языковая диета. (н. м.) В замечательных ты, в замечающих я. Фронтальное равнодушие. Не успел записать, и одна мысль стирает другую. Иногда мечешься между ними и непременно одну потеряешь. Где она, потерянная мысль? Жива ли? Художественно раскинутая паутина. (н. м.) Письма не насыщают. Сухарев: переводить Китса нам уже поздно, переводчик должен быть молодым. Что-то в этом есть. Хочется думать, что идёшь по пути накоплений, не ведая утрат, а они есть, утраты. Взять меня: простодушие сохранилось, наивности нет. Где-то она нужна, наивность. Перевод Котляревского Веры Потаповой: женский, робкий. Понимаю только понятное. Мелким почерком исписал не меньше тысячи страниц, а главной не написал. Поцеловав такую головку, можно ничего не бояться и идти, куда укажет судьба. При соблюдении меры эта мера разумна. Стол, накрытый гостями. Так выбился, что колеи не найти. Подсело перо, не пересказываются подробности. Прояснение или помутнение... сам ещё не понял. Религиозным истинам только и можно учить догматически: «Это так, потому что это так». Правила для того и существуют, чтобы их нарушать. В щёлочку наблюдать за собой. Тайна в тайне ― матрёшка в матрёшке ― а в ней ещё тайна... и ещё, и ещё. Родство ― по какому-то таинственному совпадению... чего-то. Не мне улучшать человеческую породу. Виновница стихов. Стихи — гарантированная потеря времени и негарантированный результат. Женщина как предмет личного пользования. Во времена Авраама на земле были леса, моря, животные, горы, но не было столбиков с указателями: «Колесо обозрения», «Истина», «Туалет», «Пруд», «Филфак», «Ресторан». Не было футболок с надписью «Зенит — чемпион» и предупреждений «Осторожно, окрашено!», «По газонам не ходить!». Мы привыкли жить, окружённые словами; как голуби и воробьи, они стали для нас частью городского пейзажа, без них мы не чувствовали бы себя цивилизованными людьми. Супружеский симбиоз. Прогрессирующая мизантропия. Бог. Высокая материя. Выше не бывает. Буду ли я уместен и своевременен, если?.. Депрессия сродни интоксикации. Меланхолические яды. Любовь в геометрической прогрессии. Чудеса терпеливости. (н. м.) Всеми оттенками чёрной зависти ― завидую! Мисс Уважительная Причина. Мы живём внутри такой тайны, по сравнению с которой человеческие тайны вызывают улыбку. Фракционирование души. Голос ― как шуршание полиэтиленового мешка. С правой ноги в пропасть, с левой ― не всё ли равно? При всём блеске и уме, Жан-Поль грешит поверхностностью, именно грешит, потому что способен на глубокие погружения, и они есть ― просто реже, чем хотелось бы. Его будто несёт куда-то: и о том, и о том... Такой уж человек, такой мыслитель. За солнце без пятен! Главное ― не относиться к себе серьёзно. До скукоты понятно. Виноват. Хуже. Чувствую себя виноватым. Не надо быть понятливым, чтоб это понять. Нырнуть в сон. Творящая сила природы не имеет ничего общего ни с человеком, ни божеством ― опять же человеком. Мне кажется, тут что-то связанное с гравитацией, непрерывными нарушениями равновесия-неравновесия. «Человек должен иногда высыпаться». (Гиппократ) «Да, конечно». Поправившись: «Да, наверное». Это я-то злой? Да я просто в бешенстве! (н. м.) Баллистическая ошибка. «Да! Да! Я в курсе, я знаю. Я знаю, что уже в двадцатый раз прохожу эту трассу до конца. Что уже двадцать раз прихожу вторым. Я знаю, что я гениально талантлив в совмещении своей виртуальной машинки с виртуальными же препятствиями, причем не когда-нибудь, а перед самым финишем. Но я не знаю, какого черта я впиливаюсь во все эти оградки, заборчики, поребрики и встречные машинки именно тогда, когда до победы остается несколько секунд. Не знаю, как я ухитряюсь проигрывать, когда победа очевидна». (н. м.) Вирус под готовую уязвимость. (н. м.) Боюсь, уже некуда торопиться. «Однажды Пророк (мир ему и благословение), увидев человека, играющего своей бородой в молитве, сказал: «Если бы сердце его было смиренно, было бы смиренно и всё остальное». («Наставления Пророка».) Поздравление большими красными буквами. (н. м.) «Степан Аркадьич улыбнулся. Он так знал это чувство Левина, знал, что для него все девушки в мире разделяются на два сорта: один сорт — это все девушки в мире, кроме ее, и эти имеют все человеческие слабости, и девушки очень обыкновенные; другой сорт — она одна, не имеющая никаких слабостей и превыше всего человеческого». (Толстой Л.Н. СС в 12 тт. Т. 8. М. 1974. С. 46.) Ещё написал, ещё прочитал ― но ведь это бесконечно и неопределённо. Плывущие облака красивы, можно смотреть на них три минуты, десять, но не час, не два. Многое из того, что я делаю, и крупно и мелко... как-то всё вместе. Мелко — потому что убористо; крупно — в замысле, в решении). «Пусть меня не любят люди, но деревья пусть меня любят». (Цветаева М.И. СС в 7 тт. Т. 6. М., 1995. С. 349.) Кругом права. На 360. Кому надо, чтобы я притворялся ― мне или им? «― Позволь. Признаешь ли ты, что образование есть благо для народа? ― Признаю, — сказал Левин нечаянно и тотчас же подумал, что он сказал не то, что думает. <...> Нет, уж если мы разговорились, то объясни мне с философской точки зрения, ― сказал Левин. ― Я не понимаю, к чему тут философия, ― сказал Сергей Иванович, как показалось Левину, таким тоном, как будто он не признавал права брата рассуждать о философии. И это раздражило Левина. <...> Я думаю, — сказал Константин, — что никакая деятельность не может быть прочна, если она не имеет основы в личном интересе. Это общая истина, философская, — сказал он, с решительностью повторяя слово философская, как будто желая показать, что он тоже имеет право, как и всякий, говорить о философии». (Толстой Л.Н. СС в 12 тт. Т. 8. М. 1974. С. 264.) Синтаксис помню, слова забыл. Скопидомский быт. (н. м.) «...Пришло время, я поняла, что я не могу больше себя обманывать, что я живая, что я не виновата, что бог меня сделал такою, что мне нужно любить и жить». (Толстой Л.Н. СС в 12 тт. Т. 8. М. 1974. С. 314.) Опоэтизируем и приобщим к тайнам мироздания. «...Чтоб умереть, не нужно рекомендаций». (Единственно умное из Вронского. См.: Толстой Л.Н. СС в 12 тт. Т. 9. М. 1974. С. 365.) Есть одна правда ― правда любви. Постучать начальственным стуком. «...Апологет бездеятельности, выслушивает собеседника и спокойно отвечает ему: «С некоторого времени я внимательно изучаю одного китайского философа и его мудрые мысли применяю на практике, — этого философа зовут Плю-Ю». (Эдмон и Жюль де Гонкур. Дневник. Записки о литературной жизни. Избранные страницы. В 2 тт. Т. 1.М. 1964. С. 608.) Первое впрыскивание яда. Антитеза полов. (н. м.) Выражение «башня из слоновой кости» принадлежит французскому поэту и критику Сент-Бёву (1804—1869) (стихотворное послание к Виллемену, 1837). Говоря об эпохе французской поэзии, когда одновременно стали выдвигаться Ламартин, Гюго и А. де Виньи, Сент-Бёв дает характеристики творчества каждого из них: «...А более таинственный Виньи до наступления полудня возвращался в свою башню из слоновой кости». Образ, созданный Сент-Бёвом, восходит к католической молитве, в которой наименование Tour d'ivoire» дано «деве Марии». С конца 30-х годов выражение это получило широкое хождение среди французских поэтов-романтиков как символ мира мечты. Слишком женщина. «Я ничего не хочу доказывать, я просто хочу жить...» (Толстой Л.Н. СС в 12 тт. Т. 9. М. 1974. С. 195.) За 30 лет педагогической работы я не воспитал ни одного ученика. Многие помнят меня, некоторые согласятся, что чему-то научил, но ученика, последователя нет и не будет. Правда, я и не ставил такую задачу. Дело моё уйдёт вместе со мной. «Не запятнай Вечности временем». (Жан-Поль. Приготовительная школа эстетики. М. 1981. С. 396.) «Викторианство», «вегетарианство»... Созвучие смыслов наверняка находили и до меня, но я тоже нашёл. Я могу написать (н. м.), такое не раз проделывал, но почему-то не хочется. «Права и обязанности брата». Малейший шум с признаком смысла, и я весь — барабанная перепонка. Так жить невозможно! Чехов был безнадёжно болен, когда писал «Вишнёвый сад», писал между приступами. Иногда две строки в день, иногда ни одной. «Усталость от напряжённого и ничем не вознаграждённого внимания». (Толстой Л.Н. СС в 12 тт. Т. 9. М. 1974. С. 266.) Есть подвиги веры, подвиги любви; о подвигах надежды я что-то не слышал. Смежные эпохи. Репетиция большей утраты. С отдельными товарищами отдельный разговор. (Образец начальственной фразы.) Княгиня о Стиве Облонском: «Вот именно вполне русская, славянская натура!» (Толстой Л.Н. СС в 12 тт. Т. 9. М. 1974. С. 359.) В прекрасном всегда есть непостижимое. «Вечная женственность». См.: 2 часть «Фауста», заключительный хор. Канун решения. Ротация любовников. Так молод, что ещё не родился на свет. (н. м.) Бог ― привнесённое. Многим нравится сам образ Бога и образ собственной жизни. «...Люди расходятся в своих мнениях сильнее и решительнее, когда ищут красоту, чем когда ищут безобразие...» (Жан-Поль. Приготовительная школа эстетики. М. 1981. С. 316.) Один ищет в языке новое, другой эксплуатирует старое. Оба правы. Надо и в космос летать, и сверхглубокие скважины бурить. Дальше дорога уходит в землю. «Мне не нужны доказательства, мне нужна любовь». (Толстой Л.Н. СС в 12 тт. Т. 9. М. 1974. С. 286.) Если он так же робко мыслит, как говорит... «...Свет лампады её не гас, потому что в руках у неё совсем не было лампады». (Жан-Поль. Приготовительная школа эстетики. М. 1981. С. 383.) Диагноз: частичная утрата интереса к жизни. Нерасторопный ум. Никогда дни мои не были так пусто заполнены. Жизнь состоит по преимуществу из мелочей, о них не принято говорить, да они и неинтересны. Но когда любишь, всякая мелочь взлетает в цене и выслушивается с жадностью. О любимых хочется знать всё. Что котлету пришлось доесть из вежливости, что где-то поцарапала сумочку, а на остановке так дуло, что даже подняла воротник... жүктеу/скачать 1.65 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|