666 Атаджан таган чужо й



бет10/18
Дата13.06.2016
өлшемі0.93 Mb.
#132579
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   ...   18

- Если ты брат Мамедовез пальвана, очень хорошо! Вон тот раб, ничем не напоминающий гаджаров, будет твоим.

В свою очередь Эемурат гонур пристально посмотрел на Блоквила.

- Что, для нас пожалели даже тех рабов, которых всем раздаете, аксакал?

- Ты не проиграешь, гонур. Делай, что говорят, и езжай. Потом еще благодарить меня будешь. Если скажешь Пальвану ага, что так велел Сахыт челтек, он поймет.

- А может, сейчас не время благодарить за рабов, аксакал! Сейчас в Хангечене даже ослиный помет дороже раба. Так что мог бы и не упрекать, что одного раба дал.

- Да делай, что говорят, сынрок... Причем, если ты продашь этого раба за бесценок, только проиграешь. Я должен был предупредить тебя об этом.

- Уж не курица ли он, несущая золотые яйца, яшули? Уж больно ты расхваливаешь его!

- Это пленный француз, гонур. Причем, говорят, очень образованный человек, все науки постиг...

Эемурат гонур предпочел бы вместо десяти грамотных рабов получить одного раба-крестьянина. Образованный раб ему не нужен был, он не собирался обучать детей. Ему нужен был раб, который мог бы пахать и сеять.

Эемурат гонур разглядывает предложенного ему раба и видит, что тот даже близко не подходит ему. И хотя телосложение и рост у Блоквила подходящи, руки его говорили о том, что никогда в жизни не держали лопату. Тонкие и длинные, словно девичьи, пальцы его больше подходили для игры на музыкальном инструменте.

- Грамотный мулла на поминках больше пригодится, яшули. Ты нам лучше вместо этого дай двух неотесанных гаджаров!

- Сейчас не время разбираться в муллах и муфтиях, братишка,- ответил Сахыт пальван и пошел в сторону. Уходя, повторил: - Давай, не будем спорить, пока все не образуется. Забери его сейчас. А уж посчитаемся потом...

Эемурату гонуру не оставалось ничего иного, как послушаться Сахыт пальвана.
х х х
Наверно, нигде больше нет таких открытых, доброжелательных, хорошо понимающих друг друга людей, как эти скотоводы, хотя по отношению к врагу они бывают безжалостны. У туркмен не существует различий между чабаном и главой племени... Жорж БЛОКВИЛ.
Люди, прежде уводившие с базара Хангечен купленную скотину, сегодня угоняли отсюда рабов. Но, как ни старались аксакалы-распределители, как ни заставляли угрозами брать рабов тех, кто не хотел этого делать, цели своей они не достигли. Численность рабов уменьшилась не намного. Ведь восемнадцать тысяч - это такая огромная толпа, а она стала меньше всего на каких-то три тысячи.

Те пленные, которых не разобрали по селам и которые отсеялись сквозь редкие сита купцов из Хивы и Бухары, были вновь согнаны в Мервскую крепость. Решение их участи откладывалось до следующего воскресенья, и рабы знали, как пройдет каждый день их жизни в предстоящую неделю. Все та же грязь, ночные осенние заморозки, жалкая еда, чтобы только не дать умереть с голоду... Рабов же, попавших в руки купцов, ждала долгая, тяжелая дорога через барханы, которая неизвестно куда приведет. Тем, кому выпало вернуться в окрестности Мерва, сегодня же статнет ясно, какая жизнь их ожидает.

Блоквил также отправился в ближний путь, по окончании которого и определится его дальнейшая судьба. Его повезли в вотчину гонуров, что примерно в фарсахе пути от Мерва. Пройти этот путь выпало на долю не одного французского пленного. По этой дороге шли около двухсот пленных рабов. Всех их гнали пешком со связанными за спиной руками.

У Блоквила руки также были связаны за спиной. Но он не был пешеходом. Он сидел сзади Эемурата на его коне. Конечно, когда у тебя обе руки связаны за спиной, сидеть в седле не очень-то и удобно. Но уж коли ты пленник, к тому же не можешь говорить со своим хозяином ни на каком языке, тебе не остается ничего другого, как выполнять все его распоряжение, отданные жестами. Блоквил боялся даже маленьшим движением не угодить хмурому Эемурату. Потому что он может оказаться в еще более неудобном положении, чем сейчас.

И вообще, в последние дни Блоквил совершенно не видел улыбающихся людей. У пленных гаджаров не было никаких поводов для веселья. Жизнь, данная им Богом, как началась в муках, так и заканчивается в страданиях. К голоду и нужде добавлялась еще и острая тоска по Родине, по народу своему, по близким людям, и эта тоска не давала улыбке просочиться на их лица.

И у туркмен, хотя и одержали блестящую победу в короткой войне, никто не радовался, начиная от хана и кончая малой ребятней. Это было понятно. Раны от мучительной победы у них не скоро затянутся.

Поэтому все вокруг Блоквила дышало только страданиями, трудностями, посланными людям победой и поражением. Маленький мир Блоквила не был исключением.

По пути в селение гонуров пленный француз тоже не увидел ничего радостного, этот путь тоже был усеян слезами и горем. Вскоре после отъезда из Мерва он увидел сидящую у дороги прямо на земле старуху в лохмотьях. Своими кулачками, напоминающими два черных ореха, прицепленных к концам ее длинных худых рук, она колотила землю. Так она передавала равнодушной к людским страданиям черной земле переполнявшее ее тщедушное тельце горе.Вдруг она перестала бить землю, подняла вверх похожее на ладошку плоское морщинистое лицо, словно на нем не было ни глаз, ни носа, и заголосила:

- Не вернутся ли неры, ушедшие этой дорогой, ой!

Хоть одного из двух Господь не вернет ли, ой!..

Стало ясно, что в войне с гаджарами у нее погибли оба сына. Вероятно, она отдавала себе отчет в том, что сыновья ее по этой дороге не вернутся, потому что не обращала никакого внимания на проходящие мимо толпы пленных и сопровождавших их всадников. Она вышла на улицу, чтобы хоть как-то облегчить переполнявшую ее материнскую боль, ведь в доме сидеть просто нет никаких сил.

Высохшая от слез старуха напомнила Блоквилу о его собственной матери. Он представил то место на окраине Парижа, где кончается широкая улица под названием Елисейские поля. Там сидит исхудавшая от страданий Элен и голыми костяшками кулачков лупит землю и вспоминает своего сына. Она смотрит в ту сторону, откуда должен появиться ее сын. Точно так же, как туркменка на обочине дороги из Мерва в Гонур, француженка поет душераздирающую песню. И хотя взгляд глаз обеих матерей одинаков, причины, заставившие их страдать, были разными. Сыновья туркменской матери погибли, защищая от налетевшей на них черной силы себя, свою мать, свою землю. Сын же французской матери ушел добровольно, причинив своей матери боль и страдания.

И хотя Блоквил был всего лишь сторонним наблюдателем в той войне, которая многих матерей разлучила с сыновьями, он почувствовал себя виноватым в страданиях несчастной осиротевшей туркменки. Видно, такие же чувства испытал и Эемурат гонур.

Чтобы поскорее отдалиться от рвущих сердце воплей старухи, Эемурат гонур пришпорил коня. Плеть, которая должна была пройтись по крупу лошади, ужалила правое бедро Блоквила. Боль от удара плетеной камчой заставила француза закрыть глаза и прикусить губу. Конечно, это была случайность, но Блоквил воспринял этот удар как наказание для себя за слезы туркменской матери, к которым он, пусть косвенно, но оказался причастен.

Еще через какой-то отрезок пути большая дорога потянулась вдоль огромного кладбища. У дороги виднелись свежие могильные холмики, темные от влажного песка. Блоквил понимал, откуда здесь взялись десятки новых могил. Они стали следствием той кровавой бойни, свидетелем которой по воле судьбы стал француз.

Именно в это время к кладбищу Ходжаабдылла несли покойника. Блоквил знал, что мусульманина в последний путь всегда провожает много мужчин, и даже знакомые отправляются на похороны, чтобы совершить благодеяние.

Но сейчас за гробом на кладбище шли не более десяти-двенадцати человек. Блоквилу и это было понятно. Люди до сих пор умирали от ран, полученных в боях. Для достойных проводов их в последний путь не было возможностей, да и людей не хватало.

Блоквил сделал для себя еще одно открытие. Похоронная процессия еще не поравнялась с ним, а Эемурат гонур натянул поводья и спрыгнул с лошади. Он чуть ли не побежал вперед и подставил плечо с одной стороны носилок с покойным. Пройдя с процессией шаов десять-двенадцать, он вернулся обратно.

Когда Гонурлы садился на коня, взгляд его встретился со взглядом Блоквила. В его глазах Блоквил прочитал: “Вот видишь, что вы натворили!” И хотя французский пленный не согласился с таким мнением своего хозяина, он одобрил его поступок.

Осенние заморозки ударили по деревцам, долгое время остававшимся без ухода, они оголились, и село Гонур утратило свой прежний вид. Кругом была равнина, все вокруг просматривалось, и село казалось осиротевшим. “В этом забытом Богом ауле разве мой час не превратится в день, а день - в месяц? - затосковал Блоквил. - К тому же здесь не с кем будет перекинуться парой фраз, некому будет душу излить. Кто тут может знать твой язык, кому нужны твои переживания. Они не то что французского не знают, они вряд ли даже подозревают, что существует такой народ - французы...”

Говорят, даже паралич лучше смерти. Вспомнив о том, что мог попасть в Бухару или Хиву, Блоквил был благодарен судьбе, которая забросила его в этот убогий туркменский аул. А если бы он попался в сети скупердяев, по пять манатов скупавших пятисотманатных пленных? В тот же миг, как он попал бы в руки купцов, на нем навсегда повисло бы клеймо раба. А если за пленного платят даже одну тенге, он уже становится узаконенным рабом. Если бы это случилось, хлопот у Блоквила прибавилось бы заметно. Ему уже надо было бы думать об избавлении из рабства и зависимости.

... На участке за домом Эемурата гонура росла джугара. Блоквил, вблизи разглядывая растение, давно созревшее, но неубранное по причине случившейся войны, кустики которого стояли с опущенными головками, напоминая сидящих с опущенными головами людей, вспомнил, что уже слышал об этой культуре. Лет пять-шесть назад одна парижская газета со ссылкой на русские газеты сообщила, что в Средней Азии происрастает растение под названием джугара, в каждой головке которого находится до тысячи зерен.

Подъехав к дому, Эемурат по привычке на полном скаку спрыгнул с коня и велел своему пленнику:

- А ну, слезай!

Блоквил понял смысл приказа. Но поскольку его руки были связаны, он чуть не свалился с седла, пытаясь слезть с коня. Видя, что он едва удержался на ногах, Эемурат гонур и не подумал помочь ему.

В это время из второй юрты вышел крепкий благообразный старик в накинутом не плечи верблюжьей шерсти чекмене.

Увидев его, Эемурат гонур сбросил с лица маску неприступности.

- Мамед кака, саламалейкум! - любезно произнес он.

Ответив на приветствие, Мамедовез ага пошел навстречу и обнялся с Эемуратом. (Проведший большую часть плена в Мервском селе Гонур у Эемурата гонура, Жорж Блоквил в своих мемуарах “14 месяцев в плену у туркмен” упоминает его старшего брата Мамедовеза пальвана, отзываясь о нем как о добром и мудром человеке).

- С позавчерашнего дня, как ты уехал, я все время жду твоему возвращения. Как услышу стук копыт, так выхожу из дома. Жив-здоров? - Он вдруг заметил Блоквила. - С гостем приехал? Гость - богатство!

- С гостем-то приехал, только не знаю, богатство он для нас или разорение,- недовольно произнес Эемурат. - Этот человек вряд ли сможет лопыту в руках держать. На нашу долю выпал этот ученый раб. Говорят, он из Франции. Мы его языка не знаем, он нашего языка не понимает. Просто старик, Сахыт пальван, настаивал, чтобы я его забрал. Он тебе привет передал... Ох, не принес бы в наш дом беду этот раб.

- Сахыт пальван не станет нам желать зла,- уверенно заявил Мамедовез пальван и заново всомтрелся в привезенного братом раба. - Ба, говорили, с гаджарами прибыл какой-то француз, так это он и есть? Раз он пришел вместе с персами, не молчал же он среди них. Что-то да должен понимать.

- Не знаю, Мамед кака. Мне кажется, что этот человек даже персидского языка не понимает.

Глядя на пленного, Мамедовез пальван вдруг спросил:

- Ахвали шумат, бенде худайы? (“Как дела, раб Божий?”)

- Наз! Наз! - дважды повторил одно и то же слово пленный и почему-то саркастически улыбнулся.

- Фарси он знает, оказывается, но ведь мы не очень-то знаем этот язык,- сказал старик и обратился к брату. - Накормите человека, прибывшего с дальней дороги!

Эемурат сунул поводья лошади подоспевшему мальчику.

- Рекомендуется не очень-то развязывать руки-ноги пленников, пока они не освоятся. Так говорит Говшут хан.

- А как же ты будешь кормить его, не развязав руки? Или сам будешь подносить ложку к его рту?

- Придется на время еды освобождать ему руки.

Мамедовез пальван пошел в дом. Уход почитаемого старейшины словно дал команду на выход многочисленной ребятни, подглядывавшей за происходящим из-под деревьев, из зарослей джугары. Любопытные пацанята вмиг окружили плотным кольцом необычного светловолосого раба, которого привез Эемурат гонур.

Среди детишек находились и две старухи. Они стояли с раскрытыми от удивления ртами, словно видели перед собой неземное существо. Одна обратилась к другой:

- Этот человек на другом языке разговаривает,- сообщила она новость, для нее самой удивительную.

- А разве есть еще какие-то языки? - еще больше изумилась вторая.

Блоквил стоял словно в центре зрительного зала. Мальчишки зачарованно смотрели на диковинные кругляшки на передней части странного халата пленного. Они не знали, что это такое, потому что их собственные рубашки завязывались на шнурки.

Один из мальчишек осмелел, подошел к Блоквилу вплотную, оторвал с его мундира две пуговицы и что есть мочи дал деру. Другие последовали его примеру, и вскоре на одежде пленногог не осталось ни одной пуговицы.

Из третьей кибитки вышла молодая женщина лет тридцати, подошла поближе и внимательно посмотрела на пленного. Походка у нее была легкой и грациозной, словно она не по земле шла, а парила над ней. Даже старое платье не могло скрыть великолепную фигуру смуглой женщины с удлиненным лицом. Увидев ее, Блоквил почему-то подумал, что в жизни этой женщины произошла какая-то трагедия. Глаза ее были печальны, из чего француз заключил, что, возможно, муж этой красивой женщины погиб на недавней войне.

В какой-то степени предположения Блоквила были верными. Нет, муж ее не погиб на войне, просто у молодой женщины, хотя ей уже было под тридцать, до сих пор не было мужа. Заглянув в печальные глаза Акмарал, Блоквил не увидел в них ни малейшего любопытства. И тогда он переключил свое внимание на детей. Он был окружен плотной стеной больших и маленьких, круглых и раскосых глаз. Их поведение развеселило Блоквила. Те с удивлением разглядывали Блоквила, а пленный с неменьшим удивлением рассматривал их странную одежду, их дикие повадки. Он сравнил себя с обезьяной в клетке, а туркменских детишек - зрителями, впервые в жизни увидевшими обезьяну. Да и чем он сейчас отличался от грязной обезьяны в клетке - давно не мытый, заросший, с длинной бородой и всклокоченными грязными волосами?

Взгляд Блоквила вновь задержался на Акмарал. Она все так же бессмысленно смотрела перед собой. И хотя казалось, что она смотрит на пленного, на самом деле она не видела его, взгляд ее был затуманен. И вдруг из красивых глаз женщины покатились бусинки слез. Вряд ли это были слезы радости. Блоквилу стало любопытно, какие воспоминания вызвали слезы женщины. “Если человек смотрит на тебя и о чем-то думает, а из глаз его катятся слезы, значит, ты ему напомнил о чем-то сокровенном. Но что может связывать красавицу песков с пленным из Парижа?” И хотя Блоквил не смог ответить на этот вопрос, слезы женщины он воспринял как сострадание.

Со стороны дороги, оседлав палку, “прискакал” белобородый старик с непокрытой головой, и внимание зрителей Блоквила переключилось на него. Старик был известным на весь Гонур сумасшедший Чакан дэли. (Дэли - сумасшедший). Блоквил удивленно разглядывал странного длиннолицего деда, босоногого и с задранной до колен одной штаниной.

Чакан ага не был буйным больным, не пугал ребятишек, он просто находил для себя какие-то развлечения. Однако на сей раз все, кто увидел его, забыв о Блоквиле, бросились врассыпную. Потому с шеи Чакана дэли свисала огромная черная змея.

Все, кроме Акмарал, ринулись в заросли джугары и попрятались за кибитками. Акмарал осталась стоять на месте, с интересом ожидая дальнейших действий Чакана дэли.

Подойдя вплотную к Блоквилу, Чакан дэли “остановил” своего “коня”. Сначала он пристально вглядывался в лицо незнакомого человека, потом вдруг одарил его улыбкой. Но даже эта улыбка не успокоила пленного. Как ни старался Блоквил не показывать виду, все же ему было страшно.

Блестящий хвост змеи извивался, а голова раскачивалась из стороны в сторону, словно ползучая тварь отыскивала удобную точку для удара. Вполне возможно, что этой удобной точкой был сам пленный француз. Чакан дэли же шаг за шагом приближался к пленному. Блоквил, решив, что если он пустится наутек, умалишенный последует за ним, старался не показывать своего страха, но точно так же, как безумец, отступал шаг за шагом. Расстояние между пленным и помешанным со змеей на шее сокращалось все больше.

Блоквил посмотрел в сторону Акмарал. Женщина увидела в этом взгляде призыв к помощи. Она вдруг стала что-то говорить чокнутому на не понятном пленному языке. Чакан дэли выслушал ее и принял недовольный вид. Акмарал еще что-то сказала, ласково улыбнулась. Обаятельная улыбка красивой женщины подействовала даже на больного, смягчила его. Чакан дэли ответил улыбкой на улыбку. Акмарал махнула рукой, показывая на дорогу, проходящую за кибитками. Дэли кивнул головой. Доброе слово возымело действие. Чокнутый с чернрой змеей на шее направился в сторону дороги, туда, куда отправила его красивая женщина. Вскоре он скрылся за кибитками.

После ухода умалишенного Блоквил кивком головы и улыбкой поблагодарил женщину.

х х х
Поскольку пленных сербазов было очень много, то они имелись в каждом доме текинцев. Если не считать, что у них отросли бороды, да одежда на них несвежая, они мало чем отличались от местного населения. Со временем люди перестали удивляться пленным, размещенным в коровниках и сараях, со связанными и свободными руками. А дети, те и вовсе пытались заговаривать с некоторыми наиболее приветливыми пленниками, хотя это было непросто без знания языка.

С Блоквилом все вышло наоборот. Многие мальчишки и девчонки жаждали увидеть человека, приехавшего аж из далекой и незнакомой Франции и здесь попавшего в плен. Да и взрослые не упускали случая хотя бы раз в день под любым предлогом посетить дом Эемурата гонура, чтобы походя заглянуть в сарай за домом. Расстояние между домом и сараем составляло порядка пятнадцати шагов. Кладовка, в которой содержали француза, была без двери. Ее заменяла дырявая загородка, сплетенная из ивовых прутьев. Она напоминала Блоквилу решетку городской тюрьмы. Француз и в самом деле чувствовал себя как в тюрьме. Руки связаны за спиной, сам он брошен в старый сарай, и даже по нужде он ходит под присмотром. За ним наблюдают все время, пока он не вернется обратно. А как только вернется, ему опять связывают руки за спиной и вталкивают в сарай. Ему нечем занять свое время. Так прошли все пять дней, что француз провел в ауле Гонур.

Днем еще держалась теплая погода, но ночами пленный очень страдал. Под утро осенние холода стали особенно чувствительными. Ему дали старый чувал (большой мешок, украшенный узорами), чтобы он мог подстелить под себя, и старое одеяло укрываться. Большую часть вчерашней ночи он не мог заснуть. Эемурат гонуру казалось мало, что он на ночь потуже затягивал веревки, так он еще и загородку, исполняющую роль двери подпирал огромным черным пнем.

Вчера вечером, когда народ улегся, круглая луна долго заглядывала сквозь ивовую загородку Блоквила. И это стало причиной того, что он долго не мог заснуть. И хотя сарай, в котором он жил, его необычная дверь и все вокруг были незнакомы Блоквилу, полная луна для него была давней знакомой. Казалось, она покинула небо Парижа и переместилась сюда. И похожие на горы пятна на луне он уже видел. Лишь одно отличие - до пленения Блоквил никогда не мерз в полнолуние. Напротив, в это время Жорж вместе с красавицами совершал любовные прогулки вдоль Сены, и даже если было прохладно, он не мерз, напротив, у него пятки горели. Его согревали жаркие взгляды красавиц.

Здесь же все наоборот. Ни в луне, ни в погоде, ни в окружающем ландшафте не было ничего приятного, весь мир казался безжалостным. И тем не менее, луна, которую Блоквил лицезрел лежа или сидя, если уставал, была здесь его единственной отрадой, его единственным покровителем. Луна была его единственным собеседником. Никто, кроме нее, не видел его и не знал.

Еще совсем недавно уставшего от поцелуев при луне юношу по возвращении домой ждала ухоженная комната с чистой постелью, он мог наслаждаться всевозможными яствами, если был голоден. Зато сейчас лучший представитель дворянства Франции, ни в чем не знавший нужды, не испытавший трудностей, в одиночестве коротал время в заброшенном сарае в далеком и пыльном краю.

Какие причудливые игры устраивает иногда судьба! Человеку, владевшему одним из самых богатых домов Парижа, сегодня не нашлось места даже в бедной туркменской хибаре, и его поселили в набитом всяким старьем сарае. Вот лежит он здесь сейчас, но разве это можно назвать человеческим сном. Малейшее движение во сне вызывает стук кандалов, после чего заснуть уже не удается...

На шестой день пленения Блоквила ожидал нечаянный сюрприз. После полудня к дому Эемурата гонура подъехал всадник. И тут же хозяин дома отодвинул загородку сарая и сделал знак выходить. Когда Блоквил вышел на улицу, он развязал ему руки.

Приехавший человек пристально вглядывался в пленника. Блоквил не узнал его. К задней части седла был прилажен небольшой мешочек. Гость отвязал мешочек и вытряхнул его содержимое на землю. Оттуда посыпались совершенно не знакомые для Эемурата гонура предметы. Расыпавшиеся бумаги, карандаши, прямые палки, похожие на гвозди блестящие железочки,- ничего этого гонур в жизни своей не видел. У Блоквила сердце защемило, когда он увидел все это. Это была часть приборов, потерянных Блоквилом во время пленения в низине между Сеитнасыром и Попушгумом.

Среди возвращенных предметов не было самых главных - фотоаппарата, подзорной трубы, готовальни. Потерявший всякую надежду на возвращение своего имущества Блоквил был безмерно рад даже той малости, что ему привезли. Но больше всего его удивило то, что потерянные в болоте вещи вообще нашли хозяина.

Если Эемурат гонур сочтет возможным вернуть их владельцу, с его стороны это будет неслыханной щедростью. А для европейца, не мыслящего жизни без книг, бумаги и пера, это стало бы великим счастьем.

Приезжий вдруг достал из-за пояса пистолет и протянул его французу. Однако, прежде чем Блоквил принял его, пистолет перехватил Эемурат.

- Нет, брат, пистолет - это не игрушка. А тем более двуствольный. С бумагами своим пусть что хочет делает, но оружия ему лучше не доверять...

- Да он же незаряжен! - улыбнулся приезжий. - Просто это ему принадлежит, поэтому я и хотел отдать.

Эемурат гонур тоже улыбнулся.

- Даже незаряженное ружье раз в году стреляет, брат. Пусть оружие побудет у меня.

Блоквил узнал свой двуствольный французский пистолет.

- Как ты узнал, что он находится у нас?! - Эемурат задал вопрос, который интересовал и пленного.

- Ты, гонур, похоже, на золотую жилу напал! - приезжий хитро посмотрел на Эемурата. - Оказывается, это очень известный человек, он сын очень богатых людей из Франции. Похоже, за него готовы заплатить любую цену, какую только твоя совесть позволит назвать. Так сказали. У него очень могучие покровители.

Посмотрев на разбросанные бумаги и приборы, Эемурат изрек:

- Я так и предполагал. - Он вдруг высказал мысль, которая прежде не приходила ему в голову. - Да он ведь совсем не похож на остальных рабов!

- Поэтому было бы неплохо относиться к нему с меньшей жестокостью.- Гость посмотрел на связанные руки Блоквила. - Старики специально поручили мне доставить и вручить ему его имущество.

Приехавший попрощался и сел в седло. Трогаясь, он кивнул на прощание и Блоквилу, помахал ему рукой.

Эемурат гонур задумался над последними словами гонца. Почему он должен снисходительно относиться к своему рабу? А может, если его не обижать и обеспечить хороший уход, цена на него поднимется? Почему это даже его никому не нужные бумаги были отправлены со специальным гонцом? Что-то тут не так. О чем-то должен же говорить тот факт, что при отсутствии возможности узнать местонахождение разбросанных по аулам гаджаров, к французу приезжает специальный посыльный? Эемурат гонур приходит к выводу, что с сегодняшнего дня он не должен спускать глаз со своего пленника.



Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   ...   18




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет