А. Боровиков альпинизм в нашей стране (К 50-летию советского альпинизма)

ИСТОРИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ГОР

Звук вновь образовавшейся трещины ледника, резкий как выстрел, разнесся в кристально чистом морозном воздухе высокогорного утра.

Как бы в ответ на него с противоположного склона ущелья, только что обагрившегося пурпуром раннего солнца, раздался мелодичный пересвист горных индеек, расправляющих крылья после сна и уже собравшихся на нижние склоны для кормежки.

Природа просыпалась. А люди?..

Группа серых в утренней тени маленьких палаток, притулившаяся под скалой на моренной россыпи, казалась замершей. Уставшие после лазанья по скальным и ледяным склонам в течение длинного летнего дня, альпинисты спали в своих мешках крепким сном людей, честно заслуживших отдых.

Стоящие под навесом палаток фетровые, подбитые шипами сапоги «шекльтоны», ледорубы и мотки веревок, развешанные для просушки, груды укрытой брезентом снеди и, наконец, гирлянды фотоаппаратов разных систем, висящих у входа в каждую палатку, — все это свидетельствовало о том, что здесь обосновались матерые альпинисты, собравшиеся всерьез помериться силами с природой, знакомые с горами, готовые ко всяким их неожиданностям.

Как видно, не только горных индеек разбудил возникший этим ранним утром звук. Заколыхалась одна из маленьких походных палаток, и из нее показался человек — невысокий, плотный, мускулистый.

Надев горные, на шипах ботинки, он, как был в одних трусах, на морозном утреннем ветерке, тянувшем от синих вершин, начал делать первые согревающие движения утренней гимнастики. Окончив зарядку, вместо заключительной пробежки, невозможной здесь из-за отсутствия даже одного метра горизонтальной поверхности и сильной одышки при резких движениях на этих пятикилометровых высотах, он, перескакивая с камня на камень, привычно упруго стал подниматься по морене и скрылся за ее гребнем.

Люди уже проснулись, когда в лагерь одновременно пришли солнце и ранний альпинист, одинаково радостно и приветливо встреченные всем лагерем. Поигрывая мускулами и посмеиваясь над ежащимися от холода после теплых мешков альпинистами, разгоряченный быстрой ходьбой по камням, он, приколов к палатке букетик обнаруженных на склоне морены желто-белых без запаха скромных цветов, побежал к притихшему за ночь ледниковому ручью. Разбив рукою тонкий ледок, он сначала попытался окунуться в обмелевшем ручье, затем начал старательно обливаться ледяной водой с головы до ног. «Высшее наслаждение», — приговаривал он, и это выражение стало привычной поговоркой всех альпинистов.

Подбежавшие к «ванне» товарищи наполнили шумом и плеском воды этот небольшой живой мирок, затерянный среди первозданного каменно-ледяного хаоса природы.

А первый, уже «принявший ванну», стоял с полотенцем в руке на ледяном бугорке, и сразу же несколько объективов поспешно запечатлели «контражур» — «Женя Абалаков, выходящий из вод ледниковых».

Женя Абалаков! Кто из альпинистов старшего поколения не знал этого скромного, с железной волей человека, замечательного советского альпиниста, победителя труднейших и высочайших вершин Советского Союза, талантливого скульптора и художника!

Для скольких альпинистов был он другом, товарищем по восхождению, примером для подражания, прямым или заочным учителем искусству побед над вершинами.

Вот и сейчас, накануне штурма одной из вершин Памира, когда весь состав экспедиции собрался для обсуждения тактики предстоящего восхождения, мнение руководителя штурма, заслуженного мастера спорта Евгения Абалакова было поддержано всеми.

В его плане было продумано все до мелочей, учтены все возможности, взяты на учет все факторы. И вопросы обеспечения безопасности в этом плане находились на первом месте.

Группа в составе 18 альпинистов обследовала верховья ледника Сагран, не знавшие доселе человека, и готовилась завершить освоение нового района восхождением на одну из вершин ледникового цирка.

Ранним утром следующего дня 11 альпинистов в составе четырех связок поднимались вверх по леднику, выбирая путь в лабиринте трещин. Вспоминался последний день разведки района, когда шедший первым в одной из связок Е. Абалаков вдруг неожиданно исчез, провалившись в трещину, закрытую снегом. Мы с Сашей Сидоренко, шедшие в одной связке с Женей, удержали его на глубине 6-8 м. И вот характерная для Жени деталь. Когда с помощью сброшенной вниз дополнительной веревки он выбрался наверх, то первыми его словами были:

«Все ясно! У каждого должен быть с собой совершенно свободный короткий репшнур, годный для стремени на ногу, чтобы облегчить в случае срыва давление основной веревки на грудную клетку. Этот же репшнур можно использовать для любых других вспомогательных целей при движении по трудным участкам».

И только тогда начал выбрасывать из карманов и из-за ворота набившиеся ледяные сосульки.

Два дня поднимались мы по льду и фирну и уже вышли на гребень, когда неистовая непогода заставила нас остановить движение. Завывающий ветер треплет тонкие полы палаток. Кажется, выйди из палатки — и сразу сорвет тебя с гребня. Мороз внутри палаток достигал 15°. Неистовая пурга мельчайшей снежной пудрой проникает в палатки и покрывает пуховые спальные мешки.

И вдруг среди воя и свиста ветра у входа в палатку раздается знакомый голос:

— Ну как зимуете, альпиноиды? — И сквозь раздвинутые снаружи полы палатки заглядывает глаз с заиндевевшими ресницами и выгоревшей бровью. Это Женя «обходит владенья свои», где давая совет, где просто подбадривая товарищей, весь занесенный снегом, похожий на безбородого деда-мороза.

День за днем свирепствует непогода. День за днем Женя обходит палатки, подбадривает притихших друзей, терпеливо вглядывается в белесые космы пурги, пытаясь обнаружить малейшие признаки успокоения разбушевавшейся стихии.

Идет время, слабеют участники, уменьшается запас продуктов. Абалаков решает отправить вниз с сильным товарищем наиболее ослабевших участников.

Погода не балует. Отказавшись от одного маршрута, Женя ведет нас другим. И в результате 12-дневного штурма группой в составе Е. Иванова и Е. Тимашева под руководством Е. Абалакова был взят пик 30-летия СССР (6640 м).

Это восхождение стало последним для Евгения Абалакова... Блестящий восходитель и талантливый скульптор погиб не в горах. Его вырвал из наших рядов банальный бытовой случай — отравился газом.

Евгений Абалаков, сын забайкальского казака, родился в 1907 г. в городе Енисейске (Красноярский край). Таежная природа рано пробудила в нем любовь к ней, любознательность, страсть к путешествиям. Вдвоем с братом Виталием они предпринимали экскурсии по родному краю. Начали с Красноярских Столбов. Затем расширили границы родного края на бассейн Енисея, по которому спустились на лодке и плоту. В дальнейшем это чудесное понятие «родной край» с законным чувством гордости советского человека, знающего и любящего свою Родину, перенесли на весь Советский Союз, значительную часть которого узнали по личным посещениям.

Знаменитые Красноярские Столбы были прекрасной школой, где братья Абалаковы, почти однолетки, получили закалку характера, физическую тренировку и технические навыки в скалолазании. Эти Столбы — сглаженные временем и непогодой гранитные скалы, требовавшие зачастую для своего преодоления тончайшей техники скалолазания, равновесия и самообладания, во многом определили жизненный путь братьев, ставших впоследствии гордостью советского альпинизма.

Окончив в 1926 г. семилетку, а в 1930 г. Московский высший художественно-технический институт, двадцатитрехлетний скульптор Евгений Абалаков вместе с братом Виталием и его женой Валей Чередовой совершает в 1931 г. свое первое альпинистское восхождение на вершину Дыхтау. Это было блестящее по тем временам восхождение.

Достижение окрыляет Евгения. На следующий год он берется за труднейшее мероприятие — траверс Безенгийской стены. В тройке с братом Виталием и А. Гермогеновым штурмует он вершины знаменитой Безенгийской стены. В условиях непогоды пройдены вершины Гестола, Катынтау и Джангитау. В конце недели при непрекращающейся непогоде спустились альпинисты по трудному маршруту.

Следующий 1933 год был годом величайшего испытания сил и опыта Абалакова-альпиниста. В этом году было предпринято восхождение на самую высокую вершину Советского Союза — пик Коммунизма высотой 7495 м, расположенную в центральной части Памира.

Альпинистский отряд таджикско-памирской экспедиции расположился в базовом лагере на морене ледника Орджоникидзе.

«Альпинисты и носильщики-таджики день за днем, в упорном труде, несмотря на тысячи препятствий, преодолевая жестокую горную болезнь, готовили штурм, обрабатывали восточное ребро вершины. Нужно было проложить путь через шесть «жандармов» ребра, занести вверх продукты и снаряжение для промежуточных лагерей, пронести через ребро тяжелую автоматическую радиометеостанцию», — писал Е. Абалаков в своем дневнике.

Под руководством Абалакова велась настойчивая многодневная борьба за преодоление восточного ребра на пути к вершине.

Разрушенная порода, слагающая ребро, большая высота и связанная с ней горная болезнь вставали перед альпинистами трудными препятствиями. Кроме горячего желания победить нужны были прекрасное знание техники и осмотрительность. Все выше пробивались альпинисты, обрабатывая путь, подтаскивая грузы, организуя промежуточные лагеря.

Самым трудным все же оказался пятый «жандарм». Когда Абалаков пролез первую часть стенки, дальше пути не оказалось. И вот он стоит на скальном выступе, прижавшись к скале и пытаясь найти выход из положения. Страховочная веревка тянется вниз, к товарищам, внимательно наблюдавшим за каждым его движением. Затекают ноги от неудобного положения. Рука ощупывает скалу — тянется сколько можно дальше. Надежды почти нет. Руки продолжают сантиметр за сантиметром двигаться по холодной поверхности камня. Ничего нет, ничего... Но вот Абалаков кончиками пальцев опирается о почти незаметный выступ. Плавным, осторожным движением ноги находит для себя опору, затем вторая рука... Прилепившись к скале, Абалаков медленно движется вправо и вверх, огибая выступ «жандарма». Так же медленно ползет за ним веревка, и только камешки, сбрасываемые ею, срываются в пропасть.

Ощущая каждую пядь пути, как напряжение всего своего «я», Абалаков прошел через «жандарм» и провел своих спутников. А после этого на стенке повисла веревочная лестница и путь стал более доступным.

Проходят дни, заполненные тяжелым трудом. Погиб, сорвавшись с гребня, сшибленный камнем, молодой альпинист, председатель Московской горной секции инженер И. Николаев. Носильщики не в состоянии подниматься выше лагеря «5900». Один из них, Джамбай Ирале, заболел катаральным воспалением легких и умер. Женю и его товарищей потрясли и глубоко опечалили эти потери. Однако они решили не отступать.

22 августа Абалаков и Гущин вышли на штурм. В сутках пути за ними двигалась вторая группа. При прохождении шестого, последнего «жандарма» сорвавшиеся камни перебили веревку и сильно ранили руку Гущина. После перевязки продолжали путь. В лагере «6400» дожидались второй группы. Отсюда были отправлены вниз раненый и заболевшие. Продуктов оставалось очень мало.

В довершение всего началась непогода, поставившая под угрозу не только восхождение, но и безопасность штурмовой группы. С 30 августа по 3 сентября бушевала буря, достигшая на третий день ураганной силы. Истощенные альпинисты лежали в заметенных снегом палатках, экономя силы и продукты для штурма вершины. Высота — почти 6900 м. До вершины не так уж далеко. Но как нечеловечески труден оставшийся путь!

Тогда в своем дневнике Женя писал:

«3 сентября. Почти ясно. Еще гуляет ветер по слепящим фирновым полям. Заледеневшее снаряжение не позволило нам выйти рано. Тронулись в 10 часов вдвоем (с Н.Горбуновым). В палатке остался больной (А. Гетье). Связались веревкой: на пути встречались трещины и подъем был очень крутой.

До пояса вязну в снегу, прокладывая путь. Подъем дается не легко. 10 шагов — и как подкошенные падаем в снег. Легкие работают как меха, но не хватает воздуха.

Подходим к восточной вершине. Решаем развязаться. Я должен как можно скорее идти вперед, к главной вершине массива.

Утомляет путь по рыхлому снегу. Повернувшись назад, вижу маленькую, медленно движущуюся фигурку, громадные, кубической формы сбросы.

По вершинному острому как лезвие ножа гребню, стараясь с наибольшей силой вбить кошки и ледоруб и сохранить равновесие под ударами бокового ветра, поднимаюсь к последним скалам вершины. Странное чувство — опасение, что не дойдешь, заставляет нарушить медленный темп движения... Уже на четвереньках взбираюсь на вершинную скалистую площадку!» Вершина взята!

Так было совершено первое восхождение на высочайшую вершину Советского Союза — пик Коммунизма, и совершил его Евгений Абалаков.

Это была замечательная победа молодого советского альпинизма!

С этого момента достижения советского альпинизма прочно связаны с именем Евгения Абалакова, фамилия которого стоит в списке советских альпинистов одной из первых не только по алфавиту. Как и все советские альпинисты, он видел в любом спорте не только спорт, но средство для служения Родине. Он помогает стирать с лица родной земли «белые пятна» неисследованных областей, принимает самое активное участие в поисках местонахождений необходимого стране олова, участвует в организации высокогорных метеорологических станций.

Продолжает он и дальше совершать восхождения как альпинист-спортсмен, как руководитель спортивных групп.

За участие в альпиниаде РККА на пик Ленина в 1934 г. Климент Ефремович Ворошилов наградил Абалакова золотыми часами. В 1936 г. Евгений Абалаков во главе пятерки альпинистов вышел на штурм- считавшейся тогда высочайшей горой Тянь-Шаня — Хан-Тенгри. С ним шли: его брат Виталий, Леонид Гутман, Михаил Дадиомов и Лоренц Саладин. Без вспомогательной группы, без носильщиков, поставив себе целью провести высотное восхождение силами спортивной группы, не организуя дорогостоящей экспедиции, начала штурм «Повелителя духов» отважная пятерка.

Выйдя 31 августа на штурм с ледника Южный Инылчек, группа 5 сентября достигла вершины.

Стояли сильные морозы, достигая иногда —30°. Ветер почти не прекращался. На спуске у Саладина и Дадиомова оказались обмороженными ноги. В довершение несчастья Гутман сорвался с гребня и, пролетев почти триста метров, потерял сознание.

Измученные альпинисты забылись в снежной пещере тяжелым сном.

8 сентября спустились они на ледник и, несмотря на ухудшившееся состояние Саладина и Дадиомова, еще три дня пережидали непогоду. Наконец 12 сентября они добрались до ожидавших их караванщиков, где альпинисты могли сесть на лошадей, чтобы скорее добраться до ближайшего врача, который сейчас был нужнее всего.

Но Лоренц Саладин не доехал.

— Мы переезжали небольшую речку, журчащую среди покрытых зеленой растительностью склонов, — рассказывает Е. Абалаков, — когда вдруг Саладин выронил повод и наклонился к луке седла. Я решил, что сон или обморок, но это была смерть. Причина ее — заражение крови...

Идут годы. Все более и более обогащается опытом советский альпинизм, и большая заслуга в этом Евгения Абалакова. Как зрелый мастер, решает он задачу покорения Ушбы и возглавляет в 1937 г. первый советский траверс обеих ее вершин и первое советское восхождение на восточную вершину Шхельды с юга. В 1934 г. ему присваивают звание заслуженного мастера альпинизма. Своими восхождениями он подтвердил это звание. В 1938 г. Е. Абалаков в связке с В. Миклашевским совершает классический траверс труднейших вершин Кавказа — Дыхтау, Мижирги, Крумкол, Коштантау.

«Стоящая перед нами задача, — пишет Е. Абалаков в воспоминаниях об этом восхождении, — была трудной и даже дерзкой. Мы должны были сделать восхождение, труднее которого по сложности и общему объему работы не делалось еще ни нашими, ни иностранными альпинистами».

Сложность и длительность маршрута, большая высота над уровнем моря делали задачу исключительно трудной. Советские альпинисты с честью вышли и из этого испытания. После более чем полумесячного пребывания на пятикилометровых высотах, обросшие окладистыми бородами, загоревшие и похудевшие, с облупившимися от солнца и ветров носами и стертыми до крови концами пальцев на руках от длительного соприкосновения их со скалами, счастливые своей победой Евгений Абалаков и Виктор Миклашевский закончили траверс.

Но и в «обычной» своей жизни у Абалакова-скульптора значительные успехи. Его работы выставляются на Всесоюзном конкурсе молодых художников, получают премии. Надо сказать, что эта «неальпинистская» сторона его жизни получила тоже альпинистскую окраску. Премированные работы Абалакова изображали покорителей гор.

Проведя летний сезон 1939 г. в горах Заилийского Алатау (Тянь-Шань), Абалаков в 1940 г. вместе с Евгением Ивановым (ныне заслуженный мастер спорта) совершает первый траверс вершин Айлама — Цурунгал — Нуам-Куам, длившийся восемь суток.

1941 год. Война. И Абалаков уходит добровольцем на фронт.

Вторую половину 1941 и первую половину 1942 г. Абалаков провел на центральном участке Западного фронта в частях, отстаивающих от врага столицу Москву.

В августе 1942 г. Евгений Абалаков вместе с другими альпинистами перебрасывается на юг, где началась историческая битва за Кавказ. Вершины и перевалы родного Кавказа стали ареной уже не спортивной, а кровавой борьбы с заранее подготовленным и вооруженным врагом. Альпийские дивизии генерала Клейста должны были с ходу овладеть Главным Кавказским хребтом и по перевалам выйти к морю, в Закавказье, к бакинской нефти и границам Турции.

«На защиту родных гор плечом к плечу с грузинами, осетинами, сванами и армянами встали русские люди. Их вели через ледники и снега командиры, на чьих гимнастерках белел круглый значок с силуэтом Эльбруса и ледорубом. Это были альпинисты, мастера и учителя высокогорного спорта, по первому зову Родины съехавшиеся сюда со всех концов советской земли. Впервые их знания гор, их спортивное умение вступали в открытое единоборство с сильным и коварным противником» (Е. Симонов. Газета «Школа мужества», спец. выпуск 25 декабря 1948 г.).

Горнострелковые отряды, подготовленные инструкторами альпинизма, заняли перевалы Главного Кавказского хребта и преградили путь фашистским полчищам.

После того как враг, сброшенный с Кавказских гор, стал поспешно откатываться к Ростову и Керчи, старший лейтенант Абалаков перешел на подготовку армейских специалистов ведения горной войны для Балкан, Татр, предгорий Альп.

Наступил 1944 год. Командованием утверждается для группы офицеров траверс пяти вершин массива Джугутурлючат на Западном Кавказе. Еще гремит война, откатившаяся за рубежи нашей Родины, а советские альпинисты, подтверждая свое сохранившееся, а может быть, и возросшее мастерство, выходят на первое в мире после начала войны серьезное альпинистское предприятие, открывая серию послевоенных рекордных восхождений.

Группа состояла из старшего лейтенанта Е. Абалакова, старшего лейтенанта В. Коломенского и лейтенанта М. Ануфрикова. В помощь группе для целей связи и наблюдения были приданы два старших сержанта — молодые веселые грузины, способные альпинисты Д. Бабакишвили и А. Корентлишвили.

Восхождение проходило по трудным скалам, усложненным выпавшим снегом и поздним временем года.

5 октября после разведки и заброски продуктов на середину траверса группа выходит на штурм Джугутурлючата.

Трое суток сквозь непогоду поднимаются по заснеженным и обледенелым скалам трое офицеров, связанных веревкой. «Первым поднимается Евгений Абалаков. Виртуоз скалолазания, он каким-то непонятным чутьем находит зацепки на гладкой поверхности камня, отполированной вековой работой ветра. Ухватившись кончиками пальцев, повиснув над бездной, балансируя на острой грани разрушенного скального гребня, прокладывает он путь всей нашей тройке. Каждый вечер в час подачи сигнала, как назло, видимость — ноль. Связь с наблюдающей группой поддерживается с помощью пистолетных выстрелов. В ответ — гулкий звук выстрела винтовки», — писал в своем дневнике один из участников восхождения.

Наконец вершина! Западный Джугутурлючат — первая вершина траверса. Уже вечерело. Ясная морозная погода. На самой вершине после долгих трудов по разравниванию площадки ставится палатка. «В условный час над палаткой взлетает зеленая ракета, освещая призрачным светом фантастический лунный пейзаж с плывущими под нами рваными облаками. Через минуту далеко внизу, на одинокой среди ледника скале, возникает яркий свет и ответная ракета, описывая до смешного маленькую траекторию, вырывает из мрака небольшое светло-зеленое пятно посредине обширного ледникового плато. Все в порядке! Связь работает исправно», — говорится в том же дневнике.

На следующий день, пройдя длинный, разрушенный местами до ажурного каменного кружева гребень, альпинисты достигли вершины Восточной Джугутурлючат и опять поставили палатку на вершине. Снова пишется записка с посвящением траверса доблестной армии советского народа, громящей фашистского зверя в его логове, и опять склоны гор освещаются призрачным, трепещущим светом ракеты.

На шестой день достигли средней вершины траверса — пика Митникова.

«Это, пожалуй, наша самая трудная вершина, — говорится в дневнике, — с нее не видно склонов. Вряд ли приходилось кому-либо встречать более необычную вершину. Над вершинной башней, сложенной из мрачных, почти черных, пород высится мощный купол из красноватого гранита. На все стороны, кроме гребневой, скалы купола нависают над обрывами. Далеко внизу видны ледники, перечеркнутые паутиной трещин.

На натянутой веревке Абалаков перевешивается через край и пытливо ищет малейшей возможности спуска. На глубине 30 м имеется маленький выступ, на котором можно попытаться удержаться и продолжить спуск дальше».

С трудом спускаются раскачиваемые ветром альпинисты вдоль отвесной стены, даже не касаясь ее. А снизу, из палатки «связистов», две пары глаз напряженно следят в бинокли за их движениями.

Проходит еще двое суток непрерывной скальной и снежной работы с автоматически произносимыми сигналами: «страховка готова?» или «снять страховку», и наконец поздней ночью в условиях начавшейся зимней непогоды штурмовая группа по ледопаду, освещенному разноцветными вспышками ракет, спустилась к биваку. А назавтра, на девятый день траверса, уже в зоне леса Абалаков дает сигнал: «Стой! Малиноопасный склон». И изголодавшиеся по свежей пище альпинисты всерьез и надолго «присаживаются» к поздней высокогорной малине, густо осыпавшей слегка колючие ветки кустов.

Первое сложное восхождение, совершенное советскими альпинистами в послевоенное время, несмотря на начавшуюся в горах зиму, закончено успешно. Евгений Абалаков снова подтвердил свою репутацию первоклассного альпиниста.

1945 год. Ноябрь. Получен сигнал бедствия с вершины Ушба, которую в это позднее время траверсировала группа грузинских альпинистов под руководством заслуженного мастера спорта Алеши Джапаридзе. Немедленно группа альпинистов под руководством Е. Абалакова прибывает на помощь уже развернувшимся поисковым работам. В условиях зимы по исключительно опасному в такое время года восточному склону поднялась до седловины группа под руководством Е. Абалакова.

1946 год. Юго-западный Памир. Еще одно «белое пятно» стирается с карты нашей Родины. Группа альпинистов под руководством начальника штурма Е. Абалакова заканчивает обследование обширного района на юго-западном Памире, первовосхождение на вершины Патхор (6080 м) и пик Карла Маркса (6726 м).

1947 год. Опять знакомые по прошлым посещениям гигантские снежные шатры пика Коммунизма и пика Е. Корженевской. Обследован район 30-километрового ледника Сагран на участке наибольших поднятий и оледенения Памира — хребтов Петра I и Академии Наук. Изучены до высоты шести с половиной тысяч метров подходы к пику Москва (6785 м). Совершено несколько восхождений, среди которых — подъем тройки альпинистов под руководством Е. Абалакова на пик 30-летия СССР (6440 м).

Но было бы ошибочно думать, что прекрасный горовосходитель Евгений Абалаков, так много сил и времени отдавший советскому альпинизму, ограничивал свою деятельность только восхождениями. Отнюдь нет. Он всегда был в центре общественной жизни. Бессменный член Всесоюзной альпинистской секции, он деятельно работал в различных ее комиссиях. Он был одним из создателей советской методики преподавания альпинизма. Будучи членом маршрутной комиссии, он внимательно и с любовью проверял и направлял по правильному пути подготовку и проведение спортивных восхождений молодых альпинистов.

Альпинист-спортсмен, он был неутомимым исследователем труднодоступных уголков Родины. Взойдя на вершину пика Коммунизма, один перед лицом суровой природы, он прежде всего вынул неизменный альбом и коченеющими руками сделал зарисовки пейзажа. Все описания его восхождений, особенно в неисследованных районах, сопровождаются наглядным материалом, освещающим характерные особенности района. Увлеченный альпинист, он был талантливым ваятелем. Его работы: памятник Ленину, «Альпинист» и «Альпинистка», «Партизан Е. Иванов», «Лыжник», серия портретов альпинистов и другие свидетельствуют о большом мастерстве Е. Абалакова-художника.