А. И м усукаев а. И. Першиц

:гласно той же записке, община регулировала и сельоко- 
распорядок, в частности, опаздывал к началу пахоты, 
■владелец, как бы стоя на страже общинных традиций, 
штрафовал его в свою пользу. Так же обстояло дело с 
хозяйственные работы. Если кто-нибудь 
нарушал 
их 
докосами, хотя они переделялись нечасто — раз в 20—
30 лет4. У балкарцев-иовопоселенцев поля переделялись 
примерно таким же образом, как и у кабардинцев. П е­
ределу подлежали и общинные пастбища. У кабардин­
цев для этого назначался «народный депутат», на кото­
ром лежала 
обязанность 
справедливо 
распределить 
угодья между родственными группами семей. Что же 
касается общинного регулирования выпаса скота, то оно 
было более гибким, чем в земледелии. Крупный ското­
вод из феодалов, а в пореформенное время также 
из 
разбогатевших крестьян, мог отправить на 
пастбище 
свои хорош о охраняемые стада раньше 
всех других. 
Основной же массе кабардинцев и балкарцев приходи­
лось создавать объединения для совместного выпаса — 
коши и сообща перегонять скот на пастбища в обус­
ловленные сроки.
Коснувшись кошей, мы вступили в область традиций 
соседской взаимопомощи, которые наряду с традиция­
ми родственной взаимопомощи играли в соседской об ­
щине огромную роль. Там, где значительная группа род­
ственников жила компактно, преобладала родственная 
тенденция), взаимопомощь была преимущественно с о ­
седской. Имеются все основания считать, что такой по­
рядок сложился очень давно. Уже в первой 
половине 
X IX в. Т. Лапинский, говоря о жизни адыгов, восхищал­
ся царившими у них отношениями добрососедства и по­
мощи соседей друг другу. «Соседи между собой живут 
в таком соглааии, которое могло бы послужить приме­
ром для европейских селян; полевыми работами всегда 
совместно занимается несколько соседей»5. «Хороший со­
сед лучше плохого родственника»,— говорили сами ады­
ги. Или же высказывались еще определеннее: 
«Сосед 
.дороже дальнего родственника».
У кабардинцев с их общинным пользованием пахот­
ными землями соседи часто объединялись в супряги 
(дзей). Это вынуждалось отсутствием во многих домо­
хозяйствах необходимого количества волов, нередко и 
«плугов, а подчас и обслуживавших упряжку мужчин.
“208

Кто-нибудь из авторитетных жителей квартала брал на 
себя роль старшего супряги (вак1уэ тхьэмадэ) и сби­
вал вокруг себя артель из нескольких, нередко многих, 
дворов. Одного из таких старших, ставшего на ноги и 
неравнодушного к почету, бывшего холопа Исмеля, вы­
вел А.-Г. Кешев в своем расказе «Н а холме». «Исмель 
начал держать плуг, то есть образовал вокруг себя 
большую артель, семей в двадцать, для 
совместного 
вспахивания участка каждого из членов артели пооче- 
реди. Так как он очень ловко управлял плугом, содержа 
его всегда в отменном порядке, не обижал никого из при- 
мыкнувших к нему товарищей, то все любили и уважали 
его»6. Под руководством старшего обговаривались усло­
вия супряги, распорядок работы и даже организация 
быта пахарей.
Конечно, многое здесь определялось устоявшимися 
традициями, но считалось нелишним закрепить их спе­
циальным уговором, тем более что существовало несколь­
ко исходных условий супряги. Как показали М. В. Кан- 
тария и Г. X. Мамбетов, эти условия соста(вляли своего 
рода спектр от самых архаичных, возникших еще в об ­
становке родственного расселения, до наиболее поздних, 
отражавших дух соседских связей. В первом случае па­
хотные участки кварталов вообще не делились на паи 
домохозяйств и все сообщ а пахали, сеяли, ухаживали за 
посевами и поровну или по едо:кам делили урожай. Во 
втором случае супряга создавалась на поделенных уча­
стках домохозяйств только для пахоты. Н о и здесь име­
лись свои вариации. Члены артели могли внести в нее 
разный вклад тягловой и рабочей силой, но каждому 
вспахивали весь его земельный участок. Артель могла 
подобраться из людей с примерно равными возможно­
стями, и тогда за вапашку своих участков они вносили 
приблизительно равноценный вклад. И, наконец, при 
неравном вкладе членов артели им могли 
вспахивать 
соответственно неравное количество 
земли. 
Скажем, 
члену артели, располагавшему двумя волами и выпол­
нявшему на пахоте подсобную работу, вспахивали уча­
сток земли в четыре загона волов.
Во второй половине X IX в. супряга чаще всего с о ­
здавалась только для пахоты и по большей части не на 
благотворительных, а на деловых условиях. Тем не ме­
нее даже самая деловая артель, следуя гуманной народ­
ной традиции, вспахивала участки 
больных, несовер­
14 Заказ № 542
209

шеннолетних сирот, одиноких стариков и т. д. Оставить 
такие участки нетронутыми считалось безнравственным. 
Соседи, проведав об этом, не впустили бы пахарей в се­
ление. Чтобы застраховать себя от нареканий, 
члены 
артели, как правило, возвращались домой ,не поодиноч­
ке, по мере того, как заканчивалась работа на их участ­
ках, а все вместе. Так делалось даже тогда, когда для 
этого им приходилось провести без дела на пахоте не­
сколько лишних дней.
Собираясь в артель, ее члены договаривались, ка­
кого кузнеца (сельского, квартального) взять на пахоту 
для ремонта плуга. З а это ему вспахивали его участок. 
То же относилось к повару. Обговаривалось, кто, какие 
съестные припасы внесет в общий кош, условливались о 
распорядке еды, времени отдыха и т. п.7
Соседская взаимопомощь дополняла родственную и 
при других земледельческих работах. Домохозяйство, 
не имевшее возможности самостоятельно прополоть ку­
курузу или картофель, убрать урожай, приглашало не­
сколько молодых людей и девушек на помочи — ш1ыхьэ- 
ху. Отказаться означало бы не только обидеть хозяев, 
но и бросить вызов общественному мнению. Со своей 
стороны устроители помочей должны были позаботить­
ся о приглашенных — хорош о кормить, если позволял до­
статок, зарезать нескольких кур, а то и барана. При о б ­
молоте и провеивании зерновых обычно помогали друг 
другу те, кто при пахоте состоял в одной супряге.
Так же обстояло дело в скотоводческих хозяйствах ка­
бардинцев и балкарцев. Семьи, имевшие значительное 
количество скота, приглашали на помощь при косьбе и 
уборке сена. Некогда, видимо, в такой помощи прини­
мало участие много народа. Адыль-Гирей упоминал ее 
как «обыкновение сзывать народ на однодневную р аб о­
ту; причем угощают созванных, т. е. кормят и поят; ко­
жу зарезанных в этом случае коров и овец отдают ст ар­
шим летами»8. Позднее взаимопомощь на сенокосе стала 
менее многолюдной и не обязательно однодневной.
Для выпаса скота на весенних и летних пастбищах 
создавались временные кошевые объединения, подобные 
земледельческим супрягам. Однако они были шире, ох ­
ватывая жителей целого квартала, а то и всего селе­
н и я — общины. Понятно, что для разного скота — лош а­
дей, коров, овец — кошевые объединения были разными, 
и поэтому каждый сколько-нибудь состоятельный хозя­
■210

ин участвовал в нескольких объединениях. Объединив­
шиеся скотоводы выдвигали из своей среды 
кошевого 
распорядителя (лэгъулэжь у кабардинцев, кош тамата 
у балкарцев), который нанимал табунщиков, пастухов, 
чабанов; в других случаях такого распорядителя выби­
рали они сами. В обязанности распорядителя входило 
руководство всем и вся: умелым выпасом и безопасно­
стью скота, заготовкой сыра и масла, постройкой заго­
нов и временных жилищ, организацией питания и других 
сторон быта. Поэтому им мог стать только очень опыт­
ный и авторитетный человек. Д а и в рядовые пастухи не 
брали кого попало. В. П. Пожидаев, имевший возм ож­
ность наблюдать кабардинские коши еще в 1920-х годах, 
писал ,что «пастухи считались хранителями всякого р о ­
да традиций и всего адыге хабзе». В X IX в. даже знать 
■отправляла с пастухами молодежь, чтобы она могла «на 
деле ознакомиться и с трудом, и с невзгодами пастуха, 
с его искусством — выбрать бараш ка, зарезать и осве­
жевать его, сварить или сжарить, принять и угостить з а ­
езжего гостя»9.
Соседи прибегали к взаимопомощи при таврении ско­
та, холощении молодняка и особенно широко при остри­
те озец. Последнее происходило дважды в год на лри- 
сельских кошах или в домашних загонах, куда пригла­
шали уже набивших руку стригалей 10.
В домашнем быту — при некоторых трудоемких р а ­
ботах, в повседневном обиходе, в связи с какими-нибудь 
жизненными событиями — родственная 
взаимопомощь 
также практически всегда дополнялась соседской.
Особенно трудоемким было строительство жилища 
семьи. Как отмечает Г. X. Макбетов, «можно без пре­
увеличения сказать, что ни одни кабардинец не строил 
дом без помощи родственников и соседей»11. Заготовка 
материала для турлучных, а позднее саманных домов, 
возведение стен и их покрытие кровлей, многократная 
обм азка жилища — все это не мыслилось без помощи 
окружаю щ их — родственников и соседей, мужчин, жен­
щин и детей. Д аж е тогда, когда в конце X IX в. для стро­
ительства домов стали нанимать специалистов, неслож­
ные трудоемкие работы (заготовка самана, обмазка) по- 
прежнему выполнялись в порядке взаимопомощи. Х о ­
зяева кормили собравшихся, а по окончании 
работы 
устраивали торжественное угощение.
Не под силу женщинам только одной семьи были
211

обработка шерсти и изготовление войлоков и сукон. П о­
мочь промыть, расчесать, увалять шерсть приглашали 
главным образом девушек, уложить ее на 
циновку и 
скроить бурку или ссучить и опрясти нитки для сукна — 
женщин постарше и по опытнее. Приглашенных полага­
лось кормить праздничными блюдами. Простейшая об­
работка шерсти могла вестись и ночью. Тогда, чтобы 
разогнать сон, участницы взаимопомощи пели и даже 
устраивали танцы и игры.
В повседневном быту соседская взаимопомощь под­
час имела такие формы, что вызывала недоумение у на­
блюдателей из другой этнической среды. Односельчанин 
мог воспользоваться пасшейся на пастбище чужой ло­
шадью и затем ее вернуть хозяину 12. Так же без спро­
са брали взаймы, например, сено из стога. Все же чаще 
проявления повседневной взаимопомощи носили менее 
архаичный характер. И у кабардинцев, и у балкарцев, 
соседи выручали друг друга, давая на время, скажем, 
земледельческое орудие или повозку для поездки за д ро­
вами, сеном и т. д. Традиции требовали, чтобы человек, 
зарезавший корову или барана, либо угостил ближай­
ших соседей, либо послал им несколько кусков мяса. 
Тем более соседу давали без всякой отдачи то, в чем он 
нуждался для приема гостя. Не вели с соседями мер­
кантильных расчетов и тогда, когда устраивали склад­
чину для праздничной трапезы. Первое упоминание об 
этом принадлежит французскому купцу и путешествен­
нику X V II в. Ж . Б. Тавернье: перед началом косьбы 
«каждый житель селения, имеющий на то возможность, 
берет козу... а те, которые бедны, соединяются по 8 и 
10 человек вместе и берут одну козу на всех»13. Д аж е
при выплате пени за кровь виновная 
сторона, 
если 
средств, собранных родней, не хватало, обращ алась за 
помощью к соседям-общинникам. И те не отказывали, 
причем не только из нравственных соображений: вся 
община была заинтересована в том, чтобы царили мир 
и согласие. Зато, если убийца вел себя не так, как было 
предписано обычаями, вся Община восставала против 
него и отдавала на расправу семье убитого и .
При всех радостных и печальных событиях в жизни 
семьи соседи, часто наряду с родственниками, непосред­
ственно участвовали в них своим трудом и приношения­
ми. Это в особенности касалось свадеб, похорон и поми­
нок. Соседи помогали жениху собрать брачный выкуп, а
212

невесте — приданое. Участвуя в свадьбе, они участвова­
ли и в свадебных расходах. Характерен в этом отноше­
нии обычай, называвшийся у кабардинцев жьагъэ, а у 
балкарцев берне жийыу. По кошам и хуторам ездили 
представители справлявшей свадьбу семьи или сам ж е­
них с провожатым, и здесь, как писал в середине про­
шлого века служивший 
на Кавказе русский офицер 
К. Ф. Сталь, «по первому намеку провожатого дарят 
молодому что-нибудь, например, бараш ка, теленка, иной 
дарит быка, а иногда и лошадь»15. Во время похорон, 
когда .в семье покойного в течение трех дней нельзя бы­
ло зажигать очаг, соседи кормили приезжих, а во время 
поминок являлись в дом с готовыми кушаньями, про­
дуктами, , птицей, даже скотом. Не оставались соседи в 
стороне и при других семейных событиях — рождении 
ребенка, обрезании мальчика, щ1опщак1уэ у постели 
больного, покалеченного, раненого. В частности, для с о ­
бравшейся на щ1опщак1уэ молодежи требовалось уго­
щение, и соседи считали своим долгом принести что-ни­
будь из еды и напитков.
Не приходится говорить о том, какое значение име­
ла соседская помощь для пострадавших от стихийных 
бедствий, грабежей и т. п. М. М. Ковалевский обратил 
внимание на обычай доброжелательного сам ообложе­
ния в пользу пострадавшего соседа. «При пож арах и 
наводнениях черкесы охотно опешат на помощь друг дру­
гу. Разрушенное пламенем или водою здание в несколь­
ко дней воздвигается вновь совокупным трудом сосе­
дей». Другой видный исследователь жизни кавказских 
горцев 
—
1
Г. Ф. Чурсин описал гуманную традицию по­
могать встать на ноги оставшемуся без скота хозяину. 
Крестьянин устраивал угощение, и собравшиеся дарили 
ему кто овцу, а кто телку 16.
Соседско-общинные связи, взаимоподдержка общин­
ников играли большую роль в их солидарной защите от 
произвола знати и богачей. Так, у балкарцев сохрани­
лись предания о том, как жители Верхнего Чегема, свя­
зав друг друга священной клятвой, истребили всех тау- 
биев Рачкауовых за чинимые ими безобразия. Другое 
предание повествует о том, как точно таким же образом
были перебиты в селении Кюнлюм почти все таубии Бо- 
ташевы, осмелившиеся присвоить себе «право первой 
ночи» в отношении невест-крестьянок 17. Работавшая в 
начале нашего века землеустроительная (так называе-
213

мая Абрамовская) комиссия упомянула случай, 
когда 
попытка присоединить к своему полю прилегающий кло­
чок выгона была сочтена балкарцами захватом и вызва­
ла со стороны общины «репрессивные меры»18. Сильным 
мира сего приходилось принимать во внимание то, что 
высшим органом власти в общине считался народный 
суд. Правда, у кабардинцев и балкарцев, как и у боль­
шинства других народов Кавказа, феодалы и богачи с а ­
ми были членами общины, а это и ослабляло, и усили­
вало позиции основной массы общинников. Однако здесь 
мы уже переходим к традициям общинного самоуправ­
ления.
Хотя, как уже отмечалось, на протяжении X IX в. по­
рядок управления Общиной не раз менялся, формально, 
а в какой-то мере и фактически высшая власть принад­
лежала общинному сходу. У кабардинцев он назывался 
хасэ или зэ1ущ1э, у балкарцев — т€ре. Сход был наслед­
ником традиций Общенародного собрания, древнего с а ­
моуправления, воспоминание о котором донес нартский 
эпос. Он был собранием глав семей, и только в случае бо­
лезни кого-нибудь из них представлять семью мог дру­
гой совершеннолетний мужчина. Н а сходе рассматрива­
лись вопросы землепользования, 
определялись 
сроки 
сельскохозяйственных работ, раскладывались подати и 
общинные повинности, выбирались 
доверенные лица, 
принимались в общину новые члены, наказывались про­
винившиеся и т. д. Вопросы здесь решались как откры­
тым, так и закрытым голосованием, в зависимости от 
существующих в обществе порядков. Утверждение ре­
зультатов голосования по обсужденному вопросу прохо­
дило в случае перевеса в один голос при условии при­
сутствия на сходе не менее половины глав семейств. В 
равном распределении голосов решающим было мнение 
старшины. Правда, по таким вопросам, как изгнание из 
общества провинившегося односельчанина, утверждение 
решения, связанного с общинной землей, общественной 
кассой, выбор поверенных в связи с обращением к вла­
сти, требовалось согласие большинства общинников, 
участвующих в сходе. Насколько важным оказывалось 
принятое на сходе решение, можно судить по тому, что, 
к примеру, у осетин оно называлось «сговориться». Н а ­
родное собрание могло принудить даже биев подчинить­
ся своему решению. Нарушавших необдуманно или 
в 
первый раз — штрафовали, умышленно или повторно —
214

бойкотировали, выступавших вразрез с интересами об­
щества — изгоняли. В Карачае наказывали тем, что отлу­
чали от мечети, не позволяли входить с соболезнованием 
в дом покойного, участвовать в общесельских увеселени­
ях, лишали погребения 
по 
мусульманскому 
обряду, 
устраивали общественный бойкот во всем. Сходы про­
ходили корректно и организованно.
Золотым правилом для кабардинцев 
и 
балкарцев 
считались рассудительность, спокойствие, умение себя 
держать и контролировать. В публикациях европейцев 
X I I I — X IX вв. сохранилось немало лестных слов о к ор­
ректности и высокой общественной культуре наших пред­
ков. Определяющая роль в воспитании у своих сограж ­
дан культуры общения, гражданственности, мировоззре­
ния, приобщении к многовековому опыту народа и с о ­
циализации молодежи принадлежала хасе (сходу). Все 
эти процессы в общественном и семейном быту проходи­
ли прежде всего через знаковую систему символики, их 
нюансы и специфику. Этикетные нормы кабардинцев и 
балкарцев с их разнообразнейшей гаммой символики 
представляли ценное культурное наследие наших пред­
ков, выполнение которых считалось обязательным. Игно­
рировавших эти нормы и вообще порядки общежития 
людей остерегались, избегали, им объявляли бойкот, а 
бывало, что и изгоняли их из общества. Любой подро­
сток знал, что о нем подумают как о пустом и никчем­
ном человеке, если он не будет выполнять эти законы.
Неслучайно поэтому народная педагогика форм иро­
вала подрастающее поколение на основе выработки по­
веденческого чутья, всяческого внимания к определяю­
щим как своих моральных оценок, так и общественного 
мнения. Комплексное и глубокое понимание «кодекса 
чести» представляло, по словам старожилов Кабарды и 
Балкарии, как пять пальцев на руке человека, пять ос­
новных качеств: благородство, ум, щедрость, смелость 
и стремление к счастью. Эти качества, считалось, чело­
век получает генетически и в результате кропотливого, 
правильного воспитания начиная с первых дней его р о ж ­
дения. Не умеющих воспитывать жизнь в итоге нака­
зывала. В Кабарде в связи с поговоркой «1эщ уэд 
уп1ым-уи 1упэр дагъэ кьишДынщ, ц1ыху уэд уп1ым-уи 
1упэм къеуэжынщ» — «Вскормишь худую скотину — бу­
дут губы в масле, вскормишь плохого человека — полу­
чишь по губам» существует следующая история-быль.
215

В одном из аулов древней Кабарды жил уважаемый и 
мудрый человек. Не был он ни богатым и не происходил 
из знатного рода, но односельчане его уважали, неред­
ко обращались к нему за советами, приглашали на раз- 
чЯичные торжества в качестве почетного гостя. Уважали 
его и за то, что подобрал он брошенного кем-то ребенка 
и воспитывал в своей семье, уделяя ему излишнее внима­
ние, часто балуя и выделяя среди остальных детей. При 
все своем опыте и мудрости, он не понимал, что сам с о ­
вершает зло, игнорируя народный опыт воспитания. Н а ­
шлись в ауле у этого горца и завистники, ревновавшие 
его в связи с удачливостью, уважением среди людей, 
просто за то, что он был личностью. И, решив его ском­
прометировать, бросить тень на его дбброе имя, они 
подбросили к нему во двор труп известного в селении 
вора и преступника. Состоялся суд, и был вынесен при­
говор: наказание плетью и изгнание из аула. Н о испол­
нить его никто не решался. Тогда было объявлено воз­
награждение тому, кто возьмет на себя исполнение при­
говора сельского суда. И вдруг свои услуги предложил 
именно приемный сын этого горца, заявив, что он ис­
полнит приговор суда, если не только обещанная награда, 
но и состояние обвиняемого перейдут к нему, что п ора­
зило и судей, и односельчан, и даж е провокаторов. 
Тогда и родились эти мудрые слова, ставшие поговор­
кой.
И естественно, что кабардинцы и балкарцы как зе­
ницу ока из поколения в поколение передавали свои 
традиции и этикетные нормы, были крайне чувствитель­
ны к мнению о себе односельчан, ценили свое положе­
ние в обществе и авторитет. Каждый горец стремился 
вести соответствующий 
общественной 
морали 
образ 
жизни, быть примером в знании обычаев, поведении, 
умении сказать слово, встретить и проводить 
гостя. 
Больше всего он боялся оказаться недостойным своих 
предков и чтобы из-за него упрекали его детей и потом­
ков. Поэтому молитвы, как правило, завершались слова­
ми: «Ди л1ахэм 
напэ хужьж1э я1уплъээжым 
тхьэм 
дищ1» — «Дай бог нам уйти к своим предкам с чистой 
совестью».
Существо этикета кабардинцев и балкарцев состоя­
ло в символике действий человека, определявших воз­
можности общения людей, совместных действий, прож и­
216

вания на одной территории, во взаимопонимании, утвер­
ждении общественной устойчивости.
Через знаковую систему этикета происходили социа­
лизация наших предков, материальное и духовное про­
цветание их этносов.
Язык культуры, 
выражавшийся в типах 
жилища* 
форм ах поселения, мебели, обстановке, покрое одежды* 
головных уборов, украшениях, пище, определял этни­
ческие особенности того или иного народа, статус его 
представителя, личные качества и т. д. Орнамент над 
входом в жилище, на мебели, украшениях не только 
носил сакральный характер, но и свидетельствовал о со­
циальной принадлежности 
хозяев 
и их политической, 
силе. То же самое можно сказать и об оружии мужчи­
ны, которое было не просто средством его защиты, у к ра­
шением, но и признаком принадлежности к тому или 
иному сословию, как уже замечали европейские авто­
ры и современные этнографы, его визитной карточкой.
Особую роль в области духовной культуры к абар­
динцев и балкарцев играла речь. Генезис самой знако­
вой системы культуры восходит к тем этапам развития 
общества, когда язык ограничивался словарным запа­
сом и утверждение каких-то понятий соответствовало то­
му или иному случаю или действию. Очень точно по это­
му поводу заметили 
америанские 
археологи Г. и 
Г. А. Франкфорт, что образность языка многих древ­
них народов — не «тщательно выбранное одеяние, 
bi
которое облечена абстрактная мысль», а осознанное впе­
чатление, представление. Со временем познавательная 
деятельность человека и его естественное совершенство­
вание значительно снизили роль этих знаковых действий, 
оставив память о них в красноречии и мудрости языка, 
глубине пословиц, песен и сказаний, поведении, обрядах 
и церемониях. Речевой этикет должен был отличаться 
высоким стилем, иносказательностью, логикой мышле­
ния. Уже только по тону разговора, темпу речи, инто­
нации и произношению определялись воспитанность с о ­
беседника и уровень его культуры.
Непременным условием 
церемониального 
диалога 
являлась последовательность процедуры с выполнением1 
всех ее установлений. В противном случае нарушивший 
законы этикета предков мог навлечь на себя неприятные 
последствия, о чем, к примеру, повествует следующая' 
притча. Однажды, гласит она, по дороге ехал всадник.
21?

День клонился к вечеру, и нужно было подумать о ноч­
леге. Всадник завернул в ближайшее селение постучал­
ся в первый попавшийся на пути дом. Гостя приняли, 
накрыли стол, накормили. Кончив есть, гость поблаго­
дарил хозяев: «Шьгкур алъхьэмдурилэхь» — «Благополу­
чие этому дому». Н о в ответ не услышал: 
«Уи хьа- 
лэлщ» — «Н а здоровье», что его поразило. И тогда он, 
хотя и спешил, решил не уезжать, пока не услышит 
этих слов. Так продолжалось семь дней. Гость все-таки 
заставил хозяина выполнить, как полагается, церемони­
ал гостеприимства.Уезжая, он сказал: «Я ехал по спеш­
ному делу, но по вашей милости потерял очень драго­
ценное время».
Особым авторитетом пользовались старейшины, по­
четные старики, составлявшие как бы неформальный с о ­
вет, нередко определявший решения схода.
Н о фактически высшая власть в общине по большей 
части принадлежала сельскому старшине. Д о введения 
в 1868 г. «Положения об устройстве аульных обществ» 
эта должность передавалась по наследству в семье ф ео­
дального владельца, в пореформенное время старшина 
стал выбираться на сельском сходе с последующим ут­
верждением царской администрацией. Сход мог поднять 
вопрос о смещении оказавшегося непригодным для сво­
ей должности старшины, и это не раз бывало на деле. 
Н о гораздо чаще старшина манипулировал решениями 
схода, от его имени проводя в жизнь собственные реше­
ния. Главной административной обязанностью старши­
ны как руководителя местного органа управления явля­
лась забота о деятельности общины и порядке в ней, з а ­
щите прав и законов собственности, о сохранности до­
рог, мостов, канав и т. д., о сообщении крестьянам р а с­
поряжений государственной власти и содействии прове­
дению их в жизнь, о беспрекословном подчинении всем 
требованиям администрации, о контроле деятельности 
помощников и судебных заседателей, 
своевременном 
взносе податей и денежных повинностей и сдаче их в 
царскую казну, задержании и сдаче властям преступни­
ков и дезертиров, предупреждении нарушений и пре­
ступлений, оказании в случае необходимости помощи и 
содействия военым лицам, очутившимся на территории 
общины по делам службы, созыве схода, выдаче разре­
шения на временный выезд из общины. При этом сель­
ский старшина имел право за незначительные проступ­
218

ки (появление в общественном месте в нетрезвом виде, 
ссору, драку, непочтительное отношение к сельским вла­
стям, женщинам или гостям) по своему усмотрению на­
казать виновного (назначить ему дополнительные отра­
ботки в пользу общества, оштрафовать, отчитать и т. п.). 
В помощь старшине выбирали одного-двух заместите­
лей, нескольких доверенных лиц и глашатая — «крику­
на», оповещавшего о предстоящем сходе, поступивших 
сверху распоряжениях и других событиях. Их кандида­
туры подбирала сама община. Отказаться односельча­
нин мог, если ему было за 60 лет, если он был серьез­
но болен или его ремесло и хозяйство не позволяли их 
надолго покинуть. Старшина и его помощники сообща, 
обсуждали хозяйственные дела, касавшиеся бюджета и 
финансов общины, контролировали действия ее членов,, 
раскладку налогов по отдельным хозяйствам, решали 
вопросы использования общинного имущества, приема* 
новых членов в общину, выдачи свидетельства на выход 
из общины. 
Представители органов самоуправления' 
несли ответственность за сохранность и функционирова­
ние общественных зданий, мечетей, собственности, под­
держание связей с соедями. Члены сельского правления 
выполняли также обязанности судебных исполнителей* 
стражей порядка, принимали участие в семейных разде­
лах и примирении кровников.
В общине было несколько разных судов. П о преда­
нию, записанному Ш . Б. Ногмовым, кабардинский князь 
Беслан в X V I в. первым учредил во всех селениях так 
называемые третейские суды для разбора всех дел, за 
исключением уголовных. «Суд этот составляли несколь­
ко человек из благонадежных узденей и депутатов со
стороны народа, ежегодно им избираемых, с утвержде­
ния самого князя». Уголовные дела и жалобы на при­
говоры сельских (третейских) судов подлежали р азб о­
ру в суде самого князя. Тому же князю Беслану припи­
сывается создание «разных законов и обрядов», а так­
же установление штрафов за их невыполнение|9. Mb’ 
самом деле все это немного старше, предание же сооб ­
щает о каком-то упорядочении судоустройства и обыч­
ного права в X V I в. Кроме того, имелся уже не раз упо­
минавшийся нами суд посредников — медиаторов. Жизнь 
коллектива соседей делала институт 
посреднического 
суда характерным явлением сельско-общинного 
быта. 
Посредниками выбирали наиболее уважаевых в обще­
219

стве людей, часто из зажиточных слоев населения или 
княжеских фамилий, не моложе 25 лет, морально устой­
чивых, из коренного населения. Количество судей обыч­
но были нечетным, не менее трех (если не считать еще 
трех кандидатов).
Своими судебными функциями обладал и сельский 
сход, вернее, его совет старейшин. Параллельное суще­
ствование разных судов отражало своего рода плюра­
лизм тогдашних порядков: общинное самоуправление, 
но и княжеское управление; судебная власть, но и пра­
во сторон самим выбрать посредников. 
Рассмотрению 
сельского суда, действовавшего на основе «Положений 
о сельских (аульных) обществах, их общественном уп­
равлении и повинностях государственных и обществен­
ных в горском населении Терской области и действую­
щих в Кубанской области» и «Временных правил для 
Горских словесных судов Кубанской и Терской 
обла­
стей», подлежали такие дела, как гражданские иски и 
споры между жителями данного общества и соседних 
общин (займы, покупки, сделки, обязательства, захва­
ты), утверждение решений по спорам между супругами, 
родителями и детьми, утверждение кандидатур опекунов, 
избираемых сельскими сходами и эфенди, вопросы на­
следования, воровство, обман, кровная месть. Сельский 
суд некомпетентен был решать 
споры, 
возникавшие 
между князьями и общинниками; дела, касавшиеся м а­
лолетних и умалишенных, а также связанные с крупны­
ми кражами и касавшиеся общинников, судимых не пер­
вый раз; дела о прелюбодеяниях, насилии, разбое. Ш а ­
риатский суд решал такие дела, как спор между супру­
гами, родителями и детьми, вопросы опекунства и на­
следования. Дела, решаемые по шариатскому суду, р а з ­
бирались в присутствии всех членов сельского суда.
Судопроизводство, как видно, не было единообраз­
ным, и в нем боролись и сочетались адаты и шариат. 
Ш ариат постепенно отвоевывал позиции у кабардинских 
и балкарских адатов. Так, в начале X IX в. на общена­
родном сходе Кабарды духовенство добилось того, что­
бы в будущем все дела, кроме межсословных, решались 
по шариату. Все же в уголовной практике шариат с его 
жесточайшими наказаниями так и не привился. Посте­
пенно установился компромисс: семейные, имуществен­
ные, наследственные дела рассматривали по шариату, 
уголовные и другие гражданские — по адатам. Помимо
220

того, со времен генерала Ермолова за убийства и госу­
дарственные преступления судили по российским зак о­
нам.
В начале 1870-х годов особым «Положением о сель­
ских обществах» была упорядочена работа действовав­
ших з них судов. Сельский суд стал избираться общин­
никами сроком на три года, в его состав входил мулла, 
мог быть избран и старшина. Дела в зависимости 
от 
своего характера разбирались либо по адатам, либо по 
шариату. Все больше учитывалось и российское зак о­
нодательство. Продолжали действовать в пореформен­
ное время также медиаторские суды. Сельские суды бы­
ли более официальными, медиаторские больше отвечали 
традиционному народному правосознанию. Н о и те и 
другие были судами, в которых соседи судили соседей и 
решения которых помогали молодежи овладеть народ­
ной правовой культурой20. Сельские собрания и 
суды 
проходили в специальных местах сходов, где обычно 
сосредоточивалась вся общественная жизнь горцев.
Люди, собиравшиеся в местах сходов, как-то сами 
по сёбе делились по возрасту: столетние старики сиде­
ли рядом, мужчины 40— 50 лет образовывали отдельную 
группу, а 25— 35-летние собирались в стороне от более 
старших. Возрастной 
признак 
играл 
немаловажную 
роль во взаимоотношениях между людьми у всех наро­
дов Кавказа.
В местах сходов проводились спортивные 
состяза­
ния, выступали певцы и музыканты, устраивались на­
родные танцы.
Внешне они представляли собой площадки, наиболее 
удобные для общесельских сходов, устроенные 
таким 
образом, что одна сторона такой площадки обкладыва­
лась камнями правильной формы для сиденья. 70— 80- 
летние старики еще помнят, в каком месте в их селении 
находился ныгъыш и каким он был. Благодаря местным 
жителям авторам удалось найти, обследовать и даже сде­
лать зарисовки ныгъышей многих уже необитаемых по­
селков Балкарии (Зылгы, Жуунгу, Кёкташ, Нижний Иш- 
канты, Озень), Кабарды (Аргудан, Баксан, Зарагиж , 
Зольское, М алка), Карачая (Хурзук, Учкулан и др.).
Сельский суд, как правило, собирался в нерабочие 
дни, но в случае необходимости мог быть созван в лю­
бое время. Рассмотрение дела на суде начиналось с ж а ­
221

лобы истца, его родителей, опекуна по требованию стар­
шины или помощника, иногда и по требованию свидете­
ля. Конкретная деятельность судей заключалась в том, 
что они, ознакомившись с сутью дела, пытались сразу 
же путем уговоров и рассуждений, нравственного воз­
действия и упреков помирить тяжущихся, а провинив­
шихся заставить восполнить нанесенный ущерб, удов­
летворив требования пострадавшей стороны. П о данным 
полевого этнографического материала, собранного нами 
в 1969— 1981 гг. в кабардинских, карачаевских, осетин- 
оких, абазинских и ногайских селах, далее судьи об р а ­
щались к истории дедов и прадедов, призывали памятью 
предков, культ которых высоко почитался горцами, жить 
в мире и спокойствии. А затем виновному этого засе­
дания говорили, что его вина доказана и он должен в 
таком-то размере и форме уплатить штраф. Если вина 
не доказывалась, судьи требовали принесения присяги. 
Разбирательство дел, рассказывали нам старики Второ­
го Лескена, Ново-Осетиновакого, Карджина, Учкулана и 
Терезе, происходило публично, в присутствии всего сво­
бодного от занятий населения. В прениях мог участво­
вать любой совершеннолетний член общины, и особенно 
старшее поколение. Позволялось выражать недовольст­
во пристрастным следствием и приговором. Решения су­
да фиксировалось в «Жалобной книге» (у мусульман —
на арабском языке), ежегодно выделяемой областным 
управлением сельским судам. Стороне, неудовлетворен­
ной решением суда, выдавалась выписка из решения, с 
которой в течение месяца (а в случае болезни еще при­
бавлялись две недели) он имел право обратиться в об­
ластной суд. Решение суда устно доводилось до сведе­
ния старшины, который его и исполнял.
Сплочению соседей, осознанию ими общности инте­
ресов служили очень яркие общинные обряды. Они во­
зникли вместе с древними аграрными и другими куль­
тами, но сохранились и в исламские времена. Это в о с о ­
бенности относится к так называемым календарным об­
рядам, сопровождавшим основные 
события 
годичной 
трудовой деятельности народа.
Весной, перед самым выходом на пахоту, адыги уст­
раивали праздник в честь покровителя земледелия Тха- 
галеджа. Праздновали и в каждой семье, и всей общи­
ной вместе. Первым это описал в конце X V II в. голланд­
ский дипломат Н. Витсен: «Весной в каждом доме за­
222

калывают козла, барана или ягненка, но большей ча­
стью козла; иногда это делают несколько семей вместе. 
Одного из этих животных выносят потом за деревню, 
насаживают распяленную шкуру, голову и ноги на пал­
ку... М ясо съедают... Господин деревни, или старшина, 
отделяет себе лучшую часть. После того целый 
день 
пьют напиток, называемый буза, и оправляют 
празд­
ник, танцуя, играя на дудках и прыгая. После этого 
иразника они начинают обрабатывать землю»21. В цент­
ре внимания на празднике были многодетные старики: 
здесь почитание старших сплелось с магической прак­
тикой передачи земле плодовитости людей. Старики про­
износили хохи в честь Тхагаледжа, прокладывали «пер­
вую борозду» и «круг загонов», которым опахивалось 
поле, чтобы, оградить будущий урожай от злых 
сил. 
Такие же обряды совершали балкарцы для своих по­
кровителей земледелия Х ард ара, Голлу и других. В о з­
главлявший церемонию тёречи брал 
в руки большую 
чашу с бузой, молился о ниспослании урож ая и пускал 
чашу по рукам. После этого младший из участников це­
ремонии играл на свирели в честь божества.
Всей соседакой общиной отмечали окончание весен­
не-летних полевых работ. Кабардинцы справляли празд­
ник вак1уэихьэж — возвращения 
пахарей. 
Женщины 
запасали съестное и напитки, молодые джигиты гото­
вили коней для скачек, наиболее искусные мастера выре­
зали деревянные фигурки животных и птиц, которые на 
длинном шесте поднимались над арбой для стрельбы в 
цель. Центральным персонажем праздника был ажэгъа- 
фэ — танцующий козел, ряженый в маске козла; девуш­
ки загодя изготовляли для него эту маску и одеяние. 
Пахари, не доезжая до селения, разбивали лагерь. Для 
их старшего устраивался шалаш с развивавшимся над 
ним знаменем и охраной из молодых людей. Вокруг ла­
геря плугом проводился магический «руг. Часть пахарей 
вместе с ажэгъафэ двигалась к селению. Навстречу вы­
бегал народ, завязывалась борьба, главной целью ко­
торой было сбросить друг друга в воду. Считалось, что 
это должно обеспечить урожай. В селении ажэгъафэ о б ­
ходил дворы, собирал съестные припасы и возвращался 
с ними в стан пахарей. Праздник длился несколько дней. 
Соседи угощались, танцевали, состязались в спортив­
ных играх. Ажэгъафэ всех веселил, не считаясь с обыч­
ным этикетом и придавая этим празднику «возвращения
223

пахарей» колорит средневекового европейского карна­
вала. Перед окончанием праздника инсценировалось по­
хищение знамени у охранявших его двух «ленивцев». 
Провинившиеся безуспешно искали знамя, после чего 
один из них «умирал от голода», а другой бещал «ис­
правиться». Как отмечает иследователь адыгских обря­
дов С. X. Мафедзев, этим показывалось, что отныне ле­
нивым нет места в обществе.
Аналогичную роль играли другие традиционные зем­
ледельческие обряды кабардинцев. Из-за боязни засухи 
женщины общины проводили хьэнцэгуащэ — обряд вы­
зывания дождя в честь богини вод, обливая друг друга 
водой и устраивая массовое купание с чучелом богини. 
П о той же причине на могиле убитого молнией прино­
сили жертвы, устраивали танцы в честь бога-громоверж- 
ца Щыблэ. Большим праздником отмечалось окончание 
всех земледельческих работ. 
Описание 
его 
оставил 
Ш. Б. Ногмов: «Осенью первый день после уборки хлеба 
праздновался с большим торжеством. Сперва 
читали 
молитву, называемую тхашхогухаж, что значило «при­
бегать к великому богу». В этой молитве просили все­
вышнего даровать им здоровье и воссылали благодаре­
ние за прошедшее лето, за сотворение хлеба и плодов 
земных и пр.; после молитвы пировали и веселились»22.
Имелись также общинные обряды, связанные со ско­
товодством. Кабардинцы праздновали начало и оконча­
ние сенокоса, отгон скота на летние пастбища и его 
возвращение с пастбищ. Существовали обряды, приуро­
ченные к остригу овец, выпуску баранов-производителей 
в отары и жеребцов в табуны и другие. Все они сопро­
вождались молениями, угощением, всенародным весель­
ем с песнями, танцами, состязаниями в силе и лов­
кости 23.
У балкарцев в обрядовой жизни общины первосте­
пенное значение имело то, что было связано со скотовод­
ством. В частности, ряженый в маске козла — теке (ко­
зел) или акъсакъал (белобородый) были у них цент­
ральными фигурами не в пахотных, а в сенокосных об ­
щинных обрядах и развлечениях. Очень торжественно 
начинался перегон скота: каждое кошевое 
объедине­
ние приносило в жертву верховному божеству Тийре луч­
шего барана и перворожденного ягненка, их варили вме­
сте с шерстью и после молитвы оделяли кусочками мяса 
собравшихся. Н о и земледельческие обряды занимали у
224

балкарцев заметное место. Выход на пахоту отмечал­
ся праздником первой борозды — сабантоем, во время» 
которого происходили моления божествам изобилия Хар- 
дару, Голлу и другим. В некоторых ущельях 
имелся: 
свой сабантой, отличный от общебалкарского. Таким! 
был, например, обряд в честь Голлу в Баксанском! 
ущелье с призами для красивейшей девушки, храбрей­
шего юноши, для лучшего коня и т. д. Исполнялся и об­
ряд вызывания дождя, сходный с кабардинским, но с о ­
вершавшийся подростками 24.
Существовали ли у соседских общин собственные не­
бесные покровители, святилища, словом, религиозные' 
культы? Общинные культы трудно отделить, с одной сто­
роны, от фамильно-патронимических, с другой — от об ­
щенародных. Нередко культы тех родственных групп,, 
которые первыми поселились в ауле и стали 
самыми.* 
многочисленными, с течением времени делались культа­
ми также и других, подселившихся к ним семей и пат­
ронимий. В то же время многие общины имели свои’ 
святилища общенародных божеств и святых. У адыгов-; 
это чаще бывали леса, рощи, заметные деревья, у бал­
карцев— камни. Так, в Балкарском ущелье имелся свя­
щенный камень Къарындашла 
ташы, в Хуламо-Безе- 
нгийаком — камень Мамукъ-таш, у селения Верхний; 
Чегем — камни Апсолтуу, Байрым-таш и Аш-Тотур. О с о ­
бенно почитались Байрым-таш и Аш-Тотур, «выдвинув­
шиеся» в христианские времена (Байрым — это Мариам,, 
св. М ария, Тотур — св. Ф еод ор). Подле Аш-Тотура с о ­
вершались жертвоприношения, всадники, проезжая ми­
мо, спешивались. Тотур считался покровителем охотни­
ков, и поэтому у его камня отмечалось совершеннолетие 
юношей, их посвящение в мужчины 
(жашны сы нау)25. 
Для этого посвящаемый должен был некоторое время» 
продержаться на неуке, показать свою меткость в стре­
льбе, умение быстро и правильно разделать овцу или’ 
козу. Пережитки подобного рода первобытных посвяще­
ний сохранились у многих народов Кавказа, но мало 
у кого в такой отчетливой форме.
Единение соседей поддерживалось их участием во 
всех семейно-родственных радостных и печальных с о ­
бытиях, о которых много говорилось раньше. Дело здесь 
было не в одной только трудовой и материальной вза­
имопомощи. Активно включаясь в обрядовую жизнь с о ­
седей, кабардинцы и балкарцы создавали этим климат
15 Заказ № 542
225.

.психологической солидарности членов общины. Более 
всего это оказывалось во время свадьбы и похорон. Как 
писал Хан-Гирей о свадебных торжествах, 
«в 
эти дни 
радости и веселия не только жители того аула, где про­
исходит торжество, но даже и окрестных аулов участву­
е т » . Он же отмечал, что когда кто-нибудь в 
селении 
умирал, к дому собирались «все женщины того аула», 
старики увещевали «'близких покойного не слишком пре­
даваться скорби» и т. д.26
Начавшееся в Кабарде и Балкарии в пореформенное 
время развитие капитализма не могло не затронуть об ­
щего духа соседаких связей — полупатриархальной ат­
мосферы добрососедства. Как и у других народов Кав­
каза, в соседскую общину стали все настойчивее прони­
кать ж аж да наживы, стяжательство, злоупотребления 
должностным положением. «Ж аж д а наживы легким пу­
тем,— писал о новых «хозяевах жизни» путешествовав­
ший по Балкарии и Карачаю В. Я. Тепцов,— гложет их, 
и они не брезгуют средствами для обогащения. Они на­
брались жизненной опытности, познали искусство наду­
вательства, хищения, запускания рук в карманы ближ­
него и прочее. Н о самое главное, что они познали,— это 
искусство пролазить в должности, изловчаться и стой­
ко держаться на своем посту»27. Тем не менее соседская 
община пока держалась. Ее опекала российская адми­
нистрация как удобный для себя орган, обеспечивавший 
круговой порукой поступление податей и выполнявший 
простейшие административные функции. Выйти из о б ­
щины можно было, только расплатившись с недоимка­
ми, получив согласие родителей и разрешение сельско­
го схода. Н о основная масса общинников к этому и не 
стремилась. Традиции соседской солидарности еще в 
немалой мере помогали им вести хозяйство и жить при­
вычной жизнью.
Соседская община просуществовала до «раскрестья­
нивания» — коллективизации сельского хозяйства. В 
1920-х годах она даже временно окрепла, поглотив с 
ликвидацией помещичьего землевладения новые масси­
вы пашен. Отчасти ожили такие ставшие ослабевать в 
пореформенное время виды земледельческой взаимопо­
мощи, как супряга. В общине сложилось своего рода 
двоевластие традиционных органов управления и сель­
советов, причем последние оказались подчиненными о б ­
щинным сходам. Н о так продолжалось недолго. В 1923 г.
226

были ликвидированы шариатские суды, после них наста­
ла очередь сельских судов, в 1928 г.— судов медиато­
ров. В 1927— 1929 гг. общинные сходы были подчинены, 
сельсоветам, получившим право утверждать и контро­
лировать их решения. В дальнейшем права сходов бы­
ли еще более урезаны и свелись к таким вопросам, как. 
наем сельского пастуха, оказание помощи односельча­
нину, устройство общественных праздников. Местами 
сохранились и другие незначительные остатки прежней5 
организации общинного 
управления, 
как, например, 
сельский глашатай в селении Кызбурун II. Его единст­
венное назначение сегодня — объявлять о смерти одно­
сельчанина, звать на похороны28.
Коллективизация резко сузила сферу соседской вза­
имопомощи в земледелии и скотоводстве. В распоряж е­
нии крестьян остались только приусадебные участки и 
небольшое количество скота. Сделались ненужными су­
пряги и почти ненужными — кошевые объединения. П р о ­
изводственная взаимопомощь стала ограничиваться без­
возмездной работой на личных участках нетрудоспособ­
ных соседей или бесплатным выпасом скота молоимущих 
семей в сельском стаде. Лишь немногие кабардинцы 
и 
балкарцы продолжали прибегать к взаимопомощи на се­
нокосе, объединяться в коши для летнего содержания 
овец на горных пастбищах.
Однако народные традиции сотрудничества и взаимо­
выручки в соседском быту сохранились. Более всего это 
проявляется при самых трудоемких работах (строитель­
ство и ремонт дома, стрижка овец, валяние войлоков), 
еще более — при крупных событиях в жизни семьи. Во 
время свадеб, похорон и поминок не только родственни­
ки, но и односельчане без зова спешат на помощь сосе­
дям. При устройстве свадебного пира соседи по-прежне­
му помогают сколачивать во дворе столы и скамьи, что­
бы можно было рассадить многочисленных гостей, при­
нимают участие в приготовлении обильных праздничных 
кушаний, приносят их с собой сами. Н а похоронах, как 
и раньше, соседи кормят приехавших издалека. Для по­
страдавших от стихийный бедствий и несчастных случа­
ев соседи вместе с родственниками, не дожидаясь про­
сьбы, производят ахъшэзэхэдзэ — «деньгосложение», ре­
же былымзэхэдзэ — «скотосложение». Все это до сих пор 
принадлежит к числу наиболее почитаемых народных 
традиций.
15*
227

Продолжает придаваться большое значение общест­
венному мнению соседей. Немногие решатся вызвать 
осуждение окружающих, например, отступив от таких 
общепринятых норм поведения, как соседская солидар­
ность.
Не исчезли и отдельные остатки общинных обрядов. 
Так, в некоторых балкарских селениях во время засухи 
прибегают к «вызыванию дождя». Женщины (теперь и 
мужчины) во главе с муллой собираются у реки, молят­
ся, совершают къурманлыкъ — режут барана. Н а сено­
косе можно встретить ряженого — аксакала, развлека­
ющего косарей. У кабардинцев, хотя щ1опщак1уэ в его 
прежнем виде у них давно исчез, еще живы его отголос­
ки. Соседи нередко собираются в доме больного, чтобы 
развлечься беседой, перекинуться в карты и т. п.
1 Основные работы: 

жүктеу/скачать 6.52 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: