Способно ли современное распространение таких явлений, как неофициальный (незарегистрированный) союз, внебрачное рождение подорвать многовековую стабильность социального института семьи? Ответ на этот вопрос определяется основными направлениями эволюции социальных институтов брака, семьи, моногамии на рубеже XX – XXI вв. Эволюция институтов брака и семьи зависит как от долговременных тенденций и закономерностей развития демографической сферы общества, так и от конкретных исторических обстоятельств проявления данных тенденций.
В европейских странах ослабление, расшатывание патриархальных устоев, усиление индивидуалистических ценностей не обязательно ведет к упадку институтов брака и семьи [Halman and Ester, 1996]. По-видимому, в России социально-демографические процессы, ведущие к таким изменениям, по своему существу аналогичны. На этот счет у нас пока нет крупномасштабных исследований.
Поскольку в процессе трансформации распространяются разные модели семейного поведения, то представляется актуальным исследовать причины их распространения, социальное самочувствие людей – представителей типов семей, которые можно было бы отнести к «нетрадиционным». Одним из таких типов являются семьи (полные или неполные), образованные в результате рождения ребенка женщиной, не состоящей в браке. В данном параграфе содержатся результаты исследования феномена внебрачного материнства, проведенного автором в 1997 г.
Конкретная задача этого исследования – попытаться понять природу, причины и следствия распространения сожительств и внебрачных рождений, а именно: выяснить ориентации, намерения и интересы в сфере брака и семьи женщин – матерей внебрачных детей, реализацию их жизненных устремлений и планов в семейной сфере. Исследование проведено методом «life-story» [Thompson, 1984], т. е. посредством изучения конкретных случаев, жизненных историй женщин – матерей внебрачных детей. Выбор этой методики объясняется, прежде всего, интимностью, закрытостью темы для внешнего наблюдателя, а также «осторожностью» общественного мнения в этом вопросе. Поэтому методы традиционного формализованного подхода могли бы привести к большой потере значимой информации. Было опрошено 30 городских женщин, имеющих 35 внебрачных детей, и 20 сельских, имеющих 29 внебрачных детей*.
Дети, рожденные вне зарегистрированного брака, – чаще всего первые и единственные дети уже немолодых женщин. Однако то, что не фиксируется статистикой, но существует как факт, – наличие полной супружеской семьи у 58 % опрошенных женщин, из них у 30 % неофициальный муж является отцом ребенка. Уровень образования опрошенных женщин довольно высок: 56 % имеют высшее и среднее специальное образование и только 20 % – восьмилетнее.
Глубинные интервью дают основание утверждать, что главный мотив рождения ребенка этими женщинами – стремление к материнству, к семейной жизни. При этом невступление в брак, рождение ребенка без мужа вовсе не являются для них «демонстрацией независимости».
При анализе материнских историй стало понятно, что возможно выделение 3 типов причин появления внебрачного материнства. Первая, и самая большая, группа опрошенных женщин – это те, кто был вполне счастлив в партнерстве-сожительстве с отцом будущего ребенка. Кто хотел бы (и собирался) иметь полную семью, но по разным причинам союз распадался после рождения ребенка. Вторая группа – женщины, оставшиеся без женихов, партнеров из-за несчастных случаев (гибели жениха, отца будущего ребенка); даже в небольшой выборке (50 чел.) таких женщин оказалось шестеро. Еще одна группа женщин – те, кто после рождения ребенка, и второго, и третьего, и четвертого, продолжает оставаться в незарегистрированном союзе с отцом детей.
Жизненные, брачные, материнские выборы зачастую обусловлены (усложняются или облегчаются) поведением и отношением мужчин (мужей-партнеров), родителей, родных, подруг и врачей к женщинам, их поступкам, решению родить ребенка вне брака. Во-первых, все типы женских историй рождений вне брака переплетаются и в большой степени обусловлены обстоятельствами жизни мужчин-отцов, их социетальными характеристиками. Во-вторых, брачная судьба женщин складывается в определенном смысле под противоречивым влиянием родительской семьи; двойственность ситуации состоит в социокультурной автономности (возможно, даже антагонистичности) и одновременной материально-бытовой зависимости. Так что пересечения историй-причин с культурными и индивидуальными ценностями влияют на выбор женщин и показывают на данном материале, что выбор в пользу рождения ребенка (в 80% случаев первого и единственного) становится всё более социально одобряемым поступком.
В процессе анализа предпринята попытка соединить некоторые эмпирические характеристики с гипотезами причин современных тенденций в демографической сфере и семье.
Конечно, иногда в интервью бывало довольно сложно объективно воспринимать ситуации и обстоятельства, поведанные женщинами, но в то же время именно акценты самих интервьюируемых позволяют делать выводы и объяснения.
Внебрачные рождения вследствие распавшегося сожительства
(Дискурс «Распавшееся сожительство»)
Из опрошенных женщин в эту группу можно отнести 19 (38 %), в т. ч. 12 (40 %) городских и 7 (35 %) сельских. В терминах реализации жизненных, брачных, репродуктивных планов женщин этот дискурс можно считать негативным, поскольку наиболее сильный момент здесь – отказ мужчины-партнера от ожидаемого или от уже родившегося ЕГО ребенка. Женщинами эта ситуация воспринимается как отказ и от неё тоже, как «предательство». Причем в половине случаев сожительство было довольно продолжительным – 2 – 5 лет, возраст женщин 26 – 34 года, беременность у них если и не первая, то долгожданная. Причем в своих рассказах некоторые из этих женщин вспоминают озабоченность своих мужчин-партнёров длительным отсутствием беременности и даже то, что они вместе мечтали о ребенке, планировали свою совместную жизнь.
Врач, 46 лет, не замужем, 16-летний сын, гор.: «Познакомились еще студентами, встречались и дружили 7 лет. В последние годы мы с ним жили вместе. Когда он узнал о беременности, первое время пытался избегать меня, потом установились дружеские отношения. Иногда он приходил и говорил, что хоть ему и очень тяжело, но он не может жениться на мне, потому что не любит меня. В общем, он переживал, метался. Мне было 29 лет, ему 30, он работал инженером на заводе. Эта беременность была у меня третья, мы же с ним встречались 7 лет... Я его очень любила и знала, что рожу ребенка только от него. Других мужчин у меня не было. Но для него и для его семьи (мамы) общественное мнение значило очень много. Если бы я была понастойчивее, он бы на мне и женился. Но, наверное, наш брак распался бы... Когда моему сыну было 6 месяцев, он женился на молодой девушке, так что у него своя семья. Мы с ним больше никогда не общались, я ни на что не претендовала, он помощи никакой не оказывал».
По-видимому, весьма часто мужчины отрицательно реагируют на известие о беременности сожительницы из-за сомнения в том, что это ЕГО ребенок. Чаще так происходит в тех случаях, когда мужчины-партнеры женщин по сожительству на некоторое время уезжают – на службу в армию, в командировки.
Рабочая совхоза, 30 лет, не замужем,10-летняя дочь, сел.: «С парнем, отцом дочки, мы дружили еще со школы, он наш, деревенский. И когда я в училище училась, мы дружили, встречались. А теперь у него своя семья – так получилось! Дружили-дружили, а когда он ушел в армию, я родила. Он не верил, что это его дочь. Когда вернулся, мы поскандалили и долго не встречались. Потом стало видно, что дочь – вылитый папа. Он стал ходить ко мне, а я ему сказала, что дочка МОЯ и больше ничья. Да зачем он мне, зачем эти скандалы?
А так – ребенок растет спокойно, знает отца, дружит с теми дедушкой и бабушкой».
Недоверие мужчины-партнера и даже просто выражение сомнения на этот счет, с одной стороны, оказывает сильное отрицательное воздействие на дальнейшую судьбу женщины, но, с другой – облегчает ей принятие «оправдательного» для самой себя отказа от стремления к браку с «этим плохим любимым человеком».
Учительница,48 лет, не замужем, 14-летняя дочь, сел.: «До рождения дочери мы 3 года жили вместе, в нашей семье. Он очень хотел ребенка, но мы с ним не регистрировали брак, просто ни я, ни он не беспокоились за наше будущее. До этого я уже была замужем, но детей не было – 6 раз я была беременной, но не могла выносить ребенка. Этот парень был на 5 лет младше меня. Он был для меня одновременно и любовник, и муж, и ребенок. Когда я ему сказала о беременности, он почему-то панически испугался, бегал по комнате и кричал, что это не его ребенок. И всё. Сейчас мы просто здороваемся, когда на улице встречаемся. Он очень красивый, и дочь на него похожа, у них даже все родинки на теле одинаковые, совпадают. Тогда мне было 34 года, я все-таки смогла выносить свою седьмую беременность. Это невероятное счастье – знать, что ты не способна иметь ребенка и все же родить! У меня просто желание такое мощное было. Теперь моей дочери 14 лет. Но я благодарна этому парню, за то, что
у меня есть дочь, не было бы его, не было бы и дочки, и я была бы неполноценной».
Как видно, распад сожительств в связи с рождением ребенка в значительной мере обусловлен брачно-семейным поведением мужчин. По-видимому, их отрицательное восприятие известия о возможном рождении ребенка оказывается совершенно неожиданным для женщин.
Выбор же женщин в пользу материнства создает новую цепочку драматических ситуаций в сфере отношений с родными, с родителями. Но этот выбор происходит все-таки в пользу материнства, и он свидетельствует о высокой ценности детей, семьи в представлениях опрошенных женщин.
Домохозяйка, 21 год, не замужем, 2-летний сын, сел.: «Мы дружили с парнем еще со школы, год он жил у нас, а когда узнал, что я беременная, сразу сказал, что не от него. Он старше меня на 4 года, мы с ним очень близкими были, просто родственные души какие-то, даже думали одинаково. Сколько раз он говорил: "Роди мне сына". Родила, а он вообще ушел. Сначала я скрывала свою беременность, боялась, что родители на аборт пошлют… Я родила сына. Сейчас ко мне приходит другой парень, ухаживает за мной, с моим сыном нянчится. Он хочет жениться на мне, но я не хочу, не хочу даже сходиться с ним, лучше иногда встречаться... Если встретится такой мужчина, который мог бы быть хорошим отцом, то я рожу еще одного ребенка, но не больше. А сейчас лучше, чтобы сын ни к кому не привыкал».
Семья и дети, по представлению женщин-матерей этой группы, – главное в жизни женщины. «Если нет детей, жизнь женщины прошла впустую» (Бухгалтер, 42 года, не замужем, 9-летний сын). И, согласуясь с этой житейской истиной (вполне традиционной), родительские строгости смягчаются по мере повышения возраста дочерей. Особенно это проявляется в историях женщин, имеющих деревенские корни. Представления старших поколений сельчан основаны на нормах раннего вступления в брак и рождения детей.
Директор фирмы, 29 лет, не замужем, 5-летняя дочь, гор. «По понятиям нашей семьи, я родила очень поздно (в 24 года). Когда мне было 22 г., мои родители "махнули на меня рукой" – считали, что я осталась без семьи и без детей, что я не состоялась как женщина и вообще как человек... Мои родители ждали от меня замужества, ребенка. И даже независимо от того, замужем я или нет, моя мама была на моей стороне, я знала, что помощь мне всегда будет. И вообще, как бы я ни решила, мои родители, мои вечные адвокаты, меня поддержат».
Кризисный момент трудного выбора молодых (юных) городских внебрачных мам смягчается либеральностью взглядов их ещё тоже молодых родителей, берущих на себя значительную часть материально-бытовых проблем своей дочери.
Домохозяйка, 17 лет, не замужем, 7-месячный сын, гор. «Когда родители узнали о беременности, мама сказала: «Решай сама, не маленькая. Если оставишь ребенка, мы тебе поможем и поддержим».
Таким образом, драматичность дискурса «распавшихся сожительств» связана, скорее всего, с не оправдавшимися надеждами женщин на устойчивое длительное партнерство, на воспитание ребенка в полной семье, с разочарованием в любимом мужчине-партнере как потенциальном муже и отце детей.
Внебрачные рождения, не ориентированные на совместную жизнь
с отцом ребенка
(Дискурс «Ребенок для себя»)
Важным отличием данного дискурса от предыдущего является то, что эти женщины изначально знали и сознательно шли на то, что, став матерью, они никогда не будут жить одной семьей с отцом ребенка. Объясняется это тем, что в этих историях мужчина выполняет роль любовника, как правило, он уже женат, имеет детей. А женщина-мать внебрачного ребенка была (или есть) любовница, априори морально готовая к последующему за рождением ребенка супружескому одиночеству. Часто это мотивируется сознательным отказом от возможности «увести» его из семьи. В других ситуациях женщина изначально не относилась к партнеру, как к потенциальному мужу. Здесь не было совместной жизни, встречи носили характер любовных свиданий. В эту группу входят 12 (24%) из опрошенных женщин, в том числе 7 (23%) из городских и 5 (25%) из сельских. Возраст женщин при рождении ребенка в этой группе около 30 лет, хотя среди сельских женщин есть такие, которые считают, что и в 23 года пора родить ребенка «для себя», чтобы не остаться одной.
Домохозяйка, 30 лет, замужем, двое сыновей: 6-летний (внебрачный) и 2-летний), сел.: «В 23 года я захотела родить ребенка. Я даже замуж так не хотела, как ребеночка иметь. И в 24 года я родила его для себя. Я встречалась с мужчиной, он был женатый, мне он вообще-то нравился. Но встречались мы редко. И я неожиданно почувствовала, что беременная. Я посидела-подумала: мне 23 года, если первый аборт сделаю, потом вообще детей не будет. Замуж выйду, муж захочет ребенка, а я скажу: «Не могу»? Решила родить чисто для себя, зная, что он не женится на мне... Конечно, сначала я переживала – родители ругались, но я сама так хотела маленького! И я считала, что их это не должно сильно касаться, тем более – огорчать. Папа мой стал поддерживать меня, потому, что понял, что я «настроилась на сына». Я знала, что будет мальчик, вот мальчик мой и родился! Я хорошо себя чувствовала, была спокойна и за себя и за малыша... Отец его о нем знает, сначала он приходил, потом сказал, что это не его ребенок, а «его дети у него дома». Потом он сошелся с другой женщиной и они уехали из нашей деревни. Когда моему мальчишке было 3 года, я вышла замуж, родила второго сына. В муже своем я уверена».
По этому рассказу ясно, что если даже женщина и рожает ребенка «для себя», подспудно у неё сохраняются ожидания создать полноценную семью, проявить себя не только как мать, но и как жена. Но с повышением возраста одинокие женщины постепенно теряют надежду на удачную супружескую, семейную жизнь и так или иначе смиряются с этим. И действительно, не у всех судьба складывается счастливо. В этот дискурс вписываются и истории женщин, пережившие драматические или даже трагические ситуации первой любви, после чего на определенное время, а некоторые и на всю жизнь, «отключаются» от личной жизни.
Научный сотрудник, 58 лет, не замужем, 16-летний приемный сын: «Когда я училась в институте, у меня погиб жених – летчик-испытатель, мне был 21 год. Закончила институт, работала, многие ухаживали за мной, предлагали "руку и сердце", но я считала, что у меня такая судьба – быть одинокой, всем отказывала, была верна своему погибшему жениху. Взялась за научную работу, "нянчилась" со студентами, ездила по стране, по всему миру, защитила диссертацию. Стала задумываться: "Для чего живу? Жизнь подходит к концу, всё есть – квартира, машина, дача, а зачем?" Надо бы было ребенка родить, но с мужчинами никогда не было интимных отношений. И отец мой был очень строгих правил, он бы не простил мне беременность без мужа. Да и рожать было уже поздно. Усыновила 1,5 годовалого мальчика из дома малютки. Очень надеялась, что мои отец и брат обеспечат “мужское" воспитание. Но дед умер через год, а брат отстранился от забот. Есть, конечно, проблемы с сыном... Жалею, что своего не родила...»
Жесткость родительского контроля, упомянутая в этом рассказе, вообще-то не характерна для дискурса «ребенка для себя». Это объясняется как «зрелым» возрастом женщин, когда многие становятся практически независимыми от пожилых родителей, так и обеспокоенностью последних одиночеством своих дочерей.
В историях женщин, родивших «ребенка для себя», уже нет той драматичности, той резко отрицательной оценки («предатель») своих партнеров, как в первом дискурсе. Здесь появляется спокойная рассудительность, рациональность «зрелых» женщин, сознательно стремящихся к материнству, а не к супружеству-партнерству (по крайней мере, внешне). Можно предположить, что и на самом деле женщины этой группы если и не меньше были влюблены в своих партнеров-любовников, то по крайней мере более рационально (хладнокровно) обнаруживали у них недостатки. Поэтому и более спокойно, как к запланированному акту, отнеслись к прекращению интимных отношений, будучи (внешне) благодарными уже за прошлые эмоции и возможность родить ребенка. Вместе с тем, за внешней рассудительностью и благодарностью порой и в этой группе историй проскальзывает выражение обиды и «брошенности».
Следует заметить, что среди тех женщин, кто родил ребенка «для себя», по сравнению с предыдущей группой большая доля тех, кто на момент опроса имел постоянного партнера – мужа или сожителя, и, стало быть, полную семью – официальную (42 %) или нет (26 %).
Конечно, разделение женских историй на эти дискурсы-причины имеет условный характер, поскольку наряду с внешними различиями (длительность сожительств, частота встреч, глубина разочарований, жесткость культурных ограничений) в них есть одно общее и очень важное событие – состоявшееся материнство. И одинаковое представление об идеальной семье – мать, отец и дети. Но к этому идеалу приблизились только некоторые женщины из первых двух групп.
Внебрачные рождения в стабильном сожительстве
(Дискурс «Полная семья»)
В этой модели назвать матерей и детей «внебрачными» можно только по формальному признаку – неусыновленным детям, получающим пособие. Именно по этому признаку 12 полных семей с детьми попали в выборку обследования. Городских семей из них 8 (67 %), сельских – 4 (33 %). Официально зарегистрирован брак у супругов в 3 городских семьях, причем в них муж матери не является отцом внебрачного ребенка. Остальные 9 семей – сожители, в 8 из них супруги-партнеры живут со своими (всеми или младшими в семье) детьми. В противоположность первому этот дискурс можно назвать дискурсом «Сохранившихся (устойчивых) сожительств». В самом деле, здесь и там женские истории схожи, но семья (супружеский союз) не распадается.
Домохозяйка, 25 лет, стаж сожительства 3 года, сыну 1 год, гор.: «В 19 лет я познакомилась с парнем, и мы стали с ним жить – родители выделили нам комнату в нашей квартире. Потом мы стали ссориться, и он ушел. После него был другой парень, мы с ним тоже прожили года полтора. А вот этот, отец ребенка, уже третий. Он мне сразу понравился своей самостоятельностью, он младше меня, и я как-то не могу про него сказать "муж". С ним мы живем уже три года. Родители относятся к моим партнерам спокойно. Когда я сказала парню о беременности, он очень обрадовался, а на следующий день раскричался и заявил, что уйдет. Испугался он, что ли. Это у меня вторая беременность, во время первой был сильный токсикоз и выкидыш. Если бы он вправду ушел, я не оставила бы беременность. Как бы я одна растила ребенка? Мама с папой уже пожилые...Уже через день он всё передумал, а тогда – я не знаю, что на него нашло... Сейчас он очень любит сына, и, наверное, он хороший отец, а я хочу второго ребенка. Мы будем вместе».
Отличительной чертой этой модели является большее число детей в семьях: в пяти – по 1, в двух – по 2, в остальных (сельских) – по 3 – 4 детей. Судя по историям, судьба их матерей вовсе не всегда гладкая: двое из них овдовели с младенцем на руках, одна с тремя детьми ушла от мужа-деспота. Но им посчастливилось встретить на жизненном пути мужчин, взявших на себя ответственность за их семьи.
Домохозяйка, 36 лет, стаж сожительства 12 лет, 16-летняя дочь внебр., 3 сына, зарегистрированы по совместному заявлению родителей, сел.: «С мужем живем хорошо, я его слушаю, он – меня. Я не могу сказать, что я влюбилась в него. Просто он мой и всё! Он мне и друг, и любовник, и муж, и лучше его никого нет. Не выпивает, с полуслова все понимает. Сейчас мы подумываем, не зарегистрироваться ли, жизнь-то стала непостоянная. Надо расписаться, потому что мы строим дом, чтобы детям было наследство».
На вопрос о причинах нерегистрации фактически существующего многолетнего союза женщины из этой группы семей давали весьма разнообразные, но конкретные ответы: «Бывшая жена не дает развода» (домохозяйка, 39 лет, стаж сожительства 14 лет, 13-летний сын, гор.); «Свадьбу справили, но не зарегистрировались, потому что мне было 15 лет» (домохозяйка, 20 лет, стаж сожительства 5 лет, двое детей, гор.); «Сначала как-то неудобно было: мне 17 лет, а ему уже 35. А потом забыли, так вместе и живем, у нас трое детей» (безработная, 33 года, стаж сожительства 16 лет, трое внебрачных детей, сел.); «Никакого значения не имеет, зарегистрированы мы или нет. Даже, наверное, лучше, что не зарегистрированы – всё идет от души, а не от штампа в паспорте» (медсестра, 39 лет, стаж сожительства 4 года, внебр. дочь 1,5 года, 4-й ребенок). Идея последнего высказывания встречается во многих историях и во всех группах опрошенных женщин. Возможно, в этом состоит модернизация современной семьи – быть высокой ценностью для женщины и мужчины и их детей, а не для государства.
Рождения, ставшие внебрачными из-за овдовения или развода во время беременности женщины
(Дискурс «Парадоксальные истории»)
Эту группу составляют истории 7 женщин, ставших матерями внебрачных детей, условно говоря, неожиданно даже для самих себя. Двое из них овдовели во второй половине беременности, пятеро родили второго или третьего ребенка после развода с отцом ребенка. Причем у двоих из разведенных официальное оформление развода сначала имело формальный характер – ради прописки и последующего решения «квартирного вопроса». А потом эти женщины и фактически остались без мужей.
Рабочая, 41 год, разведена, стаж сожительства 5 лет, два внебр. сына 15 и 2 лет, гор.: «Вышла замуж, жили в Тюмени, мама – здесь. Она болела астмой, написала мне, что приступ за приступом, состояние тяжелое, а брата тогда посадили. Помрёт – 2-комнатная квартира пропадёт, государству достанется. Ну, я всё бросила, приехала. Развод оформила заочно, мне надо было прописаться здесь. Сын родился уже после развода, через две недели. В общем, всё из-за квартиры. Муж сюда не приехал, не писал мне, потом он женился, развелся, снова женился. А мать еще 14 лет болела, в прошлом году похоронили... Когда я уехала от мужа, мне было 25 лет, сын родился в 26, а в 39 вот маленького родила. Когда мама была, мы с его отцом встречались тайно, теперь вместе живем, и старший сын спокойней стал... Регистрироваться я и сама не хочу. Потому что, думаю, если не поживется, ничем не удержишь все равно. Алиментов не дождешься, если уйдет, а так – пособие от государства – все-таки доход».
Но всё же основной стержень каждой из этих грустных «парадоксальных» историй – рождение желанного ребенка, забота о нем, ответственность. Как видно, даже попадая в сложные, порой драматические жизненные ситуации, все опрошенные женщины делают свой выбор в пользу материнства. И только одна женщина, судьба которой поистине трагична, призналась, что ей приходила мысль оставить ребенка в роддоме.
Санитарка, 45 лет, разведена, дочерям 22 и 19 лет, родились в браке, сыновья 12 и 8 лет – внебрачные, сел.: «Решила, что напишу заявление главврачу, кормить не буду. Но как только он родился и запищал, я заревела. Думаю: "Господи, 9 месяцев носила, а теперь оставлю? Троих кормлю, и ему каши хватит". Не смогла я его не кормить, просто материнское чувство перебороло».
Таким образом, по материалам исследования видно, что главная причина возникновения внебрачной семьи, главная основа всех жизненных путей женщин, родивших детей вне брака, – это не отказ от семьи, а стремление к ней. И правильнее здесь говорить не о причинах внебрачного рождения, а о судьбах женщин, у которых оно случилось.
Что касается некоторых предположений о дифференциации внебрачной рождаемости в зависимости от социального статуса женщин, то из полученных материалов видно, что в одной и той же группе схожих судеб оказываются директор фирмы и сельский сторож, главный художник издательства и дворник домоуправления. В современных условиях, по-видимому, не существует тесной связи между благосостоянием и брачным, репродуктивным поведением людей вопреки выводам О. Льюиса [Lewis O., 1975] и М. Босанаца [Босанац М., 1981], согласно которым свободные союзы, внебрачные рождения были элементами субкультуры беднейшего слоя.
Внебрачная рождаемость, как показывает демографический анализ, – довольно распространенный феномен среди как городского, так и сельского населения. Его распространение имеет довольно устойчивую тенденцию к росту (см. гл. 2, § 1). Но в то же время большого прироста монородительских семей не фиксируется: со временем происходит узаконивание брачных отношений между сожителями или образование повторной семьи (с другим партнером). По существу же объяснение причин этого феномена, основанное на демографических фактах и некоторым образом подтвержденное социологическим обследованием, заключается в том, что современные тенденции в семейной сфере не противоречат глубоко традиционным стремлениям мужчин и женщин к браку, к семье.
По результатам проведенного разведывательного исследования можно предположить, что в России, в Сибири, как и в европейских странах, идет процесс модернизации семейной сферы. Внешне это проявляется в тенденциях снижения показателей брачности, рождаемости, разводимости. Но по существу это процесс утверждения ценности женщины-матери-личности, процесс расширения индивидуального выбора женщин в сфере семьи и брака. И облегчение этой ситуации состоит в ослаблении традиционных строгостей, запретов, осуждений. Поэтому нельзя согласиться с авторами, которые называет внебрачных детей «незаконнорожденными» и ставят неофициальные супружеские союзы (сожительства) в один ряд с алкоголизмом, наркоманией, насилием в семье [Антонов А. И., Мацковский М. С., 1995]. Такая оценка консервирует социальную дискриминацию.
Достарыңызбен бөлісу: |
