А. В. Карташев. Очерки по истории
Митрополит Мисаил (1475-1480 гг.)
жүктеу/скачать 3.49 Mb.
|
Митрополит Мисаил (1475-1480 гг.).Β преемники Григорию правительство провело Смоленского епископа Мисаила. Он был родом из русских князей Пестручей. С Москвой он дружил и в 1454 г., будучи уже на Смоленской кафедре, он посылался к великому князю Василию Васильевичу за чудотворной иконой Божией Матери — Смоленской. Β Москву икона попала в 1404 г. Ее увез тогда Смоленский князь Юрий Святославич, восставший против Виттовта. Просьба, переданная через Мисаила была исполнена, и Смоленская икона была “отпущена из плена.” Когда явился в Литву из Рима Григорий-Униат, епископ Мисаил был одним из тех архиереев русских, которые сначала не принимали его. Он писал об этом митрополиту Ионе в Москву и в ответ заслужил от Ионы похвалу в особом письме. Но... вскоре православные епископы сдали свою твердую позицию, приняли формально унию. Исправив свою кривизну стали православными. По смерти Григория в 1475 г., в. кн. Казимир IV, очевидно, под давлением Польши и Рима, целых два года не утверждал намечаемых в преемники Григорию новых возглавителей русской церкви. Наконец, его выбор состоялся. Формально избранным и представленным на благосклонное утверждение кандидатом на митрополичье место оказался старый Смоленский епископ Мисаил (Пеструч). Став после выбора нареченным митрополитом, Мисаил соблазнился на измену и должен был немедленно приступить к исполнению нового, теперь уже секретного плана введения унии. Из иерархии в заговор вовлечены были, кроме Мисаила, еще только два первоклассных архимандрита — обычно ближайшие кандидаты на епископство: Киево-Печерский архимандрит Иоанн и Виленский Свято-Троицкий Макарий. Остальные полтора десятка привлеченных к делу мирских особ принадлежали к православной знати, породнившейся с латинскими фамилиями. Пишется просьба ο принятии в унию на имя папы Сикста IV. Документ этот печатно опубликован в Вильне почти полтораста лет спустя, когда Брестская Уния была уже введена. Β очень пространном письме диссонируют две материи и два разных тона. С одной стороны слова неумеренно льстивой раболепно-покорной преданности папе и с другой — повторные жалобы на стеснения и обиды, которыми полна жизнь православных под польско-литовской короной. Авторы письма напускают тумана и двусмысленностей. Пишут так, как будто уния на Литве никем не отменена. Но есть лишь некоторые обиды и насилия с латинской стороны, которые пора устранить. Заговорщики пишут папе: “Некоторые, как мы слышали, наговорили ο нас пред Вашим Святейшеством ложь, будто мы не совершенные и неистинные христиане св. православной веры Христовой...” A вот и жалобы: “Мы видим в наших странах многих, принадлежащих к западной церкви, из числа именующихся пастырями, которые думают яростью увеличивать свое стадо и только губят его. Достойных отдают под суд, вяжут и мучат, a иных силой влекут из благочестия в благочестие. Одних неразумный пастырь пугает криком и неправедно извергает и отлучает. Другим мечет в голову свой жезл и убивает на смерть. Третьих, обезумев от ярости, пихает ногой в спину и переламывает ребра. Но мы видим иную премудрость Вашего Святейшества, привлекающую любовью и овец, яже не суть от двора сего, да все едины будут...” “Поэтому мы молим Твое человеколюбие, владыко, будь милостив к нам, живущим в северных странах, в светлом городе Российской чреды, под уставом восточной церкви, содержащим св. семь вселенских соборов, к ним же купно и осьмой, Флорентийский, ухваляющим...” Далее следует вероизложение учения ο Св. Троице, заимствованное по всем признакам из того исповедания, которое делали за период десятилетия унии епископы в чине их хиротонии, где формула учения ο Духе Святом оформлена так: “Духа же Святаго, равно купно исходяща от Отца прежде, также и Сына, единым духновением, и подаема и изливаема на всякую плоть обильно Господем нашим И. Христом.” Просители желают, чтобы Рим прислал сюда на место двух компетентных экспертов, “одного грека, a другого от западной церкви, хорошо знающих закон и безупречно соблюдающих обряды обеих церквей и постановления Флорентийского собора.” A в заключение авторы смиренно просят прислать им ответ на “послание некое благопотребное,” которое недавно посылали по тому же адресу “епископы, князья, бояре и др. благочестивые мужи через легата Антония,” ехавшего в Москву к великому князю с царевной Софией (1573 ?). Почему они не удостоены ответом? Нас не должно удивлять это униональное предприятие времени митр. Мисаила, потому что еще до смерти митр. Григория началось сватовство Московскаго велик. князя за Зою — Софью Палеолог, проживавшую в Bенеции. У вел. князя Казимира и его католической среды не могло не возникнуть надежд на оживление проблемы унии, даже с вовлечением в нее и самой Москвы. Еще в 1472 г. посол Ивана IIΙ к папе Сиксту IV, Фрязин, уверял в Литве, что великий князь Иван IIІ “признает папу главой церкви, не отвергает Флорентийского собора и готов ждать в Москву специального римского легата, который на месте точно изучил бы обряды русской веры, и указал бы путь истины.” Явно, что такая фантазия сложилась y латинского посла под влиянием дипломатических речей москвичей, которые намеренно — “для снискания благоволения” окутывали все сватовство этим розовым туманом надежд. Дипломатическая ложь обычное явление. Несколько позднее легат Антоний Поссевин, по-видимому, не грубо клевещет на Ивана Грозного, который угощал его как одного из посредников еще не заключенного мира с победоносным Стефаном Баторием. Тут Иван Грозный, по словам Поссевина, величал папу “главой церкви,” a несколько позднее пред тем же Поссевином именовал папу “волком.” Неудивительно, что и эти московские вольтфасы, и измена унии Григория Болгарина, укрепили в Риме общее недоверие ко всем поспешным проектам унии и к слишком забегавшим вперед. Об ответе на это письмо 1476 г. мы ничего не знаем. Но какие-то секретные последствия оно, по-видимому, имело. Спустя 5 лет (1482 г.) для одной латинской хиротонии в Литве сделано было из Рима указание, что если поблизости не хватит для церемонии латинского епископа, — то можно пригласить и униатского. Кто же мог быть этим униатским епископом? Может быть, это был тайно кто-нибудь из вернувшихся вместе с Григорием в православие? Вообще не исключено, что как от Григориевой унии, так и от этой секретной попытки остались какие-то лукавые и карьерные следы в епископате. Рим не отвергал таковых, но не терял и трезвости, зная, что большинство пока бесспорно на стороне противников унии. Сам митр. Мисаил до самой своей смерти, т.е. до 1480 г., так и не получил благословения на поставление из КПля, управляя церковью с титулом Смоленского. Значит, до КПля слухи об униатской затее дошли, и патр. Рафаил (из сербов) 1477-1480 не только не утвердил Мисаила, но и решился на поощрение авантюры некоего соискателя митрополичьего сана “на Киев и всю Русь” еще при жизни Мисаила. Это был родом тверяк, но подданный Литвы, начитанный и способный монах Спиридон, носивший фамилию Сатана, прозванный так — поясняет летописец — “за резвость его.” КПль произвел его в митрополита и вручил Спиридону соответствующие документы. КПлю такое властное распоряжение судьбой Киево-Литовской митрополии было важно по двум основаниям. Он хотел этим выразить свое неодобрение поведением нареченного митр. Мисаила, a в то же время направить энергию Спиридона на претензию захвата Москвы, чем, по-видимому, поманил КПль сам Спиридон. Правительство Казимира, конечно, имело формальные основания не признать законности посягательств лично явившегося в Литву Спиридона. Пущена была молва, что он поставлен “на мзде по повелению турецкого султана.” Спиридон был арестован и пробыл в заточении до 1482 г. B трудном положении Спиридон решил отдать себя под покровительство великого князя Московского Ивана III. B письме к нему он, между прочим, пишет: “я много мощей вез тебе от патриарха, но король все себе забрал.” Москва решила заступиться за Спиридона и в тоже время взять его под свой контроль. Экзарх КПльского патриарха в Литве разъяснил Литовскому правительству, что непринятый Литвой Спиридон теперь уже КПль-ским патриархом отставлен от бывшего его назначения. После этого Литва отпустила Спиридона под контроль Москвы. Для Спиридона это было значительным облегчением. Фигура Спиридона символизировала осуждение КПлем фактической автокефалии Москвы и была ей с этой стороны неприятной. И личные объяснения Спиридона и вся его личность вообще имели много данных для благосклонного и примирительного к нему отношения. Спиридон отправлен был на жительство в Ферапонтов монастырь, где и прожил до своей смерти около 1503-1505 гг. Москва таким образом защищалась не лично от Спиридона, a от КПля. И даже в архиерейскую присягу того момента внесено было следующее обещание: “отрицаются (после Исидора и Григория (Болгарина)... и Спиридона, нарицаемаго Сатана, взыскавшаго в Цареграде поставления, в области безбожных турок поганаго царя, такожде и тех всех отрицаюсь, еже по нем, когда случится придти на Киев от Рима латинскаго или от Царьграда турецкия державы.” Умственные способности и начитанность Спиридона сразу оценены были москвичами, и к нему потянулись с различными просветительными и богословскими запросами деятели московского церковного просвещения. Соловецкий игумен Досифей предложил Спиридону переработать и заново написать житие Зосимы и Савватия, мотивируя тем, что Спиридон “бе тому мудр добре, умея писания ветхая и новая.” И Спиридон написал существующее житие в 1503 г. Знаменитый Геннадий Новгородский пользовался советами и помощью Спиридона в его больших полемических против еретиков предприятиях. Геннадий говорит ο Спиридоне так: “сей человек в нынешняя роды беше столп церковный понеже измлада навыче священная писания.” От Спиридона сохранилось написанное еще в Литве: “Изложение ο православной истинней нашей вере.” Случай с назначением Спиридона из КПля без воли Казимира и готовность духовенства и народа принять его (из-за недоверия к Мисаилу, как изменнику) заставили правительство Казимира считаться с фактом народно-православной воли. Казимир решил, что лучше считаться с этой волей в форме выборов, чем иметь дело с властной инициативой и произволом патриарха. Поэтому Казимир откликнулся на представление православных: — дозволить им выбор своего митрополита. Православные избрали епископа Полоцкого Симеона. С этого времени установился избирательный порядок в русские митрополиты с посвящением их через патриаршего экзарха уже на месте. Так размежевались роли и влияния сторон: — Литовской власти и патриарха. жүктеу/скачать 3.49 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|