Индукция в Питтсбурге (1889)

Хотя Джордж Вестингауз разбогател после изоб­ретения пневматических тормозов для поезда, он за­нимался не только железной дорогой. Это был пото­мок семьи русских аристократов фон Вестингаузен; его отец тоже был изобретателем и получил шесть патентов на сельскохозяйственные механизмы. Джордж и его брат Генри, ставший впоследствии еще и партнером, рано узнали, что такое батарея и лей­денская банка (стеклянный сосуд, покрытый фольгой (амальгамой?), использующийся для хранения элект­рического заряда). Джордж Вестингауз служил в ка­валерии, а во время Гражданской войны был мор­ским инженером. Он обладал опытом и даром про­видца и знал, что будущее за электричеством.

В конце июля 1888 года Тесла сел в поезд, иду­щий в Питтсбург, чтобы встретиться с Джорджем Вестингаузом и окончательно обсудить продажу патен­тов. Лето было в самом разгаре, но, как ни странно, изобретатель любил сильную жару. Он с нетерпени­ем ждал встречи.

Солидный, с моржовыми усами, короткими бач­ками, как у Честера Артура, Джордж Вестингауз и су­пруга ему подстать, в платье с турнюром шириной в три фута, приветствовали долговязого ученого. Сло­воохотливый Джордж Вестингауз поражал окружаю­щих необычайной сердечностью и безграничной до­верчивостью. Он пригласил Тесла в дом, а затем по­казал ему фабрику. У Вестингауза было почти четыреста сотрудников, и его электрическая компа­ния в основном занималась производством «генераторов переменного тока, трансформаторов и оборудования по производству ламп накаливания для центральных станций». Широкогрудый и физически крепкий Вестингауз был полной противоположностью длинноногому иностранцу – «прямому, как – стрела, с высоко поднятой головой и с отрешенным видом, словно в его мозгу в этот момент рождались новые открытия».

Тесла говорил: «Хотя к тому времени Вестингаузу было за сорок, он по-прежнему обладал энтузиазмом юноши. Постоянно улыбающийся, дружелюбный и вежливый, он резко отличался от грубых и жестких людей, с которыми я встречался. Ни одного неприят­ного слова, ни одного обидного жеста – он словно находился на судебном заседании, настолько велико­лепны были его манеры и речь. Но в то же время не­льзя было представить себе более опасного против­ника, чем Вестингауз в гневе. И без того имеющий атлетическое сложение, он преображался в исполи­на, сталкиваясь с препятствиями, которые казались непреодолимыми. Он обожал борьбу и никогда не терял уверенности. Когда другие в отчаянии сдава­лись, он торжествовал победу».

Известный своей предусмотрительностью и сме­лостью, Вестингауз сумел в четыре раза увеличить продажи своей электрической компании – с 800 000 долларов в 1887 году до более трех миллионов в 1888-м, хотя в это время было в разгаре дорогостоя­щее судебное противостояние с Эдисоном. Деятельный и решительный человек, обладающий редким талантом разжигать энтузиазм в своих подчиненных, Вестингауз сразу завоевывал уважение всех, с кем встречался, в частности Николы Тесла.

Вестингауз предложил Тесла 5000 долларов на­личными за шестидесятидневное право владения, 10 000 долларов в конце этого срока, если они решат купить патенты, три чека по 20 000 долларов с интервалом в шесть месяцев, роялти (плату за использова­ние патентов) 2,5 доллара за ватт и двести долей ка­питала «Вестингауз Компани». Минимальные выпла­ты гонорара устанавливались в размере «5 000 - долларов в первый год, 10 000 – во второй год и 15 000 – каждый последующий год на время действия патентов». Вестингауз также согласился оплачи­вать любые судебные издержки на процессах, касаю­щихся первоочередности открытий, но, если процесс проигрывали, размер выплат снижался. За пятнад­цать лет суммарные выплаты, если не считать фон­дов, составили 75 000 долларов начальных издержек и 180 000 долларов роялти, или примерно 255 000 долларов.

Тесла принадлежали 4/9 компании, остальная часть была разделена между Пеком и Брауном, примерно 3/9 отходили первому партнеру, а 2/9 – вто­рому. Учитывая общую сумму, выплачиваемую Вестингаузом, Тесла также должен был передать ему права на европейские патенты, особенно в Англии и Германии. Сложно точно определить, сколько полу­чил Тесла за свои сорок патентов. Вестингауз купил не только простой индукционный мотор, но также разнообразные синхронные и зависящие от нагрузки двигатели, обмотки, турбины, стабилизаторы и дина­мо. Возможно, позднее Тесла продал и другие изоб­ретения на отдельных условиях: стоимость его акций также остается неясной.

Десять лет спустя Тесла написал другому финан­систу, Джону Джейкобу Астору: «Мистер Вестингауз согласился заплатить за мои патенты на вращающее­ся магнитное поле около 500 000 долларов и, несмот­ря на тяжелые времена, исполнил свое обязательство до последнего цента». Поскольку Тесла пытался по­лучить деньги от Астора, возможно, он преувеличил сумму. Двумя годами ранее в «Электрикал Ревью» отмечалось, что в ежегодном отчете Вестингауза упо­миналось о приобретении патентов на сумму 216 000 долларов – цифра, примерно соответствующая вышеприведенной докладной записке Биллесби за вы­четом роялти нескольких лет. Если это правда, Тесла мог получить примерно половину указанной суммы, или 100 000 долларов, выплаченных частями в 1888-1897 годах.

Во время переговоров Тесла согласился переехать в Питтсбург, чтобы участвовать в работе над мотором. Вполне возможно, что за это он не получал денег, поскольку у него был весьма своеобразный – принцип: «...с тех пор, как посвятил себя научным лабораторным исследованиям, никогда не принимать вознаграждения за профессиональную деятельность». Тесла заплатили за патенты, и он получал роялти, так что у него был источник дохода. Дополнительное подтверждение того, что он не получал никакой ежедневной или еженедельной платы, имеется в подписанном Джорджем Вестингаузом соглашении от 27 июля 1889 года, в котором говорится, что Тесла работал в Питтсбурге в течение одного года и за это время «получил сто пятьдесят долей акционерного капитала». В обмен Тесла пообещал передать «Вес­тингауз Компани» любые патенты, имеющие отно­шение к индукционному мотору. За другие дости­жения он получал от Вестингауза дополнительную плату. Например, когда Тесла открыл, что из бессе­меровской стали можно делать более прочные трансформаторы, чем из мягкого железа, он получил за это примерно 10 000 долларов.

Тесла покинул свой дом в Нью-Йорке и переехал в один из отелей Питтсбурга – он жил попеременно то в «Метрополитене», то в «Даксне», то в «Андерсо­не». Жизнь в отелях вошла в привычку, которой уче­ный придерживался до конца дней.

Лекция Тесла, прочитанная два месяца назад, подтолкнула его к славе. «Это случилось где-то в середине августа 1888 года, в испытательной лаборато­рии Вестингауза в Питтсбурге, – вспоминал помощ­ник Чарльз Скотт. – Я недавно начал работать в компании и ассистировал Э. Спунеру, который по ночам оставался в комнате, где проводились испыта­ния динамо. Он позвал меня и сказал: «Вот идет Тес­ла».

Скотт продолжал: «Я слышал о Тесла и читал его статью о многофазном индукционном моторе, кото­рый мой профессор колледжа считал окончательным решением этой проблемы. А теперь я и сам увидел Тесла».

Светловолосый, в круглых очках без оправы, Скотт только летом 1887 года узнал о «существовании такой вещи, как переменный ток». «Я закончил колледж два года назад и не понимал, почему про­фессора не говорили нам об этом». Единственное упоминание он встречал в «Электрикал Уорлд» – это была статья Уильяма Стэнли, ставшая «фантастиче­ским ключом ко многим тайнам». Теперь, год спустя, он встретил и самого Николу Тесла – человека, ко­торый так просто разрешил все загадки, заданные Стэнли. «Он вошел с высоко поднятой головой и вздернутыми плечами, с огоньком в глазах. Это был величайший миг моей жизни».

Скотт, впоследствии ставший профессором ин­женерии в Йельском университете, был «линейным монтером Тесла, занимался подготовкой и проведе­нием испытаний. Это была прекрасная возможность для новичка – работать с таким выдающимся чело­веком, кипящим идеями, добрым и дружелюбным. Богатое воображение Тесла часто строило велико­лепные воздушные замки. Но я сомневаюсь, нашли ли отражение в действительности его мечты о мини­атюрном моторе, поскольку многофазная система, использовавшаяся в нем, превосходила самые безум­ные стремления тех лет».

Скотт был не просто ассистентом Тесла. Со вре­менем, вопреки возражениям многих коллег, он стал защитником его идей, носителем истины о том, что Тесла – настоящий создатель индукционного мото­ра. Другим непоколебимым защитником был швей­царский эмигрант Альберт Шмид – соавтор двух па­тентов на изобретения с использованием переменно­го тока. Хотя сам Вестингауз тоже был союзником Тесла, другие работники старались лишить сербского ученого короны первооткрывателя. Среди основных противников были Оливер Шалленбергер – созда­тель счетчика переменного тока, и его помощник Льюис Б. Стилвелл, сконструировавший ускоритель-инжектор, который действовал подобно катушке Тесла. Позднее к ним присоединился Эндрю Робертсон – главный помощник Вестингауза.

Другим оппонентом был Уильям Стэнли – первый американец, успешно установивший систему переменного тока. Стэнли покинул корпорацию Вестингауза около 1892-1893 годов, чтобы продавать собственные многофазные моторы, что являлось прямым нарушением патентных прав Тесла. Несколько лет спустя это было подтверждено решением суда, и Стэнли пришлось перекупить моторы Тесла у Вестингауза.

Чтобы измерить глубину отчуждения, окружав­шего Тесла со стороны сотрудников Вестингауза, до­статочно прочесть главу, посвященную истории пе­ременного тока, из книги «В память о Джордже Вестингаузе», написанной Льюисом Стилвеллом сорок лет спустя. Изданная под редакцией Чарльза Скотта, эта книга получила широкую популярность в корпо­рации и была переиздана в 1985 году. В предисловии к главе Стилвелла повествуется о том, «как Вестинга­уз привез в Америку систему Голара-Гиббса, как она была усовершенствована, а затем на практике продемонстрирована Стэнли и что случилось потом.

В 1888 году Шалленбергер сделал блестящее от­крытие – изобрел индукционный счетчик. В том же году Никола Тесла получил американские патенты на многофазный мотор и систему. Вестингауз быстро перекупил американские права. Тесла приехал в Питтсбург для работы над мотором. Он тщетно пы­тался приспособить его к существующей одной фазе и ста тридцати трем оборотам... Очевидные преимущества (выделено. – Прим. авт.) прямого соединения двигателей и генераторов говорили о том, что необ­ходимо использовать меньшую частоту. Стандартом стали две фазы, а именно шестьдесят оборотов для повседневного использования и тридцать оборотов для преобразования в постоянный ток».

Если проанализировать это изречение Стилвелла, то можно заметить, что, хотя начало абзаца посвящено Шалленбергеру, остальной текст – о Тесла. «Бле­стящим» названо случайное открытие, показавшее, что пружина реагирует на переменный ток, а для со­здателя целой системы не нашлось ни одного эпите­та!

Ту же ситуацию описывает Тесла в своей авто­биографии: «Моя система была основана на использовании низкочастотных токов, но эксперты Вестин­гауза настаивали на 133 оборотах, чтобы обеспечить оптимальную работу трансформатора, поскольку на этой частоте действовала их система Голара-Гиббса. Они не захотели отойти от стандарта, и мне при­шлось адаптировать мотор к их условиям».

Учитывая, что 120 электростанций действовали на ста тридцати трех оборотах в секунду, можно представить себе, в каком затруднительном положе­нии оказался Тесла. Поскольку счетчик Шалленбергера подходил к превалирующей однофазной системе в 133 оборота, логично предположить, что многофаз­ный мотор Тесла тоже бы прекрасно подошел.

Борьба Эдисона и Вестингауза достигла пика в декабре 1888 года, когда Эдисон позволил Брауну, который на него не работал, приехать в лабораторию в Менло-Парке, чтобы испытать воздействие переменного тока на животных. Несколькими месяцами ранее Браун занимался подобными экспериментами в Школе горного дела – филиале Колумбийского университета в Нью-Йорке. Браун – электроинже­нер, проживавший на Пятьдесят четвертой улице, высказал беспокойство в связи с участившимися случаями гибели его коллег. Он составил список из бо­лее чем восьмидесяти несчастных случаев, и, хотя многие люди погибли в результате воздействия по­стоянного тока, Браун решил, что настоящим винов­ником является ток переменный. Через два года Бра­ун начал конструировать для разных тюрем электри­ческие стулья, которые продавал по 1600 долларов. Он также планировал за отдельную плату выступить в роли исполнителя приговора. Летом 1888 года «Нью-Йорк Таймс» сообщила, что «он мучил и убил электрическим током собаку, сначала испытывая постоянный ток напряжением в триста вольт. Собака завизжала от боли. Когда напряжение достигло семисот вольт, собака разорвала намордник и едва не – освободилась. Ее снова связали. При тысяче вольт ее в тело забилось в конвульсиях. «У нас будет меньше проблем при использовании переменного тока», – сказал мистер Браун. Ему предложили положить конец мучениям собаки. Переменный ток напряжени­ем в триста вольт убил животное».

Во многих городах был перенят этот метод для избавления улиц от бродячих собак, но штат Нью-Йорк пошел еще дальше и в 1886 году предло­жил вознаграждение за разработку «самого гуманно­го метода наказания». Под эгидой Медико-юридиче­ского общества Нью-Йорка Браун стал главным поборником данной идеи.

Уильям Кеммлер – бандит, насмерть зарубив­ший топором свою любовницу, стал объектом испытаний по использованию электричества при испол­нении смертного приговора.

Якобы из-за того, что моторы Вестингауза могли давать более смертоносную частоту, Браун тайно приобрел несколько рабочих моделей для продолже­ния своих страшных экспериментов. Естественно, Вестингауза беспокоила такая реклама. Они с Тесла столкнулись с возможностью того, что новая многофазная система переменного тока сможет превзойти все существующие технологии переменного и посто­янного тока, поскольку обе они требовали намного более низкого напряжения.

Пока Браун готовился к экспериментам с круп­ными животными, чтобы убедить общественность в том, что электричество способно убивать преступни­ков «гуманным» способом, участники суда над Кеммлером начали опрашивать экспертов в области электричества на предмет использования аппаратов Вестингауза для электрического стула.

Эдисону представился удобный повод начать кампанию против Вестингауза и новой технологии Тесла. «План казни преступников электричеством по методу Эдисона является на данное время самым лучшим. Эдисон предлагает прикрепить к запястьям осужденного провода, опустить его руки в сосуд с во­дой, в которой растворена каустическая сода и через которую будет пропущена тысяча вольт переменного тока, затем надеть на голову осужденного черный мешок и в нужное время подать ток. Электричество пройдет через руки, сердце и мозг, в результате чего наступит мгновенная и безболезненная смерть».

Дабы разжечь вендетту, Эдисон открыл Брауну доступ в знаменитую лабораторию – для убийства током Вестингауза двадцати четырех собак, которые были куплены у местных ребятишек по двадцать пять центов за каждую. Эдисон также «вестингаулизировал» двух телят и лошадь!

Обеспокоенный Джордж Вестингауз написал в «Нью-Йорк Таймс» жалобу, в которой говорилось, что переменный ток не опаснее постоянного, поско­льку от последнего люди гибнут не реже. Вестингауз заверил людей в безопасности своей системы, а не­сколько дней спустя в этой же газете Браун бросил вызов Вестингаузу. Он предлагал: «...встретимся в присутствии компетентных экспертов в области электричества и пропустим сквозь ваше тело пере­менный ток, в то время как я пропущу сквозь мое постоянный. Напряжение переменного тока должно составлять не менее трехсот вольт».

23 июля 1889 года Эдисон был допрошен под присягой адвокатом Кеммлера У. Бурком Кокрэном – ирландским эмигрантом, обучавшимся во Франции. Это было его второе слушание в Палате представителей. Завоевав известность благодаря об­личительной речи в Таммани-холле, Кокрэн прославился по всей стране как «юный оратор», поскольку сумел победить Уильяма МакКинли, республикан­ского оппонента Уильяма Дженнингса Брайана, в широкомасштабных дебатах. Теперь он собирался 94 померяться силами с «колдуном из Менло-Парка».

Вопрос. Имеет ли отношение Гарольд П. Браун к вам или вашей компании?

Эдисон: Мне об этом ничего не известно...

Вопрос: Что произошло бы, если бы в течение нескольких минут через Кеммлера пропускали ток?
Он бы обуглился?

Эдисон: Нет. Он бы превратился в мумию.

Вопрос: Вы это только предполагаете или это вам доподлинно известно?

Эдисон: Предполагаю. Я никогда никого не убивал...

«Наконец мистер Кокрэн заговорил о соперниче­стве между Эдисоном и компанией Вестингауза и спросил мистера Эдисона, любит ли тот мистера Ве­стингауза, как брата. Последовала продолжительная пауза, а потом Эдисона ответил: «Я думаю, мистер Вестингауз – очень способный человек». Мистер Кокрэн дал «колдуну» прикурить от своей сигары, которую все время жевал, и отпустил его».

Прошел еще целый год до фактической казни, но общественное мнение по-прежнему было против опасного тока Вестингауза. Хотя Эдисон не был ав­тором идеи электрического стула, он делал все возможное для поддержки этого мероприятия. Он пре­доставлял своих сотрудников, особенно талантливого А. Кеннеди, позднее ставшего профессором Гарвар­да, в помощь Брауну, кроме того, «творение» полу­чило его имя.

В различных периодических изданиях стали по­являться протесты по поводу «казни электричеством». Например, в нескольких газетах и журналах была напечатана статья следующего содержания: «Сложно представить более чудовищный экспери­мент, чем тот, который будет проведен на Кеммлере... В тайне от всех ему придется пройти через умст­венные, моральные и физические мучения, и никто не знает, сколько времени это может продлиться».

Эти зловещие строки были не такими уж страш­ными, поскольку на практике убийство Кеммлера превратилось в настоящий кошмар. Все дело было почти испорчено, когда после удара током «к ужасу всех присутствующих, грудь преступника начала вздыматься, на губах появилась пена, и он начал на глазах оживать».

Казнь сравнивали с действиями варваров и из­вергов, «достойными темных подземелий Инквизиции шестнадцатого века». Одним из самых возму­щенных свидетелей был доктор Дженкинс, заявив­ший газете «Нью-Йорк Таймс», что «предпочел бы наблюдать повешение, чем одну такую казнь». Глав­ные эксперты в области электричества также были опрошены.

«Мне не хочется говорить об этом, – сказал Вестингауз. – Это был жестокий инцидент. Было бы милосерднее отрубить ему голову топором».

Даже Эдисон был потрясен. «Я мельком взглянул на отчет о смерти Кеммлера. Это не самое приятное чтение. По моему мнению, главной ошибкой было предоставить все врачам. Прежде всего, волосы на голове Кеммлера не проводили электричество. Не думаю, что макушка – лучшее место для пропуска­ния тока. Оптимальное решение – погрузить руки в сосуды с водой и включить ток. Думаю, что, когда на электрический стул посадят другого преступника, смерть наступит мгновенно и не будет сопровождать­ся такими сценами, как сегодня в Оберне».

Как ни пытался Вестингауз откреститься от страшного происшествия, его компания по-прежне­му несла большие убытки, чем компания Эдисона, поскольку для казни Кеммлера использовался переменный ток. Массовая истерия угрожала погубить попытку ввода в обращение нового изобретения Тес­ла, не говоря уже о старой системе переменного тока Голара-Гиббса.

Тесла понял, что постепенно компании придется перейти на более низкие частоты, если она хочет ис­пользовать его открытие, но, к ужасу ученого, «в 1890 году работа над индукционным мотором была заброшена». Вестингауз дал понять, что у него связаны руки, а спонсоры не станут выбрасывать десятки тысяч долларов на бесполезные исследования. Они дали Тесла шанс адаптировать его изобретение для удовлетворения потребностей компании. Было бы ошибкой реконструировать все проверенное оборудование ради необкатанной новой технологии. Более того, компания отказывалась выплачивать роялти, даже если впоследствии мотор оправдает вложенные в него средства. С них хватит.

Оказавшись в тупике, Тесла начал переговоры с Вестингаузом в поисках компромисса. Он был согла­сен отказаться от роялти, если Вестингауз пообещает опять вернуться к разработке его изобретения.

Вестингауз был загнан в угол. Он знал, что ему необходимо прекратить любую работу с мотором, чтобы успокоить разъяренное общество, начавшее выступать против Тесла. Он также понимал, что его изобретение слишком важно, и полагал, что со вре­менем решение будет найдено. Никто точно не зна­ет, что именно произошло, но, по-видимому, Вес­тингауз пошел на осторожные уступки, согласив­шись возобновить работу над мотором, если Тесла откажется от роялти в 2,5 доллара за ватт. Если мо­тор будет выпушен на рынок и многофазную систему примут, выплата ежегодной суммы и роялти (всего примерно 255 000 долларов) возобновится.

Тесла понимал историческую ценность своего от­крытия. Он знал, что оно изменит мир к лучшему. К примеру, его мотор станет недорогой заменой со­тен тысяч часов ручного труда. В то же время его имя будет навечно вписано в историю человечества вмес­те с именами таких великих людей, как Архимед и Фарадей. Тесла знал, что его система была самой эф­фективной и совершенной и, если ее одобрят, она вытеснит все другие. Он очень хотел следовать доро­гой первооткрывателя.

Тесла не высчитывал дебет и кредит, а скорее рассматривал свое сотрудничество с Вестингаузом с более сложной точки зрения. Он с надеждой вел пе­реговоры и верил, что, стоит ему ослабить финансовое бремя, и компания сделает ответный шаг. Предложив мировую, он взамен ждал положительного ответа. В разговоре о Вестингаузе много лет спустя Тесла отмечал: «Джордж Вестингауз был, по моему мнению, единственным человеком на планете, спо­собным принять мою систему переменного тока при обстоятельствах того времени и выиграть битву про­тив предрассудков и власти денег. Он был величай­шим первопроходцем и одним из благороднейших людей в мире».

Однако это было публичное заявление. Что каса­ется личных взаимоотношений, то они были намного сложнее. Из писем, написанных за десятилетия, яс­но, что Тесла поддерживал близкие отношения с Вестингаузом. Но иногда в его тоне чувствовалось воз­мущение, поскольку концерн Вестингауза не умел по достоинству оценить жертвы Тесла и его огромного вклада в развитие компании. Тесла также расстраи­вало, что его патенты упрощались и слышались голо­са, будто он изобрел всего лишь индукционный мо­тор, а не целую энергетическую систему.

Наконец, после почти двух лет бездействия, люди Вестингауза возобновили попытки использовать мо­тор Тесла на практике. В 1891 году Бенжамин Лам­ме – дородный и усердный молодой человек – начал пересмотр патентов Тесла и созданных им вместе со Скоттом экспериментальных моторов. Ламме, по­беседовав с Тесла в Нью-Йорке и обсудив проблему со Скоттом, предложил своим хозяевам план возоб­новления работы над мотором.

Ламме понял, что Тесла «истощил все ресурсы», пытаясь приспособить мотор к большим частотам, и был просто вынужден «вернуться к низким частотам, настаивая на превосходстве своей многофазной сис­темы». Эта идея была отвергнута, вероятнее всего, Шалленбергером и Стилвеллом. Ламме, младший ин­женер, должен был действовать осторожно. При по­мощи Скотта он «наконец добился разрешения» во­зобновить работу самостоятельно, хотя не приходит­ся сомневаться, что многие сотрудники были против. «К этому времени шестидесятиоборотная система распространялась быстрыми темпами», – говорил Ламме. Поэтому он предложил использовать именно такую частоту. Шалленбергер «вышел из себя и ясно высказал мне все, что он об этом думает». Естествен­но, он сказал, что невозможно использовать низкие частоты. «Мальчику на побегушках, каковым я был в лаборатории, было опасно ссориться с главным тех­ническим экспертом компании. Я объяснил ситуацию мистеру Шмиду, но он в ответ просто рассмеял­ся. Однако, к моему удивлению, мистер Шалленбер­гер всегда принимал мою сторону. Конечно, это многое сказало мне о нем, и впоследствии я всегда с огромным удовольствием вспоминал о своем знаком­стве с этим человеком», – вспоминал Ламме.

Вероятнее всего, Шмид на пару со Скоттом тай­ком объяснили Шалленбергеру, что Ламме – их единственный шанс использовать мотор, не отдавая должное Тесла. Они просто объявят всем, что моло­дой и талантливый инженер из их компании «от­крыл» преимущества низких частот, и вся слава до­станется Ламме. Неудивительно, что Шмид смеялся. Оценив ситуацию, Шалленбергер изменил свое мне­ние и дал добро Ламме, наивно решившему, будто это он создал «первый индукционный мотор, близко напоминающий современный тип». «Я также создал огромные генераторы для Ниагарского водопада, ко­торых до меня не создавал никто. Они были чудом инженерной мысли», – хвастался Ламме. Заново от­крыв все уже предложенное Тесла, он часто называл себя первопроходцем.

Неопытные читатели, оставшись наедине с недо­стоверным материалом, которого, к сожалению, не так уж и мало, верили, что, когда речь заходила о многофазной системе переменного тока, «многогранный гений Б. Ламме, являвшегося столпом ком­пании Вестингауза, сделал возможным это откры­тие». Но люди, случайно прочитавшие Скотта, узна­вали правду: «Множественные попытки адаптировать мотор Тесла к доминирующей системе не увенчались успехом. Маленький мотор никак не поддавался, и гора пришла к Магомету».