Александр Мень История религии (том 5)

Апокалиптическая поэма о падении Вавилона, мировой империи. Написана в плену до 538 г.

1-23—Продолжение поэмы, 13 гл.

24-27—Пророчество, написанное во время II похода Синахериба.

28-32—Пророчество к филистимлянам. Около 715 г.

Пророчества к Моаву.Как полагают некоторые библеисты, они написаны еще до Исайи, во время войн Израиля с Моавом (IX в.). Цитируются и в Книге пророка Иеремии (48, 29-38).

1-3—Пророчество о Дамаске. Произнесено во время сиро-эфраимитской войны около 734/3 г.

4-11 Пророчество против Эфраима (Израиля). Относится к 734/3 г.

12-14—Пророчество об Ассуре. Время II похода Синахериба.

Пророчество против Египта. Написано пр. Исайей во время зарождения антиассирийской коалиции в 713 или, более вероятно, к 705 г.

1-14—Продолжение предыдущего пророчества.

16-25—Прозаический отрывок. Принадлежность его Исайе оспаривается рядом библеистов.

20 глава

Биографический отрывок, относящийся к периоду 713-711 гг.

1-10—Пророчество о Пустыне. Часть апокалиптической поэмы, см. гл. 13-14.

11-12—Пророчество об Аравии. Упомянута Тейма, резиденция Набонида. Вероятно, текст связан с апокалиптической поэмой (13-14), но возможна и датировка концом VIII в. (время походов Тиглатпаласара III).

22 глава

1-14—Пророчество о «Долине видений». Речь идет об одной из долин в окрестностях Иерусалима. Написано около 701 г.

15-25—Пророчество о царедворцах Шебне (Севне) и Элиакиме. Между 705 и 701 гг.

Пророчество о Тире. Дата неясна.

Апокалиптические поэмы. Написаны, скорее всего, в послепленную эпоху. Датируются между 485 г. (взятие Вавилона Ксерксом) и эпохой Александра Македонского.

1-4—Пророчество об Эфраиме (Израиле). Незадолго до 722 г.

5-22—Пророчество об Иерусалиме и «Краеугольном камне». Около 722 г.

23-29—Притча о земледельце. Около 722 г.

1-12—Пророчество к Ариелю (Иерусалиму). Перед 701 г.

13-24—Завещание пророка. Перед 701 г.

30 глава

Речь пророка, направленная против союза с Египтом. Между 705 и 701 гг.

1-3—Продолжение предыдущего пророчества.

4-9—Речи, обращенные к Сиону. Дата неясна.

32 глава

Продолжение предыдущего пророчества.

Гимн о гибели тирана и освобождении. Возможно, после 688 г.

Пророчество приписывают Второисайе.

* * *

Историческая часть

36—37 главы

Повествовательный отрывок, заимствованный либо из летописи, либо (что менее вероятно) из биографии пророка. Описание II похода Синахериба.

Описание болезни Езекии. Около 702 г.

Посольство Мардука-Палиддина. Около 705/3 гг.

Вторая часть Книги пророка Исайи отличается от первой главным образом по тематике пророчеств. В основном она содержит обетования о спасении и освобождении из плена.

Включение этой части в Книгу пр. Исайи явилось причиной того, что более поздние поколения приписывали ее Исайе Иерусалимскому. Первым, кто поставил это под сомнение, был раввин-комментатор Ибн-Эзра (середина XII в.). Из христианских писателей первыми выдвинули теорию о существовании двух авторов книги Додерлейн (1775) и Эйгорн (1780). Так возникла концепция Второисайи. Главы 56-66, ввиду того что они указывают на пребывание автора в Палестине, стали после работ Б. Дума относить к так называемому Третьему Исайе, но машинный анализ книги, проведенный израильским ученым Раддаем (1970), показал, что Тексты Второисайи и Третьеисайи написаны одним и тем же автором.

Богословие обеих частей книги (1-39 и 40-66 гл.) во многом сходно, как и их язык, но вторая часть обнаруживает большую изощренность литературного мастерства автора, углубление и дополнение учения Исайи Первого, у которого мы не находим ни страждущего слуги Ягве, ни темы Нового Иерусалима; и то и другое—характерные черты богословия Второисайи.

Главные признаки, указывающие на период плена как время составления глав 40-55, могут быть сведены к следующему перечню:

1) автор говорит о том, что время бедствий кончено (40, 1-2), между тем Исайя Иерусалимский предвидел впереди новые невзгоды для Израиля.

2) Иерусалим и храм разрушены (44, 28).

3) Пророк постоянно говорит о новом исходе из плена.

4) Во второй части книги нет того акцента на роли дома Давидова, как в первой части.

5) Освободителем Израиля назван персидский царь Кир (ум. в 530 г.).

6) Во второй и третьей части книги говорится о восстановлении разрушенного храма (66, 1).

См.: С. Stuhlmuller. Isaiah, 40-66, р. 18; S. Smith. Isaiah, Сhар. ХL-LV.— Literary Criticism and History, London, 1944; R. Е. Мurphу. Second Isaiah. Тhе literaru problem.—«Catholic Bible Quarterly», 1947, 9, р. 170.

Сторонники традиционного мнения объясняют все эти черты пророческим предвидением Исайи Иерусалимского. Но как справедливо говорит один из современных библеистов: «Пророчество в 16-ти последних главах, подробно излагающее то, что должно было произойти через два века после того, как оно было написано, явилось бы уникальным среди пророческих писаний, и трудно понять, какой цели оно могло бы служить для современников Исайи» (С. Н. North. Isaiah. Тhe Interpreter's Dictionary of the Bible, 1962).

Говоря о двух авторах Книги Исайи, известный православный богослов и историк А. Карташев пишет: «Вопрос о богодухновенности и пророческом характере ее, вопрос веры и религиозного ведения не зависит от чисто внешнего, подлежащего научному испытанию факта той или иной литературной судьбы книги. Последней попыткой русской богословской школы отстоять «Единство книги пр. Исайи» была под этим заглавием напечатанная в 1905 г. московская магистерская диссертация арх. Фаддея (Успенского). После этой добросовестно-трудолюбивой попытки отстоять безнадежную позицию традиционной школы мы можем с чистой совестью уступить поле, завоеванное библейской критикой, чтобы не растрачивать более и без того наши малые силы на предприятия безнадежные» (А. Карташев. О ветхозаветной библейской критике, с. 36). В дореволюционное время среди православных авторов теорию Второисайи принимали такие крупные ученые, как С. Трубецкой и Б. Тураев.

Особое место в тексте Второисайи занимают так называемые «Песни страждущего Эвед-Ягве». Эти Песни настолько выделяются на фоне общего содержания книги, что большинство исследователей Библии относят их в особый цикл писаний пророка. См.: Н. Н. Rowlеу. Тhе Servant of the Lord in the Light of Three Decades of Criticism.— В сборнике его работ под общим заглавием «Тhе Servant of the Lord and other Essays on the Old Testament», 1954, р. 1-58; С. R. North. Тhе Suffering Servant in Deutero-Isaiah. London, 1956.

Из русских исследований филологический анализ текстов о Служителе проделан в работе Д.Волнина «Мессия по изображению пророка Исайи» (Киев, 1908, с. 331 сл.). Автор формально признает «единство книги пр. Исайи», но сознательно избегает вдаваться в эту тему.

Написана около 550 г.

1-3 — Утешение народу; конец дней скорби.

4-11 — Глашатай в пустыне. Благовестие Сиону.

12-18 — Непостижимость Бога.

19-20 — Обличение идолопоклонников.

21-31 — Продолжение гимна о непостижимости Бога; Бог-Спаситель.

41 глава

1-5а — Величие Кира.

5б-7 — Продолжение обличения идолопоклонников (см. 40, 9-20).

8-29 — Освобождение Израиля руками Кира.

1-4 — I-я песнь Служителя Господня.

5-9 — Мировое призвание Израиля.

10-17 — Гимн Избавления.

18-25 — Грех Израиля—причина его невзгод.

43 глава

Гимн о новом Исходе.

1-23 — Продолжение предыдущего гимна.

24-28 — Бог — Властитель мира и истории; Кир — Его орудие.

45 глава

1-13 — Кир — помазанник Ягве.

14-25 — Ягве — единый истинный Бог народов.

46-47 главы

Песнь о падении Вавилона. Написана до 538 г.

Величие нового Исхода.

1-7 — 2-я песнь Служителя Господня.

8-26 — Освобождение.

50 глава

1-3 — Прощение Божие.

4-11 — 3-я песнь Служителя Господня. ( Возможно, намек на личную судьбу пророка).

51 глава

1-16 — Ободрение малодушных.

17-23 — Бог — Победитель враждебных сил.

52 глава

1-12 — Гимн «Восстань, Сион!».

13-15 — 4-я песнь Служителя Господня.

53 глава

Слова народов и царей о Слуге Ягве. Продолжение 4-й песни Служителя Господня.

Новый Сион.

55 глава

Живая вода благодати.

Написана эта часть, как уже было сказано после возвращения иудеев в Палестину; она носит менее целостный характер, чем II часть, и является соединением разнородных речей, произнесенных, вероятно, между 538 и 530 годами.

1-7 — Закон правды. Равенство перед Богом иудеев и верующих иноплеменников.

8-12 — Падение врагов, попиравших Израиль.

57 глава

1-13 — Упреки тем, кто не расстался еще с языческими обычаями. (Вероятно, речь, обращенная к иудеям, избежавшим плена.)

14-21 — Небесное исцеление.

Истинный пост, угодный Богу.

Призыв к покаянию.

Слава Нового Иерусалима.

Миссия пророка. Некоторые библеисты называют этот отрывок 5-й песнью Служителя Господня.

Новый Иерусалим — мировой город.

1-6 — Символическое изображение дней Гнева.

7-19 — Псалом скорби и вопрошания.

64 глава

Продолжение псалма.

Ответ Бога вопрошавшим.

1-4 — Истинный храм.

5-24 — Пришествие Господне.

Разумеется, и датировка частей Книги пр. Исайи, и деление ее носят кое-где предположительный характер. Однако в основных чертах по этому вопросу среди исследователей Библии постепенно устанавливается единодушие. Некоторые части книги все же, вероятно, надолго еще останутся недатированными и неясными.

Пятая книга Моисеева, «Элэ-ха-дварим», занимает совершенно особое место в Пятикнижии. «Нет другого источника, замечает известный библеист Герхард фон Рад,—который так подробно говорил бы о заповедях, и это единственный случай, когда Израиль полностью выразил свое понимание Откровения» (G. von Rad. Old Testament Theologу, v. I, р.219).

Название «Второзаконие» (Deuteronomium), принятое позднейшей традицией, показывает, что книга касается не основного Синайского законодательства, а содержит изложение «второго Закона». Это повторение Закона относится ко времени, когда Израиль жил уже в Палестине, в Заиорданской области. Незадолго до смерти Моисей, предвидя новый поход на запад и завоевание Ханаана, дал народу наставления, касающиеся его жизни в последующие годы. С исторической и психологической точек зрения нет оснований сомневаться в том, что такое «повторение Закона» имело место. Оно вполне отвечало назревшей потребности момента. Остается лишь вопрос: в какой мере можно считать Второзаконие подлинной записью слов Моисея.

По внешним признакам эта книга более других в Пятикнижии похожа на произведение одного автора. Моисей говорит в ней от первого лица, точно указано место и время произнесения его речей. Однако дело обстоит не так просто, как кажется на первый взгляд.

Прежде всего критический анализ книги показал, что она— далеко не однородное и цельное произведение священной письменности. В ней нетрудно проследить два параллельных текста, обрамляющих законодательство. Первый вариант содержит обзор истории Израиля от Исхода и Синая до переселения в Заиорданье (1-4, 43), за ним следуют сами законы (12-26) и, наконец, заключение (29-30).

Второй вариант также имеет вступление, в нем упоминается Синайский Завет и повторяется Декалог (5-11). Пролог, предваряя законодательную часть (12-26), примыкает к ней непосредственно. Так же, как и в первой версии, здесь есть заключение.

Несколько особняком стоят главы: 27—Устав для совершения обряда благословения и проклятия, 31 —Речь Моисея к Иисусу Навину и народу, 32—Песнь Моисея—вероятно, более раннего происхождения, 33—Благословение Моисея и 34—часть Св. Истории, заимствованная из J, Е, Р.

Отсюда можно сделать вывод, что Второзаконническое законодательство прежде, чем оно было слито в единую Пятую книгу Моисееву, существовало в двух редакциях. Какая из них более ранняя и какая стоит ближе к первоистоку, остается вопросом открытым, библеисты не пришли к единому мнению относительно этой проблемы, но она является второстепенной, ибо основой Второзакония остаются заповеди, общие обоим вариантам.

Одной из характерных внешних черт этого законодательства является (см. выше, гл. VIII) требование совершать жертвоприношения в одном, установленном Богом месте (12,5). Этот культовый моноцентризм стоит в резком противоречии с традициями, запечатленными в истории патриархов, как она изображена в J и Е. Обе эти Св. Истории говорят о том, что Авраам, Исаак и Иаков сооружали алтари в разных местах. Этим самым освящался культ в древних почитаемых городах Ханаана: Бетэле, Сихеме, Хеброне и др. Вероятно, эти города были религиозными центрами и у хананеев. Поэтому израильский культ в них воспринял некоторые языческие черты («бамот»—высоты, и «массебы»— столбы). Таким образом, полицентризм культа таил в себе опасности. С другой стороны, нетрудно видеть, что моноцентрическая тенденция должна была вести свое происхождение от Моисея и Иисуса Навина, ибо Скиния и Ковчег почитались местом Присутствия Ягве. К тому же единый центр обуздывал сепаратистские стремления колен и содействовал сплочению Союза племен Израиля («Амфиктионии»).

Эпоха судей и царей ясно продемонстрировала это: именно храмы в Дане и Бетэле послужили религиозной основой для разделения царств, а впоследствии храм Гаризимский (близ Сихема) стал символом самарянского раскола.

Моноцентрическая линия пробивала себе дорогу с большим трудом и восторжествовала лишь почти накануне падения Иудеи. Официальное ее принятие произошло при царе Иосии (622 г.), когда найдена была книга Торы (см. выше, гл. IX). Сравнение рассказа Книги Царств о его реформе с текстом Второзакония привело еще Отцов Церкви (бл. Иеронима, св. Иоанна Златоуста, бл. Феодорита) к выводу, что Тора Иосии—это не что иное, как Второзаконие.

Но оставался главный вопрос о принадлежности всей книги в целом Моисею. Долгое время по этому поводу не возникало сомнений. Однако впоследствии, с зарождением библейской критики, исследователи Писания все чаще и чаще стали оспаривать традиционную точку зрения.

Сомнения вытекали уже из самого характера содержания Второзакония. «Содержание всей книги,—замечает П. Эллис,— показывает, насколько мало оно могло представлять собой интерес для Моисея в тринадцатом веке. В ней есть указания на плен и возвращение, описывается церемония заключения Завета в Сихеме, которая имела место после смерти Моисея. В ней есть законы, предполагающие социальные предпосылки, которых не было в течение долгого времени после Моисея. И в книгу включен небольшой трактат о монархии, являющийся преждевременным для эпохи Моисея» (Р. Еllis. Тhе Меn аnd thе Меssagе оf thе Оld Теstament, р. 98-99). Одним словом, книга несет на себе ясную печать послемоисеева происхождения. Когда же она могла возникнуть? В начале XIX в. этот вопрос был поднят протестантским богословом де Ветте, который не только принял отождествление Второзакония с Торой Иосии, но и утверждал, что оно было составлено тогда же, когда книга была найдена (De Wettе. Dissertatio critica qua Deuteronomium a prioribus Pentateuchi liberis diversum alius cuiusdam recensoris opus esse monstratur. Leipzig. 1805).

Библейский повествователь, по его словам, «довольно ясно дает понять, что книга была тогда неизвестна» (М.В.Л. де Ветте. Очерки к введению в Ветхий Завет.—ПБ, с. 274). Эта концепция «инсценировки» и «преднамеренного благочестивого обмана» была безоговорочно принята Велльгаузеновской школой критики Библии (см.: Ю. Веллъгаузен. Введение в историю Израиля. М., 1909, с. 23). Большинство авторов этого направления считали «фикцию» делом рук иудейского духовенства. В самом деле, введение культового моноцентризма и выделение Иерусалима как единственного законного места жертвоприношений ставило иерусалимское священство в привилегированное положение. Сторонники Велльгаузеновской школы указывали также и на ярко выраженный антимонархический характер Второзакония, который мог исходить от жрецов, рвавшихся к власти. Н. Никольский, противопоставляя жрецов пророкам-идеалистам, считал, что именно новый кодекс давал первым неограниченные права, и это само по себе будто бы является достаточным доказательством происхождения книги в жреческой среде (см.: Н. Никольский. Иудейские монархомахи VII в.—«Новый Восток», № 5, с. 290). Однако эта точка зрения имела и свои слабые стороны. Прежде всего, Второзаконие настаивает на правах левитов, печься о которых столичное духовенство не имело никаких оснований (см.: Д. Фрэзер. Фольклор в Ветхом Завете. М., 1931, с. 33). Во-вторых, уже давно было замечено, что и буква, и дух книги, как и всего «Моисеева Закона», весьма далеки от принципов иерократии. В одном из отечественных исследований по древнееврейскому праву справедливо указывалось на «упорное стремление законодательства Моисея к устранению жреческого сословия от захвата власти» (Н. Голубов. Институт убежища у древних евреев в связи с уголовным и государственным правом Моисея и Талмуда. СПб., 1894, с. 89). В самом деле, мы не находим в Торе Иосии никаких указаний на верховную власть первосвященника и на его особые права в гражданском управлении народом. Уже одно это ставит «жреческую» теорию под сомнение.

Для того чтобы сгладить ее крайности, была выдвинута «пророческая» теория. Стали утверждать, что главными инициаторами реформы и авторами Торы были пророки, которых духовенство лишь поддержало (см.: В. Stade. Geschichte des Volkes Israel, 1887, b. I). В этом предположении имелась определенная доля вероятия. Во-первых, борьба за моноцентризм культа была одновременно борьбой против пережитков язычества. Во-вторых, такой пророк, как Исайя, был убежден в особом религиозном значении Иерусалима. И, наконец, резкий антиязыческий характер Торы вполне соответствовал идеям пророков.

Но и эта теория оказалась неудовлетворительной. Мы уже видели, что пророк Иеремия, величайший проповедник эпохи Иосии, был не слишком горячим сторонником моноцентризма, а Софония, Наум и Аввакум не говорят о нем ни слова. Кроме того, в Торе Иосии мы обнаруживаем черты явно архаические: так, например, в ней содержится отзвук войн, которые вел Израиль при Иисусе Навине. Классический профетизм совершенно отказался от идеи священной войны, которая отражала первобытную стадию израильского сознания. Хотя обычай «херема» и применен к новым обстоятельствам, но принадлежит он времени, отстоящему от классического профетизма на много веков (см.: R. dе Vаих. Аncient Israel, р. 265).

То, что Тора не могла быть создана Хилкией или пророками VII века, ясно хотя бы уже из того, что стремление к моноцентризму проявилось еще при царе Езекии. На этом основании наиболее авторитетные библеисты отнесли возникновение Торы ко времени Езекии или Менаше (Р. Киттель. История еврейского народа, I, с. 455; R. dе Vаих. Idem, р. 339; J. Вright. А History оf Israel, р. 255; G.Т. Мапtlу. Тhе Воок оf the Law. Studies in the Date of Deuteronomy. London, 1957; R. dе Vаих. Studies in Deuteronomy, 1950; М. Виber. Тhе Рrорhetic Fаith, р. 159).

Языческая реакция при Менаше вполне могла оказать влияние на суровый и непримиримый тон книги, появляющийся в ней, когда речь идет о политеизме.

Как показал В. Олбрайт, стилистические особенности Второзакония наиболее близки к Лахишским письмам и писаниям Иеремии (W. Аlbright. From the Stone Age to Christianitу, р. 319). Но то, что книга была записана или отредактирована между VIII и VII вв., отнюдь не доказывает, что к этому времени следует отнести и само ее происхождение.

Дальнейшие исследования Второзакония показали, что она связано с традицией Северного Израиля, разгромленного ассирийцами в 722 г., за сто лет до Иосии. В частности, этой традиции присущ ряд характерных особенностей Элогистической Св. Истории. И тут и там Синай называется Хоребом (Хоривом), хананеи—аморитами. Антимонархическая тенденция напоминает о северных пророках: Илии, Елисее и Осии (см.: Н. Gаzelles. Lа Тоrа.—RFIВ, р.371). Второзаконие включает в себя Декалог и части из Книги Завета, которые также входили в Элогистическую Историю.

Но самым важным моментом следует, пожалуй, считать описание обряда, совершаемого на горах Гебал и Гаризим. Город Сихем был расположен между этими двумя горами, само название его «Шекем» означает «плечи». Со времен Иисуса Навина он был священным городом израильтян и надолго остался таковым для северных колен.

Обряд «благословения и проклятия» совершался левитами. И так как Второзаконие подробно описывает его, то вполне естественно предположить, что он заключал в себе древнюю традицию левитов Севера (см.: А. Weiser. Еinleitung..., S. 120). Этим объясняется и то, что книга делает упор на одном священном месте богопочитания (см.: J. В1епkinsорр. Deuteronomу.—JВС, I, р. 110), и особое попечение Торы о левитах (см.: А. Соdу. А Нistory of the Old Testament Priesthood, р. 137, 141).

Правда Г. фон Рад ставит под сомнение левитское происхождение книги на том основании, что в результате реформы Иосии левиты ничего не выиграли, а только потеряли (G. vоп Rad. Studies in Deuteronomy, р. 67), но это аргумент недостаточный. Левиты могли принести списки книги в Иудею после 722 г., они могли сочувствовать стремлению пророков вернуться к Моисеевой традиции и в той или иной степени содействовать преобразованиям. Но не их вина, что победа Торы оказалась для них, как выражается Коди, пирровой победой. Хилкия и иерусалимское духовенство, проделывая реформу, отстранили левитов от служения, что вполне объясняется чисто практическими соображениями. В период же плена это положение левитов закрепилось.

Севернолевитское происхождение Второзакония объясняет и тот удивительный факт, что найденная в Иерусалимском храме книга столь поразила иудеев и их царя, которые, казалось, столкнулись с ней впервые.

Очевидно, что книга Торы была неизвестна даже при царе-реформаторе Езекии, хотя в то время и существовала тенденция к моноцентризму. «Езекия, после такого ревностного дерзновения, не проявляет никакой ревности в исполнении главнейшей, принципиальной заповеди Второзакония — уничтожить все жертвенники высот-бамот во всей земле Ханаанской, кроме единственного — центрального. Езекия высот не уничтожил. Конечно, это не значит, что он «слона не приметил» или дерзнул воспротивиться известному ему законному предписанию» (А. Карташев. Ветхозаветная библейская критика, с. 64). Самое естественное объяснение странного поведения благочестивого царя заключается в том, что в то время иудеи не знали Второзакония. Принесенное с севера и обработанное в эпоху гонений (при Менаше), Второзаконие было спрятано в тайнике храма и в 622 году найдено Хилкией. Впрочем, ссылаясь на древневосточный обычай замуровывать священные тексты в храмах, некоторые авторы полагали, что Тора была помещена в тайник еще при сооружении храма Соломоном (см.: С. Зверинский. Новейшие данные восточной археологии относительно времени написания кн. Второзакония. — «Странник», 1913, май, с. 797). Но в таком случае эта книга оставалась в Иудее все равно неизвестной и при Соломоне, и при Давиде, которые никогда не покушались на алтари Ягве, рассеянные по стране. Есть доля вероятия в том, что кто-то из служителей мог спрятать книгу в тайнике еще в Х в., но это не опровергает возможности ее северного происхождения и того факта, что до 622 г. она оставалась неизвестной царям, священникам и пророкам Иудеи. Единственное, что указывает на возможность проникновения ее идей в иерусалимские круги,—это стремление к моноцентризму и почитание храма. Но сама эта тенденция могла прийти из древности независимо от Торы или отражать общее тяготение к централизации страны и культа.

Итак, наиболее правдоподобным остается вывод о северно-левитском происхождении Торы Иосии. Но левиты Сихема, безусловно, не изобретали ничего нового, а являлись лишь хранителями Моисеева Предания. Проповеди пророка, произнесенные в Заиорданье, его формулы благословений и проклятий легли в основу как сихемских ритуалов, так и Торы, которую проповедовали левиты (Ис. Навин 24, 1-25). Вероятно, из Сихема их центр переместился в Шило (Силом), а после его разрушения филистимлянами—в другое святилище. Однако почитание древнего центра — Сихема — сохранилось надолго (3 Цар 12, 11) и пережило оба еврейских царства. Когда самаряне отделились от иудеев, они поставили свой храм на Гаризиме, на той самой горе, на которой некогда левиты совершали обряды возобновления Завета (см.: М. J. biп Gorioп. Sinai and Garisim. Веrlin, 1926; С. А. Simpsоп. Deuteronomy in Hasting's Dictionary of the Bible, 1963, р. 215). Сама форма этого Завета (исторический пролог, обязательства, благословения и проклятия) очень древнего происхождения. Она, как показали исследования, восходит к хеттским договорным формулам домоисеева времени (см.: G. Е. Мепdenhall. Соvenant Forms in Israelite Times.—«Вiblical Archaeologу», 1950, р. 50-75).

История второзаконнической традиции проходит, таким образом, через следующие этапы:

1) Моисей и Ковчег в Заиорданье;

2) Иисус Навин и Сихем в Эфраиме;

3) левитская северная традиция;

4) иерусалимская редакция при Менаше (или Езекии);

5) Второзаконническая Св. История, написанная в Вавилоне.

В результате, отказавшись от буквального понимания авторства Моисея, библейская критика, пройдя через ряд крайностей, вернулась к тому, чтобы признать Тору Иосии Моисеевой, но в том смысле, что великий пророк заложил ее основу (вероятно, устную). Поэтому Дж. Брайт имеет все основания говорить, что находка Торы в храме при Иосии «была не чем иным, как переоткрытием Моисеева предания» (J. Вright. А History оf Israel, р. 300). «Национальное богословие», которое, исходя из пророчества Нафана, настаивало на непременном торжестве дома Давидова, было дополнено полузабытым Моисеевым «богословием Завета», ставившим участь народа в прямую связь с его верностью Закону Господню.