Александр Николаевич Алябьев Хроника воздушной войны: Стратегия и тактика. 1939–1945

Над Дюнкерком

«Наши звенья вылетели в сторону противника… Вокруг, насколько видел глаз, как после гигантского кораблекрушения, под мрачным небом торчали из воды останки затонувших и тонущих кораблей, их мачты, палубные надстройки миноносцев, грузовых и транспортных кораблей, больших, малых и совсем маленьких катеров, яликов и лодок.

Последние свободные полоски побережья между тисками немецкого окружения становились все уже и уже. И неудивительно, что именно здесь, в этом тесном пространстве, накапливались вражеские зенитные батареи… Внезапно через собственную плотную блокировку прорвались британские истребители, которые в крутых виражах искали жертвы. Мы смогли даже различить их опознавательные номера. Со скоростью стрелы они промчались мимо нас. Скорее всего, их напугал плотный огонь собственных зениток. Пылающий Дюнкерк остался позади. Уже другие соединения летели ему навстречу» («Фёлькишер беобах-тер», июнь 1940 года).

Суббота, 1 июня 1940 г.

Оперативная сводка французских сухопутных сил от сегодняшнего утра:

«Французские и британские сухопутные, морские и военно-воздушные войска продолжали вести под Дюнкерком кровопролитные бои против немецких войск и пытались обеспечить эвакуацию».

Серьезные нарушения воздушного пространства Швейцарии

1 июня 1940 г., Берн

Штаб армии сообщает:

«Сегодня во второй половине дня чужими самолетами было нарушено воздушное пространство Швейцарии. Швейцарский тревожный патруль тотчас же принял меры к преследованию. При этом он вступил в бой с немецким бомбардировщиком и сбил его в районе Тассенберга. Часом позже еще один швейцарский истребитель вступил в бой с другим немецким самолетом над Фрайбергеном. Сбитая немецкая машина упала по другую сторону швейцарской границы во французском районе под Олтингеном».

1 июня 1940 г., Лондон

Би-би-си передало сегодня утром:

«Неподалеку от Аббевиля немцы понесли тяжелые потери. Сотни немецких солдат попали в плен. Немцы оставили значительные военные трофеи. Союзники отбили область в окрестностях Аббевиля и перешли реку Суме. В английских портах продолжается выгрузка британско-французских войск. Большинство контингента союзных северных армий удалось вывезти в Англию. Оставшиеся войска продолжают драться с неослабевающим мужеством».

Воскресенье, 2 июня 1940 г., Лондон

Министерство авиации сообщает:

«В течение 1 июня Королевские ВВС поддерживали операцию по выводу британского экспедиционного корпуса. Были совершены налеты на мосты, каналы, воинские колонны, узловые железнодорожные станции. Под Дюнкерком число сбитых немецких самолетов достигло 40. Пропало 13 британских машин. В течение прошлой недели наши эскадры на побережье проводили непрерывное воздушное патрулирование по обеспечению безопасности прибывающих транспортов с союзными войсками. Охраняя прибывающие транспорты. Королевские ВВС вели воздушные бои, в которых было сбито значительное число немецких машин».

4 июня 1940 г., Лондон

Агентство Рейтер сообщает:

«С сегодняшнего дня возобновлены регулярные воздушные полеты по маршруту Лондон — Бордо — Лиссабон, которые будут проводиться два раза в неделю. Этой линией возобновляется также воздушное сообщение между Америкой и Англией, поскольку «Америкэн клиппер» регулярно прибывает в Лиссабон».

4 июня 1940 г.

Сообщение пресс-шефа рейха:

«Немецкая бомбардировка Парижа должна рассматриваться как военная операция в рамках международного права, и она полностью прокомментирована на разных языках, в особенности на английском и французском».

Сбит после 25 побед

«Вылет в 17:15 и опять в 8-м звене. Мы летим до Амьена, времени почти нет. Над нами самолеты, но мы не можем их достать. Поднимаемся до 7000 метров. Есть! Теперь потихоньку снижаться и домой. Но здесь неожиданно появляются шесть «Моранов». Для атаки я захожу снизу и немного со стороны. Где-то в середине маневра я заметил два неизвестных мне звена «Мессершмитов», которые атаковали наших противников сзади сверху. Они успели раньше, и поэтому мне пришлось немного посторониться и наблюдать за их боем. Самолеты делали обычные в таких случаях маневры, а некоторые машины противника уже были готовы к бою. Внезапно один из «Мессершмитов» загорелся и стал падать вниз. Его пилот сумел выпрыгнуть с парашютом. Я еще немного посмотрел на эту картину и принял решение самому атаковать француза, который постоянно уходил от трех наших «Мессершмитов». Я очень быстро поймал противника в перекрест прицела, но он тут же ушел в сторону, но это было еще не все. Внезапно он вынырнул из-под меня, а затем опять ушел вниз в сторону. Затем он начал стрелять, но сначала это было издалека. Я сделал резкий поворот, чтобы уйти вверх к солнцу. Мой противник меня потерял, так как повернул в другую сторону и исчез в южном направлении.

Внизу подо мной два наших «Мессера» еще дрались с последним «Мораном». Я наблюдал за ними сверху, так как бой шел на низкой высоте, и «Моран» из-за затянувшегося маневра потерял возможность эффективной стрельбы. Позади меня внизу выполняли свои маневры «Мессершмиты». Я был примерно на 800-метровой высоте. Вдруг что-то затрещало и зашумело у меня в кабине, и мгновенно все погрузилось в темноту. Дроссельный рычаг оказался разбитым, рычаг поворота вывороченным вперед, а сама машина резко пошла вправо вниз. Теперь быстро из самолета, иначе крышка!

Я дернул за рычаг сбрасывания, он сработал, и моя боевая «птичка» дала мне последний шанс. Я расстегнул пояса, поднялся с места и прыгнул. Теперь я свободен! Затем дернул за фал вытяжного кольца и с ужасом обнаружил, что оторвал его. И только взглянув наверх, пришел в себя: парашют раскрылся!..

После этого стало очень тихо. Я еще раз увидел, как падает мой неуправляемый самолет с сильно поврежденным левым крылом, которое полностью оторвалось и сгорело уже за мгновение до удара о землю, словно сопротивлялось судьбе, помня, что за фюзеляжем этой машины 25 побед. В полной тишине я спускался вниз, никем не тревожимый. Подо мной была французская территория, примерно в 60 километрах за линией фронта западнее Компьена.

Еще в воздухе я достал свой пистолет, снял его с предохранителя и засунул в карман брюк. Сверху было видно, как два крестьянина что-то грузили на свои телеги. После короткой ориентации мне стало ясно, что вокруг меня, кроме небольшого лесного участка, сплошные поля. Земля стремительно приближалась, и я удачно приземлился на ее мягкую поверхность. Быстро освободившись от парашюта, я стремительно побежал в сторону лесочка. Но французы увидели меня и со всех сторон сбегались к месту моего приземления. Почти у самого края леса до меня донесся звук выстрела. Я сбросил свою меховую куртку и что есть силы побежал через лес. Оставаться в этом лесочке не было никакого смысла, так как его наверняка начали бы тщательно прочесывать. На противоположной окраине леса я увидел солдат и крестьян, сбегающихся туда. Передо мной же расстилалось большое поле, заросшее травой, по которому я пополз на локтях и коленях, стараясь как можно дальше уйти от места своего приземления. Время от времени я осторожно выглядывал из травы, чтобы сориентироваться. Так продолжалось примерно с час, пока я не увидел, что люди, прочесывающие поле, идут прямо на меня. Я буквально распластался на поле — примерно в 10 метрах от меня прошел один крестьянин, и я уже думал, что все самое страш-,ное позади, как меня кто-то окликнул сзади.

Абсолютно спокойный, я поднялся и увидел, что вокруг меня полно солдат и крестьян, обыскивающих поле. Еще поднимаясь, я почувствовал, что кто-то выстрелил в мою сторону, но не попал. Итак, руки вверх! Плен» («Адлер», 1940 год).

Среда, 12 июня 1940 г., Париж

О военном положении сообщает информационное агентство Хавас:

«Враг по-прежнему предпринимает большие усилия, чтобы быстро завершить свои планы. Немецкая авиация бомбит французские аэродромы и ведущие к Парижу транспортные коммуникации. Французская авиация, в свою очередь, совершает налеты на немецкие индустриальные центры и участвует в боях во Франции».

Перед нами Париж

«Еще пять, четыре, три минуты», — передают наблюдатели по бортовому телефону. Все они знают воздушную картину своей цели до мельчайших подробностей: ангары, заправочные и складские помещения, взлетно-посадочные полосы в Ле-Бурже — все, что через несколько минут должно превратиться в сплошной ад. Под нами через редкие облака ясно виден большой город — Париж. Никто из нас никогда не забудет тот миг, когда бомбы наших самолетов покинули свои люки и с воем понеслись вниз. Снизу донесся шум: вспышка за вспышкой, взрыв за взрывом — все это в гигантском пространстве вражеского гнезда. Вспыхнул пожар от взрыва на большом нефтехранилище. Это работа самого командира, и теперь ее видно во всех углах этого Ле-Бурже. Появились звенья вражеских самолетов. Они стали охотиться за нами, как опасные шершни. Невероятный контраст с происходящим в небе составлял раскинувшийся внизу блистающий Париж, зубцы его замков, светлая лента Сены, Эйфелева башня, Елисейские Поля… Но мы знали, что все это лишь внешний блеск Парижа, а среди населения царит паника, подвалы и бомбоубежища содрогаются от взрывов наших бомб» («Фёлькишер беобахтер», июнь 1940 года).

Положение в Восточной Африке

Агентство Рейтер сообщает:

«Порт Бербера в Аденском заливе во второй половине дня в пятницу был подвергнут бомбардировке итальянскими самолетами. Причиненный ущерб незначителен».

Война в Средиземном море

Британское командование военно-воздушных сил (Египет) сообщает:

«Над Мальтой были зарегистрированы случаи облета острова самолетом, который сбрасывал на территорию бомбы, в результате чего было повреждено большое количество зданий, убиты два британских солдата и один ранен. В дальнейшем итальянцы предприняли воздушную бомбардировку двух небольших суданских городов, не причинив им существенного ущерба».

Суббота, 22 июня 1940 г., Рим «Командо супремо» сообщает:

«Итальянский военно-морской флот и военно-воздушные силы усилили свою деятельность в Средиземном море. В Северной Африке состоялись массированные налеты на Марсу и Матрук. В свою очередь, противник бомбил госпиталь и лазарет в Тобруке. Был сбит один английский самолет. В Восточной Африке были предприняты многочисленные операции против вражеских укрепленных пунктов в Судане и Кении. Во время вражеского налета на Деридауа был сбит английский самолет».

«Командо супремо» сообщает:

«Итальянские военно-воздушные силы продолжают свою деятельность в Средиземном море. Они успешно бомбардировали укрепленные морские базы в Александрии, где находился английский флот. Бомбовым ударом итальянские самолеты накрыли Бизерту и вражеские аэродромы в Восточном Средиземноморье. С задания не вернулся один самолет. В Северной Африке операции для нас прошли успешно. Были осуществлены многочисленные операции нашей авиации против вражеской бронированной техники. Был сбит четырехмоторный английский самолет. Враг бомбил город Трапани, есть разрушения в жилых кварталах гражданского населения. Убито 20 и ранено 38 человек».

23 июня 1940 г., Каир

Британское военно-воздушное командование (Египет) сообщает:

«В ночь на субботу три итальянских самолета двадцатью бомбами осуществили бессистемную бомбардировку Александрии и ее окрестностей. Бомбардировке подверглись город, порт и окрестные деревни. Остальные бомбы упали в море».

Стратегия и тактика

Плохие погодные условия первых январских недель 1940 года во всей Европе определяли летную деятельность. Но именно в эти дни финские военно-воздушные силы побили рекорд уничтожения вражеских самолетов. 6 января 1940 года в 12:03 гауптман Ёрма Сарванто столкнулся с формированием из 7 советских бомбардировщиков Ил ДБ-3. В течение следующих четырех минут он сбил 6 (!) из них. Каждый самолет за 40 секунд! Другой финский пилот расправился с седьмым советским бомбардировщиком. Только два члена экипажа одного из самолетов удалось спастись на парашютах. Сталин, уведомленный о больших потерях своего военно-воздушного флота, послал на финский фронт 600 самолетов новейшего типа. Медленно, но все же поступала помощь и для небольшого военно-воздушного флота Финляндии. Первыми поставками были 33 однодвигательных истребителя-биплана Глостер «Гладиатор», 12 истребителей «Харрикейн», 17 высокопланов «Лисандер» и 24 бомбардировщика «Бленхейм» из Англии. Затем 76 истребителей «Моран» и «Колховен» из Франции, 17 истребителей «Фиат» из Италии, 12 Глостер «Гладиаторов» из Швеции и 44 «Brewster» из США, из которых только 5 машин прибыли вовремя. Южно-Африканский Союз подарил финнам 25 Глостер «Гладиаторов». Пилоты и обслуживающий персонал из многих стран также предложили финской стороне свою помощь. Советский Союз тем временем довел численность своего военно-воздушного флота до 2000 самолетов.

Вынужденная посадка в Мешеле (Бельгия) 10 января 1940 года сбившегося с курса из-за плохой погоды немецкого курьерского самолета Me-108 с важными наступательными документами и очень снежная зима окончательно вынудили немцев перенести западное наступление на весну.

Поставки стратегического сырья, и прежде всего нефти, которую с некоторых пор немецкий рейх в большом количестве получал от СССР, пугали правительства в Лондоне и Париже, не питавших иллюзии по поводу намерений Гитлера осуществить с помощью своих ВВС и моторизированных частей агрессию на Западе.

В пятницу, 19 января 1940 года, французский премьер-министр Даладье отдал распоряжение главнокомандующему союзными войсками во Франции генералу Гамелину, Верховному главнокомандующему французским флотом адмиралу Дарлану о разработке «памятной записки о возможной интервенции в районы русской нефтедобычи с целью их уничтожения».

1 февраля 1940 года советские войска перешли в наступление против линии Маннергейма на Карельском перешейке. Неудачные попытки советских войск обойти Ладожское озеро с северо-востока не остановили генерала Тимошенко в его намерении начать большое наступление по обеим сторонам железнодорожной линии Ленинград — Выборг. В этот день впервые в истории воздушных войн был применен воздушный десант: небольшие группы десантировались в тылу одного из слабо защищенных оборонительных пунктов линии Маннергейма — Суммы. Но эта операция советских войск потерпела полное фиаско. Практически все эти группы были уничтожены еще в воздухе или же взяты в плен силами до батальона. Таким образом, начавшееся 1 февраля советское наступление уже 4 февраля застопорилось из-за тяжелых потерь.

А в Центральной Европе на линии фронта между Базелем и Люксембургом длиной 400 километров стояли тишь и гладь. Ожидавшиеся обеими сторонами воздушные удары так и не были нанесены. Деятельность авиации сторон ограничивалась отдельными разведывательными полетами истребителей или же самолетов-разведчиков на большой высоте. Самолеты люфтваффе при случае атаковали корабли противника, а во французском Генштабе никто и не думал о наступлении. Генерал Гамелин твердо придерживался своего правила: «Тот, кто наступает, проигрывает». Осенью 1939 года в стране были образованы две воздушные армии, поделенные между Западной и Северной Францией. Но уже в феврале 1940 года их растворили, переподчинив сухопутным войскам. Это коснулось всех воздушно-разведывательных подразделений, большей части истребительной авиации и части бомбардировочной. Растаскивание военно-воздушных сил по армиям аукнулось позднее для французского Верховного командования невозможностью сконцентрировать их на отдельных опасных участках.

В то время как немецкая пропагандистская машина засыпала листовками о мире французскую территорию, а громкоговорители вдоль линии фронта уверяли противника в том же самом, на территории Германии шла интенсивная подготовка специальных воздушно-десантных подразделений для захвата укрепленных пунктов и других стратегически важных целей.

22 февраля 1940 года у генерала Гамелина был готов порученный ему месяц назад доклад. «Операция против русской нефтяной индустрии на Кавказе могла бы, — по его мнению, — стать тяжелым, если не решающим ударом по военной и промышленной организации Советского Союза… За несколько месяцев СССР мог бы попасть в такую ситуацию, которая привела бы к его полному крушению…» Гамелин указывал на то, что из трех важнейших нефтяных производственных центров для нанесения удара больше подходят Батум и, прежде всего, Баку, «как важнейший нефтедобывающий центр на Кавказе».

В понедельник, 11 марта 1940 года, работающий в одиночку английский бомбардировщик потопил стоящую на рейде в Вильгельмсхафене немецкую подводную лодку U-31. Эта подлодка стала первой во Второй мировой войне, потопленной самолетом.

12 марта 1940 года. В Москве подписан советско-финский мирный договор, согласно которому Финляндия, среди прочего, передавала СССР важнейшие стратегические территории Карелии. Итоги зимней воздушной войны были таковы: финские летчики сбили 240 советских машин. Общее число советских потерь, включая самолеты, сбитые зенитными установками, составило 684 машины; 31 финский истребитель марки «Фоккер» DXXI уничтожил 120 советских бомбардировщиков, при собственных потерях 12 машин и 8 пилотов. Всего же Финляндия потеряла 67 самолетов, 42 из них в бою.

Возможно, историки когда-нибудь выяснят, было ли такое стремительное заключение мирного договора между Москвой и Хельсинки опасениями Сталина за судьбу нефтяных месторождений СССР, так как он был уже информирован о планах Англии и Франции атаковать месторождения в Баку. Во всяком случае, известно, что 14 марта французское правительство получило сообщение из Анкары о том, что Москва попросила американских специалистов дать рекомендации по «эффективному пожаротушению нефтяных месторождений в Баку в случае их бомбардировки». Специалисты США ответили, что почва тех месторождений, где добыча нефти уже завершена, настолько пропитана нефтью, что пожар в одном отдельно взятом месте непременно перенесется и на другие месторождения. Тушение этих пожаров займет месяцы, а восстановление добычи — годы.

Из иностранных дипломатических кругов в Москве в это же время сообщалось о перемещении советских войск на Кавказ. 6 марта 1940 года нарком обороны СССР Ворошилов совершил демонстративную поездку по районам, прилегающим к Каспийскому морю.

16 марта 1940 года 15 немецких «Юнкерсов-88» совершили налет на морскую базу Скапа-Флоу, в результате которого впервые появились человеческие жертвы среди мирного населения. Часть бомб упала на местечко Бридж-оф-Вейт и на остров Оркни-Хоу, было разрушено пять усадеб, убит один человек и семь ранено.

20 марта 1940 года представители штабов военно-воздушных сил союзников встретились на Ближнем Востоке в Алеппо для обсуждения своих планов по проведению бомбардировок советских нефтяных месторождений. После того как союзники обсудили все детали предстоящего нападения, британская секретная служба выделила лучших своих сотрудников для проведения воздушной разведки. Разработку этой операции поручили Сиднею Коттону и Ф.В. Винтерботману, которые должны были предоставить свой план по исследованию кавказских нефтяных месторождений шефу воздушного департамента английской разведки МИ-6.

Ранним утром 23 марта из аэропорта Heston вылетел и взял курс на юго-восток гражданский самолет «Локхид-12А» с регистрационным номером G-AGAR,пилотируемый Хэйгом Макпейлом, личным ассистентом Коттона. В корпус самолета были вмонтированы многочисленные камеры с высокой разрешающей способностью. После промежуточных посадок на Мальте и в Каире «Локхид» достиг пункта своего назначения — базы Королевских военно-воздушных сил вблизи Багдада. Опознавательные номера самолета были тут же перекрашены, а скрытые вмонтированные камеры еще раз перепроверены.

В субботу, незадолго перед восходом солнца, Макпейл стартовал на своем самолете вместе со вторым пилотом Бартоном и еще двумя фотографами из военно-воздушных сил, дополнительно вооруженных ручными камерами. Они перелетели иранское высокогорье и двинулись дальше над Каспийским морем. После часового полета сквозь прорехи в облаках экипаж увидел под собой очертания огромного промышленного комплекса на полуострове, где находился Баку. Целый час, меняя направление, на высоте 7000 метров самолет летал над нефтяными вышками, нефте — и бензохранилищами. Шесть раз, не потревоженный ни советскими истребителями, ни зенитками, «Локхид» пересек центр советской нефтедобычи и сделал самые разнообразные снимки. Во второй половине дня экипаж вернулся на свою базу под Багдадом. В воздухе он пробыл около 10 часов.

Через шесть дней, в пятницу 5 апреля, Макпейл и Бартон провели повторный разведывательный вылет. На этот раз их целью был Батум, важнейший советский нефтяной порт на Черном море и конечный пункт нефтепровода из Баку. Они пересекли Турцию и летели затем к Батуму над морем на большой высоте. После того как были сделаны снимки бесконечного ряда нефтеперегонных заводов, вокруг самолета стали заметны вспышки от разрывов снарядов зенитных орудий. Тогда Макпейл поднял машину еще выше и под прикрытием облаков взял обратный курс.

После возвращения на базу полученные снимки были срочно отправлены в Англию в офис Коттона. На следующий день фотографии уже лежали на столах французского и английского Генеральных штабов.

Решение штабистов было следующим: сконцентрировать удары на нефтеперерабатывающих заводах и танкерах. Удар по Батуму должны были нанести французы, а за англичанами оставалась бомбардировка Баку и Грозного. После подсчета союзники пришли к выводу, что в первые шесть дней налетов можно уничтожить треть намеченных объектов.

В планы союзников входило задействовать в налетах 9 эскадрилий бомбардировщиков, которые за период от 10 до 45 дней должны будут сровнять с землей 122 нефтеперерабатывающих завода (67 в Баку, 43 в Грозном и 12 в Батуме). Для этого в распоряжении союзников было 2 эскадрильи французских «Фар-манов-221», 4 французских эскадрильи «Гленн-Мартинов», 3 английских эскадрильи «Веллингтонов», всего 117 бомбардировщиков. Французы планировали стартовать со своей главной базы в Дьецире, а англичане из Мосула. Из-за встроенных дополнительных топливных баков вес бомб ограничивался 70 тоннами. Предполагаемые потери англичане оценивали в 20 процентов, французы же надеялись выйти сухими из воды.

Оба военных партнера единогласно согласились с тем, что предстоящая операция должна привести не только к «тотальному разрушению военного потенциала СССР», но и «в значительной степени решить ход всей войны».

8 субботу, 4 апреля 1940 года, союзники провели операцию по разбрасыванию с самолетов листовок над Германией. Таким образом, с 4 сентября 1939 года их было сброшено 65 миллионов штук.

9 апреля 1940 года в 5 часов утра началась операция «Везерюбунг», цель которой была оккупация Дании и Норвегии. На Данию немцы потратили всего один день. Маломощные норвежские военно-воздушные силы, насчитывающие всего лишь около 80 боевых машин, не представляли для немецкой авиации серьезного стратегического объекта, как это было в Польше. В случае с Норвегией люфтваффе ограничились тактической поддержкой сухопутных войск и флота.

В то время как военно-морские силы Германии высаживались на норвежское побережье в пяти местах, в двух точках страны высадился немецкий десант. Десант в аэропорту Форнебу норвежской столицы завершил оккупацию Осло. Впервые в истории воздушных войн десант сыграл такую решающую роль. Люфтваффе посадили на норвежские аэродромы 878 самолетов, среди которых было 95 истребителей, 240 бомбардировщиков и пикирующих бомбардировщиков.

В тот же день 88 бомбардировщиков X воздушного корпуса атаковали британский флот западнее Бергена. Был потоплен миноносец «Гурка», повреждены крейсера «Глазго», «Саутгемптон» и боевой корабль «Родни».

В среду, 10 апреля 1940 года, 15 английских самолетов типа «Скуа» с авианосца «Фуриос» провели свой первый успешный боевой вылет. Тремя прямыми попаданиями 225-килограммовых бомб они потопили легкий крейсер «Кенигсберг», потеряв при этом одну машину.

В четверг, 11 апреля 1940 года, 6 бомбардировщиков «Веллингтон» атаковали аэродром Ставангер. Согласно британским источникам, это первая операция Королевских ВВС против расположенных на материке целей. До этого дело ограничивалось воздушными атаками на вражеские войска, торговые суда и базы морской авиации.

В субботу 13 апреля и в последующие дни французские, английские и экс-польские войска высаживались в районе Нарвика, Намсоса и Андалснеса. Эти операции совершались при поддержке авиации британского военно-морского флота: «Скуас» осуществляли воздушное патрулирование, а «Свордфиш» бомбардировки. Но действиям союзников успешно противостояли немецкие самолеты, стартовавшие с оккупированных норвежских воздушных баз. Особенно упорные бои произошли под Нарвиком между военно-воздушным и морским флотами. Высадившимся там немецким войскам на подмогу были брошены по воздушному мосту десантные соединения. А в это же время моторизированные части вермахта при поддержке люфтваффе продолжали наступление в глубь страны.

17 апреля 1940 года Вейганд доложил Гамелину и Верховному главнокомандующему французскими военно-воздушными силами генералу Вуиллеми, что «подготовка бомбардировок нефтяных месторождений на Кавказе продвинулась настолько, что может быть осуществлена в ближайшие дни». Рассмотрев предложение Вейганда, французское Верховное командование постановило нанести удар по СССР в конце июня — начале июля 1940 года.

Здесь следует привести довольно странную публикацию в парижской «Монд», от 9 мая 1940 года. Газета предупреждала своих читателей, что на следующий день может начаться немецкое наступление на Западном фронте. И это за 24 часа до начала наступательных действий немцев, которые держались в строжайшем секрете! Или же газета знала об этом наверняка?

Так оно и случилось. 10 мая 1940 года. В 5:55 утра вермахт, нарушив нейтралитет с Нидерландами, Бельгией и Люксембургом, начал наступление на Западе.

К началу боевых действий расклад сил был таков:

— с немецкой стороны 3834 самолета (среди них 1482 бомбардировщика и пикирующих бомбардировщика, 42 штурмовика, 1016 истребителей и 248 тяжелых истребителей);

— со стороны союзников 2372 самолета (из них 1151 истребитель);

Франция: 1604 самолета (764 истребителя, 260 бомбардировщиков, 180 разведчиков, 400 военных самолетов общего назначения);

Великобритания (во Франции): 456 самолетов (261 истребитель, 135 бомбардировщиков, 60 разведчиков);

Бельгия: 180 самолетов (из них 81 истребитель);

Нидерланды: 132 самолета (из них 32 истребителя и 23 тяжелых истребителя).

Так же как и во время войны с Польшей, нацистская пропаганда применила свой излюбленный прием — стала возносить до небес «неожиданные и сокрушительные удары» люфтваффе, которыми они уже на земле уничтожат все французские самолеты. Эти смелые заявления «проглотили» в свое время немецкие обыватели, да и в наши дни они все еще всплывают в некоторых публикациях. А на деле было вот что. Первые немецкие бомбардировки действительно сократили и без того малочисленные военно-воздушные силы Голландии и Бельгии. Согласно французским и английским источникам, люфтваффе в первые дни войны на Западе уничтожили на земле 45 французских и 15 британских самолетов. В первый день войны самолеты обеих стран поддерживали продвижение союзных сухопутных войск в Бельгии, причем французские истребители сбили 90 самолетов, собственные же потери составили 20 машин.

Люфтваффе понесли 10 мая самые тяжелые потери, которые когда-либо несла военно-воздушная держава в первый день войны: 304 самолета уничтожено, 51 поврежден и 267 убитых среди летного состава.

Две тайные и практически неизвестные воздушные операции предшествовали немецкому наступлению на Западе: операция «Ниви» в бельгийских Арденнах и операция «Хеддерих» в Люксембурге. Они были единственными в своем роде операциями в ходе войны. В качестве военно-транспортного самолета тогда использовался самолет связи F-156 «Шторьх» с одним пилотом и двумя солдатами на борту.

Проведение операции «Ниви» должно было стать началом решающего удара танкового корпуса фон Клейста на Маасе под Седаном.

3-й батальон под командованием полковника Гарски из элитной дивизии «Гроссдойчланд» и группа саперов, всего 400 добровольцев, были разделены на две группы: группа Гарски, отделение «Юг» (56 «Шторьхов»), и группа гауптмана Круегера, отделение «Север» (42 «Шторьха»). Перед ними стояла следующая задача: восточнее Седана в районе Нойфшато-Мартенланге нанести удар на стыке французских и бельгийских войск и блокировать важнейшие дороги до подхода передовых танковых частей. В 4:20 утра из Битбурга и Доккендорфа стартовала первая волна этих групп, общей численностью 196 солдат. Их цель — два бельгийских городка Ниве и Витри. Точно в 5:55 Гарски перелетел люксембургскую границу. Вместе с ним и Вольф Дуриан из дивизии «Гроссдойчланд», который так рассказывал об этом: «На бельгийской границе мы ожидали обстрела, ноне было сделано ни одного выстрела. Мы перелетели через бельгийские линии, достигли леса и оказались, таким образом, в безопасности. Полет длился не дольше получаса, после чего мы точно приземлились на лугу около шоссе между Витри и местечком Траимонт. Оберст-лейтенант и его адъютант первыми выпрыгнули из своего самолета с пистолетами в руках. Из других самолетов стали высаживаться солдаты. К нам подбежали четыре человека с другой стороны шоссе, где они приземлились. С собой они притащили два пулемета. «Блокировать дорогу!» — приказал оберст-лейтенант… Мы находимся на вражеской территории в 60 километрах за линией фронта. Подкрепления не будет до 8 часов…»

Через два часа приземлившиеся в два захода подразделения Гарски и Круегера вступили в бой с авангардом 1-го арденнского полка и 5-го моторизированного полка и дрались до следующего утра, пока не подошли передовые части 1-й танковой дивизии.

Целью второй операции под кодовым названием «Хеддерих», которой командовал обер-лейтенант Хеддерих из 34-й пехотной дивизии, было блокирование перекрестка дорог в районе Эшсур-Альцетт, чтобы помешать французским войскам наступать из-за линии Мажино в направлении Люксембурга, с одной стороны, и, с другой, прикрыть южный фланг наступающего через Арденны немецкого танкового клина. Для операции «Хеддерих» на аэродроме Трир-Ойпен были подготовлены 25 самолетов «Шторьх». В 5 часов утра армейское командование «1а» сообщило, что «первая волна самолетов приземлилась по плану».

Вот как рассказывал об этом участник событий, фельдфебель Таперт: «Было еще темно, когда я еле протиснулся в битком набитую кабину «Шторьха». Я примостился на маленьком запасном сиденье между пулеметными лентами, связками ручных гранат и прочего снаряжения. Позади меня защитная стенка, передо мной сидит обер-ефрейтор Драйкандт и впереди всех командир машины лейтенант Кениг. Мотор запущен, и мы медленно выруливаем на старт. Далеко, на линии горизонта на востоке, видны узкие белые полосы. Это начинается новый день, пятница, 10 мая 1940 года. Машина делает пару прыжков, мы в воздухе и летим низко над лесом в западном направлении. На темном небе едва видны контуры летящих впереди нас машин… В кабине стало светлее. Солнечные лучи начали разгонять туман в долинах и легли на холмах, все предвещало прекрасный день.

Мы летели над Люксембургом, каждую минуту ожидая обстрела, но он так и не начался. «Садимся!» — крикнул нам командир. Он сбросил обороты и мягко пошел вниз. А впереди нас уже были видны приземляющиеся машины. Мы сели мягко, словно на лифте, и быстро, пока еще был слышен шум пропеллера, сбросили наш груз из самолета на болотистую почву и выпрыгнули сами…

Не выключая мотор, самолет проехал дальше мимо нас, по колеса в болотной жиже. И вдруг мы с ужасом увидели, как самолет сначала неожиданно остановился, а потом уткнулся носом в землю. Пропеллер сломался, а сама машина завалилась на бок. Командиру Кёнигу удалось на четвереньках выбраться из машины. Мы подбежали к нему, помогли встать на ноги и стали расспрашивать, что случилось. «Все в порядке, — успокоил он нас, обходя самолет. — Согласно приказу, сразу же после приземления я должен уничтожить машину, чтобы она не досталась врагу».

Затем он пробил бензобак, скомандовал нам «Все в сторону!» и бросил горящий кусок бумаги в сторону бака.

Мы опасались, что после приземления будем обнаружены французами. Так и случилось, и нам пришлось вступить в бой с подразделением 6-го алжирского полка с его экзотическими всадниками. Бой с ними шел вплоть до подхода наших подразделений из 16-й армии под командованием генерала Буша».

Обгоревшие останки машин маркировали места первого и последнего массового применения самолетов Pi-156. В результате этих двух операций было потеряно при старте, при посадке на болотистой почве или же уничтожено самими пилотами 22 машины.

Ранним утром 10 мая немецкие десантники еще до наступления противника заняли все важнейшие мосты через канал Альберта неподалеку от Маастрихта. Через эти мосты, расположенные северо-западнее форта Эбен-Эмаель, должны были пройти немецкие части после его взятия. Построенная в 1935 году крепость считалась наиболее укрепленной в Европе. Она представляла собой ряд казематов из стали и бетона, которые уходили глубоко под землю. Ее орудийные башни были надежно защищены. Гарнизон крепости насчитывал около 1200 человек.

Штурмовая группа «Гранит» во главе с обер-лейтенантом Витцигом насчитывала 11 грузовых планеров DFS-230, на каждом из которых находилось по одному штурмовому подразделению общей численностью 85 человек. Арсенал «Гранита» составлял 29 912 патронов, 2401 килограмм взрывчатки, среди которых 12,5– и 50-килограмммовые заряды нового образца, способные пробивать броню до 25 сантиметров. Пилотами грузовых планеров были бывшие летчики-планеристы, дополнительно обученные взрывному делу.

В 4:30 утра с двух кёльнских аэродромов Остхайм и Бутцвайлерхоф стартовали два «Юнкерса-52», тащившие за собой планеры. Внезапно оборвался трос того самого планера, в котором находился командир штурмовой группы Витциг, и он вынужден был совершить аварийную посадку на каком-то рейнском лугу. Вызванному из Гютерсло «Юнкерсу-52» все же удалось поднять планер в воздух. Другие планеры сели под Дюреном, так и не достигнув цели.

Когда же, наконец, десантные планеры оказались над фортом, сквозь поднимающийся с земли туман стали видны очертания сооружений крепости. К полной неожиданности бельгийских канониров, под огнем легких зениток 9 планеров приземлились (два планера были подбиты). При этом немцы были потрясены: северная оконечность крепости, которую нападавшие рассматривали как особо защищенную часть форта, оказалась на деле макетом — куполами, сделанными из жести.

Десантники семи оставшихся самолетов в количестве 25 человек вступили в бой с гарнизоном крепости без командира: обер-лейтенант Витциг прилетел только через три часа. За несколько минут немцы заняли зенитные батареи и взорвали бронированные укрепления и тяжелые орудия крепости. Бельгийские орудия вне форта открыли по нему огонь, чем осложнили действия немцев. Даже несмотря на то, что к нападавшим прорвался на подмогу 51-й саперный батальон, битва за форт продолжалась до следующего дня. В 13:15 крепость пала. Ее комендант майор Жотран покончил с собой. Гарнизон форта, насчитывавший 1185 человек, из которых 24 офицера и 102 унтер-офицера, так до конца и не понял, что произошло на верхних этажах их крепости. С немецкой стороны потери составили 6 человек убитыми и 20 ранеными, со стороны оборонявшихся — около 200 человек……

Неожиданное применение грузовых планеров, взрывчатки нового типа, строгая секретность всего, что касалось предстоящей операции, длительные тренировки десантируемой группы — все это оправдало себя и привело к успешному проведению обеих операций по захвату крепости и мостов через канал Альберта.

Приземление транспортных планеров на бельгийскую крепость и десантирование саперов явилось первым успешным применением этого нового вида военного искусства. Это тактическое и техническое новшество приносило успех и в дальнейшем ходе войны.

Но и другие подобные операции были тоже не менее успешными. Так, 3-й батальон 1-го десантного полка немцев «перепрыгнул» через Ваалхафен и совместно с 3-м батальоном 16-го пехотного полка сумел захватить упорно обороняемый аэродром. В Роттердаме 120 немецких солдат приводнились на 12 гидросамолетах Не-59 и захватили в городе три моста.

Но, несмотря на хорошую подготовку и переодевание в форму противника, немецкие десанты на Маастрихт и Канны, а также Гаагу, Окенбург, осуществлявшиеся 22-й пехотной дивизией под командованием генерал-лейтенанта графа Шпонека, понесли серьезные потери под обстрелом нидерландских истребителей и зенитных орудий и очень быстро были рассеяны и изолированы.

Во второй половине дня 10 мая 1940 года с аэродрома Ландсберг под Аугсбургом стартовали 45 «Хейнкелей-111» 51-го полка с заданием бомбить аэродром Дижон-Лонгвиц во Франции. Часть самолетов из-за плохой видимости сбилась с курса и атаковала якобы запасную цель — аэродром под Дижоном. А в 15:59 три машины этого звена под командованием лейтенанта Зайде-ля сбросили свой смертельный груз с высоты 1500 метров сквозь грозовые облака на Фрайбург и Брайсгау. Все бомбардировщики полностью «облегчились» и быстро скрылись с места бомбометания. Результатом этой «ошибки» было 57 убитых, среди которых 22 ребенка. Так как эти три бомбардировщика, оказавшиеся вследствие навигационных ошибок над Фрайбургом, не были опознаны немецкой противовоздушной обороной как свои, то нацисты тут же приписали бомбардировку города союзникам. С тех пор геббельсовская пропаганда стала рассматривать инцидент в небе Фрайбурга как начало воздушного террора против Германии.

И еще одно событие того же дня послужило дальнейшей эскалации воздушной войны. Премьер-министр Чемберлен, принципиальный противник бомбардировок мирного населения, вынужден был уйти в отставку, и его место занял Уинстон Черчилль, который тотчас же распорядился ужесточить бомбардировки. В эту же ночь 36. самолетов атаковали немецкий Мёнхенгладбах. Среди четырех погибших от налета была и одна англичанка.

10 мая 1940 года три нидерландских экипажа, базировавшиеся на аэродроме Руигенхоек, неподалеку от Харлема, и состоявшие из бомбардировщиков «Фоккер TV», получили задание атаковать аэродром Окенбург и уничтожить находившиеся там «Юнкерсы-52». На этих самолетах были доставлены части 22-й пехотной дивизии, задачей которых было продвинуться на Гаагу и арестовать членов королевской семьи и членов правительства. Полет голландцев без всякого прикрытия истребителями напоминал скорее полет на тот свет.

Из воспоминаний лейтенанта Руйгрока: «Я почувствовал, что у меня дрожат колени, да и было отчего. Нас предупредили о мощной противовоздушной обороне города и многочисленных немецких истребителях в его окрестностях. После старта мы взяли курс на побережье, и мой пилот стал поднимать машину. Он полагал, что мы не сумеем своевременно достичь предписанной высоты 3000 метров, так как на подлете к Шевенингену у нас было только 2000 метров. Я сказал ему, что можно перевести машину в горизонтальный полет. Мы держали курс на Хоек-ван-Холланд и до сих пор не встретили ни одной вражеской машины. Вдруг среди облаков мы увидели аэродром Окенбург, на котором вдоль и поперек стояло по меньшей мере 30 «Юнкерсов-52». На втором заходе я нажал на механизм бомбометания, а затем полностью переключился на наши бортовые пушки, так как в любое время могли появиться немецкие истребители. Второй пилот в это время проверял, насколько точны попадания наших бомб. Затем на пикирующем полете мы ушли в сторону моря и на высоте 25 метров над ним двинулись в сторону Харлема».

Только в 8 часов утра, через три часа после немецкого налета на французские военно-воздушные базы, генерал Д'Асти де ла Вижери, командующий французской авиацией 1-й армии, дислоцированной на бельгийско-французской границе — главном направлении немецкого удара, — получил первый приказ из штаб-квартиры генерала Жоржа: «Ограничьте свои действия обороной и разведкой. Бомбардировки запрещены». Только после многочисленных и бурных протестов лишь в 11 часов генералу Д'Асти разрешили, наконец, нанести удар по вражеским колоннам, но «только на открытой местности».

Люфтваффе удалось с самого начала не только добиться численного превосходства в воздухе, но и господства над французской территорией. Скорость большинства французских истребителей была значительно ниже немецких Me-109, и только пятая часть истребителей типа «Девуатин-520» могла состязаться с ними.

Полковник де Барди вспоминал: «Самолеты люфтваффе пикировали на наши штабы, патрулировали дороги, бомбили перекрестки и транспортные узлы, предупреждали противника о наших подкреплениях, разрушали линии связи, мешали своевременному поступлению приказов — одним словом, дезорганизовывали все, что могли. Очень скоро наш отход стал походить на паническое бегство. Пехота стала избегать открытой местности, артиллерия была парализована: большая часть ее конной тяги была расстреляна пулеметами самолетов. Транспортные машины с солдатами всех родов войск были беспорядочно брошены в нашем тылу».

Генерал Д'Асти сообщал, что массированный французско-британский бомбардировочный налет на бронетанковые части немцев был уже давно запланирован на первую же ночь предполагаемого немецкого вторжения, а после начала войны готовился на вечер 10 мая. В нем должны были принимать участие не только все расквартированные во Франции бомбардировщики союзников, но и большая часть дислоцированных в Англии бомбардировщиков Королевских ВВС. Новые приказы генерала Жоржа сделали эту операцию невозможной.

11 мая 1940 года 9 самолетов малочисленных ВВС Бельгии вылетели с задачей бомбардировать занятые немцами мосты через канал Альберта. Но они сбились с пути, и 7 машин не вернулось с задания. В 18 часов того же дня 12 новейших французских ночных бомбардировщиков Leo-45 под прикрытием истребителей атаковали три моста западнее Маастрихта и наступавшие на Тонгре танки немцев. Но плохо организованный вылет не причинил врагу почти никакого урона. Атакующие же потеряли четыре истребителя и один бомбардировщик. На следующий день, 12 мая, британские бомбардировщики предприняли самоубийственную попытку разрушить мосты у Вроенховена и Вельдвецелта, по которым шли вперед плотные колоны немецких войск. Во время первого вылета шести устаревших штурмовых бомбардировщиков четыре было сбито. Так, машина летчика Макинтоша загорелась, как факел, но он успел не только сбросить свой груз, но и посадить машину. Экипаж был взят в плен. Еще одна машина сломалась по дороге на базу, другая вернулась, эскортируемая бомбардировщиками.

Немцы были восхищены мужеством британских пилотов, но не могли понять, почему их руководство так поздно решило пустить их в бой. Один немецкий офицер сказал пленному Макинтошу: «Вы, британцы, какие-то дураки. Мы заняли мосты в пятницу рано утром, и вы позволили нам целую пятницу и субботу устанавливать зенитные орудия вокруг них, а затем в воскресенье, когда у нас все было готово, вы появились со своими самолетиками и попытались добыть победу из воздуха».

Из-за этого налета движение немецких войск по мостам было прервано только на 30 минут.

13 мая 1940 года пехотная дивизия генерала фон Шпонека оказалась в чрезвычайно сложном положении в районе северо-западнее Роттердама, где она десантировалась 10 мая. На помощь ей устремились 9-я танковая дивизия генерала Хубики и 3-й батальон обер-лейтенанта фон Холтитца из 16-го пехотного полка, которые пересекли город вплоть до мостов через Маас.

14 мая в 12 часов дня фон Холтитц потребовал от коменданта города полковника Шарро безоговорочной капитуляции, которую тот отклонил. Попавшая в окружение с другой стороны Роттердама 22-я пехотная дивизия срочно запросила о воздушной поддержке еще до того, как голландская артиллерия вступит в дело. 54-я эскадрилья полковника Лакнера уже взлетела в двух боевых порядках, как в небе со стороны голландцев показалась сигнальная ракета, которая означала принятие капитуляции. Итак, в 13:25 бомбардировщики стартовали, но, как только на земле начались переговоры, самолетам был отдан приказ возвращаться. Однако из-за облаков и гари, поднимающейся с земли от горящего парохода «Штратендам», только один из боевых порядков сумел разглядеть сигнальную ракету, оповестившую об отмене приказа на бомбежку. Эти 43 самолета и повернули назад, а оставшиеся 57 машин все же сбросили свой груз — 97 тонн взрывчатки — на город. Уже первые бомбы уничтожили городской водопровод. Из разрушенной фабрики по производству маргарина потекли ручьи горящего масла. Жертвами налета стали 900 человек.

Пропаганда союзников расценила налет на Старый город Роттердама как новое доказательство, после бомбежки Варшавы в сентябре 1939 года, безумной эскалации применения люфтваффе, главной задачей которых было подавление духа сопротивления противника. Под впечатлением разрушенного Роттердама Черчилль снял запрет с бомбардировок немецких городов. А в это время бои за мосты через Маас под Седаном достигли своего наивысшего накала. В ночь с 13 на 14 мая немецкие инженерные войска восстановили некоторые мосты под Гаули, по которым, поддерживаемая пикирующими бомбардировщиками, переправилась через Маас большая часть немецких танков, где и вступила в бой без помех.

6 английских самолетов пытались атаковать наведенные немецкие мосты. В результате ни один из самолетов не вернулся обратно. Неподалеку 60 британских самолетов атаковали немецкие колонны, которые уже переправились через Маас. Для 35 из них это был последний полет.

«На этот вечер, — писал генерал Спирс, — у Королевских ВВС во Франции было 474 самолета, из них только 206 боеспособных. Во время бомбардировки немецких понтонных мостов 14 мая немецкие истребители и зенитные установки уничтожили более 40 французских и около 70 английских самолетов. Причем ни один из понтонов так и не был разрушен. Никогда больше за всю войну английские ВВС не теряли столько самолетов в течение 24 часов!»

Когда Черчилль 11 мая 1940 года ставил перед своим военным кабинетом вопрос о разрешении бомбардировок немецких территорий восточнее Рейна, в Лондоне наконец-то поняли, что в ближайшем будущем бомбардировщики будут единственным эффективным оружием в войне против рейха. И хотя к этому времени в распоряжении английских ВВС было всего лишь около ста дальних бомбардировщиков, правительство Соединенного Королевства решило все же взять на вооружение недоказанную теорию генерала Дуэ, согласно которой война может быть выиграна одними бомбардировщиками, тем более что никакого риска для себя оно в этом не видело. Итак, бомбардировочная авиация и в дальнейшем должна оставаться главным наступательным оружием, но наращивание ее мощи из-за ограниченных индустриальных возможностей не должно было пойти в ущерб другим родам вооруженных сил.

15 мая 1940 года голландцы сложили оружие, несмотря на то что их основной фронт был еще не прорван. Процесс капитуляции был ускорен угрозами немцев продолжить бомбардировки голландских городов.

В ночь на 15 мая 99 английских самолетов бомбили нефтеперегонные заводы и железнодорожные сооружения в Рурской области. Была сбита лишь одна машина. Ущерб, нанесенный бомбардировкой, был ограничен, что и понятно: бомбардировочной авиации не хватало самолетов, необходимых навигационных приборов, недоставало опыта в ночном бомбардировании. Но это положило начало так называемому «стратегическому бомбардировочному наступлению», которое продолжалось с разной интенсивностью в течение пяти лет.

Но положение на фронте, несмотря на неукротимую жажду французских истребителей к бою (только за период с 10 по 15 мая они вылетали более 2000 раз и сбили 273 вражеских самолета), уже нельзя было изменить.

К выводам, сделанным во время войны на Западе, стоит отнести и то, что воюющие стороны поняли: самолет может быть очень опасным оружием в борьбе против танков. Так, например, 17 и 18 мая 1940 года под Леоном генерал де Голль предпринял своими танковыми подразделениями контрудар по флангу прорвавшегося на атлантическое побережье клина XIX танкового корпуса генерала Гудериана, чем мог провалить всю немецкую операцию. Но первоначальный успех французов был сведен на нет действиями немецких пикирующих бомбардировщиков, уничтоживших большую часть машин противника.

Французские же ВВС, в свою очередь, больше страдали от разобщенности, чем от отсутствия целостной стратегической концепции. Да к тому же у их руководства не было эффективных средств борьбы против истребителей и самолетов-разведчиков противника. Вышестоящие командиры никогда лично не руководили операциями, в их штабах царила неразбериха. Право отдавать приказы принадлежало Верховному командованию ВВС, штабу взаимодействия с армией, командованию военно-воздушными зонами и отдельным командующим армиями. Из-за этой разобщенности и речи не могло быть о своевременном начале совместных операций воздушных и наземных войск.

Была одна особенность в битве за Францию: исключая первые стратегические действия люфтваффе против авиабаз союзников, очевидно, что и немцы, и союзники ограничивались чисто тактическими задачами. И хотя французские пилоты были обучены ставить на первое место в бою поддержку наземных войск и следовали этому принципу, они так и не выработали эффективной тактики для выполнения этой задачи. Взаимодействие между сухопутными и воздушными войсками почти полностью отсутствовало. Кроме того, у французов не было ни одного самолета, который бы соответствовал параметрам немецкого пикирующего бомбардировщика.

В среду, 22 мая 1940 года, английские ВВС оставили аэродром в Мервилле — последнюю свою базу во Франции. Теперь их самолеты будут оперировать с острова и, прежде всего, через Дюнкерк.

Французские летчики видели неизбежность своего поражения. Один из них, по имени Сент-Экзюпери, летчик дальней разведывательной авиации, а в гражданской жизни известный писатель, так описывал эти дни: «Сейчас конец мая 1940 года. Мы отступаем при полном разгроме. Экипажи гибнут в бою. Эффективность их действий можно сравнить с тем, как если бы мы пытались тушить лесной пожар водой из стакана. Как можно сейчас оценивать шансы собственной безопасности, когда все кругом рушится? Для всей Франции мы всего лишь 50 экипажей дальней разведывательной авиации. 50 экипажей, в каждом из которых по три человека. Мы 23-й экипаж в нашей группе П/33. За три недели мы потеряли 17 из 23 экипажей. Мы усыхаем, как воск на солнце. Вчера я сказал лейтенанту Гаволли: «Сюда мы вернемся только после войны». Он ответил мне: «А вы надеетесь выжить в этой войне, капитан?»

Четверг, 23 мая 1940 года. Танковая дивизия генерала фон Клейста атаковала побережье пролива. После ожесточённой борьбы пал Булонь-сюр-Мер. Пролив Па-де-Кале был закрыт. 7-я танковая дивизия генерала Роммеля обошла Аррас с запада и стала угрожать тыловым связям сражающихся там британских войск. Для того чтобы освободить английские войска из окружения и осуществить их отход, нужно было иметь четкое представление о сложившейся ситуации. Для этого французский Генштаб отправил в разведку над Аррасом 3-ю эскадрилью группы П/33. Таким образом, капитан Сент-Экзюпери и его экипаж получили это задание. Рассказ об этом его 108-м боевом вылете войдет потом в мировую литературу под названием «Полет на Аррас».

«Аррас… Направление там, вдали. Но города Аррас больше нет. Аррас это не больше чем тлеющий фитиль на голубом ночном горизонте. Не достигающая нас стрельба с земли стала ослабевать, но добавилась еще одна напасть: с северо-запада надвигалась мощная гроза.

— Дутертре, далеко еще?

— Если выдержим еще минуты три, то сделаем это… но…

Сколько мне осталось жить? Десять секунд? Двадцать? Нас постоянно трясло от непрекращающихся разрывов зенитных снарядов вокруг. Звук от них был таким, словно в пустую тележку кидали булыжники. Затем сам самолет издал какой-то странный музыкальный звук, похожий на стон».

Из записей наблюдателя, лейтенанта Дутертре:

«108-й вылет

Четверг, 23 мая 1940 года

Экипаж: капитан — Сент-Экзюпери (пилот), лейтенант Дутертре (наблюдатель), сержант Мот (стрелок).

Задание: разведка на средней высоте, при поддержке истребителей, по возможности с фотосъемкой.

Маршрут полета: Орли — Мо (здесь к нам присоединяются истребители) — Компьен — Розери-ан-Сантерре — Бри-сюр-Сом — Альберт — Аррас — Дуэ и назад.

От Мо над Компьеном в сопровождении 9 истребителей летим в грозе с градом. Высота 300 метров.

Наблюдения: в Альберте самолеть! стоят перед ангарами, некоторые из них накрыты маскировочной сеткой. Сразу же после Альберта сильно активизировались зенитки. Пролетаем район Бапом. Вдали видим Аррас под артиллерийским обстрелом. Перед Аррасом попали в бурю и потеряли один истребитель. Из-за непогоды вынуждены спуститься до 200 метров и тут же попадаем под сильный обстрел вражеских танковых подразделений юго-восточнее Арраса. Над самим городом очень сильный зенитный огонь. Есть одно попадание в машину, повреждена система управления. Прерываем полет и возвращаемся в Орли.

Некоторые фотосъемки были сделаны над районами восточнее Арраса с помощью камеры F-30 на высоте 300 метров.

Продолжительность полета: 1 час 40 минут.

Высота полета: 50–300 метров».

Во второй половине того же дня Геринг доложил фюреру по телефону, что теперь «самой большой задачей национал-социалистических люфтваффе» должен стать разгром английских самолетов, отведенных к Дюнкерку. За день до этого Гитлер приказал остановить наступление танковых частей Клейста, которые подошли к пригороду Дюнкерка, чтобы сохранить танки для второй фазы войны с Францией. Кроме того, Гитлер надеялся на данное ему Герингом обещание уничтожить все попавшие в котел французские и английские части силами одних люфтваффе. Но все сложилось иначе. Стартовые площадки люфтваффе оказались слишком далеко от конечной цели, а небо три дня было блокировано туманом. 30 мая 300 бомбардировщиков, готовых к старту, так и простояли на земле из-за низкой облачности, а когда погода улучшилась, возникли новые проблемы. Небольшие корабли эвакуационной флотилии были слишком непривычными целями для пикирующих бомбардировщиков, и сброшенные ими бомбы попадали, как правило, в прибрежный песок. Но решающим все же было превосходство в воздухе английских самолетов, стартующих с домашних баз и без труда достигавших Дюнкерка.

28 мая 1940 года бельгийский король Леопольд III подписал акт о капитуляции и был взят немцами в плен. Бежавший кабинет министров страны образовал в Лондоне бельгийское правительство в изгнании.

Истребителям Королевских ВВС удалось прикрыть отход английского экспедиционного корпуса. Таким образом, было спасено 225 000 английских и 12 000 французских солдат, правда без своего вооружения. Над Дюнкерком немцы впервые потеряли свое превосходство в воздухе.

После перегруппировки немецких воздушных подразделений в начале июня — начались налеты на французский тыл. Во второй половине дня 3 июня 1940 года 300 немецких самолетов, а по французским данным около 700, нанесли, согласно плану «Паула», бомбовый удар по аэродромам и промышленным объектам в районе Парижа. Во время этого неожиданного налета, согласно заявлению генерала Кессельринга, «более ста самолетов было уничтожено в воздухе и втрое-четверо больше на земле».

По французским же источникам, их потери были не так значительны: «Во время концентрированного налета на 13 аэродромов вокруг Парижа было уничтожено на земле всего лишь 16 машин и повреждено 47, выведено из строя 6 стартовых полос, разрушено 21 транспортное средство и убито 32 человека из числа наземного персонала. Все подвергшиеся нападению противовоздушные объекты были восстановлены в течение 48 часов. Подвергшиеся бомбежке 22 железнодорожные станции уже утром следующего дня, 4 июня, большей частью работали вновь. Из 15 фабрик при бомбежке серьезно пострадали только три. Французские истребители сбили 26 немецких самолетов, потеряв при этом только 16 своих».

Во время одного из таких налетов в 13:30 французские истребители наткнулись на семь немецких бомбардировщиков Ju-88, которые в это время бомбили один из аэродромов. Один из них был сбит. Экипажу удалось спастись, и он был взят в плен. Среди них оказался и командир 51-й эскадрильи «Эдельвейс», полковник Каммхубер, будущий организатор и командир немецких «ночных истребителей».

На 5 июня пришелся апогей всех вылетов французских бомбардировщиков, было задействовано 77 машин. Это были машины различных авиагрупп, они наносили удары по танковым и моторизованным колоннам на северном отрезке фронта. Во второй половине дня в одном из боев над Компьеном был сбит немецкий «Мессершмит-109» Bf. Его летчик, ас люфтваффе гауптман Мёльдерс, смог спастись с парашютом и был взят в плен солдатом-артиллеристом неподалеку от его же батареи. Пленный летчик захотел познакомиться с тем, кто сбил его. Но это было, к сожалению, уже невозможно. Пока Мёльдерс спускался на парашюте, сбивший его французский летчик Промье-Лераг уже вел бой с четырьмя другими «Мессершмитами-109». Ему удалось сбить еще одну машину, но и он сам был сбит и погиб вместе со своей машиной неподалеку от Марселя.

В эти дни генерал Вуиллеми повторил свои просьбы английскому правительству прислать немедленно 10 звеньев истребителей и еще 10 «как можно скорее».

Руководитель французских ВВС, который был не в состоянии хотя бы раз применить все имеющиеся в его распоряжений самолеты, требовал в помощь еще и все оставшиеся истребители Королевских ВВС. В тот же вечер в своей телеграмме Черчилль лично назвал это «полностью неприемлемым».

Одна идея не давала покоя французскому военно-морскому руководству во время войны на Западе — атака столицы рейха Берлина. 7 июня 1940 года около 15 часов на аэродроме в Бордо стоял готовый к полету морской самолет-разведчик дальнего радиуса «Жюль Берн» типа «Фарман-223» — один из трех, которыми располагала к тому времени Франция. Матово-черный четырехмоторный моноплан с невысоко расположенными крыльями имел за плечами не одну операцию. В 15:30 «Жюль Верн» вырулил на старт, имея на борту 2 тонны бомб. Его целью был Берлин. Это должен был быть первый налет на столицу рейха в этой войне. Экипажем командовал бывший профессор воздушной навигации в «Ecole du guerre» корвет-капитан Даиллире. В состав экипажа входил также и бывший шеф-навигатор «Эр-Франс» Поль Коме. Вот как он описывал этот полет: «Мы тотчас же взяли курс на север, в направлении Ла-Манша. Я вел машину, ориентируясь просто по местности, так как стояла прекрасная погода, а маршрут над Па-де-Кале и Голландией я знал превосходно. Мы не встретили ни одного самолета, только над Sylt нас активно обстреляли зенитки. Над Данией мы летели во время захода солнца. Через некоторое время и Восточное море осталось позади нас. А когда справа показался Штеттин, мы легли на курс на юг. На большой высоте мы прошли над Мекленбургским озером и в точно назначенное время достигли северной окраины Берлина. Я стал готовиться к бомбометанию и, к удивлению, обнаружил, что у нас не установлен бомбово-штурмовой прицел. Мне ничего не оставалось делать, как прижаться носом к стеклу кабины. Обзор был хорошим, но я не мог идентифицировать ни одно из многочисленных озер Берлина. Город лежал в кромешной тьме. Но вдруг, как по команде, небо осветили многочисленные прожекторы, а зенитки открыли огонь всех калибров. Мы некоторое время кружили над городским центром, сокращая обороты моторов, затем опять их набирая. Таким образом мы хотели создать у немцев впечатление, что над городом действует целое подразделение самолетов. Затем мы повернули в северное предместье, где и сбросили наши бомбы на одну из расположенных там фабрик. Налет не принес заметных разрушений, но его психологический эффект трудно было переоценить».

Затем «Жюль Берн» взял курс на Лейпциг, перелетел, не тронутый ни истребителями, ни зенитками, всю Германию и в 5 часов утра приземлился в Орли под Парижем, оставив позади себя 13,5-часовой полет и 5000 километров. День спустя французское адмиралтейство распространило заявление, в котором говорилось, что «соединение дальних бомбардировщиков нашего флота в ночь с 7 на 8 июня подвергло бомбежке индустриальный квартал на севере Берлина в качестве ответа на немецкий авианалет на Париж. Все машины вернулись без потерь».

Воскресенье, 9 июня 1940 года. После того как союзные войска закончили свою эвакуацию из норвежских портов, норвежский король Хокон VII прекратил борьбу. Операция «Везерю-бунг» была закончена.

В понедельник, 10 июня, Муссолини объявил о вступлении в войну Италии. Его ВВС, «Regia Aeronautica», насчитывала в общей сложности 1796 машин, среди которых было 783 бомбардировщика, 594 истребителя, 268 разведчиков и 151 морской самолет. В предрассветных сумерках следующего дня бомбардировщики 202-го полка Королевских ВВС совершили налет на основную итальянскую воздушную базу Эль-Адем в Цюренаике. А несколькими часами позднее произошел первый итальянский воздушный налет на Мальту. Противовоздушная оборона острова располагала к тому времени тремя устаревшими истребителями «Гладиатор».

Вечером Черчилль встретился в Бриаре с эвакуированным из Парижа правительством. На его настоятельные просьбы бросить все имеющиеся у Англии истребители в битву за Францию Черчилль отвечал: «Отправка этих эскадрилий в бой мешала бы нам отстаивать свою независимость». На это глава правительства Рейнау заявил: «История покажет, что битва за Францию была проиграна из-за недостатка самолетов». А генерал Жорж добавил: «Маловероятно, что Англия подвергнется нападению, а вот массивный авиаудар на Марне может изменить положение». Но история доказала, что Черчилль не ошибался.

Зная наверняка, что Италия вступит в войну против Франции, англичане заранее подготовили неподалеку от Марселя два аэродрома для посадки своих бомбардировщиков «Веллингтон» во время бомбежек промышленных центров в Северной Италии. Но французское правительство все же опасалось ответных бомбардировок французских городов.

В то же самое время, когда Черчилль отказался послать свои последние эскадрильи истребителей на помощь Франции, а английские бомбардировщики 99-й эскадрильи уже садились на аэродроме в Салоне (Прованс), чтобы начать бомбардировки в Италии, генерал Вуиллеми остановил эту операцию. А когда английские летчики все же попытались выполнить приказ своего правительства, местные чиновники мобилизовали население округи, те перегородили телегами, машинами и прочими подручными средствами взлетные полосы и сорвали вылет.

Среда, 12 июня 1940 года. В этот день из Северной Италии стартовала 1-я эскадрилья итальянских ВВС с целью атаковать аэродромы на юге Франции. Это были бомбардировщики типа «Фиат» BR-20 и истребители «Фиат» CR-42. Активно действовала и 3-я итальянская эскадрилья, которая бомбила корабли у французского побережья.

14 июня руководству французских ВВС стало ясно, что битва за Францию проиграна. Был отдан приказ перебросить все оставшиеся истребители, бомбардировщики и разведывательные самолеты на юг Франции. Это был первый этап их последующей эвакуации в Северную Африку.

В воскресенье, 16 июня 1940 года, танковая группа Клейста, входящая в состав 9-й танковой дивизии генерала Хубики, заняла французский городок Шарите-сур-Лоре. А уже вечером этого дня старший радист поезда управления Бальцерайт, прогуливаясь по платформе железнодорожного вокзала Шарите, заглянул в вагон одного из военных эшелонов и обнаружил там секретные документы французского Генерального штаба.

Из-за разрушения мостов образовалась гигантская железнодорожная пробка, эшелоны тянулись от Шарите более чем на 20 километров, в одном из вагонов ефрейтор Кранцер из соседней дивизии тоже нашел секретные документы. Скоро стало ясно, что документы эти принадлежат секретному архиву французского Генштаба и международного отдела кабинета генерала Гамелина. Бумаги эти представляли собой протоколы строго секретных переговоров между высокопоставленными чиновниками союзных армий. Среди этих бумаг были и планы Кавказской операции (бомбардировка нефтяных месторождений СССР), включая карты и фотоснимки Баку и Батума, сделанные английской воздушной разведкой. Некоторое время спустя копии этих снимков легли на кремлевский стол как «знак доверия от верного немецкого союзника по пакту». Таким образом, устойчивое недоверие Сталина к Черчиллю получило очередное подтверждение. Это недоверие не поколебал даже неожиданный полет в Англию заместителя Гитлера по партии Рудольфа Гесса, состоявшийся незадолго до нападения Германии на СССР.

17 бомбардировщиков «Юнкерс-86» и 10 транспортных самолетов «Юнкерс-52/3 т» южноафриканских ВВС вступили в бой в итальянской Восточной Африке. Бомбардировки итальянской военно-воздушной базы Явелло (Южная Эфиопия) 19 июня 1940 года принесли им первую победу. Трем «Юнкерсам-86» и двум «Харрикейнам» удалось сбить один «Фиат» CR-42. В течение первой недели итальянцы в этих боях потеряли 15 машин. 23 июня 1940 года 17 истребителей «Моран» (GC 1/1 и GC 11/2) стартовали с целью атаковать моторизированные части генерала Гудериана в долине Роны, а точнее, 3-ю танковую дивизию. Но атаки не получилось, поскольку противник не был обнаружен. Только унтер-лейтененту Маршелидо на GC 1/2 удалось сбить одиноко летящий самолет-разведчик «Хейнкель-126». Это была последняя победа французских ВВС в этой войне.

Свой последний бомбардировочный налет французы совершили через два дня после подписания перемирия в Компьене.

24 июня во второй половине дня 11 бомбардировщиков Leo-45 GB 6 совершили попытку атаковать немецкие понтонные мосты между Греноблем и Моираном. Свои цели обнаружили только 4 машины, но поразить их им не удалось.

Следует отметить некоторые любопытные факты воздушной войны во Франции. К концу войны французские ВВС располагали большим числом современных боевых самолетов, чем к началу немецкого наступления. Французская авиационная промышленность, несмотря на немецкие бомбардировки между 10 мая и началом июня, сумела достичь своей наивысшей производительности. Согласно французским источникам, в это время армии был поставлен 1131 новый самолет, большей частью новейшей конструкции, среди них: 668 истребителей и 355 бомбардировщиков. И еще один поразительный факт. Неизвестно почему, но французы старались как можно реже использовать свои боевые машины и не изменили этой свой практике даже тогда, когда правительство Англии потребовало отзыва своих ограниченных подразделений истребительной авиации.

Генерал авиации Д'Асти де ла Вижери писал: «Я каждый вечер должен был брать инициативу в свои руки, обзванивать командующих армиями или войсковых групп и сообщать им, что у меня на завтрашний день имеется столько-то свободных авиаподразделений, и спрашивал, какая помощь им может понадобиться. Их ответ почти всегда бы один и тот же: спасибо, но нам ничего не нужно». У генерала Жири, командовавшего соединением, в составе которого находилось 30 бомбардировщиков и 40 истребителей, был такой же негативный опыт. «Хотя я вполне был в состоянии без труда совершать 40 вылетов в день, я никогда не получал ни от штаба армии, ни от самой армии, в состав которой мы входили, приказа отработать четко определенные цели». И генерал Массене де Маранкур, командующий 3-м военно-воздушным округом, который простирался от Бретани до Пиренеев и у которого только в Туре простояло без дела 200 самолетов, среди которых было 150 истребителей «Блош-151». На другом аэродроме было готово к старту еще 30 самолетов. Но за целый месяц не поступило ни одного приказа на взлет!

Те же летчики-истребители, что были в деле, сражались мужественно. За 46 дней боев они сбили в небе 935 вражеских машин. Такие потери заставили Геринга в конце концов перенести начало воздушной войны против Англии на шесть недель. Британцы же с умом использовали эту паузу.

В условиях, содержащихся в немецко-французском договоре о перемирии от 22 июня 1940 года, было, среди прочего, записано, что французы обязаны разоружиться в не занятых немцами областях Франции до 100 000 человек вольнонаемных. Сохранялись малая авиация и малый флот. Создавалось французское правительство в Виши под руководством маршала Петена.

После удавшейся эвакуации из Дюнкерка и окончания операций на территории Франции английские ВВС решили изменить свою атакующую тактику против рейха. Для того чтобы посеять как можно больше паники среди немецкого населения, было решено одновременно наносить бомбовые удары по рабочим кварталам в густонаселенных городах. После первых же бомбардировок немецкому руководству сразу же стало ясно, что одной зенитной защитой рейха от ночных налетов не обойтись.

Но и для англичан ночные налеты были связаны с определенными трудностями: первая трудность заключалась в обнаружении целей, вторая состояла в том, что при плотном зенитном огне бомбометание приходилось проводить с большой высоты. Это почти полностью исключало точное попадание. Когда в мае 1940 года начались первые налеты английских ВВС на рейх, у немцев не было подразделений ночных истребителей. Они и не предполагали, что удар может их ждать именно с этой стороны.

Итак, главной задачей руководства люфтваффе стало теперь обучение и вооружение личного состава для защиты от ночных атак противника с воздуха. Отсутствие ночных истребителей и малоэффективный заградительный зенитный огонь послужили причиной участия обычных дневных истребителей в так называемой «светлой ночной охоте», когда вражеские бомбардировщики атаковались в небе при свете мощных прожекторов.

Первый успех такой «охоты» пришелся на ночь с 28 на 29 июня 1940 года, когда экипаж Do-17 уже в своем первом полете сбил попавший в свет прожекторов вражеский бомбардировщик. Это был первый по меньшей мере из четырех тысяч английских бомбардировщиков, которые Англия потеряет в последующие годы войны. Но «ночная охота» сильно зависела от погодных условий и могла продолжаться настолько долго, насколько слабо и разбросано было атакующее формирование бомбардировщиков.

С вступлением в войну Италии положение Королевских ВВС в районе Средиземного моря и Восточной Африки значительно ухудшилось. В распоряжении главнокомандующего британским военно-воздушным флотом в Каире сэра Артура Лонгмора было к тому времени только около 300 самолетов. А в сферу его деятельности входили: Египет, Судан, Палестина, Транс-иордания, Восточная Африка, Аден, Сомали, Ирак, Кипр и Турция, Балканы, Средиземное море, Красное море и Персидский залив. Несмотря на численное превосходство итальянских ВВС, в конце июня англичане атаковали итальянские порты, аэродромы и места концентрации войск, а ночами целью устаревших бомбардировщиков становился Тобрук. «Гладиаторы» выступали в качестве прикрытия, другие же английские самолеты преследовали каждое передвижение итальянских войск за линией фронта.

В эти дни с итальянской зенитной артиллерией произошел неприятный инцидент. 28 июня она открыла огонь по двум английским самолетам, летевшим над Тобруком. За ними летел еще один самолет, его-то и сбила зенитная артиллерия, и он упал, объятый пламенем. Это был самолет губернатора Ливии, маршала ВВС и известного летчика Бальбо, в прошлом командующего итальянскими ВВС.