Александр Сергеевич Пушкин Полное собрание стихотворений Стихотворения 1809–1811 гг

(Из Афенея.)

Славная флейта, Феон, здесь лежит. Предводителя хоров

Старец, ослепший от лет, некогда Скирпал родил

И, вдохновенный, нарек младенца Феоном. За чашей

Сладостно Вакха и муз славил приятный Феон.

Славил и Ватала он, молодого красавца: прохожий!

Мимо гробницы спеша, вымолви: здравствуй Феон!

*

Бог веселый винограда

Позволяет нам три чаши

Выпивать в пиру вечернем.

Первую во имя граций,

Обнаженных и стыдливых,

Посвящается вторая

Краснощекому здоровью,

Третья дружбе многолетной.

Мудрый после третьей чаши

Все венки с [главы] слагает

И творит уж возлиянья

Благодатному Морфею.

В альбом

Долго сих листов заветных

Не касался я пером;

Виноват, в столе моем

Уж давно без строк приветных

Залежался твой альбом.

В именины, очень кстати,

Пожелать тебе я рад

Много всякой благодати,

Много сладостных отрад, —

На Парнасе много грома,

В жизни много тихих дней

И на совести твоей

Ни единого альбома

От красавиц, от друзей.

Стихотворения 1833 г

*

Юноша! скромно пируй, и шумную Вакхову влагу

С трезвой струею воды, с мудрой беседой мешай.

Вино. (Ион Хиосский)

Злое дитя, старик молодой, властелин добронравный,

Гордость внушающий нам, шумный заступник любви!

*

Царей потомок Меценат,

Мой покровитель стародавный,

Иные колесницу мчат

В ристалище под пылью славной

И, заповеданной ограды

Касаясь жгучим колесом,

Победной ждут себе награды

[И] [мнят быть] [равны] [с божеством].

Другие на свою главу

Сбирают титла знамениты,

Непостоянные квириты

Им предают молву.

Гусар

Скребницей чистил он коня,

А сам ворчал, сердясь не в меру:

"Занес же вражий дух меня

На распроклятую квартеру!

Здесь человека берегут,

Как на турецкой перестрелке,

Насилу щей пустых дадут,

А уж не думай о горелке.

Здесь на тебя как лютый зверь

Глядит хозяин, а с хозяйкой —

Не бось, не выманишь за дверь

Ее ни честью, ни нагайкой.

То ль дело Киев! Что за край!

Валятся сами в рот галушки,

Вином – хоть пару поддавай,

А молодицы-молодушки!

Ей-ей, не жаль отдать души

За взгляд красотки чернобривой.

Одним, одним не хороши…"

– А чем же? расскажи, служивый.

Он стал крутить свой длинный ус

И начал: "Молвить без обиды,

Ты, хлопец, может быть, не трус,

Да глуп, а мы видали виды.

Ну, слушай: около Днепра

Стоял наш полк; моя хозяйка

Была пригожа и добра,

А муж-то помер, замечай-ка!

Вот с ней и подружился я;

Живем согласно, так что любо:

Прибью – Марусинька моя

Словечка не промолвит грубо;

Напьюсь – уложит, и сама

Опохмелиться приготовит;

Мигну бывало: Эй, кума! —

Кума ни в чем не прекословит.

Кажись: о чем бы горевать?

Живи в довольстве, безобидно;

Да нет: я вздумал ревновать.

Что делать? враг попутал видно.

Зачем бы ей, стал думать я,

Вставать до петухов? кто просит?

Шалит Марусинька моя;

Куда ее лукавый носит?

Я стал присматривать за ней.

Раз я лежу, глаза прищуря,

(А ночь была тюрьмы черней,

И на дворе шумела буря)

И слышу: кумушка моя

С печи тихохонько прыгнула,

Слегка обшарила меня,

Присела к печке, уголь вздула

И свечку тонкую зажгла,

Да в уголок пошла со свечкой,

Там с полки скляночку взяла

И, сев на веник перед печкой,

Разделась донага; потом

Из склянки три раза хлебнула,

И вдруг на венике верхом

Взвилась в трубу – и улизнула.

Эге! смекнул в минуту я:

Кума-то, видно, басурманка!

Постой, голубушка моя!..

И с печки слез – и вижу: склянка.

Понюхал: кисло! что за дрянь!

Плеснул я на пол: что за чудо?

Прыгнул ухват, за ним лохань,

И оба в печь. Я вижу: худо!

Гляжу: под лавкой дремлет кот;

И на него я брызнул склянкой —

Как фыркнет он! я: брысь!.. И вот

И он туда же за лоханкой.

Я ну кропить во все углы

С плеча, во что уж ни попало;

И всё: горшки, скамьи, столы,

Марш! марш! всё в печку поскакало.

Кой чорт! подумал я; теперь

И мы попробуем! и духом

Всю склянку выпил; верь не верь —

Но к верху вдруг взвился я пухом.

Стремглав лечу, лечу, лечу,

Куда, не помню и не знаю;

Лишь встречным звездочкам кричу:

Правей!.. и на земь упадаю.

Гляжу: гора. На той горе

Кипят котлы; поют, играют,

Свистят и в мерзостной игре

Жида с лягушкою венчают.

Я плюнул и сказать хотел…

И вдруг бежит моя Маруся:

Домой! кто звал тебя, пострел?

Тебя съедят! Но я, не струся;

Домой? да! чорта с два! почем

Мне знать дорогу? – Ах, он странный!

Вот кочерга, садись верьхом

И убирайся, окаянный.

– Чтоб я, я сел на кочергу,

Гусар присяжный! Ах ты, дура!

Или предался я врагу?

Иль у тебя двойная шкура?

Коня! – На, дурень, вот и конь. —

И точно; конь передо мною,

Скребет копытом, весь огонь,

Дугою шея, хвост трубою.

– Садись. – Вот сел я на коня,

Ищу уздечки, – нет уздечки.

Как взвился, как понес меня —

И очутились мы у печки.

Гляжу; всё так же; сам же я

Сижу верьхом, и подо мною

Не конь – а старая скамья:

Вот что случается порою".

И стал крутить он длинный ус,

Прибавя: "Молвить без обиды,

Ты, хлопец, может быть, не трус,

Да глуп а мы видали виды".

*

Царь увидел пред собой

Столик с шахмат<ной> доской.

Вот на шахматную доску

Рать солдатиков из воску

Он расставил в стройный ряд.

Грозно куколки стоят,

Подбоченясь на лошадках,

В [коленкоровых] перчатках,

В оперенных шишачках,

С палашами на плечах.

Тут лохань перед собою

Приказал налить водою;

Плавать он пустил по ней

Тьму прекрасных кораблей,

Барок, каторог и шлюпок

Из ореховых скорлупок —

< >

< >

А прозрачные ветрильцы

Будто бабочкины крильцы.

*

Французских рифмачей суровый судия,

О классик Депрео, к тебе взываю я:

Хотя постигнутый неумолимым роком

В своем отечестве престал ты быть пророком,

Хоть дерзких умников простерлася рука

На лавры твоего густого парика;

Хотя, растрепанный новейшей вольной школой,

К ней в гневе обратил ты свой затылок голый,

Но я молю тебя, поклонник верный твой —

Будь мне вожатаем. Дерзаю за тобой

Занять кафедру ту, с которой в прежни лета

Ты слишком превознес достоинства сонета,

Но где торжествовал твой здравый приговор

Глупцам минувших лет, вранью тогдашних пор.

[Новейшие врали вралей старинных стоят —

И слишком уж меня их бредни беспокоят.

Ужели всё молчать, да слушать? О беда!..

Нет, всё им выскажу однажды за всегда.]

О вы, которые, восчувствовав отвагу,

Хватаете перо, мараете бумагу,

Тисненью предавать труды свои спеша,

Постойте – наперед узнайте, чем душа

У вас исполнена – прямым ли вдохновеньем

Иль необдуманным одним поползновеньем,

И чешется у вас рука по пустякам,

Иль вам не верят в долг, а деньги нужны вам.

Не лучше ль стало б вам с надеждою смиренной

Заняться службою гражданской иль военной,

С хваленым Ж<уковым> табачный торг завесть

И снискивать в труде себе барыш и честь,

Чем объявления совать во все журналы,

[Вельможе пошлые [кропая] мадригалы,

Над меньшей собратьей в поту лица острясь,

Иль выше мнения отважно вознесясь,

С оплошной публики (как некие писаки)

Подписку собирать – на будущие враки…]

*

В поле чистом серебрится

Снег волнистый и рябой,

[Светит месяц], тройка мчится

По дороге столбовой.

Пой: в часы дорожной скуки,

На дороге, в тьме <ночной>

Сладки мне родные звуки

Звонкой песни удалой.

Пой, ямщик! Я [молча], жадно

Буду слушать голос твой.

Месяц ясный светит хладно,

Грустен ветра дальный вой.

[Пой: "Лучинушка, лучина,

Что же не светло горишь?"]

*

Сват Иван, как пить мы станем,

Непременно уж помянем

Трех Матрен, Луку с Петром,

Да Пахомовну потом.

Мы живали с ними дружно,

Уж как хочешь – будь что будь —

Этих надо помянуть,

Помянуть нам этих нужно.

Поминать, так поминать,

Начинать, так начинать,

Лить, так лить, разлив разливом.

Начинай-ка, сват, пора.

Трех Матрен, Луку, Петра

В первый раз помянем пивом,

А Пахомовну потом

Пирогами да вином,

Да еще ее помянем:

Сказки сказывать мы станем —

Мастерица ведь была

И откуда что брала.

А куды разумны шутки,

Приговорки, прибаутки,

Небылицы, былины

Православной старины!..

Слушать, так душе отрадно.

И не пил бы и не ел,

Всё бы слушал да сидел.

Кто придумал их так ладно?

Стариков когда-нибудь

(Жаль, теперь нам <не> досужно)

Надо будет помянуть —

Помянуть и этих нужно…

Слушай, сват, начну первой,

Сказка будет за тобой.

*

Чу, пушки грянули! крылатых кораблей

Покрылась облаком [станица боевая],

Корабль вбежал в Неву – и вот среди зыбей

Качаясь плавает, как [лебедь молодая].

[Ликует русский флот. Широкая Нева

Без ветра, в ясный день глубоко взволновалась.]

Широкая волна плеснула в острова