Александр тюжин канны для ванны
жүктеу/скачать 394.16 Kb. Pdf көрінісі
|
| Александр Тюжин. Канны для ванны / 85
— И я пас. И ушли. А я вынул телефон, чтобы посмотреть, сколько времени, но он, собака, был разряжен. Немного странный вопрос «Не подскажете, который час?» для сегодняшней эпохи, чуть менее странный, чем «как пройти в библиотеку?». Видимо, поэтому два первых опрашиваемых взглянули на меня так, будто я разгуливал по улицам в жабо 2 августа. А вот третий — невысокий, хмурый мужик лет пятидесяти — ос- тановился, оглядел меня с головы до ног, скривился еще сильнее, учуяв перегар, но все же вытащил древний кнопочный «Нокиа» (кто-то ходит еще с такими?), долго и пристально смотрел на экран и наконец ответил: «Четыре». — Ровно? — уточнил я. Он снова достал уже убранный телефон (когда успел?), снова долго и присталь- но смотрел на экран (будто с первого раза не запомнил) и только потом, сказав: «Без трех минут», побыстрее засунул «Нокиа» в карман, словно боялся, что я напа- ду и украду этот дорогущий аппарат, и стал переходить на другую сторону дороги. Хорошо, что не побежал, а то бы я точно не удержался и погнался за ним. А мужик оглянулся и прибавил ходу. Ну, точно у него «Нокиа», хромированная золотом. До встречи оставался час и три, вернее, уже две (время на размышления) мину- ты. Ни к селу ни к городу. Это как с обеденным перерывом: и домой не смотаешь- ся, и целый час на перекус тратить нереально и глупо. Хотя бы еще минут двадцать, тогда бы точно дошел до дома. А так пришлось заглянуть в кафешку и заказать себе кофе. Я сидел за столиком, смотрел на голубей, клюющих какие-то крохи за окном, и вдруг заметил проходящую мимо Снежану. Она тоже меня заметила. Оста- новилась, пристально посмотрела, а затем, гордо вскинув голову, пошла дальше, пошло виляя задом. С такой походкой ей точно не светил Голливуд. Вернее, отку- да-то далеко он, может быть, и сиял, даже полыхал, как горящая нефтяная вышка, но вряд ли это можно было увидеть из нашего Мухосранска. Тем более Снежане, тем более с такой походкой. У кофе не самый лучший вкус, когда его пьешь с перепою, но он помогает при- вести себя в чувство, и даже восемьдесят рублей за кружку уже не кажется граби- тельской ценой. Я пил мелкими глотками и чувствовал, как возвращаюсь к жизни: гул в ушах пропадает, желание лечь и сдохнуть прямо посреди улицы уже проявля - ется не так сильно, а глаза сбрасывают с себя мешки с песком и поднимаются выше и выше, как воздушный шар. Спасибо тому, кто придумал кофе. И ноги бы сломать тому, кто придумал алкоголь. Я пришел чуть раньше, но Олег уже был на месте. Сидел на лавочке и что-то яростно чертил в блокноте. Заметив меня, он захлопнул блокнот и поскорее за- прятал в карман. — Это, это, это… — твердил он, вытянув руку для приветствия. — Саня, — напомнил я. — А я… это — Олег. Я помню. — Снимать будешь? — Нет. Сегодня не получится. Извини. Парни приболели. Послезавтра вечером. Ты можешь? — Это я могу. А че делать-то будем? — Ну, вообще, ты просто не обращай на нас внимания. Делай, что и всегда, а мы будем снимать твою жизнь. — Мою жизнь? — напрягся он. — Это зачем? 86 / Проза и поэзия НЕВА 7’2017 — Ну, просто, чтобы зритель узнал тебя. Полюбил. — Полюбил? — Его глаза вспыхнули, как дерево после удара молнии. Про Таню вспомнил. — Ну да, они же переживать будут. Ты ведь хочешь увидеть Таню? — Таню хочу, — и замолчал. Потом подумал и добавил: — Это, увидеть. — Ну, и вот прекрасно. Все и будут переживать, увидишь ты ее или нет. — Это, увижу. В Саратов поеду. — Конечно, поедешь. И мы с тобой. — В Саратов поеду. В Саратов поеду. В Саратов поеду. — Заело пластинку у Олега. Один на один с ним как-то жутковато. Такая сильная любовь, но как-то даже жал- ко Таню. Как щенок, еще задушит от нежности и ласки. Я быстро свернул разговор. Мы договорились, что встретимся у него на работе, а работал он кондуктором. Как раз снимем конец его смены, а после в тир. Он, ока- зывается, очень круто и метко стрелял, настоящий Джеймс Бонд, а дальше уже как пойдет. И я пошел. Домой. По дороге меня снова стало мутить и колбасить. В итоге я по - нял, что не дотяну, и пришлось свернуть к родителям. Как-то нерадостно идти к ро - дителям, да еще в таком состоянии, но в жизни вообще много нерадостных вещей происходит. Меня же угораздило связаться с Новиковым. Мама будто знала, что я приду. Тут же на плите оказался борщ. Может, они его просто всегда едят, не знаю. Стол незаметно накрылся скатертью, так же незамет- но на нем приземлились тарелки, вилки, овощной салат, второй салат — крабовый, нарезка колбасы с сыром, грибочки соленые, сметана, хлеб, пирог. Так же быстро и непонятно каким образом мы с отцом оказались сидящими друг напротив друга за этим столом и наворачивающими эти самые салаты и запивающие их апельси- новым соком. Отец долго смотрел на меня, пока мама гремела посудой на кухне, затем разло- мил кусок хлеба пополам и произнес: — Кино снимаешь? — Да, — с набитым ртом ответил я. — Не позорился бы. Ну это старая песня. Просто что бы я ни делал, у него на все звучит одна эта са- мая фраза. — А что здесь позорного? — Ютубы какие-то. Драки. Стыдоба. Отец всю жизнь проработал на стройке, поэтому для него в принципе все, что не связано с физическим трудом, — это стыдоба и дуракаваляние. — Ладно, не буду. — Универсальный ответ для погашения любого конфликта. Сработало и на этот раз, отец переключился на крабовый салат и замолчал. Но тишина длилась недолго. — А вот и мы! — весело объявила мама, появившись с тарелкой дымящегося су - па. — Говорю ж, изголодал совсем с «Макдональдсом» этим вашим. Ты знаешь, что туда красители добавляют? — Я не ем в «Макдональдсе». — Ну, конечно. Вообще ничего не ешь, худой, как глиста. — Я щас уйду. Кстати, не знаю почему, но мамина еда тоже вернула меня к жизни. Даже получ- ше кофе. — Ешь давай. Сметанкой заправляй. Уйдет он. Раз в полгода появляешься. — Да чтоб не позориться, — вставил папа. |