Алексей Александрович Маслов Классические тексты дзэн

Записи речений чаньского наставника Мацзу Даои из провинции Цзянси

Биография

Рождение и уход в монахи

Чаньский учитель Даои («Путь Единого»), [что проповедовал] в провинции Цзянси, был выходцем из уезда Шифан области Ханьчжоу³¹⁰. Родовое имя его было Ма. Он ушел из мирской жизни в монастырь Лоханьсы – «Монастырь Архатов», что располагался в его родном городе³¹¹.

Отличаясь видом странным и необычным, обладал он поступью быка и взглядом тигра. Он мог дотронуться кончиком своего языка до носа, а подошвы его ног были отмечены двумя кругами³¹². Еще в детские годы он принял постриг у преподобного Тана³¹³ из области Цзычжоу³¹⁴. А полное посвящение он получил от наставника монастырских правил (виная)³¹⁵ Юаня из уезда Юйчжоу³¹⁶.

У Наньюэ Хуайжана

В эпоху Тан в годы Кайюань (713–742) он практиковал созерцание³¹⁷ (дин) в монастыре Цюаньфасы – «Передачи Учения», что на горе Хэнюэ³¹⁸, где и повстречал преподобного [Наньюэ Хуай]жана³¹⁹.

[Хуайжан] понял, что [перед ним] – истинный сосуд Дхармы³²⁰ и спросил: «Уважаемый, в чем цель Вашего сидения в созерцании»³²¹. Наставник ответил: «Я хочу стать Буддой». Тогда [Хуай]жан взял камень и принялся полировать его перед своим скромным жилищем. Наставник спросил:

– Зачем Вы делаете это?

– Хочу отполировать его до такого состояния, чтобы он превратился в зеркало, – ответил [Хуай]жан.

– Да разве можно, полируя камень, превратить его в зеркало? – вновь спросил Наставник.

– Если полируя камень, нельзя превратить его в зеркало, так можно ли, сидя в созерцании (чань), стать Буддой? – ответил [Хуай]жан.

– Но как же достичь этого? – спросил Наставник.

– Если быка впрягли в повозку, а повозка все же не трогается с места, так кого же надо погонять – быка или повозку?

Наставник ничего не произнес в ответ.

А [Хуай]жан заговорил вновь:

– Что является твоей целью – научиться созерцанию (чань, дхиане) или научиться быть Буддой? Если ты учишься тому, как сидеть в созерцании, то чань не заключен ни в сидении, ни в лежании. Если ты учишься тому, как стать Буддой, то Будда не имеет никаких установленных проявлений. Если же говорить о дхармах, что не пребывают нигде, то нельзя не принимать, ни отвергать их. Если ты сидя, [желаешь стать] Буддой, то ты убиваешь Будду. Если ты ухватываешь [лишь внешние] проявления сидения, то не достигнешь истинного принципа (ли) этого³²²».

Когда Учитель услышал эти наставления, он почувствовал себя будто опьяненным чудесным нектаром³²³. Он уважительно склонился [перед Хуайжаном] и спросил: «Так каким же образом, используя Сердце, могу я соединиться с самадхи, что не имеет проявлений?»³²⁴

Хуайжан ответил: «Если ты будешь изучать метод сердца-основы³²⁵ учения Дхармы, то это будет подобно тому, как сажать семена. Когда я начну объяснять тебе основы [Учения], то это будет подобно дождю, что проливается с небес. И поскольку все кармические проявления единятся в тебе, то ты сумеешь узреть Путь».

[Мацзу] продолжил спрашивать:

– Если Путь не имеет никаких проявлений³²⁶, то как же можно узреть его?

– Око Дхармы³²⁷, что [заключено] в Сердце-основе, само сумеет узреть его, – ответил Хуайжан, – равно как [узреет оно] и самадхи, что не имеет никаких проявлений.

– Бывают ли [на этом пути] достижения и неудачи? – поинтересовался Наставник.

– Если смотреть на Путь сквозь [понятия] достижений и неудач, через собирание и рассеивание, то Путь никогда не увидеть. Вслушайся в строки, что сложил я:

Сердце-основа содержит бесчисленное множество семян.

Как только польешь их, они тотчас взойдут.

Цветы самадхи не имеют проявлений.

Так откуда же взяться достижениям и неудачам?

Наставник тотчас обрел пробуждение, что лежит выше сердца и помыслов. [После чего] десять осеней оставался он с [Хуайжаном], ежедневно постигая сокровенно-утонченное [учение].

Пророчество Праджнятары

Еще ранее шестой патриарх чань [Хуэйнэн] рассказал Хуайжаню: «Праджнятара из Индии предсказывал, что у твоих стоп взрастет жеребенок (кит. «Ма» – фамильный иероглиф Мацзу – А.М.), что станет попирать своими копытами народ Поднебесной»³²⁸. И имел он ввиду Наставника. Из шести учеников Хуайжана лишь Наставник получил потаенную Печать Сердца.

Вначале Мацзу, покинув пик Фоцзицзин («Следа Будды»), что у Цзяньяна, отправился в Линьчуань, затем перебрался на гору Лунгун у Нанькана³²⁹. В годы Дали (766–780), когда он пребывал в монастыре Кайюаньсы у города Чжунлина, наместник Лу Сыгун³³⁰ услышал разговоры о нем, увидел его и остался в таком восхищении, что решил лично получать от него наставления. И таким образом ученики с четырех сторон света собирались вокруг него.
Преподобный Хуайжан услышал, что Наставник перебрался в провинцию Цзянси и спросил у сангхи:

– А что, [Мацзу] Даои поведал ли [монашеской] общине о Дхарме?

– Да, он уже поведал нам о Дхарме, – ответили монахи.

– Я еще не встречал человека, который рассказал бы об этом по-новому, – заметил Хуайжань.

Он послал монаха к [Мацзу] и сказал: «Когда Мацзу поднимется на помост [для проповеди], ты лишь спроси «Что это такое?», дождись, что он скажет и возвращайся с этими словами ко мне».

Монах спросил у [Мацзу] все, как ему велели. Наставник ответил: «С того времени, как здесь тридцать лет назад учинили беспорядки варвары, в этих местах не бывает нехватки ни в соли, ни в перце»³³¹.

Все это монах по возвращению рассказал Хуайжану. Хуайжан остался удовлетворен³³².
У наставника было 139 учеников вхожих в его покои³³³, каждый из них стал руководителем своей группы учеников и обратил [в свое учение] бесконечное количество последователей.

В первый месяц четвертого года Чжэньюань (788 г.) Мацзу поднялся на гору Шимэнь в Цзянчане. Прогуливаясь в лесах, он набрел на пещеру с ровным полом и сказал тем, кто сопровождал его: «В следующем месяце мои останки вернуться на это место»³³⁴.

После этих слов он возвратился [в монастырь], а вскоре проявились признаки болезни. Когда старший монах монастыря спросил его: «Преподобный, как Ваше здоровье в последнее время?». Наставник ответил: «Днем – перед лицом Будды, ночью – перед лицом Будды»³³⁵.

В первый день второго месяца [Мацзу] сделал омовение, сел, скрестив ноги, и ушел в нирвану.

Во время годов Юаньхэ (806–820) [император] пожаловал ему титул «Чаньский учитель Великой безмятежности» (Дацзи чаньши). На его погребальной ступе написано: «Огромное величие».

Проповеди

1. О Дхарме

Мацзу, наставляя общину, говорил: «Каждый из вас должен уверовать, что его собственное сердце и есть Будда. Это сердце и есть Будда. Великий Учитель Дамо пришел из Южной Индии в Китай, чтобы передать учение Единого сердца Высшей колесницы³³⁶ для того, чтобы вы сумели прозреть. Он также использовал «Ланкаватара-сутру», чтобы отметить все живые существа печатью сердца-основы, поскольку боялся, что вы можете опрокинуться³³⁷, так и не уверовав в то, что учение о Едином сердце заключено в каждом из вас. Именно поэтому «Ланкаватара-сутра» говорит: «Когда глаголешь о Будде, пусть твое Сердце станет твоим патриархом, а отсутствие врат пусть станет вратами к учению-дхарме». Тот кто ищет Дхарму, не должен искать ничего. Нет никакого другого Будды за пределами твоего сердца, нет другого сердца за пределами Будды. Не стремитесь к доброму, не отвергайте злое. Не опирайтесь на две крайности – чистое и загрязненное. И тогда вы поймете, что природа отсутствия³³⁸ пустотна. Мыслью невозможно уловить этого, поскольку это не обладает собственной природой. А поэтому все три мира³³⁹ и есть сердце. Мириады существ и проявлений – всего лишь печать единой Дхармы.

Все, что мы видим как формы (рупа)³⁴⁰, это есть прозрение Сердца. Сердце не есть само-сердце (т. е. не существует само по себе А.М.), оно существует лишь относительно форм. Однако в любое время, когда вы говорите, существует само действие и его принцип, между которыми нет преград. Это в равной степени приложимо и к самому просветлению (бодхи)³⁴¹, которое есть плод Пути. То, что рождается в сердце, и называется формами. Но поскольку вы знаете, что все формы пусты, то рождение равносильно нерождению. Поэтому, когда вы познаете смысл этого, вы сможете в любое время, одеваетесь ли вы или пережевываете пищу, пестовать «чудесного зародыша»³⁴² и жить в соответствии с естественностью. Да есть ли что-нибудь кроме этого?

Тот, кто воспринял мое учение, услышат и мой стих (гатху):

Просветление – всего лишь умиротворение.

Дело и его принцип не имеют преград между собой

Рождение равносильно нерождению.

2. О Пути

Однажды монах спросил Мацзу: «Как следует пестовать Путь?». «Путь не нуждается в пестовании, – ответил Мацзу³⁴³. – Если сказать, что его можно достичь через пестование, то все, что будет достигнуто через такое пестование, вновь разрушится, и ты будешь в этом случае подобен «внемлющему» (шравака)³⁴⁴. Если сказать «не [следует] пестовать», то тогда уподобишься обычному человеку».

Монах вновь спросил: «Каким видением и пониманием надо обладать, чтобы достичь Дао?». Мацзу ответил: «Самоприрода изначально самодостаточна. И лишь те, кто не задержались между добрыми и злыми делами, могут считаться «пестующими Дао». Принимать добро и отвергать зло, прозревать пустоту и входить в погружение (самадхи), – все это принадлежит к творимым делам³⁴⁵. Если ты устремляешься в своих поисках [Дао] вовне, то все больше и больше отдаляешься [от него]. Пусть целиком истощатся силы Сердца трех миров, но пусть лишь одна мысль (или «мысль о Едином») останется в сердце – это и будет корень рождений и смертей трех миров. Но когда и эта единственная мысль исчезнет, то устранится и корень рождений и смертей³⁴⁶. Это и есть бесценное сокровище высшего правителя Дхармы (Дхармараджа)³⁴⁷.

Со времени бесчисленных кальп все иллюзорные помыслы, обманы и искажения, самонадеянность и гордыня обычных людей составляли единое тело. Именно поэтому «[Вималакирти]-сутра» и говорит: «Тело это составляют мириады дхарм. Когда что-то возникает, это возникают всего лишь дхармы. Когда что-то угасает, это угасают дхармы. Когда дхармы возникают, они не говорят: “Я возник”. Когда они угасают, они не заявляют: “Я угасаю”»³⁴⁸.

Мысли прошлого, мысли будущего и те мысли, что находятся между ними, не имеют между собой никакой связи. Мысль за мыслью приходит к угасанию (т. е. к нирване), что это зовется «самадхи печати океана»³⁴⁹, которое охватывает все дхармы. Это подобно тому как сотни и тысячи потоков сходятся в океан, а вместе они зовутся океаническими водами и имеют единый вкус, который охватывает все вкусы. Тот, кто находится в океане, омывается всеми его потоками, подобно тому, кто купается в океане, использует все его воды.

А поэтому «внемлющий» (шравака) является в равной степени и просветленным и заблудшим, а обычный человек – в равной степени и заблудшим и просветленным. Шравака не постиг, что Сердце совершеномудрого³⁵⁰ в своей основе не содержит ни места [пребывания], ни степеней, ни причин, ни ложных мыслей. Он пестует причины, чтобы достичь плодов, пребывая для этого в пустотном сосредоточении-самадхи двадцать тысяч кальп или даже восемьдесят тысяч кальп. И хотя он уже должен достичь просветления, это просветление оборачивается заблуждением.

Все Бодисаттвы считали это адскими мучениями – погрузиться в пустоту, соприкоснуться с нирваной (угасанием, шу), но так и не узреть природу Будды³⁵¹.

Если существо высших корней³⁵² встречает доброго и образованного наставника (калаянамитра)³⁵³, который способен указать ему [путь], то ведомый его словами, он более не будет обращать внимания на степени и звания и обретет внезапное прозрение своей изначальной природы. Именно это имеет в виду сутра, когда говорит: «Обычный человек обладает обращенным сердцем³⁵⁴, в то время как шравака такого не имеет»³⁵⁵.

О просветлении говорят, лишь противопоставляя его заблуждению. Но поскольку в основе нет никакого заблуждения, то также не существует и просветления³⁵⁶. Все живые существа в течение бесчисленного количества кальп никогда не покидали самадхи природы Дхармы³⁵⁷. Всегда пребывая в этом самадхи природы Дхармы, они одевались, принимали пищу, вопрошали и отвечали. Функционирование всех их шести корней (органов чувств – А.М.) и все их действия в конечном счете и есть природа Дхармы. Не зная, как вернуться к истоку, они следовали именам-названиям (мин) и привязывались ко внешним проявлениям (сян), порождая в себе заблуждения и иллюзорные мысли, творя себе карму различного рода. Если бы они могли в единой мысли³⁵⁸ вернуться к истоку, все их тело превратилось бы в Сердце совершеномудрого.

Пускай каждый из вас достигнет своего собственного сердца, мои же слова можно и не запоминать. Если мне даже было бы дано рассказать о стольких принципах Пути, сколько песчинок на речном берегу³⁵⁹, это ничего не прибавило бы вашему сердцу. И если бы я ничего не стал говорить, то это ничего бы не уменьшило в вашем сердце. То, что [воистину] может говорить – это ваше сердце, и то что [воистину] может не говорить – это также ваше сердце. И если бы вы даже обрели [способность] разделять ваше тело [на много частей], происпускать сияние или совершать восемнадцать чудес³⁶⁰, все это не сравнится с тем, как возвратиться к собственному угасшему пеплу³⁶¹. Даже в поднявшемся угасшем пепле нет силы, и это подобно шраваку, который в иллюзиях пестует причины, чтобы достичь плодов³⁶². А вот не поднявшийся [с земли] угасший пепел еще полон сил, и он подобен Бодисаттве, чей кармический Путь чист, зрел и не загрязнен злом. И если бы я начал говорить о Трипитаке, через которую наставлял «Воистину пришедший» (Татхагата), то я не смог бы рассказать всего до конца даже в течение такого количества кальп, что песчинок на берегу реки, и подобно бы это было бы цепи, что никак не может оборваться³⁶³. А вот если же вы достигните озарения сердца совершеномудрого, то никаких более дел не требуется, и вы вечно будете пребывать внутри этой величайшей драгоценности³⁶⁴.

3. О сердце

Кто-то из сангхи спросил: «Путь не нуждается в пестовании, но он и не должен быть загрязнен (замутнен)³⁶⁵. Так что же такое замутнение?»

[Мацзу ответил]: «Сердце, [наполненное мыслями] о рождениях и смертях, творениями и стремлениями, – все это и есть замутнение. И если вы хотите непосредственно познать Дао³⁶⁶, то обыденное сердце и есть Дао.

Но что называть «обыденным сердцем»? Это [такое сердце], которое не творит поступки, не делает различия между истинным и ложным (тем, что есть и тем, чего нет, ши-фэй), не принимает и не отвергает, не прерывисто и не постоянно, не делает различия между обычным человеком и совершеномудрым. Именно об этом говорится в [Вималакирти]-сутре: «Нет ни поступков обычного человека, ни поступков совершеномудрого – есть лишь поступки Бодисаттвы»³⁶⁷. Сегодня не важно идете вы или стоите, сидите или лежите – откликайтесь на вещи-явления в соответствии с обстоятельствами, это и будет в конечном счете Дао. Дао и есть Мир Закона (дхармадхату). И все утонченное использование [многочисленных способов, подобных] песчинкам на речном берегу, не выходит за этот Мир Закона. И если бы это было не так, то стоило ли говорить о буддийской школе сердца-основы, стоило ли говорить о негасимости светильника!³⁶⁸

Все дхармы – это дхармы сердца. И все имена – это имена сердца. Мириады дхарм рождаются из сердца, сердце – это корень мириад дхарм³⁶⁹. Не случайно сутра говорит: «Лишь тот, кто познал сердце и достиг своего истока, зовется шраманом»³⁷⁰. Все имена равны друг другу, все смыслы подобны друг другу, все дхармы равны друг другу, и составляют они Одно, не имея различий³⁷¹. И если в период своего обучения ты в каждый момент достигаешь само-естественности (цзы цзай), пребываешь в Мире Закона, то это в конечном счете и будет Миром Закона. И если ты пребываешь в истинной таковости (чжэнь жу), то это и будет в конечном счете истинной таковостью. И если пребываешь в Принципе (ли), то все дхармы в конечном счете и станут этим Принципом. И если пребываешь в делах, то все дхармы и будут этими делами³⁷². И когда проявляются тысячи [явлений], то между делами и принципами нет никакой разницы – вот это и есть сокровенное использование.

Это подобно луне: она может отбрасывать множество теней, но истинная луна не множественна. Существует великое множество истоков, [откуда струятся] воды, но сама вода не множественна. [Также] и явления нашего мира всегда множественны, но сама пустота (сюйкун) не имеет множественности. Существует множество принципов объяснения Пути, но несомненно – мудрость не имеет множественности³⁷³.

Все различные [способы] возникновения выходят из единого сердца. Оттуда исходит и созидание, оттуда исходит и разрушение³⁷⁴ – это и есть утонченное использование, это и есть пребывание в твоем собственном доме³⁷⁵.

Нет никакого места, что находилось бы вне истины. [А поскольку всякое] место, где ты пребываешь, и есть истина, то в конечном счете это и является телом (основа, ти) твоего дома³⁷⁶.

И если это не так, то что же такое человек?

Все дхармы – это дхармы Будды (буддовости), а [поэтому] все дхармы – это освобождение [от мирских пут]. Освобождение – это и есть истинная таковость (чжэнь жу), и никакие дхармы не выходят за эту истинную таковость. Идете ли вы или стоите, сидите или лежите – все это непостижимое использование (функции – юн), которое не ждет своего времени. Сутра говорит: «В любом месте есть Будда». Будда способен на человеколюбие³⁷⁷, он обладает мудростью, природа его добра, он способен разорвать сети сомнений живых существ и освободить их от пут наличия и отсутствия (бытия и небытия – у ю), от понятий обыденного и совершеномудрого, ибо и человек и дхармы пусты. [Он] вращает колесо [Учения] бесконечно³⁷⁸, превосходит любое множество, и в том, что он делает, нет затруднений, а дела и принципы проникают друг в друга. Подобно это облакам в небе, которые внезапно налетают и уходят в никуда, не оставляя и следа. А еще подобно это рисованию письмен на воде³⁷⁹. Не рождаться и не умирать – такова великая нирвана³⁸⁰.

Когда человек связан [с этим миром], то говорят о «Лоне Воистину пришедшего» (Татахагата-гарбха), когда же он освобожден, то говорят об очищенном Теле Закона (Дхармакая)³⁸¹. Тело Закона безгранично, его основа (или «тело» – ти) не велика и не мала, оно может быть огромной, а может быть и малой, может быть круглой, а может быть квадратной. Откликаясь на вещи, оно реализуется во многих формах, как луна отражается в воде; постоянно двигаясь, оно не обретает недвижимой основы.

Оно не истощает деяния и не прибывает в недеянии. Деяния – это личное использование недеяния, недеяние – это личная опора деяний. Но оно не пребывает в опоре, а поэтому и говорят: «словно пустота, она не имеет опоры».

Таков смысл рождения и угасания Сердца, таков смысл истинной таковости Сердца. Истинная таковость сердца подобна светлому зеркалу, что отражает все предметы. Говоря о зеркале, мы имеем в виду Сердце, говоря о предметах, мы имеем в виду дхармы. Если сердце достигает дхарм, оно вторгается во внешние причины и следствия, которые и есть смысл рождения и смерти. Когда же оно не достигает [дхарм], то это и есть смысл Истинной таковости.

Шравака [лишь] слышит и видит природу Будды, Бодисаттва же прозревает природу Будды. Он достигает недвойственности, что и зовется «равно-природой» (самата). Природа сама по себе не имеет различий, а вот использование ее неодинаково. В заблуждениях проявляется знание (виджняна), в просветлении – высшая мудрость (праджня)³⁸². Следовать принципу – именно это и является просветлением, следование же делам является заблуждением.

«Заблуждение» означает заблудиться в своем же жилище, в самой основе своего Сердца. «Просветление» означает быть просветленным как о своем жилище, так и о своей изначальной природе. Раз достигнув просветления, мы получаем вечное просветление и более не возвращаемся к заблуждениям³⁸³. Это подобно тому моменту, когда встает солнце – более нет возврата к темноте. Интуитивная мудрость – и есть это восходящее солнце, и ваше сознание никогда более не будет пребывать в темноте.

Когда вы постигните Сердце и будете пребывать в этом состоянии, то иллюзии более не будут рождаться в вас. А если иллюзии более не будут рождаться, то это и станет достижением Закона, что не имеет рождения.

Так было изначально, есть и теперь. И более не следует пестовать Дао и сидеть в медитации, ибо это и есть чистая дхиана (чань) Воистину пришедшего³⁸⁴.

И если сегодня вы узреете истинность этого принципа, впредь вы не будете творить себе различную карму и проведете жизнь, уготовленную вам.

В одной накидке и одних одеждах, вставая и садясь, следуйте друг за другом, преумножая следование правилам и поступках, и достигните чистоты своей кармы. И если вы способны сделать [хотя бы] это, стоит ли беспокоиться, что вы что-то не понимаете? Вы долго стояли, теперь отдохните³⁸⁵.

Диалоги

1. Мацзу с тремя учениками смотрит на луну

Однажды Ситан, Байчжан и Наньцюань³⁸⁶ вместе с Мацзу любовались луной. Мацзу спросил:

– Для чего этот момент по настоящему хорош?

– По настоящему он хорош для выражения почтения, – сказал Ситан.

– По настоящему он хорош для самосовершенствования, – произнес Байчжан.

Наньцюань же лишь опустил рукава и удалился³⁸⁷.

Мацзу сказал: «Писания проникли в [Си]цзана (Ситана – А.М.), чань принадлежит [Хуай]хаю (Байчжану). Лишь Пуюань [Наньцюань] превосходит все это и находится вне вещей и явлений»³⁸⁸.

2. Мацзу и Наньцюань рассуждают о котле

Однажды, когда Наньцюань распределял порции риса между монахами, Мацзу спросил его: «Что находится на дне этого котла³⁸⁹». Нанцюань ответил: «Было бы лучше, если бы этот старик закрыл свой рот. Что за чушь он говорит!».

Мацзу остался недвижим³⁹⁰.

3. Высший чертог буддизма

Как-то раз Байчжан спросил Мацзу: «Каков высший чертог³⁹¹ буддизма?».

Мацзу ответил: «Это именно то место, где ты оставляешь свою жизнь».

4. Дачжу «большая жемчужина»

Когда Дачжу (досл. «Большая жемчужина») [Хуйхай]³⁹² впервые пришел к Мацзу, тот его спросил:

– Откуда ты идешь?

– Я иду из монастыря Даюньсы – «Больших облаков», что в области Юэчжоу³⁹³.

– И какое же дело привело тебя сюда?

– Я пришел сюда в поисках учения Будды.

– Ты даже не видишь сокровищницы, запрятанной в твоем же доме!³⁹⁴ Стоило ли тогда покидать этот дом и отправляться так далеко? Здесь у меня ничего нет, так какое же учение Будды ты сможешь найти здесь?

Дачжу с поклоном спросил:

– А где же содержится сокровищница обители самого Хуайхая [Дачжу]?

– Тот, кто сегодня вопрошает меня, и содержит в себе эту сокровищницу. Все есть в ней в полной мере и нет того, что бы отсутствовало, лишь используй это в его таковости (цзыцзай, само по себе). Так зачем же ты отправляешься вовне и ищешь там?

При этих словах Дачжу познал свое изначальное Сердце (бэнь синь), что не имеет своего истока ни в знаниях, ни в ощущениях. Он стал пританцовывать от радости и поклонился [учителю] в знак благодарности. Он оставался рядом с Учителем в течение шести лет. А затем он вернулся и написал «Рассуждения об основных принципах вступления на Путь через внезапное просветление» в один цзюань (свиток)³⁹⁵.

Когда Мацзу прочитал его, то сказал монахам: «В области Юэчжоу находится Большая Жемчужина (т. е. Дачжу – А.М.), что абсолютно светла, прозрачна, ярка, самоестественна (цзыцзай)³⁹⁶ и избавлена от всех изъянов».

5. Фахуэй получает просветление

Однажды чаньский наставник Фахуэй из Чжутаня³⁹⁷ спросил у Мацзу: «В чем заключался смысл прихода Патриарха с Запада?». Мацзу же ответил: «Говори тише и подойди ближе».

Когда Фахуэй приблизился, Мацзу нанес ему оплеуху и сказал: «Среди шести ушей (т. е. среди трех человек – А.М.) нет единства³⁹⁸. Лучше приходи завтра».

На следующий день Фахуэй вновь пришел и, войдя в зал для наставлений, сказал: «Прошу Вас, преподобный, говорите». Мацзу сказал: «Убирайся! Будешь еще тут ждать пока старый человек взойдет на помост для проповедей, выйдет вперед и поведает тебе о просветлении». При этих словах Фахуэй испытал просветление и сказал: «Я благодарю общину за просветление»³⁹⁹. Он сделал круг по залу для наставлений и вышел.

6. Медитация Вэйцзяня

Однажды чаньский наставник Вэйцзянь из Чжутаня сидел в медитации позади зала Дхармы⁴⁰⁰. Когда Мацзу увидел его, он два раза свистнул ему в ухо. Вэйцзянь вышел из самопогружения (самадхи), но увидев, что это Мацзу, вновь вернулся в самадхи. Мацзу же, вернувшись в свою келью настоятеля, приказал слуге поднести пиалу с чаем Вэйцзяню. Вэйцзянь не обратил на это внимания, но сам вернулся в зал⁴⁰¹.

7. Охотник Шигун

Чаньский наставник Шигун Хуэйцзан⁴⁰² в начале своей жизни был профессиональным охотником. Он питал немалое отвращение к монахам. Однажды, преследуя стадо оленей, он пробегал мимо уединенного жилища Мацзу. Мацзу вышел ему навстречу, а Хуэйцзан спросил его:

– Преподобный, не видели ли Вы здесь пробегающих оленей?

– А кто ты? – поинтересовался Мацзу.

– Я – охотник.

– А умеешь ли ты стрелять (досл. «пускать стрелы»)?

– Да! – ответил Хуэйцзан.

– И скольких оленей ты поражаешь одной стрелой? – вновь спросил Мацзу.

– Одной стрелой я поражаю одного оленя.

– Значит ты не умеешь стрелять!

– А Вы, преподобный, умеете стрелять?

– Да.

– И скольких же оленей Вы можете поразить одной стрелой?

– Одной стрелой я поражаю все стадо.

– Все это – живые существа. Так зачем же убивать все стадо?

– Коль ты знаешь это, то почему же ты не стреляешь в себя? – спросил Мацзу.

– Если меня попросят выстрелить в себя самого, я даже не знаю, как за это взяться.

– Все незнание и замутнение сознания, что сосредотачивались в этом парне в течение кальп, сегодня внезапно прекращают существовать, – заявил Мацзу.

Хуэйцзан тут же сломал свой лук и стрелы, сам себе обрезал волосы своим же мечом и, последовав за Мацзу, оставил дом (т. е. стал монахом – А.М.).

Однажды, когда Шигун был занят делами по кухне, Мацзу спросил у него:

– Что ты делаешь?

– Я укрощаю быка.

– И как же ты укрощаешь быка?

– Когда только он убегает на травы, я тотчас притаскиваю его обратно за ноздри.

– Да, ты действительно укрощаешь быка! – воскликнул Мацзу!⁴⁰³

8. Белая голова Цзана и черная голова Хая

Однажды монах обратился к Мацзу с вопросом: «Не используя четырех утверждений и стремясь избежать сотни отрицаний, можете ли Вы мне прямо указать на смысл прихода Патриарха с Запада?»⁴⁰⁴

Мацзу ответил: «Сегодня я себя не очень хорошо чувствую, иди спроси об этом Чжицзана [Ситана]».

Монах отправился расспрашивать Чжицзана, тот же поинтересовался, почему он не спросил об этом у Преподобного (т. е. у Мацзу). Монах ответил: «Учитель сказал, чтобы я спросил у Вас». Чжицзан потер голову руками и сказал: «Сегодня у меня что-то болит голова, иди спроси у моего старшего брата Хая (т. е. Байчжана Хуайхая – А.М.)».

Монах пошел расспрашивать Хая, тот же ему ответил: «Подойдя к этому, я по-прежнему не знаю».

Монах рассказал обо всем Мацзу, который сказал: «У Цзана – белая голова, у Хая – черная»⁴⁰⁵.

9. Смотреть на воды

Как-то раз чаньский наставник Магу Баочэ⁴⁰⁶ прогуливался вместе с Мацзу и спросил его:

– Что такое великое нирвана (досл. «великое затухание» или «угасание» А.М.)?

– Поторопись, – ответил Мацзу.

– Что делать? – спросил Баочэ.

– Смотреть на воды⁴⁰⁷.

10. Слива расцвела

Когда чаньский наставник Фачан с горы Дамэй («Большая слива»)⁴⁰⁸ первый раз пришел к Мацзу, он спросил:

– Что такое Будда?

– Сердце и есть Будда, – ответил Мацзу.

В этот момент Фачан достиг Великого просветления. А затем он удалился в горы Дамэй. Мацзу же узнав, что он обосновался в этих горах, послал к нему монаха спросить: «Когда Вы, преподобный, увидели наставника Мацзу, что получили Вы такое, после чего решили поселиться в горах?»⁴⁰⁹.

Фачан ответил: «Наставник Мацзу сказал мне, что Сердце и есть Будда. И я, услышав эти слова, поселился здесь». Монах же заметил:

– В последнее время наставник Мацзу вновь проповедует другую буддийскую доктрину.

– В чем же отличие? – спросил Фачан.

– Сейчас он еще говорит: «Нет ни Сердца, ни Будды».

– Этот старик лишь смущает людей. Ну и пусть он так и продолжает со своим «нет ни Сердца, ни Будды», – заявил Фачан. – Меня лишь касается, что Сердце и есть Будда.

Вернувшись, монах рассказал обо всем Мацзу. Мацзу заметил: «Слива (мэй – иероглиф имени Дамэй) расцвела»⁴¹⁰.

11. Зал без Будды

Чаньский наставник Уъе из области Фэньчжоу⁴¹¹ посетил Мацзу. Мацзу, увидев его степенный вид и голос, подобный звучанию колокола, сказал: «Какой впечатляющий буддийский зал. Но внутри него нет Будды».

Уъе, вежливо поклонившись, ответил:

– Я досконально изучил всю литературу Трех колесниц⁴¹². Мне приходилось часто слышать, будто в школе чань утверждают, что сердце – это и есть Будда, но по настоящему я не могу понять это.

– Сердце, которое не может понять, это именно оно и есть, и нет ничего другого, – сказал Мацзу.

– А какова же печать Сердца, что тайно было передана Патриархом, пришедшим с Запада? – вновь спросил Уъе.

– Уважаемый, – сказал Мацзу, – вы слишком затрудняете себя. Вам лучше сейчас уйти и придти в другой раз!

Когда Уъе направился к выходу Мацзу окликнул его: «Уважаемый!» (досл. «Великая Благодать!»). Уе повернул голову, а Мацзу спросил: «А это, что такое?»

В этот момент Уъе достиг просветления и поклонился. Мацзу же воскликнул: «Вот шельмец! Зачем ты кланяешься!?»⁴¹³
Комментарий наставника Си из Юньчу: «Каков был смысл беспокоить Наставника из Фэньчжоу?» ⁴¹⁴

12. Скользкий путь по камням

Дэн Иньфэн⁴¹⁵ пришел к Мацзу попрощаться. Наставник спросил его:

– Куда направишься ты?

– Я иду к учителю Шитоу⁴¹⁶.

– Путь к Шитоу очень скользок (досл. «Шитоу» – «камень». «Путь по камням очень скользок» – А.М.).

– Со мной – мой посох, и лишь только мне встретятся театральные подмостки, я тотчас буду давать представление⁴¹⁷.

С этими словами он удалился. Придя к Шитоу, он сделал круг вокруг его места для медитации, стукнул своим посохом и спросил: «И в чем основной смысл этого?». Шитоу воскликнул: «О, Небо! О, Небо!». Иньфэн ничего не ответил, а вернувшись, рассказал об этом Мацзу. Мацзу же сказал: «Возвращайся обратно. Когда же он вновь вскричит «О, Небо! О, Небо», ты тотчас два раза вздохни с присвистом.

Иньфэн вернулся к Шитоу. Он проделал все, как и раньше, спросил, что все это значит, а Шитоу в ответ два раза вздохнул. Иньфэн опять ничего не ответил и, вернувшись, рассказал об этом Мацзу. Мацзу заявил: «Я же тебе говорил, что путь к Шитоу очень скользок».

13. Тачка Иньфэна

Как-то раз, когда Иньфэн толкал тачку, Мацзу сидел на его пути, вытянув ноги. Иньфэн сказал:

– Учитель, прошу Вас, уберите ноги.

– То, что уже вытянуто, не может быть убрано – ответил Мацзу.

– То, что уже идет вперед, не может пойти назад, – сказал Иньфэн⁴¹⁸.

Он толкнул тачку и проехался по ногам Мацзу. С раненой ногой Мацзу вернулся в зал для наставлений, взял топор и сказал: «Пусть покажется тот, кто несколько мгновений назад ранил ногу старому монаху своей тачкой». Показался Иньфэн и подошел к Мацзу с вытянутой шеей. Мацзу отложил топор в сторону⁴¹⁹.

14. Оплеухи для учителя Уцзю

Когда настоятель Шицзю навестил Мацзу в первый раз, Мацзу спросил его:

– Откуда ты идешь?

– Я иду от [учителя] Уцзю⁴²⁰.

– Какими словами наставлял тебя Уцзю последнее время?

– Сколько же человек пребывают в незнании! – ответил Шицзю⁴²¹.

– Давайте не будем говорить о незнании. А что Вы думаете о «молчаливой фразе»? – спросил Мацзу.

Шицзю сделал три шага вперед.

– У меня есть семь оплеух, которые я хотел бы влепить Уцзю. Не передадите ли Вы их ему? – спросил Мацзу.

– Преподобный, – ответил Шицзю, – если вы готовы принять их первыми, я готов быть вторым.

Затем он вернулся к Уцзю.

15. Глупый наставник Лян

Как-то раз старший монах Лян пришел к Мацзу. Мацзу его спросил:

– О, старший монах, слышал я, что Вы можете прекрасно объяснить смысл сутр и шастр⁴²². Правда ли это?

– Я вряд ли осмелюсь утверждать это.

– Какими же словами вы наставляете?

– Я наставляю Сердцем.

– Сердце подобно искусному мастеру, смысл – его помощнику. Так о чем рассуждать, комментируя сутры?!

Лян же продолжил говорить упрямым тоном:

– Если нельзя наставлять Сердцем, то разве пустота не наставляет нас?

– Да, именно пустота и наставляет, – ответил Мацзу.

Лян ничего не ответил и вышел. Когда он начал спускаться [по ступням зала], Мацзу окликнул его: «Старший монах!». Лян повернул голову, и в тот же момент испытал великое просветление. Он поклонился [Мацзу].

Мацзу же сказал: «И зачем кланяется этот глупый наставник?»

Лян вернулся в свой монастырь и сказал своим последователям: «Я думал, что в понимании тех сутр и шастр, в которых я наставлял вас, никто не сравнится со мной. Сегодня же, когда учитель Мацзу задал мне вопрос, все мастерство (гунфу) моей жизни растаяло как лед и рассыпалось как глиняный горшок!».

Затем он удалился в Западные горы⁴²³ и следы его затерялись.

16 Шуайляо не прекращает смеяться

Когда монах Шуйлао из области Хунчжоу⁴²⁴ первый раз пришел к Мацзу, то спросил его:

– В чем был смысл Его прихода с Запада?

– Поклонись! – потребовал Мацзу.

Когда монах начал кланяться, Мацзу нанес ему сильный удар ногой. В тот же момент Шуйлао получил великое просветление. Поднявшись, он захлопал в ладоши, разразился громким смехом и сказал: «Сколь это удивительно! Сколь удивительно! Сотни тысяч самадхи, бесчисленное количество чудесных смыслов получают свой исток всего лишь из кончика одного волоска!»⁴²⁵.

Поклонившись, он удалился.

Позже, он часто говорил своим слушателям: «С того момента как Мацзу ударил меня ногой и вплоть до настоящего момента, я не прекращаю смеяться!»⁴²⁶.

17. Мирянин Пан

Как-то мирянин Пан⁴²⁷ спросил Мацзу:

– Кто тот, кого не сопровождают мириады дхарм?

– Когда ты сможешь выпить одним глотком воды Западной реки⁴²⁸, я отвечу тебе.

– Учитель, – вновь обратился Пан, – прошу Вас, поднимите глаза на того, кто изначально не слеп.

Мацзу в тот же момент опустил взгляд, а мирянин сказал: «Речь идет о цине⁴²⁹ без струн, на котором лишь Вы, учитель, умеете столь искусно играть».

Мацзу поднял взгляд и мирянин поклонился. Мацзу вернулся в келью настоятеля, сопровождаемый мирянином Паном, который заметил: «Я старался проявить свое умение, но лишь показал себя глупцом».

Затем он вновь спросил: «Как вода, которая не имеет ни костей, ни плоти, может держать челн в десять тысяч кэ?». Мацзу заметил: «Здесь нет ни воды, ни челна. Так о какой же плоти костях ты говоришь?»⁴³⁰.

18. Остановить слезы малого ребенка

Однажды монах спросил:

– Почему Вы, Преподобный, говорите, что Сердце и есть Будда?

– Чтобы остановить слезы малого ребенка⁴³¹.

– Если же эти слезы прекратятся, что тогда?

– Не будет ни Сердца, и Будды.

– Если же какой-нибудь человек, который не принадлежит к этим двум категориям, явится перед Вами, в чем же Вы будете наставлять его?

– Ему я скажу, что это – не вещь.

– А если же Вы однажды встретите человека, который уже пребывает в этом, что Вы ему скажете?

– Я научу его, как постичь смысл Великого Дао⁴³².

19. Смысл прихода Бодихдхармы

Однажды монах спросил Мацзу:

– В чем смысл прихода Бодхидхармы с Запада?

– А в чем смысл твоего вопроса?⁴³³

20. Бессмысленный вопрос

Однажды монах спросил у Мацзу:

– Как достичь единства с Дао?

– Вот уже много времени, как я уж не прибываю в единстве с Дао, – ответил Мацзу.

– Так в чем же смысл прихода [Бодхидхармы] с Запада? – вновь спросил монах.

Мацзу резко ударил его и закричал: «Если я тебя сейчас же всего не изобью, люди будут просто насмехаться надо мной»⁴³⁴.

21. Даньюань не знает как протереть глаза

Однажды молодой наставник по имени Данъюань⁴³⁵ вернулся после пеших странствий⁴³⁶. Он нарисовал круг перед Мацзу, поклонился и вошел внутрь круга. Мацзу же спросил его:

– Не стремишься ли ты стать Буддой?

– Увы, я даже не знаю, как мне протереть глаза⁴³⁷, – ответил монах.

– О, мне не сравниться с тобой! – воскликнул Мацзу.

Молодой наставник ничего не ответил.

22. Четыре линии

Один монах нарисовал перед Мацзу четыре линии. Верхняя линия была длиннее всех, остальные три – покороче. Он сказал: «Не рассуждая о том, что одна линия длиннее, а три короче, отбросив четыре утверждения и сотню отрицаний, могу ли я попросить Вас ответить мне?»

Мацзу провел на земле одну линию и сказал: «Вот тебе мой ответ без рассуждений о длинном и коротком»⁴³⁸.

23. Мацзу-обманщик

Как-то раз Мацзу приказал монаху отправиться к наставнику Циню с гор Цзиншань⁴³⁹ и отнести ему послание, в котором Мацзу нарисовал круг. Когда же наставник с гор Цзиншань увидел это, он потребовал кисть и добавил точку в середине круга. Монах же рассказал об этом случае императорскому наставнику Чжуну⁴⁴⁰, который заметил: «Учитель Цинь был вновь обманут Мацзу».

24. Глупый наставник

Однажды образованный монах, явился к Мацзу и заявил: «Я до сих пор так и не понял, какого учения придерживается и что передает школа чань». Мацзу же спросил в ответ:

– А вы, наставник⁴⁴¹, какого учения придерживаетесь и что передаете?

– Я могу растолковать более двадцати сутр и шастр!

– Да не лев ли Вы?!⁴⁴²

– Я не достоин этого.

Мацзу два раза вздохнул. Монах же сказал:

– Вот это – учение.

– Какое учение?

– Учение о том, что лев выходит из своего логова.

Мацзу ничего не сказал. Монах же заметил:

– Вот это – тоже Учение.

– Какое учение? – спросил Мацзу.

– Учение о том, что лев остается в своем логове.

– А если он не выходит и не входит, то это какое учение? – спросил Мацзу⁴⁴³.

Наставник ничего не ответил. Затем он распрощался и вышел из дверей. Мацзу же окликнул его: «Эй, наставник!». Наставник повернул голову. «Ну а это, что такое?», – спросил Мацзу, но ничего не услышал в ответ.

«Какой же глупый наставник!» – воскликнул Мацзу.

25. Мясо и вино

Наместник области Хунчжоу⁴⁴⁴ однажды спросил [у Мацзу]:

– Можно ли есть мясо и пить вино?

– Если Вы будете питаться мясом, Вы познаете процветание. Если же Вы откажетесь от этого, то познаете счастье (или «Если будете питаться мясом, то это будет означать вашу высокую должность, если же откажетесь от этого, то это будет означаться ваше счастье» – А.М.)⁴⁴⁵.

26. Вэйянь с гор Яошань сбрасывает кожу

Когда чаньский учитель Вэйянь с гор Яошань⁴⁴⁶ в первый раз пришел к Шитоу, Яошань сказал: «Я уже досконально познал Три колесницы и двенадцать частей учения⁴⁴⁷. Но мне часто приходится слышать, будто на Юге прямо показывают на Сердце человека, дабы он узрел свою изначальную природу и стал Буддой. Вот это мне абсолютно не понятно. Я прошу Вас, Высокочтимый, проявите снисхождение и объясните это мне».

– Уподобляясь этому, ничего не получишь. Не уподобляясь этому также ничего не получишь. Будешь ли уподобляться этому или не будешь, в любом случае тебе ничего не получить. Что ты понял из этого? – сказал Шитоу.

Яошань был поставлен в тупик.

Шитоу же сказал: «Условия и причины [твоего просветления, иньюань] лежат не здесь. Тебе лучше отправиться к Великому учителю Мацзу».

Яошань, последовав совету, выразил все знаки почтения Мацзу и задал ему прежний вопрос.

Мацзу сказал: «Иногда я учил его поднимать брови и вращать глазами, иногда учил не делать этого. Порой он поднимал брови и вращал глазами правильно, порой делал это неправильно. Что же Вы поняли из этого?»

При этих словах Яошань испытал просветление и поклонился⁴⁴⁸.

Мацзу сказал: «Какую истину Пути узрели Вы, делая поклон?»

– Когда я был у Шитоу, я был подобен комару, забравшемуся на железного буйвола, [чтобы укусить его], – ответил Яошань.

– Если Вы чувствуете себя именно так, то Вам следовало бы поберечь себя, – заметил Мацзу.

Три года оставался [Яошань подле Мацзу], и однажды Мацзу спросил его:

– Что ты понял к сегодняшнему дню⁴⁴⁹?

– Я полностью сбросил кожу, – ответил Яошань, – осталась лишь Единая истина.

– То, чего ты достиг, можно назвать согласием с основой своего Сердца, когда она проникает во все твои четыре конечности. А поэтому самое время пойти взять три бамбуковые дощечки, прикрепить их на уровне живота и отправиться жить в какое-нибудь место в горах, – сказал Мацзу.

– Да кто я такой, чтобы претендовать на жизнь в горах! – воскликнул Яошань.

– Нет, не так, – сказал Мацзу. – Нельзя все время идти, не останавливаясь, равно как и нельзя остановиться навсегда, не двигаясь⁴⁵⁰. Ты хочешь улучшить там, где нечего улучшать, и ты хочешь действовать там, где есть лишь недеяние. Тебе лучше стать челном [для других]⁴⁵¹ и более не оставаться в этих горах.

Яошань распрощался с Мацзу.

27. Монах Данься получает имя «Естественный»

Чаньский наставник Данься Тяньжань (досл. «Естественный»)⁴⁵² как-то раз вновь посетил Мацзу. Еще до того, как выразить почтение [Мацзу], он направился в монашеский зал, залез на голову статуи Манчжушри и уселся там. Вся община была в немалой степени поражена, и тотчас об этом сообщили Мацзу. Мацзу отправился в зал, сам все увидел и сказал: «Мой ученик естественен (т. е. Тяньжань) (т. е. «О, сын мой – ты Естественен!»)».

[Дань]ся тотчас спрыгнул на пол и, вежливо поклонившись, сказал: «Благодарю Вас, Учитель за то, что Вы дали мне монашеское имя».

С той поры он стал зваться Тяньжань, что означало «Естественный» или «Спонтанный».

28. Хуэйлян стремится обрести знание и видение Будду

Когда чаньский наставник Хуэйлян из области Таньчжоу первый раз пришел к Мацзу, Мацзу спросил его:

– С каким стремлением вы пришли?

– Я стремлюсь обрести видение и знание Будды⁴⁵³.

– Будда находится вне видения и знания, – ответил Мацзу. – Знание и видение представляют собой лишь Мара – злого разрушительного духа. Откуда Вы пришли?

– Из Наньюэ.

– Так Вы пришли из Наньюэ и не познали основы Сердца Цаоси⁴⁵⁴! Быстрее возвращайтесь обратно, нет никакой нужды ходить куда-либо.

29. Воды озера Дунху

Мацзу спросил монаха:

– Откуда Вы пришли?

– Из провинции Хунань, – ответил монах.

– А что, воды уже наполнили Восточное озеро (Дунху)⁴⁵⁵? – поинтересовался Мацзу.

– Еще нет.

– Так долго шли дожди⁴⁵⁶, а воды все еще не наполнили [озеро], – заметил Мацзу.

Даоу сказал: «Уже наполнили».

Юньянь сказал: «Там очень глубоко».

Дуншань сказал: «В какую же кальпу в них был недостаток?» ⁴⁵⁷

жүктеу/скачать 1.51 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: