Последняя соломинка из рук хана Аттилы

49.Последняя соломинка из рук хана Аттилы

Три летние луны шестьдесят тысяч западных гуннов громили богатые загородные виллы и латифундии, грабили деревни и селения мирных жителей, осадили и взяли штурмом с десяток иллирийских провинциальных городов. Рассредоточившись на огромной территории, как на облавной охоте, они собирали обильный урожай золотом, драгоценностями, предметами домашнего обихода, скотом и молодыми рабынями. Но особую ценность для завоевателей представляли мастеровые люди, владеющие ремеслами: металлообработкой, ткачеством, кожевенным делом, а также умеющие изготавливать оружие, крытые повозки и глиняную посуду. Верховному кагану Беледе доставили из разрушенного приморского города Диррахия одного карлика с большой головой по имени Зерко, принадлежащего ранее епарху³⁴⁶ провинции Эпир. Этот маленький человек ростом в полтора локтя знал три языка: латинский, эллинский и фракийский.

Огромная колонна, идущая через центральные перевалы Рудных гор, состояла из двадцати восточнорумийских легионов – свыше 100 000 прекрасно вооруженных, отменно обученных и с богатым боевым опытом солдат из латинских, эллинских, фракийских, германских, сирийских, палестинских, иудейских, малоазийских и африканских народов и племен. Мерно шагающие пехотные центурии, манипулы и когорты³⁴⁷ в красных, серых и лиловых плащах, с воинскими атрибутами в виде блестящих орлов на штандартах с номерами легионов, перемежались со своей конницей, трусившей в алах, турмах и эскадронах³⁴⁸; византийская пехота и конница растянулись также на два дня пути. Эта колонна своими мягкими, крадущимися повадками была схожей с таковыми крупной полосатой гиены, которая выжидает удобного момента для стремительной атаки. Восточнорумийскими войсками предводительствовал сорокалетний военачальник, обладающий почетным титулом магистра милиции, присвоенным ему константинопольским сенатом, по имени Адабурий; он выиграл несколько крупных сражений против нагорных персов, мятежных африканских нумидийцев и восставших воинственных жителей Каменистой Аравии. Этот именитый полководец не был коренным византийцем, а происходил по отцу из племени федеральных фракийских сарматов, большая часть которых уже свыше одного поколения тому назад ушла с вестготами во владения Западного Рума.

Эти две колонны: западного крыла гуннов, напоминающая удава с раздутым от переедания брюхом, и восточнорумийская, похожая на терпеливую, жаждущую добычу гиену, – знали друг о друге почти все, высылая на разведку шпионов, дозорных и соглядатаев.

Но они оба: и удав, и гиена – не знали о третьей колонне, следующей им параллельно, восточнее византийцев на расстоянии в два конских перегона. Там шествовали налегке, без никаких обозов с добычей, четыре тумена левого гуннского крыла, состоящие из отважных утургуров, мужественных кутургуров, бесстрашных кангаров, безбоязненных остготов, бестрепетных аламанов и неустрашимых антов; их всех вел разумный, честолюбивый и осторожный второй сенгир-хан Аттила. Эта колонна шла плотно, особой не растягиваясь, и ее можно было бы объехать верхом от начала и до конца всего за полдня. Она сходствовала по готовности к молниеносной атаке на серьезного противника с поджарым, мускулистым и сильным снежным барсом, неспешно и тайно подбирающимся к намеченной жертве.

Но если первые две, остерегающиеся друг друга, огромные воинские процессии: удав и гиена – ничего не знали о колонне-барсе, то последняя знала очень многое о первых двух. Две полутысячи гуннов-хуннагуров и славянов-антов под началом минбаши Стаки и минбаши Онегизия постоянно находились в скрытом подвижном преследовании-наблюдении за первыми двумя колоннами. Ежедневно утром и вечером оба удалых минбаши докладывали через гонцов своему главному военному начальнику хану Аттиле обо всех подробностях в передвижениях удава и гиены. Для туменбаши Аттилы было очевидно, что оба войска, западных гуннов и восточных румийцев, готовятся к решающей схватке и что верховный каган Беледа избирает подходящую для конного маневра обширную долину, по сторонам покрытую тенистыми лесами, под прикрытием которых можно незаметно обходить противника для удара по нему с тыла.

Неспешно трусил по пыльной горной дороге саврасый иноходец со своим седоком, вторым гуннским ханом Аттилой. Длинные свисающие вниз по краям рта черные усы шевелились на ветру, обнажая красный шрам на подбородке слева. В теплую осеннюю погоду сановный всадник имел на себе из верхней одежды лишь длинную до колен, тонкую однобортную кожаную безрукавку-бешмант с небольшим стоячим воротником, надетую поверх полотняной серой рубахи. На голове отсутствовала какая-либо шапка. Еще со времен службы в годы аманатства в румийском 136-ом конно-штурмовом легионе воин Аттила заимел привычку весной, летом и осенью, а нередко и в теплую зиму, обходиться без головного убора, как это принято у знатных румийцев. Из оружия на боевом кожаном поясе у сенгира висел лишь шешке. Подставляя свежему ветру свое лицо с орлиным носом, второй хан гуннов думал свою думу.

А думы были вот о чем. Основная надоедливая мысль, которая часто навещала сенгир-хана Аттилу, была следующая: почему братца Беледу избрали великим каганом, хотя он не соответствовал своим происхождением древнему и незыблемому степному адату, установленному еще у высоких синьских и ханьских стен, там, очень далеко, где восходит солнце над землей, двадцать четыре поколения тому назад? Ведь положения этого степного закона, касающиеся выборов верховного правителя, гласят: избираемое лицо, как минимум, в чине туменбаши, должно иметь отца и мать из семи племен старших родственников: хайлундуров, витторов, биттогуров, кангаров, сабиров, хуннагуров и утургуров. Полтора поколения тому назад число старших родственников увеличилось до восьми, за счет присоединения карпатских садагаров, ушедших десятки поколений назад в сторону захода солнца. И к тому же основное требование степного уложения гласит: и отец, и мать должны происходить из рода знатных тарханов, а отец обязательно должен иметь в числе предков одного из величайших гуннских сенгиров: Моду, Тумена, Лаошаня, Хуханве или Чиджи. У правящего сегодня кагана Беледы нет соответствия одному из необходимых положений адата – его матерью является остготка. В то время как происхождение самого сенгира Аттилы находится в полном соответствии с законами степного уложения: его отец – сенгир-хан хуннагур Мундзук, потомок сенгира Хуханве, мать знатного рода из племени старших родичей сабиров.

Но знает второй гуннский хан Аттила и ответ на свою вопросительную мысль. В избрании двоюродного брата Беледы верховным каганом всех гуннов сыграли роль два обстоятельства. Первое, это то, что древнейшие законы степного адата стали забываться и потому являлись как бы необязательными для исполнения. Второе, это – огромное уважение к великому воителю кагану Ругиле, отцу кагана Беледы и дяде хана Аттилы. Из-за почитания его памяти курултай избрал его сына-сенгира верховным гуннским властителем. И потому не поддержали тогда тарханы молодого Аттилу даже в его родном хуннагурском племени. Но хвала небесам, материнское племя сабиров протянуло туменбаши Аттиле свою родственную руку помощи, выбрав своим племенным ханом.

Также злила второго гуннского правителя Аттилу и жадность великого кагана Беледы. Ведь тащит за собой все тяжелые обозы с захваченным добром! Нет бы бросить все на обочине дороги, собрать свои тумены в один кулак и яростно ударить по выжидающим румийцам. Так нет же, не хочет братец Беледа ничего бросать, на что он надеется? Ясно осознает туменбаши Аттила, что доиграется верховный каган, если будет уходить далее без боя; обрушатся на него легионы опытного Адабурия, и тогда ему будет уже несдобровать. Разумеется, командующий западным правым крылом гуннов Беледа ведет какую-то свою скрытую игру, но также и очевидно со стороны, что игра эта несерьезная. Как говорят гунны и готы, это чилдирен³⁴⁹. Если в решающее мгновение не подсобить кагану Беледе, то ясно, что он, с отяжелевшим от поживы брюхом, проиграет сражение. Но тогда при проигрыше позор падет не только на голову братца Беледы, но и на всех гуннов, включая и самого командующего восточным крылом Аттилу. Выхода нет, надо помогать западным гуннам, а равно, и кагану Беледе.

Как орел высматривающий с горной вершины добычу, сидел в высоком гуннском деревянном седле на саврасом своем жеребце на гребне островерхого холма сенгир-хан Аттила, пристально взирая в дальнее марево перед темным высоким лесом в стороне захода солнца. Острый взгляд туменбаши выхватывал на расплывчатом фоне лесного массива некое движение в далеком непрозрачном воздухе. Там, по сообщениям командиров разведывательных отрядов Стаки и Онегизия, концентрировались несколько восточнорумийских легионов, изготовливаясь для удара по западным гуннам из засады. По всей видимости, завтра уже должно состояться решающее сражение между туменами Беледы и легионами Адабурия.

Да и отступать уже дальше гуннскому верховному кагану было никак нельзя. Уже дошли до тучных и нетронутых пастбищ широкого урочища Тузлука³⁵⁰, севернее которого простиралась ровная, обильная и богатая на разнотравье паннонийская пушта, ставшая два поколения назад гуннской родиной.

Поздно ночью совещался командующий восточными гуннскими войсками туменбаши Аттила со своими тремя начальниками туменов: старым жаувизирем Усуром, жасаулом Таймасом, сыном туменбаши Усура, и жасаулом Светозаром, сыном темника Радомира. Глядя в полутьме походного шатра на двух молодых людей: Таймаса и Светозара – второй гуннский хан подумал о том, что не рановато ли доверять им такое большое воинское соединение, как тумен, но сразу же отогнал от себя эту мысль, вспомнив, что он сам стал румийским легатом в более молодые годы. Да и к тому же они, в соответствии с воинским рангом жасаула, считаются заместителями командующего туменом и носят на своих шапках отличительные желтые полоски минбаши. Военный совет был коротким, хан Аттила закончил его образным сравнением:

– Вы знаете, что не тяжелая поклажа валит верблюда, а лишь самая последняя былинка, возложенная на эту поклажу. Именно мы должны положить этот стебелек травы на спину румийского животного.

Страшная сеча на равнине Тузлука разгорелась с самого раннего утра. Силы были примерно равные, если исходить из соотношения, что один верхоконный воин равен по своей боевой мощи трем пехотинцам. Против 60 000 конных гуннов сражались со стороны румийцев 40 000 конницы и 60 000 пехоты. До полудня до слуха гуннов хана Аттилы, укрывшихся за горами, холмами и лесами в четверти конского перехода восточнее Тузлука, доносился шум и рокот недалекого побоища. И вот момент поднесения последней соломинки наступил. Командующий левым крылом гуннов туменбаши Аттила объехал плотно стоящие ряды всадников, подбадривая воинов и выкрикивая краткие боевые гуннские ураны:

– Урра жау³⁵¹, кырра жау, морт³⁵² жау! Гунны, мы самые неудержимые воины на этом свете! Докажем это еще раз!

– Урра, кырра, мурт!

Туменбаши Аттила сошел с коня, конные воины в широкой лощине сделали то же самое. Все гунны встали на правое колено на земле около своих лошадей, возвели руки к небесам и в сторону полуденного солнца, прося благословения, и снова шум прокатился по рядам:

– Оомин, о Тенгири-ата!

И ринулись 40 000 сабиров, кангаров, акациров, остготов, антов и других в бой на не ожидающих удара с тыла легионеров Адабурия. Последняя травинка сломала спину румийскому солдату. Победа была полная. Около 50 000 новых кулов и малаев приобрели гунны. И ведь эти рабы, еще сегодня утром являвшиеся свободными румийскими гражданами, сами по своей доброй воле пришли сюда, к гуннским границам. Была одна небольшая неприятность для победителей – смог бежать с небольшим количеством воинов магистр милиции Восточного Рума, несчастливый сегодня полководец Адабурий. Гунны же потеряли убитыми около 10 000 человек.

Но вот, наконец, встретились после пяти лет упорного нежелания видеть друг друга каган Беледа и второй хан Аттила. Они даже участвовали в ежегодных курултаях поочередно, лишь бы не лицезреть друг друга. Два раза не бывал на этих общегуннских советах каган Беледа, и три раза отсутствовал хан Аттила. Но сейчас, после отшумевшей победоносной битвы, они никак не могли не встретиться.

В присутствии старого туменбаши, защитника гуннов Элькала-Усура, съехались перед холмом, который был усеян трупами павших румийцев и гуннов, оба правителя степных и союзных им лесных и горных народов – каган Беледа и хан Аттила. Последний сказал:

– Я приветствую тебя, великий каган гуннов.

На что последовал ответ:

– Я также рад видеть тебя. И я хочу поблагодарить тебя за то, что ты пришел ко мне вовремя на помощь.

– Я пришел на помощь гуннскому народу и гуннскому верховному кагану, – уточнил второй хан. На этом краткое свидание братьев было завершено.

За вечерней торжественной трапезой военной знати восточного гуннского крыла многознающий Элькал-Усур тихо молвил, обращаясь к хану Аттиле:

– С сегодняшнего дня ты приобрел заклятого врага.

– Он у меня уже давно был, – возразил второй хан.

– Он у тебя был влиятельный, но не заклятый. С сегодняшнего дня он страшный, смертельный и заклятый, – также тихо продолжил пожилой жаувизирь, – потому что он был вынужден высказать тебе слова благодарности. А ведь он – верховный властитель...