Свобода Воли (Libre Arbitre)

Связка (Copule)

В классической логике слово (как правило, глагол «быть»), связывающее субъект с предикатом.

Святой (Saint)

Это слово употребляется в двух значениях, религиозном и нравственном. Богословие называет святым человека, который благодаря вере, надежде или милосердию достигает единения с Богом (единственным, кто абсолютно свят). Святой любит Бога превыше всего на свете и больше себя самого. Силой этой любви он обретает спасение и вечное блаженство в Царствии Небесном. Разумеется, все его поступки высоконравственны, но руководствуется он не столько чувством долга, сколько любовью и верой.

С точки зрения морали святой – тот, чья воля полностью согласуется с нравственным законом, воспринимаемым не как обязанность или долг (что подразумевает принуждение), а как проявление свободы (что подразумевает независимость в поступках). По Канту, это достигается только в Боге («Критика практического разума», I, Аналитика чистого практического разума, § 7, примечания) или после смерти (там же, О диалектике чистого разума, IV). Из чего не следует, конечно, что всякий, кто не считает себя кантианцем, волен уклоняться от исполнения нравственного долга. В широком смысле слова мы называем святым человека, который всегда и во всем остается верен этому долгу.

Именно поэтому святой может быть атеистом, а атеист – святым. Впрочем, такое встречается нечасто. И не только потому, что посредственность – явление куда более распространенное, как среди верующих, так и среди неверующих, но и потому, что большинство святых (если допустить, что таковые существуют, либо в той мере, в какой их можно считать святыми) на самом деле искренне верят в истинность того, что любят и что ими движет. Они правы в том смысле, что эта истина существует в них самих, то есть они сами и являются этой истиной. Но они, возможно, заблуждаются, полагая, что эта истина существует помимо них, помимо мира, как некий абсолют. Все мы, какими бы грешниками ни были, порой творим добро – с этим не поспоришь. Но разве из этого следует, что Добро существует независимо от нас и творит нас?

И в нравственном, и в религиозном смысле слова святой отличается от мудреца, который не нуждается ни в вере, ни в надежде, ни в подчинении чему бы то ни было. Бог? Спасение? Закон? Мудрецу нет дела до этих абстракций. Он согласен оставить их философам, которым без них никуда.

Мудрец и святой, как сказал Хайдеггер, существуют по соседству, но на разных горных вершинах.

Святой обитает на вершине веры или нравственности.

Мудрец – на вершине этики.

Внешне они так похожи, что их нетрудно спутать, тем более что ничто не мешает, во всяком случае теоретически, одному и тому же человеку быть одновременно и святым, и мудрецом. Но мудрецу ни к чему святость, а святому – мудрость.

То, что ни абсолютной мудрости, ни абсолютной святости не существует, представляется очевидным (разве вершина может быть абсолютной?), хотя это не значит, что ни то ни другое невозможно. Чувство смирения заставляет нас отдать пальму первенства святому. Чувство юмора – мудрецу.