Апология Аугсбургского Вероисповедания Филипп Меланхтон приветствует читателя

В это мы веруем и этому учим. Если кто-то думает иначе, то он не отдает причитающейся чести Христу, Который был послан [учрежден], дабы быть Умилостивителем, чтобы через Него мы могли иметь доступ к Отцу.

Мы говорим сейчас о праведности перед Богом, а не перед людьми, о праведности, которою мы обретаем благодать и покой совести.

Совесть же не может быть успокоена пред Богом иначе, как верой в то [которая уверена], что Бог, ради Христа, примирен с нами, согласно Рим.(5:1): “Итак, оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа”, потому что оправдание — это то, что обещано как дар и только ради Христа, и, таким образом, перед Богом оно обретается одной лишь верой.

Итак, теперь мы ответим на те фрагменты, которые цитируют наши оппоненты, пытаясь доказать, что мы, дескать, оправдываемся любовью и делами. Из 1Кор.(13:2) они цитируют: “Если имею дар пророчества... и всю веру, ...а не имею любви, — то я ничто”. И здесь они торжествуют. Павел свидетельствует всей Церкви, говорят они, что одною лишь верою, оправдаться невозможно.

Но ответить на это просто, после того как мы показали выше, что мы думаем о любви и делах. Данный фрагмент Павла требует любви. Мы тоже требуем ее. Ибо мы уже говорили выше, что обновление и зачаточное исполнение Закона должны существовать в нас, согласно Иерем.(31:33): “Вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его”. Если кто-то отбрасывает любовь, даже имея величайшую веру, все же он не сохраняет ее, ибо он не сохраняет Святого Духа [он становится холодным, и теперь он снова плотян, без Духа и веры. Ибо где нет христианской любви и других плодов Духа, там нет и христианской любви].

Кроме того, Павел не говорит в данном фрагменте о методе [способе] оправдания, но он пишет тем людям, которые, уже будучи оправданы, должны быть побуждаемы к принесению добрых плодов, дабы не утратить Святого Духа.

Кроме того, наши оппоненты подходят к этому делу абсурдно — они цитируют один этот фрагмент, в котором Павел учит о плодах, и опускают очень многие другие фрагменты, в которых Апостол подробно и основательно обсуждает метод оправдания. Кроме того, они постоянно вносят исправления в другие части Писания, во фрагменты, касающиеся веры, а именно — в те библейские пассажи, которые должны пониматься, как относящиеся к fides formata. Здесь [приводя цитаты в подтверждение своей позиции] они не вносят никакой поправки о том, что также необходима вера, силой которой мы становимся праведными ради Христа, как Умилостивителя. Таким образом, наши противники исключают Христа из процесса оправдания и учат только праведности Закона. Но давайте вернемся к Павлу.

Из данного фрагмента едва ли можно сделать вывод более глубокий, чем утверждение о том, что любовь необходима. Это мы исповедуем [допускаем]. Так, аналогичным образом, необходимо воздерживаться от воровства. Однако будет глубочайшим заблуждением, если кто-то пожелает сделать отсюда такой вывод: “Необходимо воздерживаться от воровства. Следовательно, заповедь ‘не укради’, дескать, спасает”. Ведь оправдание является не одобрением каких-то деяний, а одобрением всего человека. Поэтому данный фрагмент из Писаний Павла не наносит нам никакого ущерба, единственно только, наши противники не должны фантазировать и добавлять к этому то, что им нравится. Ибо он [Павел] не говорит, что любовь оправдывает, но слова его таковы: “...А не имею любви, — то я ничто”, а именно — что вера, какой бы великой она ни была, угасла. Он не говорит, что любовь преодолевает ужасы греха и смерти, что мы можем противопоставить свою любовь гневу и суду Божьему, что наша любовь исполняет Закон Божий, что без Христа, как Умилостивителя, мы имеем доступ к Богу своей любовью, что своей любовью мы обретаем обетованное прощение грехов. Павел ничего не говорит об этом. То есть он не полагает, будто любовь оправдывает, потому что мы получаем оправдание только тогда, когда принимаем Христа, как Умилостивителя, и веруем, что ради Христа Бог примиряется с нами. Об оправдании без Христа, как Умилостивителя, нечего даже и грезить.

Если нет никакой нужды во Христе, если своей любовью мы можем одолеть смерть, если своей любовью, без Христа-Умилостивителя, мы имеем доступ к Богу, то пусть наши оппоненты уберут и обетование о Христе, пусть они упразднят Евангелие [которое учит, что мы имеем доступ к Богу через Христа, как Умилостивителя, и что мы приняты [Богом] не ради нашего исполнения Закона, но ради Христа].

Наши противники искажают очень многие библейские фрагменты, потому что они привносят в них свои собственные представления и не определяют [не извлекают из них] их собственного значения. Ибо с какими трудностями мы столкнемся в данном фрагменте, если удалим из него то истолкование, которое по собственному разумению присовокупили к нему наши оппоненты, не понимающие, что такое оправдание, и как оно происходит [что такое вера, Кто таков Христос, или как человек оправдывается перед Богом]? Коринфяне, будучи уже оправданы, приняли много превосходных даров. Вначале они пылали усердием, как это случается обычно в таких случаях. Затем, как отмечает Павел, среди них начали возникать разногласия [разделения и секты]. Они стали испытывать антипатию к благим учителям. Поэтому Павел упрекает их и призывает обратно [к единству] к служению любви. Хотя все это необходимо, все же было бы глупо думать, что дела, заповеданные во Второй Скрижали, которые касаются наших отношений с людьми, а не с Богом, оправдывают нас. В оправдании мы должны иметь дело с Богом. Его гнев должен быть умиротворен, и [наша] совесть должна быть успокоена по отношению к Богу. Ничего этого не происходит через деяния Второй Скрижали [это происходит не через любовь, но только через веру, которая принимает Христа и обетование Божье. Однако, это правда, что утрата любви предполагает потерю Духа и веры. И, таким образом, Павел говорит: “...а не имею любви, — то я ничто”. Но он не добавляет к этому утвердительного заявления, что любовь оправдывает нас в глазах Божьих].

Но нам возражают, что любовь предпочтительнее веры и надежды. Потому что Павел говорит (1Кор.13:13): “...Вера, надежда, любовь; но любовь из них больше”. Итак, вполне логично, что величайшая и главная добродетель должна оправдывать,

хотя Павел в данном фрагменте, по существу, говорит о любви по отношению к ближнему своему и отмечает, что любовь является большей [из добродетелей], потому что она имеет больше плодов. Вера и надежда должны иметь отношение только к Богу, любовь же имеет бесконечное число внешних проявлений [служений] по отношению к людям. [Любовь продвигается по земле среди людей и совершает много благого, утешая, уча и назидая, помогая и увещевая как лично, так и публично]. Тем не менее, давайте, в самом деле, отдадим должное нашим противникам, согласившись с ними в том, что любовь по отношению к Богу и ближнему своему является величайшей добродетелью, потому что главная заповедь такова: “Возлюби Господа Бога твоего...” (Мат.22:37). Но почему они делают отсюда вывод, что любовь оправдывает?

Величайшая добродетель, говорят они, оправдывает. Да ни в коем случае. [Это было бы правдой, если бы Бог был милостив к нам благодаря нашим добродетелям. Итак, выше было доказано, что мы приняты и оправданы ради Христа, а не благодаря нашим добродетелям, ибо наша добродетельность нечиста]. Ведь как даже величайший или первый Закон не оправдывает, так не оправдывает и величайшая добродетель Закона. [Ибо, поскольку Закон и добродетель выше, а наша способность исполнять их ниже, мы не становимся праведными благодаря любви]. Но оправдывает добродетель, принимающая Христа и передающая нам добродетели Христовы, которыми мы принимаем благодать и мир от Бога. Но этой добродетелью является вера. Ибо, как уже неоднократно говорилось, вера — это не столько знание, сколько желание принять или постигнуть то, что предлагается в обетовании о Христе.

Более того, эта покорность по отношению к Богу, а именно — желание принять предлагаемое обетование, это latreiva — служение не менее божественное, чем любовь. Бог желает, чтобы мы веровали в Него, принимали от Него благословения, и, таким образом, [именно] это Он провозглашает истинным божественным служением.

Но наши оппоненты приписывают оправдание любви потому, что они повсюду учат праведности Закона и требуют ее. Ибо мы не можем отрицать, что любовь является высшим деянием Закона. И человеческая мудрость взирает на Закон, стремясь к нему в оправдании. Соответственно, доктора-схоласты, великие и одаренные люди, также провозглашают это, как величайшее деяние Закона, и приписывают этому деянию оправдание. Введенные в заблуждение человеческой мудростью, они взирают не на открытое, а на сокрытое за покрывалом лицо Моисея — точно так, как это делают фарисеи, философы и мусульмане.

Но мы проповедуем безумие Евангелия, в котором открывается иная праведность, а именно — что ради Христа, как Умилостивителя, мы признаемся праведными, когда веруем, что ради Христа Бог примирился с нами. Мы не находимся в неведении и относительно того, сколь далеко это учение от суда разума и от Закона. И мы знаем, что учение Закона о любви внешне является намного более привлекательным. Ибо это мудрость. Но мы не стыдимся безумия Евангелия. Ради славы Христовой мы отстаиваем это и умоляем Христа Его Святым Духом помочь нам, чтобы мы могли сделать это ясным и очевидным для всех.

В своей полемике против нас наши оппоненты также цитируют фрагмент (Кол.3:14): “Более всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства”. Из этого они делают вывод, что любовь оправдывает, потому что она исполняет людей совершенства. Хотя ответ о совершенстве можно дать различными путями, все же мы просто раскроем значение слов Павла. Несомненно, что Павел говорил здесь о любви к ближнему своему. Точно так же мы не должны думать, будто Павел приписывал оправдание или совершенство делам, требуемым от нас во Второй, а не в Первой Скрижали. И если любовь делает людей совершенными, то нет нужды во Христе, как Умилостивителе [Однако Павел учит повсеместно, что мы приняты Богом благодаря Христу, а не благодаря нашей любви, нашим делам или же Закону. Ибо ни один святой (как мы констатировали выше) не исполняет Закон в совершенстве. Таким образом, поскольку он повсюду пишет и учит, что в этой жизни не существует совершенства в наших делах, не следует думать, что он говорит здесь о личном совершенстве], ибо вера принимает [постигает] Христа только как Умилостивителя. Такой их вывод, однако, весьма далек от того, что имел в виду Павел, который никогда не позволял лишать Христа роли Умилостивителя.

То есть он говорит не о личном совершенстве, но о целостности [относительно единства Церкви, и слово, которое они истолковывают как “совершенство”, означает не что иное, как отсутствие раздоров и распрей], присущей Церкви вообще. Ибо на этот счет он говорит, что любовь является связью или соединением, чтобы показать, что он говорит о связывании или объединении, соединении друг с другом многих членов Церкви. Ибо — так как во всех семьях и во всех государствах должно путем взаимного служения [друг другу] взращиваться и лелеяться согласие, а спокойствие не может быть достигнуто, если люди не смотрят “сквозь пальцы” и не прощают некоторые ошибки промеж себя — поэтому и Павел заповедует, что должна быть любовь в Церкви, чтобы она могла сохранять согласие, сносить чрезмерно резкие манеры [кого-то из] братьев, если есть в этом нужда, не замечать отдельные незначительные ошибки, дабы Церковь не разлетелась на части и не подверглась расколу, и чтобы раскол не порождал вражды, ересей и разногласий.

Ибо согласие неизбежно разрушается всякий раз, когда епископы возлагают на людей [без причины] слишком тяжкое бремя или же не учитывают немощи человеческой. И разногласия возникают, когда люди судят слишком сурово [поспешно осуждают и критикуют] о поведении [образе и стиле жизни] учителей [епископов или проповедников] или же пренебрежительно относятся к учителям из-за некоторых не столь уж важных недостатков. Ибо тогда люди начинают искать как другое учение, так и других учителей.

С другой стороны, совершенство, то есть целостность Церкви, соблюдается, когда сильный поддерживает слабого, когда люди благосклонно и милосердно относятся к некоторым недостаткам в поведении своих учителей [а также терпимо относятся к проповедникам], когда епископы делают какие-то скидки на немощи людей [знают, как, с учетом обстоятельств, всевозможных человеческих слабостей и недостатков, проявить воздержанность и терпение к людям].

Книги всех мудрецов полны подобных предписаний справедливости, а именно — что, ради всеобщего спокойствия, в повседневной жизни мы должны делать множество обоюдных уступок. И об этом везде и всегда учит Павел. Таким образом, наши оппоненты, опираясь на термин “совершенство”, весьма опрометчиво утверждают, что любовь оправдывает, в то время как Павел говорит о целостности [Церкви] и всеобщем спокойствии. И поэтому Амвросий истолковывает данный фрагмент следующими словами: “Как о здании говорят, что оно совершенно или целостно, когда все его части надлежащим образом соединены друг с другом”.

Более того, бесчестно и позорно для наших противников проповедовать так много о любви, при этом нигде не проявляя ее со своей стороны. Что они делают сейчас? Они раздирают на части церкви, они пишут законы кровью и предлагают милосерднейшему князю, императору, обнародовать все это. Они убивают священников и других благочестивых людей, если кто-то из них [хоть] слегка намекнул, что не совсем одобряет какие-то очевидные злоупотребления. [Они хотят умертвить всех, кто скажет хоть одно слово против их безбожной доктрины]. Все это несовместимо с их речами о любви, потому что если бы наши оппоненты им следовали, то и церкви были бы спокойны, и в государстве царил бы мир. Ибо все эти смятения могли бы быть успокоены, если бы наши противники не настаивали со слишком большой озлобленностью [исключительно из-за своей мстительной злобливости и фарисейской враждебности, против истины, которую они постигли] на отдельных традициях, бесполезных для благочестия, большинство из которых не соблюдают даже те люди, которые их столь ревностно отстаивают. Но они легко прощают себя, хотя и не желают подобным же образом прощать других, как сказал поэт: “Я прощаю себя, — изрек Маевий”.

Но это отстоит весьма далеко от тех панегириков любви, которые они здесь приписывают Павлу, слова отскакивают от них, как “от стенки горох”.

Из Писаний Петра они цитируют также следующий фрагмент (1Пет.4:8): “...Любовь покрывает множество грехов”. Очевидно, что Петр тоже говорит о любви по отношению к ближнему своему, потому что он присовокупляет этот фрагмент к предписанию, которым заповедует любить друг друга. Никому из Апостолов и в голову не могло придти, что наша любовь преодолевает грех и смерть, что любовь является умилостивлением, за счет которого Бог примиряется с нами безо всякого Христа, как Посредника, или что любовь является праведностью без Христа-Посредника. Ибо подобная любовь, если о таковой можно говорить, была бы праведностью Закона, а не Евангелия, которое обещает нам примирение и праведность, если мы уверуем, что ради Христа, как Умилостивителя, Отец примирен с нами, и добродетели Христовы дарованы нам.

Поэтому Петр призывает нас чуть выше придти ко Христу, чтобы мы могли быть “воздвигнуты” на Христе [как на камне]. И он добавляет (1Пет.2:4-6): “...Верующий в Него не постыдится”. Когда Бог судит и обличает нас, наша любовь не освобождает нас от смятения и путаницы [мы воистину испытываем стыд и позор от наших дел и жизни]. Но вера во Христа освобождает нас в этих страхах, потому что мы знаем, что ради Христа прощены.

Кроме того, данное предложение о любви взято из Прит.(10:12), где приводится также и антитеза, которая ясно показывает, как это следует понимать: “Ненависть возбуждает раздоры, но любовь покрывает все грехи”.

Данное выражение учит тому же, чему и слова Павла из Послания к Колоссянам — что в любых разногласиях, которые могут возникнуть, им следует сдерживаться, проявляя беспристрастие и снисходительность. Раздоры, говорится здесь, усиливаются ненавистью, и мы нередко видим, как возникают трагедии из пустячных оскорблений [из мельчайших искорок возникает огромный пожар]. Некоторые пустяковые разногласия [оскорбления] имели место в отношениях между Цезарем и Помпеем, и если бы одна из сторон могла хоть немного уступить другой, то не разразилось бы гражданской войны.

Но когда каждая из сторон потворствовала своей ненависти, из незначительного дела произошли огромные потрясения. И многие ереси возникли в церкви только из ненависти учителей. То есть это относится не к личным недостаткам человека, но к недостаткам других, когда Писание говорит: “...Любовь покрывает множество грехов”, а именно — грехи других, и это, к тому же, среди людей, т.е., несмотря на то что эти злоупотребления имеют место, все же любовь не замечает их, прощает, уступает и не предается крайнему и резкому их осуждению. Петр, таким образом, вовсе не имеет в виду, что любовь позволяет заслужить прощение грехов перед Богом [в глазах Божьих], что она является умилостивлением, исключающим Христа, как Посредника [таким умилостивлением, когда нет нужды во Христе], или что она возрождает и оправдывает, но он имеет в виду, что любовь не сурова и не безжалостна по отношению к людям, что она не замечает некоторых ошибок своих друзей, что она принимает хорошо даже самые резкие манеры других, именно так, как об этом гласит известный афоризм: “Знай о манерах друга, но относись к ним без ненависти”.

Также не случайно Апостол столь часто учит о служении, которое философы называют ejpieikeiva, т.е. снисходительностью. Ибо эта добродетель необходима для поддержания общественного согласия [в Церкви и гражданском правлении], которое не может сохраниться, если пасторы и церкви не проявляют обоюдного снисхождения ко многим вещам [если они хотят быть чрезмерно щепетильны по отношению к каждому недостатку, и ничего не оставляют без внимания].

Из Послания Иакова они цитируют стих (2:24): “Видите ли, что человек оправдывается делами, а не верою только?” Ни один другой фрагмент не противопоставляется нашим убеждениям с такой силой, как этот. Однако ответ прост и ясен. Если наши оппоненты не присовокупляют собственных убеждений о добродетелях дел, то слова Иакова не наносят никакого ущерба [нашему учению]. Но всякий раз, когда упоминается о делах, наши противники добавляют свои собственные безбожные представления о том, что добрыми делами мы заслуживаем прощение грехов, что добрые дела являются умилостивлением и платой, ценой которой Бог примирен с нами, что добрые дела принимаются Богом за счет их благости, и что они не нуждаются в милости и во Христе-Умилостивителе. Ни о чем подобном Иаков и не помышлял, однако наши противники прикрывают все эти свои представления указанным фрагментом из Послания Иакова.

Таким образом, во-первых, мы должны обдумать то, что данный фрагмент более направлен против наших оппонентов, чем против нас. Ибо наши противники учат, что человек оправдывается любовью и делами. Они ничего не говорят о вере, которой мы принимаем Христа, как Умилостивителя. Да, они порицают эту веру. Причем они не только порицают ее своими изречениями и писаниями, но мечом и смертью [огнем] они стремятся искоренить ее в Церкви. Насколько же лучше учит Иаков, который не опускает веру и не предпочитает любовь вере, но сохраняет веру так, что при оправдании Христос-Умилостивитель не может быть исключен! Так же, как и Павел включает веру и любовь, рассматривая сущность христианской жизни (1Тим.1:5): “Цель же увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры”.

Во-вторых, из самой обсуждаемой темы вытекает, что здесь говорится о таких делах, которые следуют за верой, и что вера не мертва, но что она живет и действует в сердце. Иаков, таким образом, не полагал, что добрыми делами мы заслуживаем прощение грехов и благодать. Ибо он говорит о делах тех, кто уже был оправдан, кто был уже примирен с Богом, принят Им и обрел прощение грехов. Поэтому наши оппоненты заблуждаются, когда полагают, что мы заслуживаем отпущение грехов и благодать добрыми делами, и что нашими добрыми делами, без Христа, как Умилостивителя, мы имеем доступ к Богу.

В-третьих, Иаков незадолго до рассматриваемого фрагмента говорил о возрождении, а именно — что оно происходит через Евангелие. Ибо он говорит следующим образом (1:18): “Восхотев, родил Он нас словом истины, чтобы нам быть некоторым начатком Его созданий”. Говоря, что мы были рождены свыше Евангелием, он учит, что мы были возрождены и оправданы верой. Ибо обетование о Христе принимается только верой, когда мы противопоставляем его ужасам греха и смерти. Иаков, таким образом, не думает, что мы рождаемся свыше своими делами.

Из всего этого ясно, что мы, будучи осуждаемы праздными и нераскаянными умами, которые воображают, что имеют веру, хотя на самом деле не имеют ее, не противоречим словам Иакова, который различает веру мертвую и живую.

Он говорит, что та вера мертва, которая не порождает добрых дел [и плодов Духа: покорности, терпения, милосердия, любви]. Он говорит, что та вера является живой, которая порождает добрые деяния. Более того, мы уже многократно показывали ранее — что мы называем верой. Ибо мы не говорим о праздном знании [о необходимости знания лишь истории о Христе], которым обладают и демоны, но о вере, которая противостоит мукам совести, ободряет и утешает устрашенные сердца [о новом свете и силе, которые Святой Дух порождает в сердце и которыми мы преодолеваем ужасы смерти, греха и т.д.].

Такая вера отнюдь не является простым делом, как полагают наши оппоненты [когда они говорят: “Веруйте, веруйте, как это просто — веровать!” и т.д.], равно как она находится не в человеческой власти [которой я могу сообразовываться], но во власти божественной, которой мы оживотворяемся, и которой мы одолеваем дьявола и смерть. Точно так же, как Павел говорит в Послании к Колоссянам (2:12), что вера действует силой Божьей и преодолевает смерть: “...В Нем вы и совоскресли верою в силу Бога...” Поскольку вера является новой жизнью, она неизбежно порождает новые побуждения и дела. [Потому что она является новым светом и новой жизнью в сердце, посредством которого мы обретаем иной разум и дух, она является живой, плодовитой и щедрой {обильной} на благие деяния]. Поэтому Иаков прав, когда отрицает, что мы оправдываемся такой верой, которая не имеет дел.

Но, говоря, что мы оправдываемся верой и делами, он определенно не имеет в виду, что мы рождаемся свыше [добрыми] делами. Равно как он не говорит и того, что отчасти нашим Умилостивителем является Христос, а отчасти, дескать, умилостивить Бога позволяют наши дела. Он не описывает также и метода [способа] оправдания, но лишь говорит о сути праведных уже после того, как они были оправданы и возрождены. {Ибо он говорит о делах, которые должны последовать за верой. Хорошо сказано: тот, кто имеет веру и добрые дела, праведен. Не за счет дел, но ради Христа, верою. И, как доброе дерево должно приносить добрый плод, хотя не плод делает дерево добрым, так и добрые дела должны следовать за [духовным] возрождением, хотя они и не делают человека приемлемым для Бога. Но как дерево должно быть прежде добрым [чтобы принести добрый плод], так и человек должен сначала верой, ради Христа, быть принят Богом. Дела слишком незначительны, чтобы ради них Бог мог быть милосерден к нам, если бы Он [до совершения дел уже] не был милосерден к нам ради Христа. Таким образом, Иаков не противоречит Св.Павлу и не говорит, что нашими делами мы заслуживаем что-то... и т.д.}

И “быть оправданным” здесь вовсе не означает, что порочный человек делается праведником, но это означает, что он [порочный] провозглашается праведным в “судебном” смысле, как об этом сказано в Рим.(2:13): “...Но исполнители закона оправданы будут”. Поэтому как в словах: “...Исполнители закона оправданы будут”, не содержится ничего, что противоречило бы нашему учению, так, мы полагаем, нет ничего подобного и в словах Иакова: “... Человек оправдывается делами, а не верою только”, потому что люди, имеющие веру и добрые дела, несомненно, провозглашаются праведными. Ведь, как мы уже говорили, добрые дела святых являются праведными и угодными Богу за счет веры. Ибо Иаков восхваляет только такие дела, которые порождает вера, о чем он свидетельствует, говоря об Аврааме (2:22): “...Вера содействовала делам его...” В этом смысле говорится: “...Исполнители закона оправданы будут”, то есть праведными провозглашаются те, кто от всего сердца веруют в Бога, и, как следствие этого, имеют добрые плоды, которые угодны Ему за счет веры, и которые, соответственно, являются исполнением Закона.