Апология Аугсбургского Вероисповедания Филипп Меланхтон приветствует читателя

Если бы возрожденные люди должны были бы думать, что они будут приняты Богом за счет исполнения Закона, то когда совесть человеческая обрела бы уверенность в том, что она угодна Богу? Ведь мы никогда не исполняем Закона. Поэтому мы всегда должны возвращаться к обетованию.

Им [обетованием] мы должны поддерживаться в своих немощах, и нам следует иметь уверенность в том, что нам вменяется праведность ради Христа, Который “...одесную Бога, ...и ходатайствует за нас” (Рим.8:34). Если кто-то думает, что он праведен и принят Богом за счет исполнения им Закона, а не по обетованию Христа, то он бесчестит Его, как Первосвященника. Также невозможно понять, как это можно себе представить, что человек праведен перед Богом, когда Христос исключен как Умилостивитель и Посредник.

Опять же [на четвертом месте], зачем здесь нужна длинная дискуссия? [Если бы мы должны были думать, что после нашего прихода к Евангелию и обретения рождения свыше мы должны заслуживать собственными делами милостивое отношение Бога к нам, а не получать это по вере, то наша совесть никогда не обрела бы покоя, но была бы повергнута в отчаянье.

Ибо Закон постоянно обвиняет нас, поскольку мы никогда не можем исполнить его]. Все Писание, вся Церковь вопиют о том, что Закон не может быть удовлетворен. Таким образом, такое “зачаточное” исполнение Закона не угождает [Богу] само по себе, но делает это лишь за счет веры во Христа. В противном случае, Закон постоянно обвиняет нас. Ибо кто любит или боится Бога в достаточной мере? Кто с достаточным терпением переносит скорби и недуги, ниспосланные [нам] Богом? Кто не впадает в частые сомнения по поводу того, направляются ли дела человеческие Божьим промыслом, или же это дело случая? Кто не впадает в частые сомнения о том, слышим ли он Богом? Кто не впадает в ярость от того, что порочным людям достается лучший удел, чем благочестивым, или потому что благочестивые притесняются порочными? Кто удовлетворен своим призванием? Кто любит ближнего своего, как самого себя? Кто не искушаем вожделениями?

Поэтому Павел говорит в Рим.(7:19): “Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю”. Аналогичным образом в стихе 25: “Итак, тот же самый я умом моим служу закону Божию, а плотию — закону греха”. Здесь он открыто заявляет, что служит закону греха. И Давид говорит в Пс.(142:2): “И не входи в суд с рабом Твоим, потому что не оправдается пред Тобой ни один из живущих”. Здесь даже слуга Божий молит Его об избавлении от суда. Подобным же образом, в Пс.(31:2): “Блажен человек, которому Господь не вменит греха...” Таким образом, в этой нашей немощи всегда присутствует грех, который мог бы быть вменен нам, и о котором он говорит чуть ниже (стих 6): “За то помолится Тебе каждый праведник...” Здесь он показывает, что даже святые должны искать отпущения грехов.

Те, кто не понимают, что порочные желания во плоти являются грехами, более чем слепы. О таких Павел говорит в Гал.(5:17): “...Плоть желает противного духу, а дух — противного плоти...”

Плоть сомневается в Боге, уповая на вещи и явления мира сего, она ищет человеческой помощи в скорбях, даже если это противоречит воле Божьей, она уклоняется от недугов и несчастий, которые ей следовало бы сносить по заповедям Божьим, она сомневается в милости Божьей и т.д. Святой Дух в наших сердцах борется с такими наклонностями [с грехом Адама], для того чтобы подавить, умертвить их [этот яд ветхого Адама, эти безнадежно порочные наклонности] и произвести новые духовные побуждения.

По данному вопросу мы приведем больше свидетельств ниже, хотя они повсюду очевидны, не только в Святых Писаниях, но и в трудах Отцов Церкви.

Так, Августин говорит: “Все заповеди Божьи исполнены, когда все, что не сделано, прощено”. Таким образом, он требует веры даже в добрых делах [которые Святой Дух производит в нас], для того чтобы мы могли веровать, что ради Христа мы угождаем Богу, и что даже не сами дела достойны или угодны.

И Иероним, возражая сторонникам пелагианства, говорит: “Таким образом, мы праведны тогда, когда исповедуем, что мы грешники, и что наша праведность состоит не в наших собственных добродетелях, но в милосердии Божьем”.

Поэтому в “зачаточном” исполнении Закона должна присутствовать вера, которая твердо придерживается убеждения, что ради Христа мы примирены с Богом. Ибо милосердие [Божье] не может быть постигнуто иначе как верой, о чем неоднократно говорилось выше. [Поэтому те, кто учат, что мы приняты не верой, не ради Христа, но ради наших собственных дел, ведут сердца к отчаянью].

Таким образом, когда Павел говорит в Рим.(3:31): “Итак, мы уничтожаем закон верою? Никак; но закон утверждаем”, под этим мы должны понимать не только то, что люди, возрожденные верой, принимают Святого Духа и обретают побуждения, согласующиеся с Законом Божьим, но — и это нам понять еще более важно — что мы весьма и весьма далеки от совершенства Закона.

Следовательно, мы не можем заключить, что принимаемся праведными перед Богом потому, что исполняем Закон, но для того, чтобы совесть могла обрести покой, оправдание должно искаться где-то в другом месте. Ибо мы не праведны перед Богом до тех пор, пока избегаем суда Божьего, и пока мы имеем злость на Бога.

Поэтому мы должны заключить, что, будучи примирены с Богом по вере, мы засчитываемся праведными ради Христа, а не ради Закона или наших дел. Наше “зачаточное” исполнение Закона угождает Богу за счет веры, и за счет веры нам не вменяется несовершенное исполнение Закона, несмотря на то что наша нечистота пугает нас.

Итак, если оправдание должно искаться где-то в другом месте, то наша любовь и добрые дела не оправдывают. Смерть Христову и искупление Им греха следует поставить намного выше нашей чистоты, да и намного выше самого Закона, чтобы мы могли быть уверены, что благодаря этому искуплению, а не благодаря исполнению нами Закона, Бог милосерден по отношению к нам.

Павел учит этому в Гал.(3:13): “Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою”, то есть Закон осуждает всех людей, но Христос, ставший жертвою за нас и понесший на Себе наказание за грех, Сам будучи при этом без греха, устранил это право Закона обвинять и осуждать верующих в Него, потому что Он Сам является искупительной жертвой, ради Которой нам теперь вменяется праведность. Однако, поскольку они считаются праведными, Закон не может обвинять или осуждать их, несмотря на то что фактически они не исполнили его. С той же целью он пишет Колоссянам (2:10): “И вы имеете полноту в Нем...”, как бы говоря: “Хотя вы по-прежнему далеки от исполнения Закона, все же остатки греха не осуждают вас [не приводят к вашему осуждению], потому что если вы веруете, то ради Христа вы точно и наверняка примирены [с Богом], хотя грех и присущ вашей плоти.

Всегда должно держаться в поле зрения то, что Бог желает по Своему обетованию, ради Христа, а не из-за Закона или наших добрых дел, быть милосердным [к нам] и оправдать нас. В этом обетовании робким сердцам следует искать примирения и оправдания. Этим обетованием им следует поддерживать себя и укреплять в себе уверенность в том, что ради Христа, благодаря обетованию Божьему, Бог милосерден к ним. Таким образом, добрые дела никогда не могут умиротворить совесть, и сделать это может лишь обетование.

Поэтому если оправдание и мир совести следует искать где-то в ином месте, нежели в любви и в делах, то любовь и дела не оправдывают, хотя они являются добродетелями и относятся к праведности по Закону постольку, поскольку они являются исполнением Закона. Настолько же это повиновение Закону оправдывает праведностью Закона. Но эта несовершенная праведность Закона не принимается Богом иначе как за счет веры. Соответственно, она не оправдывает, т.е. она не примиряет и не возрождает, равно как сама по себе она не делает нас приемлемыми для Бога.

Из сказанного очевидно, что мы оправдываемся перед Богом одной лишь верой [т.е. она обретает прощение грехов и благодать ради Христа, и возрождает нас]. Подобным же образом, вполне понятно, что одной лишь верой принимается Святой Дух, а также то, что наши дела и это “зачаточное” исполнение Закона, сами по себе, не угождают Богу. Итак, даже если я совершаю огромное количество добрых дел, подобно Павлу и Петру, я должен искать свою праведность где-то в другом месте, а именно — в обетовании о благодати Христовой. Опять же, если только вера умиротворяет сердце человека, то не должно оставаться сомнений в том, что только вера оправдывает перед Богом. Ибо, если мы желаем учить правильно, нам следует придерживаться того, что мы приняты Богом не благодаря Закону, не благодаря нашим добрым делам, но ради Христа. Ибо честь, причитающаяся Христу, не должна отдаваться Закону или же нашим ничтожным делам, потому что одной лишь верой мы принимаем прощение грехов и примирение с Богом, ведь примирение или оправдание обетовано ради Христа, а не ради Закона. Поэтому оно принимается только верой, хотя за ниспосланием Святого Духа следует исполнение Закона.

Итак, когда основы данного дела, а именно — различия между Законом и обетованиями, понятны, будет легко разобраться с доводами наших оппонентов. Ибо они цитируют фрагменты о Законе и добрых делах, опуская фрагменты, относящиеся к обетованиям.

Но на все высказывания о Законе достаточно ответить одно, а именно — что Закон не может быть исполнен без Христа, и что если мирские дела совершаются без Христа, то они не угодны Богу [человек не угождает Богу]. Таким образом, когда восхваляются добрые дела, необходимо добавлять, что при этом требуется вера, то есть — что они восхваляются за счет веры, что они являются плодами веры и свидетельствами о вере. {В самом деле, это наше учение ясно и чисто. Оно не боится света и может быть проверено по Святому Писанию. Кроме того, мы ясно и правильно представили его здесь тем, кто принимает [способен принять] наставления и сознательно не отвергает истину. Чтобы правильно понять благословение Христово и величайшее сокровище Евангелия (которое столь высоко превозносит Павел), мы должны отделить, как небо от земли, обетование Божье и предлагаемую нам благодать от Закона. В сомнительных случаях требуется много объяснений, но в случае добром и надежном одно или два радикальных [убедительных] объяснения растворяют все возражения, которые люди, как они сами полагают, могут привести}.

Двусмысленные и рискованные случаи порождают множество разнообразных решений. Ибо истинно суждение древнего поэта: “Неправедное дело, будучи тусклым [болезненным] само по себе, требует мастерского применения средств [лекарств]”. Но в справедливых и верных делах одно-два объяснения, полученные из источников [данного дела], исправляют все, что казалось неверным. Так обстоит и в нашем случае. Ибо правило, которое я только что продекламировал, объясняет все фрагменты, процитированные относительно Закона и добрых дел [а именно — что без Христа Закон не может воистину соблюдаться, и, хотя при этом могут совершаться внешние дела, все же исполняющий их человек не угождает Богу без Христа].

Ибо мы признаем, что Писание иногда учит Закону, а в других местах — Евангелию или милостивому обетованию о прощении грехов ради Христа. Но наши оппоненты, отрицая, что вера оправдывает, совершенно упраздняют даруемое обетование и учат, что ради любви и ради наших добрых дел мы принимаем прощение грехов и примирение с Богом.

Если примирение с Богом зависит от состояния наших дел, то все это совершенно неопределенно и туманно. [Ибо мы никогда не можем быть уверены в том, совершаем ли достаточно дел, или достаточно ли святы и чисты наши дела. Поэтому прощение грехов также становится неопределенным, и утрачивается обетование Божье, как Павел говорит в Рим.(4:14): “...То тщетна вера, бездейственно обетование”, и все становится неопределенным]. Таким образом, обетование будет упразднено.

Следовательно, мы направляем благочестивые умы к рассмотрению обетований, а также учим о получаемом даром прощении грехов и о примирении, происходящем через веру во Христа. После этого мы добавляем также учение о Законе. [Не то, что Законом мы заслуживаем себе прощение грехов, или что ради Закона мы принимаемся Богом, но то, что Бог требует совершения добрых дел]. И необходимо разделять эти вещи правильно, о чем Павел говорит в 2Тим.2:15. Мы должны видеть, что Писание приписывает Закону, а что — обетованиям. Ибо оно восхваляет добрые дела так, чтобы не устранить даруемое обетование [чтобы поставить обетование Божье и истинное сокровище, Христа, в тысячу раз выше их].

Ибо добрые дела должны совершаться за счет Божьей заповеди, для проявления веры [как Павел говорит в Ефес.(2:10): “Ибо мы — Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела...”], за счет исповедания веры и благодарения. По этим причинам добрые дела непременно должны совершаться, и эти добрые дела — хотя они совершаются во плоти, пока еще не полностью обновленной, что замедляет побуждения Святого Духа и передает делам некоторую оскверненность плоти — все же, благодаря Христу, являются святыми, божественными делами, жертвами и деяниями, относящимися к правлению Христа, Который этим самым представляет Свое Царство миру сему. Ибо этим Он освящает сердца, подавляет дьявола и для того, чтобы сохранить Евангелие среди людей, открыто противопоставляет царству дьявола вероисповедание святых, в наших немощах утверждая Свое могущество.

Труды и проповеди Апостола Павла, Афанасия, Августина и им подобных [святых], наставлявших церкви, и те опасности, которым они подвергались при этом, являются святыми деяниями, истинными жертвами, благоугодными Богу бранями Христовыми, которыми Он подавляет дьявола и избавляет от него верующих.

Труды Давида, проявленные им в войнах и в домашнем правлении, являются святыми деяниями, истинными жертвами, бранями Божьими, защищающими имеющих Слово людей от дьявола, для того, чтобы знание Божье окончательно не угасло на земле.

Мы полагаем так относительно каждого доброго деяния в смиреннейших призваниях и в личных делах. Через эти дела Христос отмечает [празднует] Свою победу над дьяволом — точно так же, как сборы пожертвований коринфянами (1Кор.16:1) были святым деянием, жертвой и бранью Христовой против дьявола, стремящегося к тому, чтобы ничего не делалось во славу Божью.

Умаление этих деяний исповедания учения, скорби, дел любви, умерщвления плоти — было бы, воистину, умалением внешнего установления Царства Христова среди людей. Здесь мы добавляем также кое-что о награде и добродетелях [заслугах].

Мы учим, что награда была предложена и обещана верующим за дела. Мы учим, что добрые дела являются достойными награды — не прощения грехов, не благодати или оправдания (ибо это мы обретаем только верой), но других наград, физических и духовных, в этой жизни и после этой жизни, потому что Павел говорит в 1Кор.(3:8): “...Каждый получит свою награду по своему труду”. Таким образом, будут различные награды, за различные дела.

Но прощение грехов одинаково и равно для всех, точно так же, как Христос один и предлагается даром всем, кто веруют, что ради Христа их грехи прощены. Ведь прощение грехов и оправдание принимаются только верой, а не за какие-то дела, что очевидно проявляется в муках совести, потому что ни одно из наших дел не может противостоять гневу Божьему, о чем Павел совершенно ясно говорит в Рим.(5:1): “Итак, оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа, через Которого верою и получили мы доступ к той благодати...”

Но, поскольку вера созидает чад Божьих, она созидает также и сонаследников Христу. Таким образом, своими собственными делами мы не заслуживаем оправдания, которым мы делаемся сынами Божьими и сонаследниками Христу, мы не заслуживаем своими делами вечной жизни. Ибо вера обретает это, ведь вера оправдывает и примиряет нас с Богом. Но вечная жизнь причитается оправданному, согласно фрагменту из Рим.(8:30): “...А кого оправдал, тех и прославил”.

Павел, в Послании к Ефесянам (6:2), восхваляет заповедь о почитании родителей, упоминая награду, которая добавляется к этой заповеди, и здесь он не имеет в виду, что покорность родителям оправдывает нас перед Богом, но что, когда это происходит в тех, кто оправдан, они заслуживают таким образом другие великие награды.

И все же Бог разносторонне воспитывает Своих святых, часто откладывая награду праведных дел, для того чтобы они могли учиться не уповать на свою собственную праведность и могли учиться искать воли Божьей, а не наград, как это видно из примеров Иова, Христа и других Святых. И об этом нас учат многие Псалмы, утешающие нас относительно счастья порочных, как, например, Пс.(36:1): “Не ревнуй злодеям, не завидуй делающим беззаконие”. И Христос говорит (Мат.5:10): “Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное”.

Этим восхвалением добрых дел верующие, несомненно, побуждаются к добрым делам.

При этом, одновременно, безбожникам, дела которых порочны, также провозглашается учение о покаянии, и является гнев Божий, которым Он угрожает всем, кто не покается. Таким образом, мы превозносим добрые дела и требуем их совершения,

показывая множество причин, по которым они должны совершаться. Например, о делах Павел также учит, когда говорит в Рим.(4:9), что Авраам принял обрезание не для того, чтобы этим деянием оправдаться. Ибо по вере он уже был назван праведным. Но обрезание было добавлено для того, чтобы он мог иметь в теле своем запечатленный знак, будучи увещеваем которым, он мог проявлять веру, и которым он мог исповедовать свою веру перед другими, своим свидетельством приглашая других веровать.

“Верою Авель принес Богу жертву лучшую...” (Евр.11:4). Таким образом, поскольку он был праведен по вере, жертва, которую он принес, была угодна Богу. Не делами он заслужил себе прощение грехов и благодать, но тем, что проявил веру и продемонстрировал ее другим, для того чтобы призвать их к вере.

Хотя добрые дела должны следовать за верой, люди, которые не могут верить и быть уверенными в том, что ради Христа им даровано прощение, и Бог примирен с ними, используют добрые дела совершенно иным образом. Видя дела святых, они судят в манере, свойственной людям, что святые заслужили прощение грехов и благодать этими делами. Соответственно, они подражают им и думают, что посредством подобных дел заслуживают прощение грехов и благодать. Они думают, что этими делами умиротворяют гнев Божий и достигают того, что ради этих дел они признаются праведными.

Такое безбожное мнение о добрых делах мы осуждаем. Во-первых, потому, что это затушевывает и затемняет славу Христову, когда люди предлагают Богу свои дела, пытаясь расплатиться ими и обрести за них умилостивление. Эта честь, причитающаяся одному лишь Христу, приписывается нашим делам. Во-вторых, они, тем не менее, не находят в делах мира и покоя для своей совести, но в истинном страхе, нагромождая одно доброе дело на другое, они, в конце концов, впадают в отчаянье, потому что не находят ни одно свое дело достаточно чистым [достаточно важным и драгоценным для того, чтобы умилостивить Бога, получить наверняка вечную жизнь, словом, умиротворить и успокоить совесть]. Закон всегда обвиняет и порождает гнев. В-третьих, такие люди никогда не обретают познания Божия [равно как знания воли Его], ибо, поскольку во гневе они избегают Бога, Который судит и поражает их, они никогда не верят в то, что они слышимы [Им].

Вера же делает очевидным присутствие Божье, поскольку она делает очевидным то, что Бог прощает и слышит нас.

Более того, это безбожное мнение относительно добрых дел всегда существовало в мире [прилепилось к миру весьма основательно]. У язычников были жертвоприношения, перенятые ими от отцов. Они подражали их делам. Их вера не сохранилась, но остались представления о том, что дела являются умилостивлением и платой [ценой, уплачиваемой] за то, что Бог примиряется с ними.

Люди под Законом [израильтяне] повторяли жертвоприношения, полагая, что посредством этих деяний они могут умиротворить Бога, так сказать, ex opere operato. Мы видим здесь, насколько искренне пророки упрекают людей (Пс.49:8): “Не за жертвы твои Я буду укорять тебя...” Иерем.(7:22): “Ибо отцам вашим Я не говорил и не давал им заповеди в тот день, в который Я вывел их из земли Египетской, о всесожжении и жертве”. Такие фрагменты осуждают не дела, которые Бог, конечно же, заповедал как внешние проявления, но они осуждают безбожное мнение, согласно которому люди полагали, что этими делами они умиротворяют гнев Божий, тем самым исключая [изгоняя] веру.

И, поскольку никакие дела не успокаивают совести, время от времени изобретались все новые и новые дела, в добавление к заповедям Божьим [лицемеры, тем не менее, в своем слепом блуждании и безрассудных метаниях, изобретали деяние за деянием, жертву за жертвой, и все это без Слова и заповеди Божьей, с порочной совестью, проявление чего мы видели в папстве]. Народ Израильский видел пророков, приносящих жертвы на возвышенных местах [и в рощах]. Кроме того, примеры святых весьма впечатляли и побуждали к аналогичным деяниям тех, кто надеялся этими поступками получить благодать точно так же, как святые обрели ее. [Но святые веровали.] Таким образом, люди начали с примечательным усердием подражать подобным деяниям, чтобы этим [умиротворить гнев Божий] заслужить прощение грехов, благодать и праведность. Но пророки приносили жертвы на возвышенных местах не для того, чтобы этими делами заслужить прощение грехов и благодать, а потому, что на этих местах они учили, и, соответственно, они представляли там свидетельства своей веры.

Люди слышали, что Авраам принес в жертву своего сына. Поэтому они также, чтобы умиротворить Бога какой-нибудь тяжелейшей и труднейшей работой, убивали своих сыновей. Но Авраам не приносил своего сына в жертву с мыслью, что это деяние было платой и деянием умилостивления, ради которого он будет признан праведным.

Так, в Церкви было учреждено Причастие, чтобы путем воспоминания об обетованиях Христовых, о которых нас увещевает это предписанное Таинство, в нас могла укрепляться вера, мы могли публично исповедовать ее и провозглашать благословения Христовы, как Павел говорит в 1Кор.(11:26): “Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете...” Но наши оппоненты утверждают, что месса — это деяние, оправдывающее нас ex opere operato, и удаляющее вину и наказание в тех, для кого она служится. Ибо так пишет Габриель.

Антоний, Бернар, Доминик, Франциск и другие Святые Отцы выбирали определенную разновидность жизни либо для того, чтобы учиться [или больше читать Святые Писания], либо для других полезных деяний. При этом они полагали, что верой становятся праведными ради Христа, и что Бог милостив к ним не за счет их собственных деяний. Однако множество людей с тех пор подражали не вере Отцов, но лишь их примеру без веры, стремясь такими деяниями заслужить прощение грехов, благодать и праведность. Они не веровали, что обретают это как дар, за счет Умилостивителя Христа. [Таким образом, человеческий разум всегда превозносит добрые дела слишком высоко и ставит их на неподобающее [неправильное] место. И эту ошибку порицает Евангелие, которое учит, что люди признаются праведными не ради Закона, но ради одного лишь Христа. Христос же принимается одной лишь верой. Поэтому мы становимся праведными только верой, ради Христа].

Итак, мир судит обо всех делах, будто они являются умилостивлением, которым умиротворяется Бог, будто они представляют собой плату, ценой которой мы засчитываемся праведными. Он не верит, что Христос является Умилостивителем. Он не верит, что верой мы обретаем как дар признание нас праведными ради Христа. И тем не менее, поскольку дела не могут успокоить совесть, постоянно выбираются новые дела, вводятся новые обряды, даются новые обеты и формируются новые монашеские ордены, сверх заповеди Божьей, в поисках великих дел, которые можно было бы противопоставить гневу и суду Божьему.

Вопреки Писанию, наши оппоненты придерживаются этих безбожных представлений относительно добрых дел. Но приписывать нашим делам такие свойства, а именно — что они являются умилостивлением, что ими можно заслужить прощение грехов и благодать, что ради них, а не верой, ради Христа, как Умилостивителя, мы признаемся праведными перед Богом — что же это еще, если не отказ Христу в чести Посредника и Умилостивителя?

Поэтому, хотя мы веруем и учим, что добрые дела непременно должны совершаться (ибо зачаточное исполнение Закона должно следовать за верой), тем не менее мы отдаем Христу ту честь, которая Ему причитается. Мы веруем и учим, что верой, ради Христа, мы признаемся праведными перед Богом, что мы не становимся праведными благодаря делам, без Христа, как Посредника, что делами мы не заслуживаем себе прощения грехов, благодати и праведности, что мы не можем противопоставить свои дела гневу и правосудию Божию, что дела не могут преодолеть ужасов греха, что ужас греха преодолим одной лишь верой и что только Христос, Посредник, должен верой противопоставляться гневу и суду Божию.