Апология Аугсбургского Вероисповедания Филипп Меланхтон приветствует читателя

Но, поскольку в этом противоречии затрагивается основная тема христианского учения, которая, если ее правильно понимать, освещает и усиливает славу Христову [которая особым образом служит ясному и правильному пониманию всех Священных Писаний, лишь одна показывает путь к неописуемому сокровищу и правильному пониманию Христа, одна открывает дверь во всю Библию] и приносит столь необходимое и обильнейшее утешение богобоязненным сердцам, мы просим Его Императорское Величество выслушать с терпением наше мнение по вопросам такой важности.

Ибо, поскольку оппоненты не понимают ни того, что такое прощение грехов, ни того, что такое вера, ни того, что такое благодать, ни того, что такое праведность, они ужасно извращают данный вопрос, затуманивают славу Христову и Его добродетели, лишая тем самым богобоязненные сердца утешения, предлагаемого во Христе.

Но, для того чтобы подчеркнуть позицию нашего Вероисповедания, а также опровергнуть обвинения, выдвигаемые против нас нашими противниками, мы приведем сначала некоторые предпосылки, чтобы прояснить источники обоих разновидностей учения, т.е. учения наших оппонентов и нашего учения.

Все Писание должно быть разделено [распределено] на эти две принципиальные темы: Закон и обетования. Ибо в некоторых местах оно представляет [нам] Закон, а в других местах — обетование о Христе, а именно — либо когда [в Ветхом Завете] оно обещает, что Христос придет, и предлагает ради Него отпущение грехов, оправдание и жизнь вечную, либо когда в Евангелии [в Новом Завете] Христос Сам, поскольку Он уже явился, обещает отпущение грехов, оправдание и жизнь вечную.

Кроме того, в этом обсуждении под Законом мы понимаем Десять Заповедей в любом виде, в каком [и всякий раз, когда] они встречаются в Писаниях. В данный момент мы ничего не говорим о церемониальных и иудейских законах Моисея.

Из этих двух частей противники избирают Закон, потому что человеческий разум в некотором роде естественным образом понимает Закон (ибо он выражает те же суждения, какие божественным образом записаны в разуме). [Закон естества согласуется с законом Моисеевым или Десятью Заповедями], и посредством Закона они ищут отпущения грехов и оправдания.

Итак, Декалог требует не только внешних мирских дел, которые разум в определенной мере может производить, но он требует также иных вещей, стоящих намного выше возможностей разума, а именно — страха Божьего, истинной любви к Богу, истинного взывания к Богу, уверенности в том, что Бог слышит нас, и ожидания помощи от Бога в смерти и во всех бедах; наконец, он требует покорности Богу в смерти и во всех бедах — чтобы мы не могли уклоняться или отказываться от них, когда Бог навлекает их на нас.

Здесь схоласты, последуя философам, учат только праведности разума, а именно — мирским делам, и выдумывают, кроме того, что и без Святого Духа разум [человеческий] может любить Бога превыше всего. Ибо, до тех пор, пока человеческий разум находится в спокойном состоянии и не ощущает гнева и суда Божьего, он может воображать, что он желает любить Бога и делать благое ради Бога [это, однако, сущее лицемерие]. Исходя из этого, они учат, что люди заслуживают отпущения грехов, делая то, что присуще им внутренне, т.е. если разум скорбит по поводу греха, “выжимает” из себя “деяние любви” по отношению к Богу или же ради Бога проявляет активность в том, что является благом.

И, так как это мнение, естественно, льстит людям, оно приводит к тому, что в церквях возникают и множатся службы, монашеские обеты и злоупотребления мессами. Со временем, опираясь на это мнение, одни изобрели свои пути служения и соблюдения обрядов, а другие — свои.

И для того, чтобы иметь возможность питать и усиливать уверенность в таких делах, они стали утверждать, что Бог непременно дарует благодать тому, кто поступает так, не по необходимости принуждения, но неизменности Своей [не потому, что Он принуждаем, но потому что таков порядок, который Бог не желает нарушать или менять].

В этой позиции содержится множество серьезных и пагубных заблуждений, перечислять которые было бы весьма утомительно. Пусть благоразумный читатель подумает хотя бы о следующем: если бы христианская праведность состояла в этом, то в чем тогда заключается различие между философией и учением Христовым? Если бы мы заслуживали прощение грехов этими “вымученными” деяниями [исходящими из нашего разума], то какая была бы нам польза от Христа? Если мы можем оправдаться разумом и делами разума, откуда тогда взяться нужде во Христе или в возрождении [о чем Петр провозглашает в 1Пет.1:18 и далее]?

И из-за этих мнений дело дошло до того, что многие высмеивают нас за то, что мы учим, что следует искать какой-то иной, нежели философской праведности. [Увы! Дошло до того, что даже великие теологи в Лувене, в Париже и т.д. ничего не знают о других разновидностях благочестия или праведности, кроме благочестия, о котором учат философы (хотя каждая буква и каждый слог в Посланиях Павла учат совершенно иному). И, хотя нам следует рассматривать это, как чужеродное учение, и высмеивать это, они, скорее, высмеивают нас, да, надсмехаются над самим Павлом].

Мы слышали, что некоторые, отложив Евангелие, истолковывают вместо этого в своих проповедях Аристотелеву этику. [Я сам слышал замечательного проповедника, который не упомянул ни о Христе, ни о Евангелии, но проповедовал этику Аристотеля. Разве не глупо так проповедовать христианам?] Если то, что отстаивают наши оппоненты, является истиной, то эти люди не заблуждаются [если учение наших противников истинно, то Аристотелева “Этика” является драгоценной книгой проповедей и замечательной “новой библией”]. Ибо Аристотель писал о мирской морали столь эрудированно, что нет нужды писать об этом еще что-то.

Мы видим сохранившиеся до нашего времени книги, в которых некоторые слова сравниваются с высказываниями Сократа, Зенона и других, будто бы Христос явился в этот мир для того, чтобы принести некоторые законы, посредством которых мы можем заслужить себе прощение грехов, как будто мы не можем принять этого прощения по милости, благодаря Его добродетелям.

Таким образом, если мы принимаем здесь учение наших противников о том, что делами разума мы заслуживаем себе прощение грехов и оправдание, то нет никакого различия между философской, то есть фарисейской, и христианской праведностью.

Хотя наши оппоненты не полностью миновали Христа и требуют знания истории о Христе, приписывая Ему то, что благодаря Его заслуге нам была дана некая характерная черта или, как они говорят: prima gratia, “первичная благодать”, которую они понимают, как свойство, склоняющее нас к тому, что мы с большей готовностью любим Бога. И все же то, что они приписывают этому свойству, имеет меньшую значимость [является слабым, незначительным, мелким и жалким действием, чтобы приписывать это Христу], потому что они представляют себе, будто поступки воли одинаковы до и после получения этого свойства. Они воображают, что воля [человеческая] может любить Бога, но все же данное [Христом] свойство побуждает ее делать это более радостно и активно. И они обязывают нас заслуживать это свойство [эту черту] посредством предшествующих добродетелей. Затем они обязывают нас заслуживать делами Закона упрочнение этого свойства и [укрепление гарантий] жизни вечной.

Таким образом, они хоронят Христа — так, что люди не рассматривают Его, как Посредника, и не веруют, что ради Него они даром обрели прощение грехов и примирение [с Богом], но ошибочно полагают, будто они сами, путем исполнения Закона, заслуживают себе прощение, и будто они сами, путем исполнения Закона, становятся праведными перед Богом. В то время как на самом деле Закон никогда не искупает греха, поскольку разум не производит ничего, кроме некоторых человеческих деяний, при этом не имея ни [истинного] страха Божьего, ни веры в то, что Бог заботится о нем. И, хотя они говорят об этом свойстве, все же без праведности веры [праведности по вере] в человеке не может существовать ни любви к Богу, ни даже понятия о том, что такое любовь к Богу.

Выдуманное ими различие между meritum congrui и meritum condigni [должной, надлежащей добродетелью и истинной, полной добродетелью] является лишь хитроумной уловкой, изобретенной для того, чтобы не выглядеть открытыми сторонниками пелагианства. Ибо если Бог обязательно дарует благодать для meritum congrui [надлежащей добродетели], то она не является более meritum congrui, но становится meritum condigni [истинной обязанностью и полной добродетелью]. Но они не ведают, что говорят. Они представляют себе, что после [обретения] этого свойства любить [Бога] человек может получить добродетель de condigno. И все же они обязывают нас сомневаться в том, существует ли данное свойство [в нас]. Откуда же тогда они знают, какую именно добродетель они обрели — de congruo, или же de condigno [полную, или половинчатую]?

Но все это дело было выдумано ленивыми и праздными людьми [но, Боже праведный, все это лишь пустые и глупые представления и мечты ленивых, никудышных и неопытных людей, которые не очень-то применяют Библию на практике], которые не знают, откуда происходит прощение грехов, как судом Божьим и терзаниями совести упование на дела изгоняется из нас. Лицемеры, чувствующие себя в безопасности [из-за неосознания своих грехов], всегда полагают, что они обретают добродетель de condigno независимо от того, присутствует указанное выше свойство или нет, потому что люди естественным образом полагаются на собственную праведность. Но сердца, устрашенные [своими грехами], колеблются, смущаются и затем стремятся к другим делам, накапливая их, чтобы обрести покой. Такие сердца никогда не думают, что они обретают добродетель de condigno, и они впадают в отчаянье, если, помимо учения о Законе, они не слышат Евангелия, Благой Вести о милостивом прощении грехов и праведности по вере. [Так, рассказывают, что, когда монахи из ордена Босоногих славили свой орден и добрые дела перед некоторыми добропорядочными людьми в смертный час, это было тщетным и бесполезным, и они в конце концов вынуждены были прекратить эти рассказы о своем ордене и Св.Франциске, сказав: “Уважаемый, Христос умер за тебя”. Лишь одна эта весть животворила и подкрепляла [человека] в скорби, даруя ему мир и утешение].

Таким образом, наши оппоненты учат ничему иному, как праведности разума, то есть праведности Закона, на который они взирают, как иудеи смотрели на скрытое за покрывалом лицо Моисея. И в самоуверенных лицемерах [не осознающих своей греховности], которые думают, будто исполняют Закон, они [наши противники] возбуждают самонадеянность и пустую уверенность в делах [они помещают людей на основание собственных добрых дел, которое является основанием из песка] и презрение к благодати Христовой. Робкие же сердца они, напротив, вовлекают в отчаянье, которое, терзая их сомнениями, никогда не позволяет им испытать, что такое вера и насколько она действенна. Поэтому, в конце концов, они впадают в полное отчаянье.

Итак, относительно праведности разума мы полагаем, что Бог требует ее, и что, так как на то существует заповедь Божья, благородные дела, заповеданные в Декалоге, непременно должны совершаться, согласно утверждению из Гал.(3:24): “Итак, закон был для нас детоводителем ко Христу...” И о том же сказано в Тим.(1:9): “...Закон положен не для праведных”. Ибо Бог желает, чтобы плотские люди [явные грешники] сдерживались мирскими узами, и для поддержания этого Он дал Законы, Послания, учения, суды, наказания.

И этот праведный рассудок может, в некоторой степени, работать своими собственными силами, хотя плотская слабость и порочные наклонности часто оказываются сильнее, подталкивая [человека] на явные преступления.

Итак, хотя мы охотно воздаем этой праведности разума причитающуюся ей славу (поскольку развращенная природа не имеет большего блага [в этой жизни и в мирской природе нет ничего лучше, чем честность и добродетель], и Аристотель верно говорит: “Ни вечерняя звезда, ни звезда утренняя не прекраснее праведности”, и Бог также чествует ее плотскими [телесными, физическими] наградами), все же она не должна прославляться в ущерб [в упрек] Христу.

Ибо это неправильно и ошибочно [я заключил так и уверен в том, что это вымысел и неправда], что мы заслуживаем прощение грехов своими делами.

Ложью является также и то, что людям засчитывается праведность перед Богом благодаря праведности разума [праведности дел и внешней набожности].

Ложно также утверждение, что разум своими собственными силами способен любить Бога превыше всего, и исполнять Закон Божий, а именно — воистину бояться Бога, воистину быть уверенным в том, что Бог слышит молитву, иметь желание повиноваться Богу в смерти и любом ином промысле Божьем, не желать того, что принадлежит другим и т.п., хотя разум и может производить мирские деяния.

Ложью и поношением Христа также является утверждение о том, что люди, исполняющие заповеди Божьи без благодати, не совершают греха [люди, которые соблюдают заповеди Божьи исключительно внешним образом, без Духа Божьего и благодати в своих сердцах].

У нас есть свидетельства и основания, чтобы веровать так, причем основания не только из Святых Писаний, но также из работ Отцов Церкви. Ибо, возражая сторонникам пелагианства, Августин много писал о том, что благодать не даруется по нашим собственным добродетелям. И в своей работе “De Natura et Gratia” он говорит: “Если естественных способностей в сочетании со свободной волей достаточно и для познания того, как человеку следует жить, и для того, чтобы жить праведно, то Христос умер напрасно, а крестная смерть делается ненужной и пустой.

Почему я не могу здесь также воскликнуть? Да, я воскликну и, с христианской скорбью, упрекну их: Христос стал бесполезен для всех вас, ‘...вы, оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати’ (Гал.5:4, см. также 2:21). ‘Ибо, не разумея праведности Божией и усиливаясь поставить собственную праведность, они не покорились праведности Божией, потому что конец закона — Христос, к праведности всякого верующего’ (Рим.10:3,4).

И в Иоан.(8:36): ‘Итак, если Сын освободит вас, то истинно свободны будете’”. Таким образом, посредством разума мы не можем освободиться от грехов и заслужить отпущение грехов. И в Иоан.(3:5) написано: “...Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие”. Но необходимо родиться свыше, от Святого Духа, праведность разума не оправдывает нас перед Богом, и не исполняет Закона,

Рим.(3:23): “Все согрешили и лишены славы Божией”, то есть нуждаются в мудрости и праведности Божьих, которые признают и прославляют Бога. Подобным же образом, мы читаем в Рим.(8:7,8): “Потому что плотские помышления есть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут. Посему живущие по плоти Богу угодить не могут”.

Эти свидетельства столь очевидны, что, используя слова Августина, сказанные им по данному случаю, они не нуждаются в особо проницательном понимании, для них достаточно [просто] внимательного слушателя. Если плотский разум есть вражда против Бога, то плоть, конечно же, не любит Бога. Если она не может покориться Закону Божьему, она не может любить Бога. Если плотские помышления являются враждой против Бога, то плоть грешит, даже когда мы совершаем внешние мирские дела. Она не может покориться Закону Божьему, она непременно грешит, даже когда, согласно человеческому суждению, она совершает деяния, которые превосходны и достойны восхваления.

Наши оппоненты принимают во внимание только предписания Второй Скрижали, которая говорит лишь о мирской [светской] праведности, то есть о праведности, которую может постигнуть [человеческий] разум. Удовлетворенные этим, они полагают, что исполняют [удовлетворяют] Закон Божий. Тем временем они не видят [не понимают] Первой Скрижали, которая заповедует, чтобы мы любили Бога, чтобы мы провозглашали, как нечто само собой разумеющееся, что Бог гневается на грех, чтобы мы имели истинный страх Божий, чтобы мы считали, как нечто само собой разумеющееся, что Бог слышит молитвы.

Но человеческое сердце, не имеющее Духа Святого, либо самоуверенно презирает суждение Божье, либо, будучи подвергнутым наказанию, избегает и ненавидит Бога, когда Он судит. Таким образом, поскольку презрение к Богу и сомнения относительно Слова Божьего, угроз и обетований Божьих присущи человеческой природе, люди воистину грешат, даже когда сами, без Святого Духа, совершают добродетельные дела, потому что они совершают их с беззаконным сердцем, как сказано в Рим.(14:23): “...Все, что не по вере, — грех”. Ибо такие люди совершают свои дела, презирая Бога, точно так же, как Эпикур не верит, что Бог печется о нем, или что Бог замечает и слышит его. Эта непочтительность [это презрительное отношение] портит все деяния, которые [внешне] представляются добродетельными, потому что Бог судит сердце.

В заключение следует заметить, что со стороны наших оппонентов было полнейшей глупостью написать, будто люди, находящиеся под вечным гневом [Божьим], заслуживают прощение грехов любовью, проистекающей из их разума, поскольку человек не может любить Бога до тех пор, покуда он не постиг верой прощения грехов. Ибо сердце, воистину чувствующее, что Бог гневается, не может любить Бога до тех пор, пока Бог не покажет, что Он примирился с человеком. Покуда Он устрашает нас, и покуда нам кажется, что Он повергает нас в вечную смерть, человеческое естество не способно набраться достаточно храбрости, чтобы любить гневающегося, осуждающего и наказывающего Бога [бедное, немощное естество неизбежно падает сердцем, теряет храбрость, впадает в трепет перед столь великим гневом устрашающего и наказывающего Бога и не может почувствовать ни капли любви до тех пор, пока Бог Сам не утешит его].

Пустым и ленивым людям не составляет большого труда вообразить о любви, будто человек, повинный в смертном грехе, может любить Бога превыше всего, потому что они не ощущают, что такое гнев суда Божьего. Но в муках совести и стычках [с сатаной] сердца людей испытывают пустоту и бессмысленность этих философских измышлений.

Павел говорит в Рим.(4:15): “...Закон производит гнев...” Он не говорит, что законом люди заслуживают себе прощение грехов. Ибо Закон всегда обвиняет и устрашает совесть. Таким образом, он не оправдывает, потому что совесть, устрашенная Законом, избегает суда Божьего. Таким образом, заблуждаются уповающие на то, что при помощи Закона, посредством собственных дел, они заслуживают себе прощение грехов.

Мы достаточно сказали о праведности разума или Закона, которой учат наши противники. Ибо немного ниже, когда мы провозгласим наши убеждения относительно праведности веры, данный вопрос сам по себе вынудит нас представить больше свидетельств и доказательств, которые также послужат опровержению заблуждений наших оппонентов, рассматриваемых нами до сих пор.

Таким образом, поскольку люди не могут своими собственными силами исполнить Закон Божий и все пребывают во грехе, подвержены вечному гневу и вечной смерти, мы не можем освободиться Законом от греха и обрести оправдание, однако, нам было дано обетование о прощении грехов и оправдании, ради Христа, данного нам для того, чтобы Он мог искупить грехи мира сего, и назначенного [единственным] Посредником и Умилостивителем.

И это обетование никоим образом не обусловлено нашими добродетелями [оно отнюдь не гласит, что, дескать, через Христа вы имеете благодать, спасение и т.д., если заслуживаете этого], но даром предлагает нам прощение грехов и оправдание, как говорит Павел в Рим.(11:6): “А если по делам, то это уже не благодать”. И в другом месте (Рим.3:21): “...Независимо от закона, явилась правда Божия...”, то есть прощение грехов предлагается даром. Так же, как примирение [с Богом] не зависит от наших добродетелей.

Потому что если прощение грехов зависело бы от наших добродетелей, и примирение с Богом происходило бы от Закона, то оно было бы бесполезным для нас. Ибо так как мы не исполняем Закона, то отсюда также последовало бы, что мы никогда не обретем обетования о примирении с Богом. Поэтому Павел рассуждает следующим образом (Рим.4:14): “Если утверждающиеся на законе суть наследники, то тщетна вера, бездейственно обетование”. Ибо если бы обетование было обусловлено нашими добродетелями [требовало добродетелей, как условия] и Законом, которого мы никогда не исполним, то отсюда следовало бы, что обетование бесполезно и бездейственно.

Но поскольку оправдание обретается даром, по обетованию, то отсюда следует, что мы не можем сами себя оправдать. В противном случае, для чего же тогда нужно было бы обетование? [И зачем тогда Павел столь высоко превозносит и прославляет благодать?] Ибо, поскольку обетование не может быть принято иначе как верой, Евангелие, которое действительно является обетованием о прощении грехов и об оправдании ради Христа, провозглашает праведность веры во Христа, чему Закон не учит. Равно как и праведность Закона [по Закону].

Ибо Закон требует от нас наших дел и нашего совершенства. Евангелие же предлагает даром, ради Христа, нам, подавленным грехом и смертью, примирение, которое обретается не делами, но одной лишь верой. Эта вера приводит к Богу, не к уверенности в наших собственных добродетелях, но лишь к упованию на обетование или на милость, обетованную во Христе.

Таким образом, эта особая вера, которой человек верует, что ради Христа его грехи отпущены ему, и что ради Христа Бог примирен с ним и умилостивлен, обретает прощение грехов и оправдывает нас. И так как в покаянии, то есть в страхе, она утешает и ободряет сердца, она возрождает нас и приносит Святого Духа, чтобы затем мы могли исполнить Закон Божий, а именно — любить Бога, воистину уповать на то, что Бог слышит наши молитвы, и повиноваться Богу во всех скорбях. Она умерщвляет похотливость и т.п.

Итак, поскольку вера, вопреки гневу Божьему, даром обретающая прощение грехов, учреждает Христа Посредником и Умилостивителем, она не является нашими добродетелями или нашей любовью [которая может быть отброшена в сторону, подобно тому как ураган отбрасывает маленькое перышко]. Эта вера является истинным знанием Христа, добывает себе благословения Христовы, возрождает сердца и предшествует исполнению Закона.

И в учении наших оппонентов об этой вере не упоминается ни одним словом. Следовательно, мы находим заблуждение в доктринах наших противников, в равной мере потому, что они учат только праведности Закона, и потому, что они не учат праведности Евангелия, которая провозглашает праведность веры во Христа.
Что такое оправдывающая вера?

Наши оппоненты выдумали, что вера — это только знание истории, и поэтому учат, будто она может существовать совместно со смертным грехом. Поэтому они ничего не говорят о вере, о которой столь часто говорит Павел, и которой оправдываются люди, потому что те, кого признали праведными перед Богом, не живут в смертном грехе. Но та вера, которая оправдывает, не является только лишь знанием истории [не является только тем, что я знаю повествования о рождении Христа, о Его страданиях и т.д., (что знают и демоны)] но иметь веру — значит согласиться с обетованием Божьим, в котором, ради Христа, даруются прощение грехов и оправдание. [Это уверенность или уверенное упование сердца, когда всем своим сердцем я считаю верным и истинным обетование Божье, в котором мне, через Посредника Христа, предлагаются прощение грехов, благодать и полное спасение]. И для того, чтобы никто не мог подумать, будто вера — это просто знание, мы добавим: верить — значит желать и принимать предложенное обетование о прощении грехов и оправдании. [Вера заключается в том, что все мое сердце забирает себе это сокровище. Это состоит не в моих деяниях, не в моем даровании [кому-то чего-то], не в моем приготовлении, но в том, что сердце утешается и совершенно уверенно в том, что Бог преподносит нам дар, а не мы Ему, и что Он изливает на нас сокровище благодати во Христе].

Различие между этой верой и праведностью Закона можно легко распознать. Вера — это latreia [божественное служение], которое принимает благословения, даруемые Богом. Праведность же Закона — это latreia [божественное служение], которое предлагает Богу наши добродетели. Бог желает, чтобы верой люди служили Ему, принимая от Него все, что Он предлагает в Своих обетованиях и дарует им.

О том, что вера — это не просто знание истории, но такое согласие с обетованием, Павел отчетливо свидетельствует в Рим.(4:16): “Итак, по вере, чтобы было по милости, дабы обетование было непреложно”. Ибо он рассудил так, что обетование не может быть принято иначе как верой. По этой причине он ставит их вместе, как вещи, принадлежащие друг другу [относящиеся друг к другу], и соединяет обетование и веру. [Здесь Павел скрепляет и связывает вместе два эти понятия следующим образом — повсюду, где есть обетование, требуется вера, и наоборот, повсюду, где требуется вера, должно быть обетование].

Хотя нетрудно определить, что такое вера, если мы рассмотрим Символ Веры, где явно и определенно констатируется: Прощение грехов. Таким образом, недостаточно веровать, что Христос родился, пострадал и воскрес снова, если мы не добавляем к этому данный артикул, который является целью этой истории, Прощение грехов. К этому артикулу должно относиться все остальное, а именно — что ради Христа, а не ради наших добродетелей, нам даровано прощение грехов.

Ибо зачем Христос был предан за наши грехи, если наши добродетели могли искупить их?

Таким образом, всякий раз, когда мы говорим об оправдывающей вере, мы должны иметь в виду, что следующие три понятия существуют совместно: “обетование”, а также “дарованное [полученное даром]” и “добродетели Христовы, как цена и умилостивление”. Обетование принимается верой. Понятие “дарованное” исключает наши добродетели и означает, что благословение даруется исключительно по милости. Добродетели Христовы являются ценой, потому что должно быть какое-то умилостивление за наши грехи.

Писание часто умоляет о милости, и Святые Отцы часто говорят нам, что мы спасены по милости.

Поэтому всякий раз, когда упоминается милость, мы должны подразумевать, что здесь требуется вера, которая принимает обетование милости. И опять же, всякий раз, когда мы говорим о вере, мы хотим, чтобы понималась цель, а именно — обетованная милость.

Ибо вера оправдывает и спасает не на том основании, что она является какой-то работой, которая сама по себе достойна, но лишь потому, что она принимает обетованную милость.

И повсюду в Пророках и Псалмах это служение, это latreia, чрезвычайно славится, хотя Закон не учит о даруемом прощении грехов. Но Отцы Церкви знали обетование о Христе — что Бог, ради Христа, пожелал простить грехи. Таким образом, поскольку они понимали, что Христос должен был стать расплатой [ценой, уплаченной] за наши грехи, они знали, что наши дела не являются тем, чем можно было бы расплатиться за столь серьезный долг [наши дела не могут оплатить столь огромного долга]. Соответственно, они принимали даруемые им милость и прощение грехов верой, точно так же, как это делали святые в Новом Завете.

К этому относятся столь часто повторяемые слова о милости и вере в Псалмах и Пророках, как, например в Пс.(129:3): “Если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, — Господи! кто устоит?” Здесь Давид исповедует свои грехи, а не рассказывает о своих добродетелях. Он добавляет: “Но у Тебя прощение...” Здесь он утешает себя упованием на милость Божью и цитирует обетование: “Надеюсь на Господа, надеется душа моя; на слово Его уповаю”, т.е. поскольку Ты дал обетование о прощении грехов, оно поддерживает и укрепляет меня.

То есть Отцы Церкви также оправдывались не Законом, но обетованием и верой. И удивительно, что наши оппоненты преуменьшают веру до такой степени, хотя они и видят, что она повсюду прославляется, как замечательное и выдающееся служение, как, например, в Пс.(49:15): “И призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя...”

Так Бог желает того, чтобы Он Сам прославился, Он желает, чтобы Ему Самому служили и поклонялись, чтобы от Него мы получали благословения, и получали их, также, по Его милости, а не благодаря нашим добродетелям. Это дает величайшее утешение во всех скорбях [физических или духовных, в жизни или смерти, о чем знают все благочестивые люди]. Эти утешения упраздняют наши оппоненты, когда преуменьшают и недооценивают веру, учат лишь тому, что люди соотносятся с Богом только посредством добрых дел и добродетелей [что мы соотносимся с Величайшим Богом посредством своих жалких и ничтожных дел и добродетелей].

Во-первых, чтобы никто не подумал, что мы говорим о тщетном знании истории, мы должны провозгласить, как обретается вера [как сердце начинает веровать]. Далее мы покажем и то, что она оправдывает, и то, как это следует понимать, и мы объясним возражения наших оппонентов.

В последней главе Евангелия от Луки (24:47) Христос заповедует, чтобы покаяние и прощение грехов проповедовалось во имя Его. Ибо Евангелие убеждает всех людей, что они во грехе, что все они подвержены вечному гневу и смерти, и предлагает, ради Христа, прощение грехов и оправдание, которое принимается верой. Проповедь покаяния, которая обвиняет нас, устрашает сердца, внушая им истинный ужас. [Ибо проповедь покаяния, то есть евангельское увещевание: “Исправьте свою жизнь! Покайтесь!” — воистину проникнув в сердце человека, устрашает его совесть, наводя на нее отнюдь не шуточный, но великий ужас, в котором она ощущает свою ничтожность, греховность и гнев Божий]. И в этом состоянии сердца должны снова получать утешение. Это происходит, если они веруют в обетование Христово, что ради Него мы имеем прощение грехов. Такая вера, ободряя и утешая в этих страхах, принимает прощение грехов, оправдывает и животворит.

Ибо это утешение является обновленной и духовной жизнью [новым рождением и новой жизнью]. Все это ясно и просто, может быть понято благочестивыми людьми и подтверждается свидетельствами Церкви [что видно на примерах обращения Павла и Августина]. Наши противники нигде не могут сказать, каким образом дается Святой Дух. Они представляют себе, что посредством Таинств Святой Дух дается ex opere operato, безо всяких благих чувств у получателя, как будто дар Святого Духа является каким-то тщетным и никчемным делом.

Но поскольку мы говорим не о той вере, которая является тщетным помыслом, а о той, которая освобождает от смерти и производит новую жизнь в сердцах {которая является таким новым светом, жизнью и силой [в сердце], обновляющей наше сердце, разум и дух, поскольку мы говорим о той вере, которая делает из нас новых людей и новые создания}, и которая порождается Святым Духом, то эта вера не существует совместно со смертным грехом [ибо как могут сосуществовать свет и тьма?], но, когда она присутствует, порождает добрые плоды, о чем мы еще скажем далее.

Ибо, что касается обращения беззаконных или способа возрождения, разве можно сказать проще и яснее? Пусть они, воспользовавшись трудами столь многих писателей, представят хоть один комментарий на Sentetiae, где говорится о способе возрождения.

Говоря о любви, они представляют себе, в точности, как учат анабаптисты в наше время, что люди заслуживают ее своими делами, и не учат, что она принимается через Слово Божье.

Но с Богом невозможно иметь дело и невозможно постигнуть Бога иначе, кроме как посредством Слова. Соответственно, оправдание осуществляется Словом, именно так, как говорит Павел в Рим.(1:16): “...Я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему...” А также в Рим.(10:17): “... Вера — от слышания”. И свидетельство о том, что вера оправдывает, может быть получено даже из того, что оправдание происходит только через Слово, а Слово принимается [постигается] только верой, откуда и следует, что вера оправдывает.

Однако есть другие, более веские обоснования. Мы говорили все это до сих пор для того, чтобы показать способ [путь] возрождения, и чтобы могла быть постигнута сущность веры [чем является и чем не является вера], о которой мы говорим.

Теперь мы покажем, что вера [и только вера] оправдывает. Здесь, прежде всего, читателю следует объяснить, что необходимо поддерживать утверждение: “Христос является Посредником”, так же необходимо защищать и постулат о том, что вера оправдывает [без всяких дел]. Ибо как Христос будет Посредником, если в оправдании мы не используем Его, как Посредника, и если мы не придерживаемся мнения, что ради Него нам засчитывается праведность? Но веровать — значит уповать на заслуги Христовы, значит твердо уповать на то, что ради Него Бог желает примириться с нами.

Аналогичным образом, как нам следует придерживаться мнения, что, помимо Закона, необходимо обетование Христово, так необходимо придерживаться мнения, что вера оправдывает. [Ибо Закон не проповедует прощения греха по благодати]. Потому что Закон не может быть исполнен до тех пор, покуда не принят Святой Дух. Таким образом, необходимо придерживаться мнения, что обетование Христово необходимо. Но оно не может быть принято иначе как верой. Следовательно, те, кто отрицают, что вера оправдывает, учат ничему иному, как Закону, отложив в сторону и Христа и Евангелие.

Но когда говорят, что вера оправдывает, некоторые, возможно, понимают это так, будто сказанное относится к началу, а именно, что вера — это начало оправдания или приготовление к оправданию — так, что не сама вера является тем, посредством чего мы принимаемся Богом, но дела, которые следуют за этим.

И они думают, соответственно, что вера столь сильно прославляется потому, что она является этим началом. Ибо велика важность начала, как обычно говорят: “Arch; h{misu pantov"”, то есть начало — это половина всего. Точно так же, как если бы кто-то сказал, что грамматика делает учителей всех искусств, потому что она подготавливает к другим искусствам, хотя фактически искусство [способности к искусству] каждого человека делает его художником. Итак, относительно веры мы не придерживаемся подобных убеждений, но утверждаем, что на самом деле и воистину самой верой, ради Христа, мы засчитываемся праведными, или становимся приемлемыми для Бога. И поскольку слово “оправдаться” означает, что неправедные люди делаются праведными или рождаются свыше и становятся праведными, оно означает также, что их провозглашают праведными или засчитывают [вменяют] им праведность. Потому что Писание говорит об этом двумя способами. [Термин “оправдаться” используется двумя путями — обратиться или возродиться и считаться праведным. Соответственно, мы хотим сначала показать то, что лишь одна вера делает неправедного праведным, то есть принимает прощение грехов.

Слова “лишь одна” кажутся некоторым оскорбительными, хотя даже Павел говорит в Рим.(3:28): “...Мы признаем, что человек оправдывается верою, независимо от дел закона”. И еще в Ефес.(2:8): “Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился”. И снова в Рим.(3:24): “Получая оправдание даром”. Если эти категоричные слова “лишь одна” кому-то не нравятся, то давайте вычеркнем и у Павла слова: “Независимо от дел закона, не от дел, дар”, и т.д. Ибо они также весьма однозначны и категоричны. Однако, мы исключаем мнение о добродетели. Мы не исключаем Слова Божьего или Таинств, в чем противники совершенно безосновательно обвиняют нас. Ибо мы сказали выше, что вера порождается Словом, а мы с величайшим почтением относимся к служению Слова.

Любовь и дела также должны следовать за верой. Таким образом, они не исключаются [нами] в том смысле, будто они не должны следовать, но уверенность в добродетели любви или дел исключается в оправдании. И это мы явственно покажем.
Мы обретаем прощение грехов только лишь
верою во Христа

Мы полагаем, даже наши оппоненты признают, что в оправдании прежде всего необходимо прощение грехов. Ибо все мы под грехом. Поэтому мы рассуждаем так:

Обрести прощение грехов — значит быть оправданным, согласно Пс.(31:1): “Блажен, кому отпущены беззакония, и чьи грехи покрыты”.

Одной лишь верой во Христа, а не благодаря любви, не по любви или делам обретаем мы прощение грехов, хотя любовь следует за верой.

Таким образом, понимая оправдание, как формирование праведного человека из неправедного или как перерождение неправедного, мы утверждаем, что одной лишь верой мы оправданы.

Итак, теперь, когда мы знаем, каким образом происходит прощение грехов, нам легче будет провозгласить меньшую предпосылку [что мы обретаем прощение греха верой, а не любовью]. Наши оппоненты с великим безразличием обсуждают вопрос о том, являются ли прощение грехов и вселение благодати одним и тем же изменением [являются ли они одним изменением или двумя изменениями]. И эти ленивые, праздные люди не знают, что и ответить [не могут вообще говорить на эту тему]. При отпущении грехов ужасы греха и вечной смерти, возникающие в сердце, должны быть преодолены, как Павел свидетельствует в 1Кор.(15:56 и далее): “Жало же смерти — грех; а сила греха — закон. Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом!” То есть грех устрашает сердца. Это происходит посредством Закона, который являет гнев Божий по отношению ко греху. Но мы обретаем победу через Христа. Как? Верой, когда мы утешаемся уверенностью в милости, обетованной ради Христа.

Мы подтверждаем [доказываем] меньшее утверждение следующим образом. Гнев Божий не может быть успокоен, если мы противопоставляем ему наши собственные дела, потому что Христос был учрежден Умилостивителем — так, что ради Него Отец может примириться с нами. Но Христос не постигается в качестве Посредника иначе как верой. Таким образом, одной лишь верой мы обретаем прощение грехов, когда утешаем свои сердца уверенностью в милости, обещанной ради Христа.

Подобным же образом Павел в Рим.(5:2) говорит: “Через Которого верою и получили мы доступ к той благодати...”, “верою”, — говорит он. Таким образом, мы примирены с Отцом и принимаем прощение грехов, когда утешаемся милостью, обещанной ради Христа. Наши противники считают Христа Посредником и Умилостивителем по той причине, что Он якобы заслужил обыкновение [свойство] любить [Бога]. Они не побуждают нас использовать Его теперь, как Посредника, но, предав Христа забвению, воображают, будто мы имеем доступ [к Богу] через наши собственные дела и ими заслуживаем эту способность [любви к Богу], а затем, этой любовью, приходим к Богу. Разве это не предание Христа полному забвению и не отбрасывание учения о вере? Павел же, наоборот, учит, что мы имеем доступ [к благодати], то есть примирение с Богом через Христа. И для того чтобы показать, как это происходит, он добавляет, что мы имеем доступ к благодати верою. Таким образом, верою, ради Христа, мы принимаем прощение грехов. Мы не можем противопоставить гневу Божьему нашу собственную любовь или наши собственные дела.

Во-вторых, ясно и определенно, что грехи прощены ради Христа, Который является Умилостивителем, как сказано в Рим.(3:25): “Которого Бог предложил в жертву умилостивления...” Более того, Павел добавляет: “через веру”. Таким образом, этот Умилостивитель благословляет нас так, что верой мы постигаем милость, обетованную в Нем, и противопоставляем ее гневу Божьему и суду Его. И с той же целью в Евр.(4:14,16) сказано: “Итак, имея Первосвященника великого... посему да приступаем с дерзновением к престолу благодати...” Ибо Апостол обязывает нас приходить к Богу не с уверенностью в собственных добродетелях, но с уверенностью во Христе, как в нашем Первосвященнике. Таким образом, он требует веры.

В-третьих, Петр в Книге Деяний (10:43) говорит: “О Нем все пророки свидетельствуют, что всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его”. Можно ли выразиться яснее? Мы получаем прощение грехов, говорит он, именем Иисуса, т.е. ради Него, а следовательно — не ради наших добродетелей, не ради нашего сокрушения, не ради нашего истощения [самоистязания], нашей любви, нашего служения, наших дел. И Апостол добавляет, что мы получаем прощение грехов, когда веруем в Него. Таким образом, он требует веры. Ибо мы не можем постичь имени Христова иначе как верой. Кроме того, он упоминает, что все пророки согласны с этим. Это воистину равносильно упоминанию о согласии Церкви с этим утверждением. [Ибо, когда свидетельствуют все святые пророки, это, конечно же, является славным, великим, превосходным и могучим свидетельством]. Однако к этой теме мы вернемся чуть позже, после рассмотрения того, что такое “покаяние”.

В-четвертых, отпущение грехов — это нечто такое, что обетовано ради Христа. Таким образом, оно не может быть принято иначе как одной верой. В Рим.(4:16) мы читаем: “Итак по вере, чтоб было по милости, дабы обетование было непреложно...”, то есть Апостол как бы говорит: “Если бы это дело зависело от наших добродетелей, то обетование было бы неопределенным и бесполезным, потому что мы никогда не смогли бы определить — когда мы обладаем добродетелями в достаточной мере”. И это могут легко понять искушенные сердца [чего никогда не могло бы быть, если бы наше спасение зависело от нас самих]. Соответственно, Павел говорит (Гал.3:22): “Но Писание всех заключило под грехом, дабы обетование верующим дано было по вере в Иисуса Христа”. Он не оставляет нам никаких добродетелей, так как говорит, что все согрешили и находятся под грехом. Затем он добавляет, что обетование, а именно — обетование о прощении грехов и об оправдании — дано нам, и после этого говорит о том, как это обетование может быть получено, а именно — верой. И это объяснение, происходящее от сути самого обетования, является главным обоснованием [настоящей скалой] в Писаниях Павла и часто повторяется им. Невозможно представить себе — чем мог бы быть опровергнут этот аргумент Павла.

Итак, пусть добропорядочные умы не терзаются, убеждая себя через силу, что мы получаем прощение грехов ради Христа и только по вере. В этом они имеют верное и прочное утешение, вопреки устрашениям греха, вопреки вечной смерти и вопреки всем вратам ада. [Все остальное является основанием, построенным на песке, которое не выдерживает никаких испытаний].

Но поскольку мы получаем Святого Духа и прощение грехов только верой, то одна лишь вера оправдывает, потому что примиренные с Богом считаются праведными и детьми Божьими не за счет своей собственной чистоты и непорочности, но по милости, ради Христа, при том условии только, что они верой постигают [принимают] эту милость. Соответственно, Писание свидетельствует, что мы считаемся праведными верой (см. Рим.3:26). Таким образом, мы добавим свидетельства, которые отчетливо провозглашают, что вера — это та самая праведность, которой мы признаемся праведными перед Богом, а именно — не потому, что это деяние, достойное само по себе, но потому, что она [вера] принимает обетование, в котором Бог обещал, что ради Христа Он желает быть благосклонным к верующим в Него, или потому, что Он знает, что Христос “сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением” (1Кор.1:30).

В Послании к Римлянам Павел рассматривает данную тему особым образом, и провозглашает, что когда мы веруем — Бог ради Христа примиряется с нами, и мы обретаем оправдание даром, по вере. И это утверждение, заключающее в себе суть всей дискуссии [принципиальный вопрос всех Посланий, да и вопрос всего Священного Писания], он делает в третьей главе: “Ибо мы признаем, что человек оправдывается верою, независимо от дел закона” (Рим.3:28). Наши оппоненты истолковывают это, как указание на левитские церемонии [а не на другие добродетельные дела]. Однако Павел говорит не только о церемониях, но обо всем Законе. Ибо впоследствии он цитирует (7:7) из Декалога: “Не пожелай”. И если бы высоконравственными делами [которые не относятся к иудейским обрядам и церемониям] мы могли бы заслужить себе прощение грехов и оправдание, то не было бы нужды ни во Христе, ни в обетовании, и все, что Павел говорит об обетовании, можно было бы опровергнуть. Были бы заблуждением также и его слова, адресованные ефесянам (Ефес.2:8): “Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел...” Также Павел упоминает Авраама и Давида (Рим.4:1,6). Но у них была заповедь Божья относительно обрезания. Если бы какие-то дела оправдывали, то эти дела также должны были бы оправдывать в те времена, когда они были заповеданы. Однако Августин, подробно рассматривая данный вопрос в своей книге “О Духе и букве”, верно учит, что Павел говорит обо всем Законе. В заключение Августин говорит: “Таким образом, рассмотрев данные вопросы, в меру способностей, которые Господь посчитал достаточным [подобающим] дать нам, мы приходим к заключению, что человек оправдывается не предписаниями о благочестивой жизни, но верою во Иисуса Христа”.

Чтобы мы не могли подумать, будто утверждение о том, что вера оправдывает, у Павла как-то случайно и непреднамеренно “сорвалось с языка”, он усиливает и подтверждает эту мысль продолжительной дискуссией в четвертой главе Послания к Римлянам, и впоследствии повторяет это в своих Посланиях.

Так, он говорит в Рим.(4:4,5): “Воздаяние делающему вменяется не по милости, но по долгу; а не делающему, но верующему в Того, Кто оправдывает нечестивого, вера его вменяется в праведность”. Здесь он ясно говорит, что сама вера вменяется в праведность. Следовательно, вера является тем, что Бог провозглашает праведным, а Апостол добавляет, что она вменяется даром, и говорит, что она не могла бы вменяться даром, если бы давалась по делам. Таким образом, он исключает и добродетели нравственных дел [не только иудейские церемонии, но все другие добрые дела]. Ибо если бы оправдание перед Богом давалось благодаря им [этим делам], то вера не вменялась бы в праведность без дел.

И далее, в Рим.(4:9) мы читаем: “...Мы говорим, что Аврааму вера вменилась в праведность”.

В главе (5:1) говорится: “Итак, оправдываясь верою, мы имеем мир с Богом...”, то есть наша совесть спокойна и радуется пред Богом.

В Рим.(10:10) сказано: “Потому что сердцем веруют к праведности...” Здесь Апостол провозглашает, что вера является праведностью сердца.

В Гал.(2:16): “...Узнав, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона...” Ефес.(2:8): “Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился”.

В Иоан.(1:12): “А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились”.

В Иоан.(3:14,15): “И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную”.

Нечто подобное мы видим в стихе 17: “Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него. Верующий в Него не судится”.

В Деян.(13:38,39) сказано: “Итак, да будет известно вам, мужи братия, что ради Него возвещается вам прощение грехов; и во всем, в чем вы не могли оправдаться законом Моисеевым, оправдывается Им всякий верующий”. Можно ли более ясно сказать о служении Христовом и оправдании? Закон, говорит Апостол, не оправдывал. Поэтому был дан Христос, чтобы мы могли веровать, что ради Него мы оправданы. Он ясно и недвусмысленно отказывает в оправдании Закону. Таким образом, ради Христа мы считаемся праведными, когда веруем в то, что Бог, ради Него, примирился с нами.

В Деян.(4:11,12): “Он есть камень, пренебреженный вами, зиждущими, но сделавшийся главою угла, и нет ни в ком ином спасения; ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись”. Но имя Христа постигается [принимается] только верой. [Я не могу уверовать во имя Христово, иначе как услышав проповедь о Его добродетелях и заслугах, и положившись на них]. Итак, посредством упования на имя Христово, а не через уверенность в собственных делах, мы обретаем спасение. Ибо “имя” здесь означает упоминаемую выше причину, по которой это спасение достигается. И взывать к имени Христа — значит уповать на имя Христа, как на причину, по которой мы спасены, или как на цену, которой мы искуплены.

В Деян.(15:9): “...Верою очистив сердца их”. Таким образом, та вера, о которой говорят Апостолы, — это не праздное знание, но реальность, принимающая Святого Духа и оправдывающая нас [не просто знание истории, но могущественное деяние Святого Духа, Который изменяет сердца].

Аввак.(2:4): “...Праведный своею верою жив будет”. Здесь сказано, что люди праведны верою,— той верою, которая верит, что Бог милостив. И здесь добавляется, что эта же вера животворит, ибо она приносит мир, радость и вечную жизнь в сердце.

Ис.(53:11): “Чрез познание Его Он… оправдает многих”. Но чем же еще является знание Христа, если не знанием о добродетелях и заслугах Христа и о евангельских обетованиях, которые Он распространил по всему миру? И знать эти добродетели — значит надлежащим образом и воистину веровать во Христа, веровать в то, что все, обетованное Богом ради Христа, непременно исполнится.

Но Писание изобилует подобными свидетельствами, поскольку в некоторых местах оно представляет Закон, а в других — обетования о Христе, о прощении грехов и безвозмездном принятии грешника ради Христа.

Существует множество подобных свидетельств среди писаний Отцов Церкви. Ибо Амвросий пишет в своем послании к Иринею: “Более того, мир был подвластен Ему Законом по той причине, что, согласно заповеди Закона, все повинны, и все же делами Закона никто не оправдан, т.е. потому что Законом грех постигается, но не отпускается [вина не исчезает]. Казалось, что Закон, который всех сделал грешниками, нанес ущерб, но когда пришел Господь Иисус Христос, Он простил всем грех, которого никто не мог избежать, и пролитием Своей Крови стер написанное против нас. Об этом Апостол говорит в Рим.(5:20): ‘Закон же пришел после, и таким образом умножилось преступление. А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать’. Потому что после того, как весь мир был покорен, Он взял [отвратил] грех всего мира, как свидетельствует Иоанн (Иоан.1:29): ‘...Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира’. И поэтому пусть никто не гордится делами, ибо никто не оправдан своими деяниями. Но тот, кто праведен, является таковым потому, что эта праведность была дана ему после Крещения. Таким образом, вера — это то, что освобождает Кровью Христовой, потому что блажен, ‘кому отпущены беззакония, и чьи грехи покрыты!’ (Пс.31:1)”.

Таковы слова Амвросия, который явно одобряет наше учение. Он отрицает, что дела оправдывают, и утверждает, что вера освобождает нас посредством Крови Христовой.

Пусть все сентенциарии, украшенные пышными титулами, будут собраны воедино. Ибо некоторые называются “ангельскими”, другие “проницательными”, а иные — “неопровержимыми” [то есть докторами, которые не могут заблуждаться]. Все их труды, читанные и перечитанные, не помогают пониманию Посланий Павла так, как это делает один рассмотренный выше фрагмент из сочинений Амвросия.

С этой же целью Августин много пишет о сторонниках пелагианства. В своей работе “О Духе и букве” он говорит: “Праведность Закона, а именно — то, что исполнивший его будет жить им, учреждена по той причине, что когда любой человек признает свое беззаконие, он может достигнуть того же самого и жить в этом, умиротворяя Оправдателя не своими собственными силами и не буквой самого Закона (которая не может быть исполнена), но верой. Ни в ком, кроме оправданного человека, нет праведных деяний, которыми совершающий их мог бы жить. Но оправдание обретается верой”. Здесь он ясно и определенно говорит, что Оправдатель умиротворяется верой, и что оправдание достигается верой. И немного далее: “Законом мы страшимся Бога, верой мы уповаем на Бога. Но для тех, кто страшится наказания, милость сокрыта. И душа, терзаемая и т.д. этим страхом, направляется верой к милости Божьей, для того чтобы Он мог [Сам] дать то, что заповедует”. Здесь он учит, что Законом сердца устрашаются, но верой они принимают утешение. Он учит нас также принимать верой милость, прежде чем мы пытаемся исполнить Закон. Вскоре мы процитируем еще некоторые места.

Воистину удивительно, что столь многие фрагменты Священного Писания, явно и однозначно приписывающие оправдание вере, и воистину отказывающие в этом делам, нисколько не смущают наших оппонентов.

Неужели они думают, что одна и та же мысль повторяется столь много раз просто так, безо всякой цели? Неужели они полагают, что эти слова случайно и непреднамеренно “вырвались” у Святого Духа?

Однако, умышленно уклоняясь от этих слов и избегая их, они также занимаются софистикой. Они утверждают, будто данные фрагменты Писаний (которые говорят о вере) должны пониматься так, словно они ссылаются на fides formata, то есть они не приписывают оправдания вере иначе как за счет любви. Да, они не приписывают никакого оправдания вере, но лишь любви, потому что воображают, что вера и смертный грех могут сосуществовать.

Куда это ведет, если не к устранению обетования и возврату к Закону? Если вера принимает прощение грехов за счет любви, то это прощение всегда будет неопределенным, потому что мы никогда не любим так сильно, как должны. Да, мы не любим до тех пор, пока наши сердца не получают твердой уверенности в том, что отпущение грехов даровано нам. Таким образом, наши оппоненты, требуя от человека при отпущении грехов и оправдании уверенности в его собственной любви, полностью упраздняют Благовестие о прощении грехов по милости [даром], хотя, в то же время, они не представляют себе этой любви и не понимают ее до тех пор, покуда не уверуют, что прощение грехов принимается даром.

Мы также утверждаем, что любовь должна следовать за верой, как и Павел говорит в Гал.(5:6): “Ибо во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью”.

И все же мы не должны думать из-за этого, будто посредством уверенности в этой любви, или за счет этой любви, мы принимаем прощение грехов и примирение [с Богом], точно так же, как мы не принимаем прощения грехов благодаря другим делам, которые следуют [за верой]. Но прощение грехов принимается одной лишь верой, причем верой в надлежащем понимании этого слова, потому что обетование не может быть принято иначе как верой.

Но вера, в надлежащем понимании этого слова — это то, что соглашается с обетованием [это когда мое сердце и Святой Дух в сердце говорят: “Обетование Божье истинно и непреложно”]. О такой вере говорит Писание.

И, так как она [такая вера] принимает прощение грехов и примиряет нас с Богом, этой верой мы [подобно Аврааму] считаемся праведными, ради Христа, до того, как мы начинаем любить и исполнять дела Закона, хотя любовь непременно следует за этим.

Так же, как эта вера, в самом деле, не является пустым знанием и не может существовать совместно со смертным грехом, но это деяние Святого Духа, которым мы освобождаемся от смерти, а устрашенные умы ободряются и животворятся.

И, так как лишь эта вера принимает прощение грехов, делает нас приемлемыми для Бога и приносит [нам] Святого Духа, более правильно ее называть gratia gratum faciens, то есть благодатью, делающей человека угодным Богу. Любовь же является следствием всего этого.

До сих пор, для того чтобы излагать предмет по возможности более ясно, мы показывали достаточно полно, как на основании [прямых] свидетельств из Святых Писаний, так и на базе аргументов, полученных из Писаний, что одной лишь верой мы обретаем отпущение грехов ради Христа, и что одной лишь верой мы оправданы, т.е. из неправедных людей мы сделаны людьми праведными или возрожденными.

Насколько же необходимо знание об этой вере — об этом можно легко судить потому, что только в этом состоит [признается] служение Христово, только этим мы обретаем добродетели [благословения] Христовы, только это приносит верное и твердое утешение богобоязненным умам.

И необходимо, чтобы в церкви существовало [проповедь и] учение [посредством которого сердца наставляются таким образом, чтобы они не полагались на фантазии и не строили на основании из песка, но] из которого благочестивые могут принять твердую надежду на спасение. Ибо наши оппоненты дают людям плохой совет [таким образом, наши оппоненты являются воистину плохими епископами, неверными проповедниками и докторами. До сих пор они давали людям порочный совет, да и сейчас делают это, представляя такое учение], предлагая им сомневаться в том, получают ли они отпущение грехов или нет. Ибо чем люди, которые ничего не слышали о такой вере и думают, что им следует сомневаться в том, получат ли они отпущение грехов, могут поддержать и укрепить себя в смертный час?

Кроме того, необходимо, чтобы в Церкви Христовой сохранялось и поддерживалось Евангелие, то есть обетование о том, что ради Христа грехи даром отпущены. Те, кто ничего не учат о той вере, о которой мы говорим, полностью упраздняют Евангелие.

Однако схоласты ни одним словом не упоминают об этой вере. Наши оппоненты следуют им в этом и отвергают такую веру. Так же, как они не видят, что, отвергая эту веру, они упраздняют все обетование о получаемом как дар прощении грехов и праведности Христовой.