Аръергард. Ру

Хорошо. Можете идти. Ваша просьба удовлетворена. Передайте Фоменко, что бы позвонил мне. Серега поднялся от своего нетронутого чая. Спасибо, товарищ полковник. Не за что. - Со значением сказал референт и протянул на прощание руку. - Желаю удачи.

Ранним утром помощник референта помог ему выгрузить его огромный рюкзак из "рафика".

Во-он... - он махнул рукой, - стоят "вертушки" афганские. Спроси там, которая летит до Рухи. И

подсаживайся. С богом.

Давай, Серега! - Крикнули ему вдогонку ребята из "рафика", когда он, взвалив на плечи мешок,

попылил к стоящим поодаль вертолетам. - На тебя вся надежа! Нэ здамо ридну панджшерщину-

у!!!

Серегин первый в жизни полет на вертолете оказался мучительно долгим. Часа полтора они кружились над какой-то длинной колонной, тянувшейся по дороге от Кабула до Баграма. Побалтывало, и уже начала подкатываться тошнота, а вертолет все наматывал '"восьмерки" над бесконечной зеленой колонной, медленно ползшей по далекой дороге внизу. Наконец, колонна дошла до Баграма, и через пятнадцать минут Серега с наслаждением спрыгнул на железные решетки аэродрома. Свежесть августовского утра уже сменилась теплом, стремительно превращавшимся в жару.

Когда дальше? - Робко применяя свой персидский, осведомился он у летчика – здоровенного черноусого афганца в крутоверхой синей фуражке.

Должны быть еще пассажиры. А ты кто, связист?

Да нет, - замялся Серега, - я в 37-ю бригаду.

Мошавер?

А-а! - Почему-то обрадовался летчик. - Тарджоман-саиб!' А я тоже гауарью па руски! -

Перескочил он на русский язык. - А ти знаешь пиеревочик Тофик?

Да я третий день в Афганистане. - Смутился Серега. - А этот Тофик, он где?

В Кабулье. На эродром.

Серега не знал Тофика. Они ещё пару минут поговорили о Союзе, о красивых девушках в Краснодаре, где Серега никогда не был. Через полчаса появились пассажиры: белоснежный старик с толстой и кривой клюкой, молодой афганский лейтенант в новенькой фуражке со следом от снятой кокарды, и с ним трое небритых солдат в выцветшей форме.

Под ними снова потянулись мелкие квадратики полей и ровные цепочки кяризных колодцев. Скоро проплыли трубы хлопкового завода и слева по курсу растекшаяся по склону клякса Джабаль-ус-Сираджа. Теснина Гульбахарского прохода взметнула свои каменные стены к повисшим над бездной колесам шасси. Где-то далеко внизу поблескивала узкая темная лента реки, и вдоль нее еще более узкая желтая ленточка дороги. Проход разросся в ущелье. Громадное, невероятной длины, уходящее вдали на севере прямо в синее небо. На хребтах по сторонам мелькнули трепыхавшиеся на ветру красные флажки. Серега до слез в глазах всматривался, но не увидел людей в маленьких каменных колечках огневых позиций.

А где там люди? - Прокричал он на ухо лейтенанту-афганцу. Тот что-то проорал прямо на ухо в

ответ, но Серега не понял ни слова.

Затем была посадка в Анаве. Из пыльного бурана в салон ввалились двое советских солдат, обвешанных автоматами, подсумками, дымами и гранатами. У одного из-под задравшейся штанины выбивались белые бинты. Они сноровисто заволокли за собой какой-то зеленый ящик, в котором оказалась тушенка и свои туго набитые РД.

Проплыл зажатый на самом дне ущелья Олок. Бортмеханик прошел в хвост и устроился перед пулеметом. Старик со своей клюкой сидел, тараща подслеповатые глаза на советских солдат. А те натренированно дрыхли уже через пару минут после взлета...

Наконец, внизу распласталась Руха. Вертолет, словно подстреленный внезапно завалился набок, и мир завертелся вокруг него. Вершины по крутой спирали начали ввинчиваться в небо. Серега не на шутку испугался, но солдаты напротив лишь деловито уминали свои мешки, поглядывая в иллюминаторы, только что бы увидеть, далеко ли до земли. Серега поймал на себе понимающий взгляд афганского лейтенанта, щеки которого тоже слегка порозовели.

Механик обернулся от своего пулемета, взмахнул рукой и что-то прокричал, стараясь переорать шум двигателей. К Серегиному изумлению, все, включая белобородого старика, сразу поняли, что от них требовалось. Солдаты начали надевать друг другу мешки. Дед, неуклюже тужась в своем углу, закинул на спину свою торбу. Все поднялись и построились лицом к выходу, ухватившись за проходящие под потолком тросы. Начало сильно трясти, запрыгал в своем креслице механик перед пулеметом и загремели какие-то инструменты. Механик поднялся со своего насеста и, хватая всех по очереди за одежду, пробрался к выходу. Там он могучим рывком распахнул дверь, и сразу вместе с грохотом двигателей стало слышно ритмичное посвистывание одной из лопастей. Серега еще не увидел в дверях земли, как двое советских солдат один за другим провалились в проеме. За ними полетели вниз афганцы, а за ними, словно бывалый десантник, сиганул в пыль белоснежный дед.

Бору! Тиз! Зуд шу! - Орал прямо в лицо механик.

Серега полетел вниз, придерживая руками на спине свой огромный рюкзак. Громко брякнули о порожек Серегины консервы, вертолет подскочил и приподнял вместе с Серегой его мешок, после чего, потеряв остатки равновесия, Серега плюхнулся лицом на выдутую до каменного состояния площадку.

Над спиной отлетал в небо грохот вертолета, и мешок на голове Сереги качался и вздрагивал от порывов холодного горного ветра. "Тьфу ты!" - Крутнулось в голове. - "Вот, так, долетел!" Сгибаясь под тяжестью мешка, Серега начал отрываться от земли. Согнувшись, что бы можно было достать до колен, он неторопливо отряхнул свои красивые новые джинсы.

Сюда!!! Сюда!!! - Послышалось откуда-то неподалеку, тихо и ласково после грохота лопастей. -

Сюда иди!

Фр-фр-фр... - Добавил кто-то негромким шепотом...

"Да что они тут все...", только успелось подумать Сереге, как что-то в ушах оглушительно и больно лопнуло. Справа коротко сверкнуло и словно доской шибануло по всему правому боку.

1 Тарджоман-саиб - господин переводчик (дари); 2Бору! Тиз! Зуд шу! - Иди! Быстро! Быстро давай! (дари)

"АйН!" - Мелькнула мысль, и он заметил, как против воли подкашиваются ноги, и он снова валится боком на площадку. Серега мгновенно выпростал из-под лямки мешка плечо, машинально отметив, что одна из лямок лопнула, вскочил и побежал куда-то вперед.

Да сюда же, сюда беги, тебе говорят!!!

Голос доносился из-за невысокого забора метрах в тридцати. Серега резко сменил направление, с разбегу перескочил дувал и шлепнулся рядом с одним из солдат попутчиков.

Фр-фр-фр-фррр... - Произнес кто-то, и через секунду за забором снова оглушительно шарахнул

взрыв. По не остывшим от первого удара перепонкам опять больно ударило.

Серега забился в щель под дувалом, прикрыв руками голову. Запахло остро-кислым дымом сгоревшей взрывчатки. На взмокшем лбу прилипли какие-то камешки. Он поднял голову, но солдат грубо прижал его рукой к земле.

Лежи, б-балядь, турист хренов, ты что, первый раз замужем!?

Фр-фр-фр-фр... - Снова донеслось откуда-то сверху.

Уй! - Серега зажал уши. Следом громыхнуло немного дальше, чем первые два раза и

пророкотало в горах раскатистым эхом.

Подскочила от земли пыль. Серега открыл один глаз и увидел край солдатской каски с намотанной не нее кучей зеленого тряпья. Каска покачнулась и исчезла.

Ну, ты даешь, циркач! - Послышалось сверху. Кто-то вдалеке рассмеялся, и послышались чьи-то

веселые возгласы. Серега неуверенно поднял голову. - Что, так и будешь тут прохлаждаться? Вокруг стояли несколько пар запыленых ботинок. Еще чьи-то мелькали поодаль. Высоко в небе негромко рычал вертолет.

Что это там за мудак гарцевал на майдане? - Спросил кто-то вдалеке, и у Сереги ни на миг не

возникло сомнение относительно того, о ком это спрашивали. Через забор перебросили Серегин мешок.

Ну, что цела дубленка? - Спросил его кто-то, пока он, опасливо озираясь, отряхивал брюки.

Ш... што это было? - Едва смог выговорить трясущимися губами.

Даты, брат, "чайник"! - Загоготали вокруг.

Добро пожаловать в ущелье-герой Панджшер!

Что, зема, первый раз под минами? Кто-то совал ему сигарету, в глазах рябило от бронежилетов и касок.

А вы что так... Кучей-то... - Забыв, что не курит, Серега подставил сигарету под огонек. - А если

опять?.. - и горько раскашлялся.

Не-е! - Охотно объяснил солдат-попутчик. - Экономика у "духов" очень... экономная. На

"вертушку" они больше трех мин не расходуют... Они издалека лупят, поди рассчитай, что бы

точно по этой площадке, да в нужный момент, как раз, когда он садится.

Откуда, издалека-то?

А х-хрен его... Вон там где-то у них позиция! - Он махнул рукой неопределенно в гору. Серега, наконец, закончил отряхиваться. В голове слегка шумело, и, вообще, мутило. Вертолет окончательно замолк, но в ушах засело какое-то свистение, как у испорченного телевизора. Где-то в глубине кишлака раскатисто и вольготно прогрохотала длиннейшая пулеметная очередь.

Это кто там упражняется? - Насторожился Серега, подхватывая свой рюкзак.

Да... - Рутинно махнул рукой солдат. - "Керимбаевцы" снайперов высекают.

Снайперов?

Снайперов. - Подтвердил солдат обыденно.

А кто... высекает?

"Керимбаевцы"... Серега огляделся. Невидимый отсюда пулеметчик перешел к игривым коротким очередям...

А ты к кому прибыл-то?

Я в 37-ю бригаду, в "«командос»".

В какую бригаду? - В 37-ю.

Это что за бригада еще?

Ну, афганцы, 37-я бригада...

Аф... А-а! Так ты к "зеленым"!

"Зеленым"?.. А-а, - догадался Серега, - ага, к ним, к "зеленым".

Так, - солдат на секунду задумался, - ну, дак это вон туда. Вон, смотри, - Он указал грязной

рукой, - дорога петельку делает, за ней вниз, влево, там старый "бэтэр" валяется. Дальше через

мостик такой бревенчатый, и вверх по тропке, увидишь, там ваши сидят. Давай по стеночкам,

жинсами своими не свети тут шибко. И под своих не попади... А то, слышишь, у нас туг экономика... своя...

Перед Серегой лежала Руха.

***

Внезапно громко ухнула батарея гаубиц. Где-то за дувалами медленно расплывалось сизоватое пороховое облако. Серега напрасно прислушивался, дожидаясь далеких разрывов. Ноги в кроссовках утопали в пыли на дороге. Пыль текла, словно вода и затекала к ступням. Серега пробирался по кривым улочкам Рухи в направлении, указанном солдатом. Навстречу, тяжело груженный каким-то барахлом, прошел солдат в спецназовской "песочке". На длинном козырке его кепи шариковой ручкой было выведено: "ПОДМОСКОВЬЕ". Серега дошел до пролома в стене. На раздавленном дувале четко отпечатались танковые гусеницы. Под корявым деревом чернел пепел давно сгоревшего костра. В бороздках сто лет назад перепаханного огорода кучками валялись тусклые от пыли пулеметные гильзы.

Сокол-3, Сокол-3, я - Комарик-31, цель двести восемнадцатая, капельки по двести полсотни,

...целеуказания... прием... В ответ прошипело что-то невразумительное.

Саматов! - Громко крикнул кто-то прямо над головой за фанерным окном. - Давай наверх!

Руха жила своей жизнью.

От каждого шага колыхалась под ногами пыль. Серега спустился по дороге к ручью, через который был переброшен бревенчатый, измочаленный гусеницами мост. Стены домов кое-где осыпались, обнажая деревянные каркасы. Рядом с мостом, наполовину в воде, лежал кверху днищем корпус БТРа с отвинчеными колесами, со следами старой гари на ржавых боках. Серега проследил путь ручейка. Он уходил далеко вниз, к невидимой отсюда реке.

Где-то вдалеке снова хлопнул выстрел, и эхо от него покатилось по горам, как резиновый мячик. Из оставшихся за поворотом дороги домов донеслись громкие кучерявые проклятия. Цвиркнула первая пуля, и над головой Сереги прочирикала к склону через реку бесконечная цепочка трассеров. Серега резво присел за кривое деревце. Снова донесся далекий хлопок, и в ответ уже из двух мест гулко застучали пулеметы. Сквозь колышущееся эхо где-то снова упрямо проскочил слабый далекий выстрел.

На противоположной стороне ущелья, чуть выше коричневой массы кишлака вспухла пыльная шапка взрыва, и через несколько секунд лопнула раскатистым эхом. Впереди, сразу за изгибом дороги оглушительно шарахнуло. По тому, как через пару секунд долетел звон гильзы, Серега догадался, что это, вероятно, было какое-то артиллерийское орудие. "Под своих не попади!" - Вспомнил он наставления солдата. Серега запаниковал. Он присел еще ниже, прикрывшись сзади мешком. По всей Рухе тарахтели выстрелы. Вылезать из-за дерева было страшно. С колотящимся сердцем Серега огляделся в поисках укрытия. Снова грохнуло орудие за поворотом, и Серега невольно втянул голову в плечи.

"Да что же это, черт побери, делается?!"

Он прикинул, сколько еще оставалось до штаба бригады. Выходило, не очень далеко. От русла ручья вверх по склону уходила кривая тропка, и по расчету, штаб должен был быть где-то там. Вылезать из-за дерева было невыносимо, но оставаться еще хуже. Высоко над головой снова зажужжали трассеры. "Свои же и зашибут!" - испугался Серега. На противоположном склоне один за другим взметнулись несколько взрывов, и из верхних, самых близких к ним домов вниз по узким улочкам заскользили мелкие фигурки жителей... Вдруг Серега заметил, как мелкой точкой к кишлаку сверху, из каких-то скал спускался черный человечек. Расстояние скрадывало его движения, но было заметно, как он взмахивал руками, перескакивая через какие-то препятствия. Где-то над головой застучал тяжелый пулемет, и струи трассеров жадно протянулись к нему через ущелье. Склон вокруг него закипел. Несколько раз он приседал за какие-то валуны, приближаясь с каждой перебежкой к спасительному краю кишлака. Серега поймал себя на мысли, что ему хочется, что бы черный человечек, отчаянно катящийся вниз, словно капля по стеклу добрался до его безопасного края... Человек был уже в нескольких рывках...

А-а-а, сука! - Яростно заорал кто-то невдалеке. - Уходит! Уходит!!! Пулемет тяжело колотил без перерывов на вдох... Вдруг желтый разрыв накрыл человека, и что-то оборвалось в груди у Сереги.

Йа-а-а!!! - Ликующе взвизгнул тот же голос. Облако медленно сползало вниз по склону, обнажая

неподвижно лежащую черную фигурку...

Серега вскочил и, неловко колыхаясь с тяжелым мешком, побежал к недалекой тропке. Прямо на ее вершине опять застучал пулемет, и Серега невольно присел, борясь с искушением плюхнуться в пыль лицом.

"Так я никогда не дойду до этого проклятого штаба!"

Усилием воли он заставил себя замедлить шаг и начал взбираться по крутой тропе, хватаясь руками за кусты по ее сторонам. Наверху оказалось начало еще одной кривой улочки, заложенной, как и все остальные мешками. Из-за мешков торчали две головы. Серега выскочил прямо на них, с раскрасневшимся лицом, волоча за уцелевшую лямку свой рюкзак.

Головы по возрасту не могли принадлежать советским солдатам, и Серега предположил, что это были афганцы.

Лево-йе сиухафт? - Выкрикнул он.

Бале! - Донеслось в ответ вперемежку с пожевываниями. - Ки-сти, о бача?*

"Сла-ава тебе, господи!" - С облегчением подумал Серега, затаскивая мешок. -"Дошел до рейхстага!" У солдат за мешками оказались автоматы. На груди у каждого, на толстых суконных робах алели значки "«командос»". По ярко начищенным ботинкам и аккуратной новой форме (в размер!) он

совершенно безошибочно определил в них штабную охрану. "Энзебот"^ - мелькнуло в голове слово из учебника.

***

любитель, то повезло тебе.

Серега молча развяывает вещмешок. Он не любит, когда над ним смеются. Сейчас смеются не над ним, но он понимает, что острия этих шпилек нацелены и в него. "Кто с Шульгиным, тот сам Шульгин!"

А... - Он поднимает голову. - Где мне форму дадут? Сколько можно светиться со своими

джинсами? Его вопрос вызывает новый взрыв веселья.

"Шульсена" спроси!

Оружие и шмотки добудешь в бою! Серега делает напрасное усилие, что бы не покраснеть.

Я рад, конечно, что вам так весело, - начал злиться он, - но мои джинсы уже понравились

какому-то другу с минометом. Мне бы что-нибудь зеленое, что бы не так бросалось в глаза.

С характером, никак. - Удивляется белобрысый.

Серега берет свой незавязанный мешок и, стараясь не торопиться, выходит во двор. Небо ослепительно синее. На краю ограждающей двор стены, у входа в туалет на высоте второго этажа сидит наблюдатель с радиостанцией. Серега поднимается к нему. Видно с угла действительно далеко, так как не мешают голые, но ветвистые деревья. Высоко в небе, почти не слышно заходил на боевой курс штурмовик. Он неторопливо выбрал направление и пошел, как по линеечке, выцеливая хищным носом ему одному видимую цель на склоне. Заслезившимися от студенного ветра глазами Серега следил за его маневрами. Из под крыла самолета вспорхнуло и осталось расплываться позади самолета редкое белое облачко, и такая же прямая белая линия прочертилась через синеву. Самолет тут же отвалил в сторону и пошел чертить в небе очередной неторопливый широкий круг. Долетел звук пуска... Наверх поднимается белобрысый.

Ну, ладно! - Примирительно говорит он. - Ты не переживай. У нас тут между эпохальными

битвами делать особо нечего. Вот народ и жрет друг друга от скуки. Валентин! - Он протягивает

загорелую руку. - Советник начальника артиллерии. Бригады.

Серега представился. Они сели, и Валентин закурил. Быстрый холодный ветер мгновенно уносил легкий дымок сигареты.

'- 37-я бригада? - Да. А ты кто такой? (дари); 2Энзебот - денщик (пушту);

особо слушая, что скажет Серега.

Про что про это?

Да ладно... Ты... вот, что... Ты сала случаем не привез из Москвы?

А как же! - Обрадовался Серега. - Конечно, привез. Нам сколько раз в Москве говорили:'Толову

забудь, а черный хлеб, сало и селедку с собой возьми!" ;

И ты взял?

Взял!

Ну, так доставай, коли взял. - Небрежно бросил он. - Чего тянуть-то?

А-а... - Серега кивнул в сторону комнаты.

А дак я их сейчас позову. Ты нарезай пока, нарезай...

Серега нырнул в мешок, нарыл там завернутый в полиэтилен шмат сала, ухватив его за хвост, вынул и, бросив на стол, полез за спичечной коробочкой с солью.

Валентин бережно, как фарфоровую вазу, взял в руки пакет и посмотрел на свет, словно высматривая видимые только на свету узоры.

Сало! - Восхищенно произнес он. - А я сейчас луку принесу-ка!

Он неторопливо спустился вниз и через минуту вернулся с несколькими луковицами. Пока он резал луковки, Серега кромсал ножом размягчившееся в теплом вещмешке сало.

А-а... - Серега снова кивнул в сторону двора.

Идутщас...

Он наколол ножом кусечек сала и, сопроводив его колечком лука, отправил в рот. Во дворе внизу прекратился стук домино. Серега, сидя лицом во двор, видел, как неслышно, словно тени, вышли во двор несколько советников. Нехорошее предчувствие охватило Серегу, когда они, стараясь не греметь на лестнице, начали подниматься наверх. Когда лицо первого из них показалось над уровнем веранды, Серега нерешительно застыл с пахнущими луком пальцами врастопырку...

Тебя, Валя, сколько ни учи, ничему не научишь! - Негромко проговорил один из них. Валентин

поперхнулся.

Дак я... Мы вот нарезали, что бы нести туда!

Ага! - Добавил другой. - В клювике.

Да ладно, мужики, вот даже лук уже нарезали! Понесли, Серега! - Он подхватил газету с салом,

и, дожевывая на ходу, потопал вниз по лестнице. Серега сидел красный, как рак. Сало было перенесено вниз в общую комнату. Откуда-то появилась бутылка водки. Домино было забыто, и воцарилась атмосфера оживления и веселья.

Что ж ты, Серега, сразу не сказал, что ты такой богатый!

Ай-яй-яй! Нехорошо с парнем обошлись...

Прошла зима, тепло настало, спасибо партии за сало!

Под поощрительные возгласы Серега уже доставал из своего бездонного мешка банку селедки, когда в комнате вдруг наступила темнота. Он оглянулся на вход. В проеме, подперев плечом косяк, стояла невысокая фигура. Фигура стояла словно манекен, не произнося ни слова. Наступило молчание. Кто-то, не замечая наступившей темноты, продолжал примеряться к селедке с консервным ножом.

Бля, одному тебе что ли привезли, Валера? - Донеслось откуда-то с края стола, но фигура не

отвечала.

"Шульгин!" - Догадался Серега и поднялся навстречу.

Не произнеся ни слова, Шульгин неторопливо подошел к столу, уцепил ногтями ломтик сала, отправил его в рот и начал сосредоточенно жевать. Следом за салом было отправлено и колечко лука. Все завороженно наблюдали, как он тщательно прожевав, проглотил кусочек и; обтерев пальцы о край газеты, сказал:

Наше сало жрем, значит? - И поправил на плече автомат.

Оно не ваше, вот парнишка привез с собой только сегодня!

Шульгин протер рукой губы и повернулся на голос. Затем он молча взял со стола банку селедки, нарочито внимательно прочитал все надписи на ней и засунул ее обратно в Серегин вещмешок.

У нас внизу своих едоков хватает. - Ни к кому конкретно не обращаясь, негромко сказал он.

У вас внизу Анатолий только что из отпуска!

У нас внизу едят наше сало! - Веско произнес Шульгин. - А "перехватчикам" у нас внизу...

выдергивают ноги! И руки, если не помогает. - Он повернулся к Сереге. - Бери торбу и дуй к

БТРу, там за воротами. Номер 516. Стой! - Вдруг сказал он и протянул руку. - Капитан Шульгин. Серега пожал его твердую ладонь.

Младший лейтенант Лукин Сергей. Васильевич. - Добавил он, немного подумав. Шульгин внимательно посмотрел ему в лицо. Серега не видел его глаз, ибо слепил свет от дверей за спиной Шульгина.

"Рассредоточиться!". - Шульгинская растопыренная пятерня сменяет плотно сжатый кулак. - А

это: "Стой!" - Ладонь застывает в воздухе, как дорожный знак.

Та-ак. - Указательный палец описывает воздухе круг.

"Все ко мне!"

Так. - Ладонь рубит воздух и бросается вперед.

"Двигаться вперед!" Серега вытирает раскрасневшееся лицо. Они сидят на земле, опершись спинами на свои рюкзаки.

Ну, ладно. - Шульгин поднимается. - Давай двигать дальше. Тут уже недалеко должно быть...

Товарищ капитан, а мы куда, собственно, идем-то? - Решился, наконец, спросить Серега. Шульгин проверил, снят ли предохранитель на Серегином автомате.

Мы, Серега, идем улучшать свое материальное положение.

Каким же это образом, если не секрет? - После некоторой паузы спросил Серега.

Посредством перехода "душманской" собственности в руки законных представителей народной _

власти. Нас, то есть.

А что за собственность-то?

Одеяла, Серега, одеяла, кажется, болгарские, на последней «вазифе» видел здесь целый склад.

Проверим, здесь ли они еще, и если здесь, поправим сначала наше с тобой материальное

положение, а затем позаботимся и о батальоне.

А мы сейчас где?

Мы? В километре он нашего переднего края. Я думаю...

Сереге оглянулся назад и ему стало не по себе, когда он представил этот километр, отделяющий их от своих. Кругом зловеще шумел ветер, раскачивая голые ветки кривых деревьев. Сплошной кишлак, состоящий, правда, из одних развалин лежал позади, а впереди, насколько хватало глаз, были такие же руины. - А...

Тихо. Вопросы после. Действуй по инструктажу.

Небо над пустым кишлаком быле серым и негостеприимным. Холодный воздух проникал под бушлат и знобил и так озябшую от напряжения Серегину грудь. Шульгин шел впереди... В Серегином воображении вся жизнь представлялась в виде уставленной вехами дороги. Где-то далеко позади остались десять столбиков школы, один полосатый камень на месте года срочной службы на иранской границе, набитый столбовыми знаками недавний год ускоренного одногодичного курса переводчиков в Москве. Впереди простиралась далеко уходящая за недостижимый горизонт широкая дорога. Где-то вдали, немыслимо далеко высилась белоснежная вершина возвращения домой, в Москву, а за ней еще неясные знаки чего-то непредвиденного, того, о чем еще даже не мечталось... Но в этот день вся предстоящая Серегина жизнь была видна, как на ладони, ибо уместилась она в этот километр, отделявший их с Шульгиным от переднего края. Серега уже даже не жил сегодняшним днем...