ПОСТАНОВЛЕНИЕ Управления НКВД Новосибирской области о предъявлении обвинения бывшему начальнику Нарымского окружного отдела НКВД С. С. Мартону

12 сентября 1938 г. г. Новосибирск

УТВЕРЖДАЮ Нач. УНКВД Новосиб. обл.

майор госуд. безопасности (Мальцев)

Я, пом. нач. отделения 4 отдела, мл. лейтенант гос. безопасности ЛЕВ, рассмотрев следственное дело № 3503 по обвинению МАРТОН Степана Степановича¹ в преступлениях, предусмотрен, ст. 17-58-6, 17-58-8 и 17-58-2-11,

НАШЕЛ:

ПОСТАНОВИЛ:

Обвиняемому МАРТОН С. С, оставив в силе предъявленное об­винение по ст. 17-58-6 и 17-58-2, дополнительно предъявить обвине­ние по ст. 58-8-11 УК РСФСР.

О чем объявить обвиняемому.

мл. лейтенант госбезопасности Подпись (Лев)

ст. лейтенант госбезопасности Подпись (Пастаногов)

10 января 1939 г. г. Москва

Шифром ЦК ВКП(б) Секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, Наркомам внутренних дел, начальникам УНКВД.

НКВД руководствовались настоящим разъяснением. № 1/с, 2/с № 26/Ш

Секретарь ЦК ВКП(б) И. Сталин

Копии посланы: т. Берия, т. Щербакову, т. Журавлеву, т. Жданову, 111 части, т. Вышинскому, т. Щербакову 11/1-39 г., т. Голякову 14/11-39 г. (Верхсуд

СССР), т. Кабанову 14/11-39 г. Пензенск. обком, т (пред. Верх, суда

РСФСР) - 15/11-39.
"Мемориал-аспект". 1993 г. Февраль. № 1.

Приложение 4
ЗАЯВЛЕНИЕ Д. Н. Петровской наркому внутренних дел СССР об аресте М. А. Петровского

26 января 1939 г. г. Москва

Народному комиссару внутренних дел Петровской Дарьи Николаевны (Москва, ул. Грановского, 2,-кв. 27)

Заявление

Мой сын научный работник и литератор Михаил Александрович Петровский', родившийся в 1897 году, проживал на вольном поселе­нии в г. Томске (Алтайская 46, кв. 1) и работал научным сотрудником в библиотеке Томского университета. 20 октября 1937 г. он был аре­стован. Я запрашивала о его судьбе прокурора Новосибирской области и 16 мая 1938 г. мне ответили через окно № 9 (Кузнецкий мост, 24), что он осужден и сослан в дальние лагеря. Ни приговора, ни лагеря, куда он направлен, мне не сообщили.

Уже больше года я не могу разыскать моего сына и не имею воз­можности помочь ему деньгами и посылками.

Прошу вас дать указание сообщить мне, где он находится и прове­рить правильность осуждения.

Прошу ответить мне по адресу: Москва, ул. Грановского 2, кв. 27.

Подпись


¹ Арестован 25 октября 1937 г. Расстрелян 10 ноября 1937 г. по приговору тройки УНКВД по Западно-Сибирскому краю от 31 октября 1937 г.

Архив УФСБ по Томской области. Д.П-810. Л.41. Подлинник. Рукопись.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ Управления НКВД Новосибирской области о прекращении дела по обвинению С. С. Мартона

22 июня 1939 г. г. Новосибирск

УТВЕРЖДАЮ

Нач. УНКВД по Новосиб. обл.

майор гос. безопасности Подпись (Кудрявцев)

СОГЛАСЕН: Военный прокурор

войск НКВД НСО Подпись

Я, ст. следователь следственной части УНКВД по Новосибирской области КОШЕЛЕВ, рассмотрев следственное дело № 3503 по обви­нению МАРТОН Степана Степановича в преступлении, предусмот­ренном ст. 58-7-8-11 УК РСФСР,

НАШЕЛ:

Мартон С. С, 1897 г. рождения, уроженец местечка Жибаво, Та-рантаевской губ. (Венгрия), из служащих, образование среднее, слу­жащий, мадьяр, гр-н СССР, до 1913 г. состоял в подданстве Австро-Венгрии, в 1918 г. принял гражданство РСФСР (т. 2, л. д.391), служил в Красной гвардии, с 1922 по 1938 г. работал в органах НКВД, с 1926 по 1933 г. состоял членом ВКП(б), исключен в связи с настоящим де­лом, до ареста работал в течение 3-х лет нач. Нарымского окротдела НКВД, Новосибирской области, проживал в гор. Колпашево.

Обвинение по ст. 17-58-6, ч. 1, 17-58-8, 17-58-2-11 УК РСФСР Мартон предъявлено 7 февраля 1938 г. (л. д.30, 31).

Постановлением от 12 сентября 1938 г. предъявленное обвинение переквалифицировано на ст. 17-58-6, 17-58-2 и 58-8-11 УК РСФСР (л. д. 32).

Постановлением 2 отдела УГБ УНКВД от февраля 1939 г. обви­нение Мартон переквалифицировано на ст. 58-7-8-11 УК РСФСР (т. 2 л. д. 223), объявлено это постановление Мартону 29/V-39 г. Причем в этом постановлении не указано почему предъявлен п. 7-й, ст. 58-й, в чем конкретно Мартон обвиняется в проведении вредительской ра­боты.

Мартон, будучи допрошенным 5, 8, 9, 25 января 1938 г., 6, 7/II-38 г. 15/1Х-38г. частично признал себя виновным в проведении пре­ступной деятельности, но в принадлежности к к-р право-троцкистской

организации и в сознательном проведении вредительской работы ви­новным себя не признал.

При объявлении об окончании следствия 31 января 1939 года, Мартон в своих собственноручных показаниях категорически отказал­ся от ранее данных им показаний и никакой виновности, даже и час­тичной не признал.

Из материала дела явствует, что обвинения предъявленные обвин. Мартон 7/II-38 г. (л. д. 30-31) в частях: 1, 2, 3, 6, 7 не подтвердились, а пункты 4, 5, 9 подтвердились частично.

Постановлением от 15 июня 1939 г. (л. д. 483) следствие по делу Мартон С. С. по ст. 58 п. 7-8-11 УК РСФСР прекращено за недоказан­ностью и предъявлено обвинение по ст. 193 п. 17-а.

Проанализировав дополнительные показания Мартон по предъяв­ленному обвинению по ст. 193-17 п. "а", и ряда документов, установ­лено, что изъятие к-р элемента из хозкомбината началось при работе Мартон нач. окротдела НКВД - в декабре 1937 года арестовано более 5-ти человек и следствием не установлено каких-либо препятствий к аресту этих лиц.

Установлено, что когда сотрудник окротдела НКВД Калинин об­ращался за санкцией на арест Лейбовича к Мартон, то протокол до­проса обвин. Матренина, изобличавшего Лейбович, не был оформ­лен, а было только сделано устное заявление. После оформления протокола допроса Калинин к Мартон не обращался, а протокол пе­редал б/пом. нач. окротдела СУРОВУ. Когда закончилась ревизия Лейбович, которая производилась с ведома Мартон, то Лейбович был арестован окрмилицией по закону от 7/V111 -3 2 года, а затем передан УГБ.

Б. садовник Ивахин, как был получен на него компрометирующий материал, так тут же был арестован и со стороны Мартон препятствий к этому никаких не установлено.

Черных Р. была принята на временную работу машинисткой, при­чем этот вопрос Мартон согласовал с б/нач. 4 отдела УНКВД. Работа была срочная и ждать пока она будет проверена 3-4 месяца, тогда и вообще миновала бы нужда в машинистке.

Так же установлено, что незаконно выданный пропуск б/ссыль­ному Ерченко в погранполосу был им не использован и возвращен обратно.

Принимая во внимание изложенное и то, что за допущенные пре­ступления, предъявленные Мартон С. С. постановлением 15/VI-39r., он понес соответствующую кару - содержание под стражей в течение 18 месяцев, а так же и то, что следствие по делу Мартон со стороны быв. особоуполномоченного и б/нач. 4 отдела велось предвзято и, ру­ководствуясь примечанием к ст. 6 УК РСФСР,

ПОСТАНОВИЛ:

Следствие по делу № 3503 по обвинению Мартон С. С. в пре­ступлении, предусмотренном ст. 193-17 п. "а" УК РСФСР - ПРЕ­КРАТИТЬ.

Подследственного Мартон С. С. из под стражи освободить. Копию настоящего постановления направить нач. 1-го спецотдела УНКВД по Новосибирской области для исполнения.

след. части УНКВД Подпись (Кошелев)

"СОГЛАСЕН"

Нач. след. части УНКВД по НСО

лейтенант гос. безопасности Подпись (Ястрсбчиков)
Архив УФСБ по Томской области. Д.П-68. Л. 485-487. Подлинник. Машинопись.
Приложение № 6
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 2 отдела УГБ НКВД Украинской ССР по следственному делу М. Ф. Храковского

3 ноября 1939 г. г. Киев

УТВЕРЖДАЮ ЗАМ. НАРКОМА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ УССР

КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ Подпись (Горлинский)

17 ноября 1939 года.

Гор. Киев, 3 ноября 1939 года. Я, зам. нач. 3 отделения 2 отдела УГБ НКВД УССР, лейтенант госбезопасности Пономаренко, рассмот­рев следственное дело № 567 по обвинению Храковского Михаила Фроимовича в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 54-10 и 54-11 УК УССР¹

НАШЕЛ:

Храковский Михаил Фроимович, 1893 года рождения, уроженец м. Иванково, Киевской области, происходит из мещан, еврей, гражд. СССР, служащий, с 1917 по 1920 год состоял членом РСДРП(м).

На допросе 25/IX. и 15/Х.-1937 года Храковский показал, что он действительно состоял в РСДРП(м) с июня 1917 года по 1920 год, но никакой практической работы в партии меньшевиков не вел и в 1921 году декларировал через прессу о своем отходе от меньшевиков.

За меньшевистскую деятельность Храковский трижды арестовы­вался органами ОПТУ в 1920-1924 и 1931 гг., но во всех трех случаях после продолжительного содержания под стражей был освобожден и следствие в отношении его прекращено.

Допрошенные по делу Храковского в октябре 1937 года в качестве свидетелей Вайнтроб, Пилипер и Вавулицкий показали, что он, рабо­тая зав. отделом галантереи Киевоблторга, умышленно проводил зато­варивание на базе, а также высказывал недовольство вводимой про­грессивной оплатой труда для торговослужащих.

Решением особой Тройки УНКВД по Киевской области Храков­ский 25/Х-1937 года был осужден к 10 годам ИТЛ¹.

Киевский облпрокурор в порядке приказа Народного Комиссара Внутренних Дел СССР и прокурора Союза ССР № 2709 от 28/XII-1938 года, рассмотрев следдело Храковского и учитывая, что антисоветская деятельность Храковского за последние годы следствием подтвержде­на не была, вынес постановление о необходимости отмены решения Особой Тройки КОУ НКВД и освобождении Храковского от дальней­шего отбывания наказания в ИТЛ.

Будучи передопрошены свидетели Вайнтроб, Пилипер и Вавулиц­кий, подтвердив факты затоваривания на базе Храковским, отрицают известный им злой умысел с его стороны в этом. Вновь допрошенные свидетели Туровский, Молдавский и Медведева также не подтвердили каких-либо антисоветских проявлений со стороны Храковского.

На основании изложенного

ПОЛАГАЛ-БЫ:

Осужденного Храковского Михаила Фроимовича от дальнейшего отбытия наказания в ИТЛ освободить. Дело сдать в архив.

Настоящее постановление направить в 1-й спецотдел НКВД УССР для исполнения, копию Киевскому облпрокурору для сведения.
Зам. нач. 3 отделения 2 отдела лейтенант

государств, безопасности Подпись (Пономаренко)

"СОГЛАСЕН" Нач. 3 отделения 2 отдела

лейтенант госбезопасности Подпись (Волошин)

УТВЕРЖДАЮ" Нач. 2 отдела УГБ НКВД УССР

капитан госбезопасности Подпись (Павлычев)

1 сентября 1945 г. г. Томск

Я, нижеподписавшийся Корпачев Ф. И.,¹ даю настоящую подписку в том, что по освобождении из Томской ИТК-6 обязуюсь:

1. 
   Не разглашать сведений о режиме содержания зз/кк, правилах внутреннего распорядка и работах, выполняемых мной и другими зз/кк.
   
2. 
   Не брать поручений от зз/кк. Об ответственности за нарушение подписки по ст. 16-121 УК РСФСР мне объявлено.
   

Подпись
ГАТО. Ф. Р-1151. Оп.1. Д.99. Л.1. Подлинник. Рукопись.

25 июля 1953 г. г. Новосибирск

Обзорная справка по архивно-следственному делу № 977721 на бывшего начальника УНКВД Новоси­бирской области Мальцева Ивана Алексеевича.

7 сентября 1939 г. Главным военным прокурором РККА было ут­верждено обвинительное заключение о предании бывшего начальника УНКВД Новосибирской области Мальцева Ивана Александровича суду по ст. 193-17 п. "б" УК РСФСР.

По обвинительному заключению Мальцев обвинялся в том, что работая в УНКВД Новосибирской области, он вел предательскую ра­боту, направленную на подрыв мощи советского государства. Приме­няя извращения в оперативно-следственной работе, проводил неза­конные аресты ни в чем не повинных граждан, оставляя действитель-

' Приговорен к 8 годам ИТЛ постановлением тройки УНКВД Западно-Сибирского края от 26 сентября 1937 г.

ных врагов народа на свободе, фальсифицировал следственные дела, создавал искусственно контрреволюционные организации, развалил агентурную работу, что способствовало сокрытию и оставлению на свободе действительных врагов советской власти [...]'

Мальцев был приговорен к 8 годам заключения в ИТЛ без пораже­ния в правах, с лишением спецзвания "майор гос. безопасности", с возбуждением ходатайства перед Президиумом Верховного Совета СССР о лишении Мальцева ордена Красной Звезды и юбилейной ме­дали "XX лет РККА" [...]

По сообщению ГУЛАГа НКВД СССР от 30 сентября 1940 г., за­ключенный Мальцев И. А. содержался в Котласском пересыльном пункте ГУЖДС НКВД, где 26 августа 1940 г. умер.

Из материалов дела видно, что Мальцев, будучи еще заместителем начальника УНКВД Запсибкрая в 1937 г. и являвшийся фактически руководителем массовых операций по арестам, на инструктивных со­вещаниях как оперативного аппарата УНКВД, так и начальников рай-отделений перечислял контингенты, подлежащие аресту, в числе ко­торых называл поляков, эстонцев, немцев, латышей, финнов и др.

Выполняя эту директиву Мальцева, начальники районных и го­родских отделений подвергали аресту указанный контингент, не имея никаких компрометирующих материалов. В процессе же допросов до­бивались от арестованных показаний о причастности их к контррево­люционной организации и таким образом создавали, наряду с сущест­вующими, фиктивные контрреволюционные организации.

19 декабря 1937 года за подписью Мальцева [...] в адрес всех пе­риферийных органов НКВД была разослана директива (оперативный приказ) в котором предлагалось: "Немедленно начать широкую опера­цию, направленную к полной ликвидации местных "ПОВ"²⁰ и прежде всего ее диверсионно-шпионских и повстанческих кадров в промыш­ленности, на транспорте, совхозах, колхозах и учреждениях.

Аресту подлежат:

1. Выявленные агентурно и в процессе следствия члены "ПОВ",
шпионы, террористы, диверсанты.

2. Все оставшиеся в СССР военнопленные польской армии.

3. Все перебежчики из Польши, независимо от времени их приезда
в СССР.

4. Политэмигранты и политобмененные из Польши". [...]

В деле Мальцева находится заявление бывшего сотрудника УНКВД мл. лейтенанта госбезопасности Корпулева Степана Силанть-евича, адресованное в ЦК ВКП(б), СНК СССР, НКВД СССР, прокуро­ру СССР и представителю военной коллегии Верховного суда СССР, в котором он разоблачает предательскую деятельность аппарата УНКВД Запсибкрая в 1937-1938 гг. [...]

"Достигалось это тем, что арестованным заявляли, что вы должны это сделать ради интересов партии, страны, политики Коминтерна, антифашистского фронта, очищения рядов партии от врагов народа.

Особенно на это упирали тогда, когда в показаниях обвиняемых следователи механически вписывали как участников к-р организации множество фамилий арестованных или намеченных к аресту.

Если же обвиняемые отказывались писать такие вымыслы или подписывать протоколы допроса, они подвергались стойкам на ногах без пищи, и так до тех пор, пока не подписывали или не начинали пи­сать их, попадая в безвыходное положение, т. к. большинство аресто­ванных просиживало и простаивало на допросах по 5-10-20 и более суток.

Обвиняемые предупреждались, что им все равно подписывать протоколы придется, в противном случае на них следствие материалы получит от других обвиняемых, причем больше, чем они сами о себе покажут. "Если же не сознаетесь, значит будете бесспорно уничтоже­ны как не разоружившиеся враги, а при наличии сознания поедете в лагерь и будете жить".

Составленные следователями протоколы допроса обвиняемых да­вались на обработку начальникам отделений, их заместителям и по­мощникам, которые переделывали эти протоколы до такой степени, что их сами следователи не узнавали, после чего черновики протоко­лов перепечатывались на машинке и отдавались обвиняемым для под­писания". [...]

Далее в заявлении указывается, что следственная "работа" повсе­дневно дополнялась камерной обработкой арестованных через специ­альных "внутренников", причем это не обычная камерная обработка, а построенная на шантаже и издевательстве над арестованными.

В заявлении указывается, что:

"Такая легкость в следствии вскружила многим головы, появился азарт и погоня за количеством дел и арестованных. Оперативные от­делы УНКВД стали соревноваться между собой. Все оперативные со­трудники стремились дать больше, объемистее протоколы допросов, особенно с выходом на Москву, другие края, области и местные крае­вые учреждения.

Росла техника оформления "мировых" показаний. Все чаще и чаще стали арестовывать руководителей краевых парторганизаций и учреждений, перед которыми ставился вопрос, что они должны обя­зательно дать показания о к-р организации в той системе, где они работали".

В заявлении приводятся конкретные примеры фабрикации дел:

1. 
   Дело о партизанах по Западносибирскому и Красноярскому кра­ям [...]
   
2. 
   Дело о к/р организации в СибВО, по которому был отдельно выход на Наркомат обороны.
   

3. 
   Дело крайуполномзага Ялухина с группой его работников.
   
4. 
   Дело зав. крайздравотделом Тракмана [...]
   
5. 
   Дело кузбасского право-троцкистского центра.
   

В заявлении прилагается фабрикация и ряда других дел (дело крупной кадетской монархической организации, на поляков, эстонцев, латышей, китайцев, корейцев и др. "малых линий"). [...]

В заявлении указывается, что особенно большой размах фабрика­ции дел был в 3-м отделе, следственные дела которого рассматрива­лись на тройке УНКВД.
Пом. военного прокурора ЗапсибВО

подполковник юстиции Будачев

16 июля 1954 г. г. Ленинград

Генеральному прокурору СССР

от Глобуса Александра Мироновича,

проживающего в г. Ленинграде

Заявление

В 1937 г., когда мне было 7 лет, мой отец Глобус Мирон Ильич, 1895 г. рождения, артиллерист-инженер по специальности, был аре­стован в Томске, куда он был переведен на работу, насколько мне из­вестно, в Томский университет из Артиллеристской академии им. Дзержинского в Ленинграде.

Моя мать, которая одна воспитывала меня после 1937 г., никогда не говорила мне об отце, поэтому в настоящее время у меня нет никаких сведений о его реальной судьбе. Особенно в силу того, что мать умерла в 1944 г. в эвакуации из-за последствий блокады. Мне было 14 лет. Ме­жду тем, после демобилизации по болезни из военно-морского учили­ща, в котором я учился с 1945 по 1949 г., я встречал непреодолимые препятствия при устройстве на учебу и работу как сын человека, кото­рый был когда-то арестован. По этой причине мне отказали в приеме на политэкономический факультет, хотя у меня была медаль, изменили решение о присуждении именной стипендии после того, когда я запол­нил анкету, отказали в приеме на работу в научно-исследовательский институт торфа, а сейчас у меня нет шансов на поступление в аспиран­туру, несмотря на рекомендацию Ученого Совета.

В то же время в библиотеке нашего института до сих пор исполь­зуются книги, которые написал отец.

Мне же неизвестно даже жив он или нет, был ли судим, за что, на какой срок и т. д [...]'

Подпись

Архив УФСБ по Томской области. Д.П-4594. Л. 75. Подлинник. Рукопись.
Приложение 10
ЗАЯВЛЕНИЕ Н. Г. Шпет Генеральному прокурору СССР о реабилитации мужа Г. Г. Шпета

21 августа 1954 г. г. Москва

Генеральному Прокурору Союза ССР тов. Руденко Ф. А. от Шпет Натальи Константиновны, проживающей в г. Москве, Брюсов-ский пер., д. 17 кв.16.

Заявление

Прошу Вас в порядке надзора пересмотреть дело моего мужа, профессора Г. Г. Шпета, для отмены вынесенного ему приговора и для его реабилитации.

Муж мой Густав Густавович Шпет (род. в г. Киеве в 1879 г.) был арестован в Москве в 1935г. и выслан в административном порядке в г. Енисейск на вольное поселение. В декабре того же года он получил разрешение переехать в г. Томск, где в октябре 1937 г. местными ор­ганами НКВД был арестован вновь. Как мне сообщили, 9 ноября 1937 г. он был осужден на 10 лет без права переписки.

С тех пор никаких сведений о нем у меня нет. В 1947 г., т. е. по ис­течении срока, на который он был осужден, я запрашивала о месте его пребывания и о том, жив ли он, но мне ответили, что сведений о его дальнейшей судьбе нет. Аналогичный ответ был получен и на вторич­ный запрос в июле текущего года. Прошу Вас дать соответствующее указание о пересмотре дела моего мужа и одновременно выяснить, где он находится и жив ли он.

Если его нет в живых, я прошу реабилитировать его посмертно, т. к. я твердо уверена в его абсолютной невиновности.

Подпись
Архив УФСБ Томской области. Д. П-1899. Л. 66-67. Подлинник. Рукопись.