— «Граждане! Довольно милитаризма, долой генеральные штабы в расшитых золотом и галунами мундирах! Место народу, бойцам с обнаженными руками! Час революционной войны пробил! Народ ничего не смыслит в ученых маневрах, но, когда у него в руках оружье, а под ногами камни мостовой, он не боится всех стратегов монархической школы, вместе взятых…»Оторвав глаза от прокламации, Клэр вопросительпо посмотрела на служанку, та стояла у порога, прижимая к переднику кошелку и загадочно улыбаясь.— Но, Софи… Здесь ничего нового!— Читайте, читайте, мадам. А затем… у меня припасен для вас настоящий сюрприз!И Клэр принялась читать дальше, уже про себя.«К оружию, граждане! К оружию! Дело идет, как вы знаете, о том, чтобы победить или попасть в руки безжалостных реакционеров и клерикалов Версаля, этих негодяев, которые заведомо предали Францию пруссакам, а теперь заставляют нас расплачиваться за их измену!.. Если вы хотите, чтобы благородная кровь, которая льется, как вода, в течение шести недель, не пропала даром; если вы хотите жить свободными в свободной и равноправной Франции; если вы хотите избавить ваших детей от страданий и горя, которые вы сами испытывали всю жизнь, — поднимитесь, как один человек!»Не дочитав, Клэр мельком взглянула на подпись: «Делеклюз». Ага, тот самый фанатик, который сбил с пути, оторвал от нее своими бреднями Эжена! Значит, нелегко ему сейчас приходится? Ну и поделом!.. И в невольном порыве гнева Клэр смяла и швырнула листовку на пол!— Зачем мне это читать, Софи? — спросила она сердито. — Я читаю подобные воззвания третий месяц подряд!— А вот зачем, мадам! — торжествующе улыбнулась Софи. — Разве не слышите, что сегодня они запели другими голосами, а?!Всматриваясь в цветущее, играющее ямочками лицо служанки, Клэр впервые задала себе вопрос: а почему же она, Софи, не с ними, не с коммунарами? Ведь тоже выбилась из самых низов, дочь замученной работой прачки Сент-Антуанского предместья, почему она так радуется их поражению? Ах, да! За ней весьма усиленно ухаживает фатоватый сынок старичка — владельца «Зеленой ящерицы», Софи, по всей вероятности, надеется выскочить замуж за этого субъекта!Сердито глянув на служанку, Клэр собиралась пробрать ее за самовольную отлучку в такое беспокойное время, но Софи не дала хозяйке заговорить. Вытащив из кошелки, подняла над кудрявой головкой свеженькую, на сей раз празднично-розовую бумажку и портрет какого-то генерала в роскошных золотых эполетах, со множеством сверкающих звезд и крестов на гордо выпяченной груди.— А вот, мадам, и самый важный сюрприз! Я была там! — Тряхнув кудряшками, Софи кивнула на запад, откуда доносилась нестихающая стрельба. — Наших там тысячи и тысячи! Баррикады рушатся одна за другой!— Ты с ума сошла! Тебя же могли убить!— О нет, мадам! Ну разве такую молодую и красивую кто-нибудь захочет убить?!Без особого доверия к легкомысленной горничной Клэр взяла розовую бумажку. Крупными, кричащими строками там значилось:«Ворота Сен-Клу рухнули под огнем нашей артиллерии! Генерал Дуэ устремился в прорыв и вошел в Париж во главе своих доблестных войск! Корпуса генералов Ладмиро и Кленшапа готовятся последовать за ним!Версаль. 21 мая 1871 года.7 ч. 30 м. вечера. Адольф Тьер».— Ну что, мадам?! — захлебываясь, захохотала горничная. — Теперь-то, надеюсь, вы верите глупышке Софи?! Сознайтесь, вы всегда считали меня ветреницей и недалекой, да? Наши идут, наши! Никакая сила не может их остановить! К вечеру будут здесь! И Софи, мадам, скоро попросит у вас расчет и станет хозяйкой в своем собственном доме. Ах, я так мечтаю…Не слушая болтовни служанки, бессильно опустив руки, Клэр молча отошла к бюро. Да, прежняя жизнь возвращается, как она и предвидела, в свое русло. Снова закипит работа в мастерской, снова можно будет ходить по вечерам в Жимназ и Амбигю-Комик, Варьете и Буфф-Паризьен, обедать у Бребана, у Маньи… Да, но… ведь это смертный приговор Эжену!Софи недоуменно смотрела на хозяйку, не понимая, почему та не разделяет ее радости. А Клэр, резко повернувшись, почти крикнула:— Сейчас они где?— Кто, мадам?Клэр потрясла розовой листовкой и портретом Дуэ.— Эти!— Они занимают квартал за кварталом, — пожала плечами Софи. — Там говорят, что их войско теперь входит и в ворота Нейи, а по левому берегу дошли почти до Марсова поля, мадам!Отшвырнув листовку и генеральский портрет, словно они жгли ей руки, Клэр бросилась к двери, сбежала по лестнице, сорвала с вешалки жакетку и шляпу.— Куда вы, мадам? — в замешательстве спросила спустившаяся следом служанка.— Жди меня дома! — приказала Клэр. — Возможно, успею!Позже и сама себе не могла объяснить, как решилась на такой безрассудный шаг. Да ведь и не было ни малейшей надежды, что застанет Эжена в этот критический час дома. И все же бежала, задыхаясь и что-то бессвязно бормоча. Никто, однако, не обращал на нее внимания — в те дни в Париже то и дело встречались потрясенные горем или болью люди.На улицах Латинского квартала еще не началась стрельба, лишь спешно нагромождались баррикады, да на запад, в сторону Гренель и Вожирара спешили, сжимая карабины и шаспо, отряды, видимо посланные в подкрепление сражающимся.Клэр задыхалась от бега, пытаясь внушить себе надежду, что застанет Эжена на рю Лакруа. Возможно, удастся спасти, остановить на пороге смертельной опасности предавшего ее безумца! Хотя нет, трудно поверить, он не из тех, кто прячется от опасности, спасая собственную шкуру!И все же бежала, толкая людей, натыкаясь на встречных.По Сене, свинцово-серой и грязной, окутывая мосты черным дымом, деловито пыхтя, спешили вниз по течению обшарпанные, замызганные канонерки с красными флагами на мачтах, — матросы-федераты, видно, надеялись подоспеть к месту вторжения врагов и задержать их. Что ж, может, и так, Софи могла и преувеличить, принять желаемое за действительное.Но, конечно, Эжена Клэр не застала. Едва дыша от усталости и волнения, хватаясь за перила, поднялась в мастерскую Варленов, — о ней извещала висевшая у входа вывеска. Дверь распахнулась навстречу, словно только Клэр там и ждали. На пороге — бледный, растрепанный Луи.— Я думал — Эжен! — хмуро буркнул он, не поздоровавшись. И, опираясь на трость, прохромал по мастерской, остановился у стола и принялся затискивать в холщовую суму какие-то бумаги, письма, тетради.Клэр постояла на пороге, обводя мастерскую и видимую в открытую дверь спальню братьев разочарованным взглядом. Значит, Эжена нет!С Луи Клэр познакомилась года четыре назад, Эжен их и познакомил. Тогда она уже знала через Софи и Делакура, что никакой другой женщины у Эжена не было и нет, что он просто сбежал от нее, Клэр, а может быть, и от самого себя. И — все простила! И однажды, узнав о своеобразном «отлучении», которое объявили разъяренные владельцы типографий Варлену после двух организованных им победных забастовок переплетчиков, когда у Луи и Эжена совсем не стало работы, Клэр пересылала им кое-какие из своих заказов. Раздобыв адрес Варленов у Делакура, она послала Луи записку, и с тех пор он нередко бывал у нее, забирая пачки книжных оттисков для переплета и принося исполненную работу. А Эжен не отказывался, он не был злопамятен, да, кроме того, необходимо было иметь работу для себя и Луи. По совести говоря, ему оказалось не так просто вычеркнуть из своей жизни Клэр Деньер! И все же за эти годы он ни разу не зашел к бывшей хозяйке, лишь изредка вместе с безукоризненно выполненной работой передавал с Луи письмецо с выражением признательности.…Сейчас, оглядев мастерскую, Деньер откинула с лица вуаль, шагнула в глубину мансарды.— Где брат? — крикнула опа Луи. — Где Эжен? Вы знаете, что версальцы ворвались в Париж?!— Да!— Они наступают! Ни вам, ни этому безумцу нельзя оставаться здесь! — командовала Деньер, словно имела право распоряжаться в чужом доме. — Если они явятся сюда, вас обоих убьют!— Я знаю.— Так чего же ждете, несмышленый вы мальчик?— Эжена, мадам…— Боже мой, какое слабоумие! Забирайте бумаги, которые важны или могут скомпрометировать Эжена, и идемте со мной!— Но… куда?— Ко мне! У меля безопасно, никто не посмеет ворваться! Напишите записку Эжену, пусть немедленно приходит! Фамилию мою не упоминайте, просто — Клэр! И отдайте соседям, какому-нибудь надежному, верному человеку. Поняли? Я попытаюсь спасти вас!— Я боюсь, мадам, он не придет сюда больше, — буркнул Луи. — Он будет сражаться до последнего патрона.— Ничего вы не понимаете, мальчишка! — запальчиво крикнула Деньер. — Что у него в кармане: патронный завод с улицы Рапп? Патроны когда-нибудь неминуемо кончатся! Тысячи людей губите сумасбродными, несбыточными идеями… Ему же наверняка необходимо уберечь какие-то документы и письма! Ведь он хранил бумаги здесь, дома?Луи посмотрел на Клэр исподлобья, с выражением попавшего в западню зверька. Но все же поверил ее доброжелательности и с явным усилием шепнул:— Да, мадам. У нас был тайничок, все лежало там!— Уничтожить сейчас вы ничего не успеете! Быстро собирайте самое важное. Да шевелитесь же, ради бога! Слышите: стреляют все ближе!Луи снова принялся затискивать в холщовую сумку тетради, письма, бумаги, а Деньер медленным и задумчивым взглядом обводила небогатое жилище братьев. Вот, значит, как он жил последние годы! Вон в спальном закутке две узенькие койки под дешевыми, потертыми одеялами, вон полуотодвинутый от стены набитый книгами шкаф, за ним, в кирпичной степе, углубление. Ага, это, видимо, и есть их тайник… Да, небогато жил твой «принц», Клэр, не пожелавший променять свой жалкий угол на твои роскошные апартаменты.— Поторапливайтесь, Луи! Каждая минута может стоить нам жизни!— Пожалуй, я готов, мадам…Но ему, вероятно, жалко было покидать обжитой, ставший родным угол, и он не был уверен, что нужно уходить из дома, куда вот-вот мог вернуться брат. Он с тоской оглядел стены, переплетные станки, кровати, нагромождения книг на подоконниках и на полу.— Иу, что же вы застыли, как статуя?!— Вы знаете, мадам Деньер…— Ничего не желаю знать! — не сдерживая гнева, перебила Клэр. — Скорее! Пишите записку! Пусть глупый упрямец хоть на сей раз перешагнет через свои идеи и идиотское самолюбие и немедленно является ко мне. Пишите: к Клэр! Иначе, поймите, смешной вы мальчик, вы погубите его!Грохот ружейной стрельбы и характерный железный дробный звук митральез становился слышнее. Вздохнув, Луи рукавом вытер потный лоб.— Вы, наверное, правы, мадам Деньер… Но позвольте, я возьму для него смену белья, он давно не переодевался…— У меня найдется!На секунду Клэр почудилось, что во взгляде Луи — а может, так оно и было — мелькнула неприязнь.— Он не станет надевать чужое, мадам.— О, до чего противны вы оба со своим крестьянским упрямством! Прямо какие-то дикие корсиканцы!Через два часа Луи водворился в доме мадам Деньер. Правда, сославшись на хромоту, отказался подняться в жилые комнаты, в модно обставленные покои хозяйки, а оглядевшись, попросил разрешения ночевать в каморке под лестницей рядом со входом в мастерскую. Когда-то, до появления в доме Софи, сидя в этой конуре, консьержка оберегала дом от вторжения посторонних. И никакие доводы Клэр не заставили Луи подчиниться, — в эту каморку без окон, выполняя распоряжение хозяйки, чуть приметно улыбаясь, Софи принесла Луи поесть.Чтобы не смущать оголодавшего, отощавшего парня, Клэр поднялась к себе, долго стояла у окна, глядя на суету у баррикады, и спустилась лишь через четверть часа. За это время Луи успел уничтожить все принесенное Софи, затолкал под скрипучую кровать консьержки свою холщовую суму, старательно ощупав ее перед тем, — тетради дневника, связка бумаг, писем и блокнотов Эжена. И успокоился: да, кажется, собрал все, чем дорожил Эжен.Услышал на лестнице шаги. Вошла Клэр.— Вы куда собрались, безумный?! Разве не слышите, что творится на улицах?!— Слышу. Но я пойду искать его, мадам Деньер. Он где-то на баррикадах, не иначе. Я калека, меня не тронут. Кому я нужен?!Клэр сделала вид, что не услышала горькой иронии последних слов, но подумала: а ведь, пожалуй, он прав! Вдруг ему удастся найти Эжена и привести сюда?— Ну что ж, Луи, — вздохнула она. — Идите. И да хранит вас…Луи перебил ее, криво усмехаясь:— О, конечно, мадам! Провидение и всевышний старательно оберегают нас, нищих!Клэр снова как будто не заметила насмешки.— Если отыщете его, Луи, всеми силами тащите сюда! В любое время… Три двойных удара молотком в дверь — и вам сразу откроют.— Благодарю, мадам.Луи ушел, не подозревая, что спустя пять минут после его ухода Клэр в каморке консьержки вытащит из-под кровати его суму и примется перебирать содержимое: странички, исписанные летящим почерком Эжена, его памятпые книжки и блокноты, тетради и дневники самого Луи…ЭЖЕН ВАРЛЕН. НА ПЛОЩАДИ БЛАНШ
Достарыңызбен бөлісу: |
