В Америку приходит свобода

В феврале 1782 года британцы проголосовали за то, чтобы больше не продолжать войну против Америки. Прекращение конфликта привело к большим переменам как для Френсиса лично, так и для методизма в целом. Ограничения передвижения по стране были сведены к миниму­му, но до момента подписания официального мирного соглашения Френсис продолжал находиться под подозрением и был вынужден об­завестись официальным паспортом, чтобы свободно передвигаться по колониям. Но подобные неудобства были мелочью по сравнению с ку­да более серьезными нуждами служения. К примеру, спад националь­ной валюты означал отсутствие средств на печатание книг и трактатов, которые распространяли методисты и от которых в значительной сте­пени зависел духовный рост верующих, особенно учитывая то, что их духовные наставники посещали свою паству лишь раз в несколько не­дель. Но еще более серьезными были перемены в сердцах и умах руко­водителей американских методистов: вкус свободы оказался так сладок.

В газете Baltimore Advertiser один из авторов выразил чувства тех, кто ра­довался избавлению от духовного ярма метрополии: "Хвала небесам, мы живем в стране равных свобод и полны решимости бороться за свои права и привилегии, думать самостоятельно и не крепить свою веру к рукаву какого-либо отдельно взятого человека".

Несмотря на то, что во время войны посещаемость многих церквей снизилась, так же как их собственная активность в служении постепенно методизм начал возвращать свое утраченное влияние. В 1773 году у американских методистов было 24 проповедника, 12 ок­ругов и 4921 члена; к концу войны насчитывалось уже 82 методист­ских проповедника, 39 округов, а количество членов методистской церкви выросло до 13740 человек. Если бы число методистов в Америке пошло на убыль, братья Уэсли, возможно, оставили бы ме­стное движение в покое. Однако, принимая во внимание упомяну­тый выше рост, Джон Уэсли, скорее всего, чувствовал себя обязан­ным, как отец движения, позаботиться о своих людях.

Находясь в Англии, братья Уэсли отправили американским мето­дистам Томаса Кока, чтобы тот совместно с Френсисом установил контроль над местной общиной. Рассказывают, что Кок однажды пе­ребил выступавшего американского проповедника-методиста Нель­сона Рида словами: "Вы, должно быть, считаете, что равны мне", на что Рид ответил: "Да, сэр, именно так; и мы равны не только доктору Коку, но и королю доктора Кока".

Эсбери надеялся, что этот независи­мый, демократический дух раз и навсегда укрепит его лидерство в американском ме­тодистском движении, для чего планиро­вал организовать голосование с участием представителей северных и южных ассо­циаций. Эта практика была полной проти­воположностью присущему Джону Уэсли методу назначения руководителей, кото­рые, казалось, появлялись и исчезали, словно подчиняясь какому-то внезапному порыву. 27 декабря 1784 года, во время так называемой Рождествен­ской конференции, американские лидеры выбрали Эсбери главой но­вообразованной Методистской епископальной церкви. Став отдель­ной христианской деноминацией, которую возглавил Френсис Эсбе­ри, получивший возможность беспрепятственно путешествовать и на­значать служителей, полагаясь на волю и водительство Божье, методизм достиг в Америке неведомого ранее расцвета. С этого времени он стал чисто американским явлением, не желая возвращаться к англий­ским корням.

Теперь американский методизм стал "епископальной" церковью, то есть церковью, "управляемой епископами". Проводя служение посвящения, Томас Кок назвал Френсиса уже не "суперинтендан­том", а "епископом". Уэсли попытался оспорить это в адресован­ном Френсису письме, подчеркивая, что хотя тот и "мог бы стать старшим братом американских методистов: [но] под Богом я при­хожусь отцом всей семье". Следующие письма также демонстри­ровали попытки Джона Уэсли восстановить утраченную им власть, но они так и остались тщетными. Есть предположение, что Френ­сис сказал одному из своих друзей: "Мы с мистером Уэсли подобны Цезарю и Помпею. Он не потерпит никого равного себе, тогда как я не потерплю никого высшего". К 1787 году американские проте­стантские лидеры полностью отвергли руководство Уэсли, провоз­гласив независимость американского методизма. Френсис был убежден в собственной правоте; но за свою автономию ему при­шлось заплатить личную цену. Он писал об Уэсли: "Я считаю это одной из величайших трагедий своей жизни (так сильно я скорблю о нем!), ибо своим письмом он заставил меня весьма остро почув­ствовать себя падшим! падшим!".

Вначале Эсбери был смущен своим новым званием, не зная до кон­ца, как к нему относиться. Свои опасения он выразил в дневнике: "Иногда мне становится страшно при мысли, что в своей новой долж­ности я могу возомнить себя кем-то большим, чем ранее". Одно время он даже рискнул облечься в одеяния англиканских епископов, но вско­ре под шквалом критики отказался от своей затеи. Пытаясь прикрыть свое смущение, Френсис однажды в шутку заметил, что неплохо иметь столь краткое звание, как "епископ", поскольку можно "спасти целых Две души за то время, пока произносишь: "Главный суперинтендант".

Но каким бы ни было теперь звание Эсбери, он твердо решил пол­ностью посвятить себя распространению Евангелия во все уголки новорожденной Америки начав наконец исполнять свое призвание, которое и привело его к берегам Нового Света:

С окончанием Войны за независимость и установлением мира мы получили возможность беспрепятственно посещать все уголки стра­ны. Вскоре мы начали расширять свои границы, проповедуя во многих местах, где до этого не ступала наша нога... Один из наиболее важных факторов, способствовавших распространению нашими проповедни­ками Евангельской Вести, заключался в следующем. Во время войны, продолжавшейся семь или восемь лет, многие члены наших обществ, движимые страхом, нуждой или собственным выбором, рассеялись по отдаленным поселениям и новым землям. Но как только в стране во­царился мир и дороги снова открылись, они стали упрашивать нас по­сетить их края. Засыпанные их искренними и многочисленными просьбами - как письменными, так и устными, - мы вынуждены бы­ли уступить им, ощутив схожее побуждение. Они же были готовы при­нять нас с распростертыми объятиями и открытыми сердцами, вос­клицая: "Благословен грядущий во имя Господне!".
"Живой или мертвый, я должен ехать"

С этого момента Эсбери осознал себя в новом, куда более ответствен­ном качестве. Сердце побуждало его идти в народ, распространяя повсе­местно Божье Слово. Но, как епископ, он также был обязан совершать рукоположение. Прибывая в новое место, он находил энергичного чело­века, достойного стать методистским служителем, и благословлял его с возложением рук, назначая ответственным за определенный округ. Ино­гда к нему обращались отправляющиеся на Запад методисты с просьба­ми помочь им начать душеспасительную работу на новом месте; в других случаях он просто назначал странствующих проповедников ответствен­ными за новые территории, которые еще только предстояло обратить к Богу. Таким образом, методизм завоевывал все новые территории, про­стирающиеся от одного конца страны к другому. Благодаря этому Еван­гелие вновь стало общепонятным языком для большинства американцев - от наиболее отдаленных уголков Кентукки до Плимута.

Конечно же, Бог знал, что делал; когда готовил Френсиса Эсбери к его будущему служению у наковальни и горячего пламени кузницы, а не в аудиториях английских университетов, как это было с Уайтфилдом и братьями Уэсли. Там, куда был призван идти Френсис, хорошее образование ничем не могло помочь. Тем не менее его записи приот­крыли многим историкам окно в сердца и жизни смелых мужчин и женщин, завоевывавших для Господа дикий Запад. Биограф Эзра Типпл писал о том, сколь тщательно Эсбери вел свой дневник:

Нарисованная Эсбери картина Америки той поры является в сво­ем роде столь же примечательной и ценной, как запечатленный Уэсли образ Англии. Ни один американец в ту пору не путешест­вовал так много и так далеко, как Эсбери, и ни в какой другой книге вы не найдете более сокровенных сведений о семейной жизни колонистов - прежде всего, жителей пограничья - или же о преобладавших в те времена социальных и прочих условиях.

Именно благодаря этим дневникам нам сегодня известен образ жизни Френсиса Эсбери и, бесспорно, большинства других стран­ствующих проповедников. Эти дневники также раскрывают нам образ человека, сражавшегося за свое призвание и свои отношения с Богом в тяжелые минуты жизни. Путешествия в те дни были не­легким испытанием для путника, но ни дождь, ни слякоть, ни снег, ни стужа не могли вынудить Эсбери замедлить свой шаг. В ту пору даже была популярна такая поговорка: "За окном сегодня лишь во­роны и методистские проповедники".

Не только дневники Эсбери, но и его письма могут рассказать нам многое об Америке тех времен и набиравшем силу движении методис­тов. Служение Эсбери расширилось, включив в себя информационный центр для путешественников и службу новостей; его корреспонденция невидимыми нитями соединила разбросанные далеко друг от друга поселения, недавно появившегося на свет народа. Через служение Френ­сиса новости передавались настолько надежно, что письмо, адресован­ное "Преподобному епископу Эсбери, Северная Америка", всегда нахо­дило к нему дорогу. Если в Америке происходило что-либо достойное внимания - а для Френсиса достойным внимания были, как правило, признаки духовного возрождения, - он был одним из первых, кто слы­шал эту весть и распространял повсюду.

Способу распространения методизма Френсис научился у Джона Уэсли во время своего взросления в Англии, а по приезде в Амери­ку Усовершенствовал его. Способ этот базировался на желании че­ловека воздерживаться от земных благ ради обретения небесного Венца через распространение Евангельской Вести везде, куда бы он ни шел. "Не существовало слишком бедных семей, слишком гряз­ных домов, слишком отдаленных поселений и слишком невежественных людей, которые не могли бы благодаря этому услышать Благую Весть о том, что жизнь может стать лучше".

Условия жизни в те времена были настолько тяжелыми, что по­ловина приписанных к округам проповедников умирала еще до достижения тридцати трех лет. Причиной тому были беспрерывные поездки верхом, а также суровый климат". Питер Картрайт (1785- 1872), речь о котором пойдет в одной из следующих глав, возмож­но, установил рекорд, прослужив странствующим проповедником шестьдесят семь лет.

Тем не менее, несмотря на строгие требования, способ оказался столь действенным, что благодаря ему Слово Божье достигло даже наиболее отдаленных районов молодой страны - страны, с огромной скоростью расширявшей свои пределы, что подтверждалось резуль­татами переписей населения. В 1770 году ту часть Америки, где сей­час расположены штаты Джорджия, Кентукки, Огайо и Теннеси, на­селяло около сорока тысяч жителей с европейскими и африканскими корнями. К 1810 году, благодаря иммиграции, население этого реги­она выросло, превысив миллион человек.

Государственным церквам наверняка было бы невозможно эффек­тивно поспевать за таким ростом, но только не Эсбери. Традиционные деноминации оказывались просто не в состоянии открывать новые церкви с такой же скоростью, с какой в то время росло население стра­ны. Их духовные семинарии не могли достаточно быстро готовить но­вых священнослужителей, так же как не были они готовы изменить свои традиционные стратегии. Методисты, напротив, обладали гибко­стью, благодаря тому, что их проповедники каждые полгода-год от­правлялись нести служение в новые для себя области, оставаясь, таким образом, свежими и энергичными. Постоянное пребывание на одном месте было целью традиционных церквей - 70 процентов их священ­ников служили в одном и том же приходе всю свою жизнь. Для боль­шинства служителей духовное образование было главным и зачастую единственным путем к достижению успеха. Методистские же пропо­ведники предпочитали не дипломы, а навыки достижения сердец про­стых людей. Конечно же, Эсбери ни в коем случае не умалял значение образования, но при этом он считал, что ничто не должно отвлекать служителей от несения "простых истин простым людям". Говорят, что для оценки профпригодности странствующим проповедникам-методиетам задавали лишь четыре вопроса:

1) Действительно ли вы пережили обращение к Богу?

2) Знаете ли вы и соблюдаете ли методистские правила?

3) Способны ли вы доступно проповедовать?

4) Есть ли у вас лошадь?

"Доступное" проповедование в действительности являлось вполне разумным критерием отбора, поскольку в большинстве своем пропо­ведники использовали базовый набор отрывков из Библии, к кото­рым добавляли свои собственные комментарии практически-прикладного характера. Эсбери не одобрял тех, кто, проповедуя, слиш­ком часто заглядывал в свои записи, что наверняка было вызвано влиянием на него в молодые годы спонтанных выступлений. Некото­рые современники свидетельствуют о том, что он сам заглядывал в свои записи лишь перед самым служением, полностью доверяясь во­дительству Святого Духа и руководствуясь нуждами конкретной ау­дитории. Методистский проповедник посвящал время не подготовке к проповеди, а другим обязанностям.

Каждый методистский проповедник нес ответственность за округ, периметр которого составлял от двух до пяти сотен миль. Он был обя­зан раз в 2-6 недель посещать каждое специально отведенное для проповеди место в своем округе. Люди буквально рвались услышать Божье Слово. Один из проповедников, Джон Брукс, вспоминал о том, что однажды, когда из-за серьезной болезни он вынужден был отменить проповедь, люди все равно уговорили его подняться с по­стели и выступить перед ними.

Возглавлявший организацию Эсбери был не намного богаче. Все его имущество с легкостью помещалось в две дорожные сумки. Один из друзей Френсиса однажды попросил одолжить ему пятьдесят дол­ларов и был очень удивлен, когда тот показал ему свои последние двенадцать долларов. Эсбери протянул ему пять долларов со словами: "Удивительно, что ни мои друзья, ни мои враги не верят тому, что я не имею — да и не ищу — мешков денег".

У Эсбери не было семьи, за исключением родителей, которых он оставил в Англии. Еще в юности он решил не вступать в брак, считая, что будет нечестно с его стороны оставлять жену в одиночестве на це­лый год за исключением одной-единственной недели. Несмотря на то, что Френсис не требовал от других проповедников безбрачия, он горячо призывал к целибату, убедительно аргументируя свою пози­цию. Одному служителю он писал следующее: "Соблюдай макси­мальную дистанцию в отношениях с женщинами, чтобы они не со­блазнили тебя и твой молодой разум остался незамутненным, дабы твоя устремленная ввысь душа не утонула в глубоком омуте, а твои надежды на будущее осуществились". Во время ежегодных конфе­ренций он также находил время для обращения к женам методист­ских служителей, увещевая их вести себя достойно, чтобы не разру­шить построенного руками их мужей.

Жизнь путешественников в те времена была очень и очень нелег­кой. Много страниц в дневниках Френсиса посвящено описанию то­го, с чем ему каждый день приходилось сталкиваться. Его преследо­вали волки, нещадно лупил град, в его тело впивались клещи, пеку­щее летнее солнце и зимние вьюги были к нему немилосердны. Его пища была скудна: зачастую его рацион состоял из одного лишь хле­ба, - однако Френсис писал, что этого вполне достаточно, чтобы продолжать наслаждаться присутствием Божьим и полностью дове­ряться Ему во всех жизненно важных вопросах. Его суровые ночевки нельзя даже сравнивать с отдыхом в наиболее захолустных тавернах. Френсис старался тратить как можно меньше денег на пищу и ночлег и потому с готовностью останавливался переночевать везде, где его го­товы были принять. Часто он путешествовал не один, что затрудняло поиск ночлега. Эсбери вспоминал, как ночью сквозь отверстия в кры­ше к нему влетали летучие мыши, как ему приходилось ночевать рядом с собаками, котами и свиньями; а также случаи, когда доводилось де­лить кровать еще с двумя незнакомцами. Однажды он остановился в развалюхе, где грязь с пола можно было соскребать лопатой. Не раз Френсис ночевал на кишащих блохами оленьих шкурах. Однажды он едва успел вскочить с загоревшейся постели, которую придвинул слишком близко к огню. Случалось, что Френсис не имел денег на еду для себя и своей лошади и оставался голодным, разве что радушные хозяева, предоставлявшие ему ночлег, имели какие-либо излишки.

Странствующие проповедники очень сильно зависели от своих ло­шадей, и распространение методизма было бы поистине невозможно без помощи этих добрых животных. Насколько важны они были для миссионеров, видно из правила под номером один, опубликованного в American Minutes свода методистских правил для проповедников: "Будь милостив к своему животному. Ты должен не только ездить на нем ак­куратно, но и лично следить за тем, чтобы лошадь была расчесана и на­кормлена". Френсис имел возможность путешествовать в удобной повозке, но отверг ее, заявив: "Фургон для меня слишком роскошен, к тому же, думаю, никто не способен управлять им так, чтобы я остался доволен... кроме того, лучше я сверну с дороги и навещу бедных. На лошади я смогу проехать и по бездорожью; я сэкономлю деньги, которые затем смогу раздать нуждающимся; и, наконец, я стану с большей неж­ностью относиться к своему бедному, верному животному".

Френсис вынужден был искать пропитание, воду, крышу над голо­вой и место для отдыха не только для себя самого, но также для своей лошади. Опыт, приобретенный им во время работы в кузнице, весьма пригодился, когда ему пришлось создавать импровизированное подо­бие потерянной лошадью подковы. Френсис усердно заботился о сво­их лошадях, что было немаловажно, учитывая то, что зачастую он про­езжал на одной и той же лошади в общей сложности до двадцати пяти тысяч миль (из этого следует, что, по всей видимости, за свою жизнь он владел не менее чем десятью лошадьми). Случалось, что еды было не достаточно для них обоих, но они вместе разделяли все тяготы пути. Позже Френсис рассказывал об одном случае, когда его лошадь, осла­бев от недоедания и промокнув под ливнем, дважды падала вместе с всадником, то есть с ним. Страдания лошади причиняли Френсису ку­да больше боли, чем многие другие трудности, с которыми ему прихо­дилось сталкиваться. Одну из своих лошадей по кличке Спарки Эсбе­ри вынужден был оставить, потому что та захромала. Известный своей грубой внешностью, Френсис показал, сколь мягким было его сердце, когда написал о том, что во время расставания со Спарки его верный спутник "тихо заржал: и это осталось в моем сердце".

Френсис и другие странствующие миссионеры не вписывались в романтическую картину приграничной жизни; скорее они наглядно демонстрировали жестокую реальность жизни и смерти, боли и стра­даний, часто путешествуя едва заметными тропами и дорогами, кото­рые вели в никуда. Одна из дорог была крутой, как крыша дома; це­лую милю Эсбери ехал верхом на лошади, затем сошел с нее и дви­нулся дальше пешком, обливаясь потом, пока трясущиеся колени окончательно не перестали повиноваться ему. Тем не менее, вместе со своей лошадью Эсбери в конце концов преодолел этот путь. Одни ис­точники сообщают о том, как лошадь Френсиса натолкнулась на де­рево, но всадник, тем не менее, остался в седле; другие современни­ки описывали, как его лошадь, рухнув на лед, придавила ногу всадни­ка; третьи рассказывали о том, как лошадь проповедника вплавь преодолевала бурные реки. В одной истории, сдобренной изрядной порцией юмора, говорится о том, как однажды Френсис приобрел скакуна, который раньше участвовал в скачках. И когда служитель проезжал верхом мимо знакомого коню ипподрома, тот вдруг сорвал­ся с места и галопом понес всадника к знакомому треку.

Френсис Эсбери посетил практически все американские штаты, преодолевая каждый год от четырех до шести тысяч миль. В своем дневнике он писал: "Обычно я редко сажусь в седло, чтобы проехать менее двадцати миль; и весьма часто, направляясь в соседний округ, я преодолеваю путь длиною от сорока до пятидесяти миль. Во время таких путешествий я сильно страдаю от голода и холода".

Увы, из-за постоянных поездок верхом к концу своей жизни Френсис выглядел гораздо дряхлее, чем люди, которые были на несколько десятилетнй старше его. Его ноги сильно воспалились от частого контакта с железными стременами, и потому Френсис мог лишь изредка обувать туфли, передвигаясь зачастую лишь при помощи костылей. В какой-то период один из спутников Френсиса даже заворачивал его стремена мягкой кожей и шерстью, чтобы хоть как-то защитить его израненные и саднящие ноги. Но, несмотря на все это, Эсбери почти никогда не позволял болезни быть помехой на своем пути, даже если для этого ему приходилось привязывать себя к седлу. Он путешествовал, несмотря на жар, нарывы, острую головную боль, грипп, ангину и изъеденные гнилью зубы. Окружающие Эсбери люди были уверены в его скорой смерти; иногда ему самому смерть казалась долгожданным и столь же­ланным избавлением. Френсис стал сам себе врачом и нередко давал полезные советы тем, кто в тот момент также был лишен нормальной медицинской помощи. Скудный рацион в сочетании с недостаточным отдыхом и постоянным контактом с инфицированными людьми и жи­вотными окончательно подорвали его некогда крепкое здоровье.

"Мое сердце наполнялось жалостью к людям"

Что двигало человеком, добровольно согласившимся жить такой жизнью? Френсис искренне заботился о людях, которым служил, по­тому что знал, что Бог любит их безмерно. Он никогда не знал соста­ва аудитории до прибытия на место проповеди, но его это мало бес­покоило. Однажды Френсису пришлось разбивать лед, чтобы пере­сечь замерзший ручей. Стиснув зубы от боли, он мчался верхом к пункту своего назначения, где его ждали лишь девять человек. В дру­гой раз он убеждал женщину принять крещение, но та отказалась. Некоторое время спустя она передумала и отправила к Френсису своего сына, чтобы тот попросил проповедника вернуться. И хотя к тому времени и он сам, и его лошадь были измучены до предела, Эсбери не только вернулся назад ради одной-единственной души, но даже назвал позже этот момент "торжественным".

В то время, когда методизм успешно распространялся на юге, Френсис совершил свое первое путешествие в Теннеси. Он боролся с Сильным искушением пожаловаться на плохие дороги, пока не встретил Других людей, передвигающихся той же дорогой, что и он сам:

Вряд ли найдется всадник, который станет жаловаться на тяго­ты пути и состояние дорог, когда увидит мужчин, женщин и Детей, практически нагих, бредущих босиком и босиком же вбирающихся по каменистым склонам, тогда как другие их спутники, находящиеся в лучшем положении, имеют лишь ло­шадь, на которую сажают одновременно двух или трех детей. Для этих путников полное отсутствие пищи или мизерное ее ко­личество не является чем-то необычным, и нередко им прихо­дится разбивать на ночь лагерь в пропитанных сыростью лесах - ибо в горах идут не дожди, а ливни.

Френсиса до слез трогало, когда люди собирались его слушать, не обращая внимания ни на холод, ни на пронизывающие насквозь ле­дяные ветры. В своем дневнике он описывал, как в Балтиморе ему пришлось проповедовать в доме без окон и дверей, на месте которых зияли сквозные черные отверстия. Эсбери закончил свою проповедь и взял часовой перерыв, однако люди и не думали расходиться, ожи­дая, когда он вернется и снова поделится с ними Словом. Позже он писал, что "сердце наполнялось жалостью к людям, когда я видел их столь открытыми и беззащитными".

Не везде, однако, Френсиса ожидал столь теплый прием. Однажды вечером, когда он проповедовал, в него угодил камень, брошенный кем-то через открытое окно (тем не менее проповедь свою он не пре­рвал). В тавернах, к примеру, среди его слушателей попадалось мно­го пьяниц, которые, напившись спиртного, буянили и ругались. Пу­тешествуя по Югу, Френсис с огромным сожалением отмечал, что за­блудшие души, которые он встречал на своем пути, были грязными, оборванными, голодающими и жестокими друг к другу. В первую очередь, Эсбери заботился о детях, увещевая других проповедников уделять им время при каждой встрече.

Внимательно наблюдая за американцами, Френсис очень опасал­ся, что свобода, которая предоставила столь замечательные возмож­ности для расширения влияния методизма в Новом Свете, отвлечет мысли людей от Бога. В то время как новые земли открывали перед смельчаками новые пути к успеху, новые отвлечения угрожали увести их от Бога и понимания исключительной важности Евангелия. Эсбе­ри стремился сделать все возможное, чтобы Евангелие не утратило приоритетного места в жизни американцев. Границы нового государства постепенно расширялись, что, естественно, влекло за собой расширение штата странствующих проповедников. В 1796 году, когда се­веро-западные земли стали доступны фермерам, проповедники ту же потянулись за ними.

Один из таких проповедников, который последовал за вереницей фургонов, был принят семьей, прибывшей сюда из Виргинии. К сожа­лению, увидев одежду священнослужителя, глава этой семьи, фермер, поставил его в известность, что он с женой и детьми потому и уехал из Виргинии, что тамошние проповедники весьма ему надоели, — и поду­мать только, не успели они разгрузить свои вещи на новом месте, как проповедник снова тут как тут. Внимательно выслушав мужчину, муд­рый священник ответил: "Мой друг, если вы попадете на небеса, то и там обнаружите методистских проповедников; но даже если вы вдруг окажетесь в аду, боюсь, они там тоже будут - ведь в жизни всякое быва­ет. Поэтому советую вам лучше договориться с нами и жить в мире".

Появление новых территорий для Френсиса также означало необ­ходимость двигаться в том направлении. Путешествие на Запад в те времена вынуждало одиноких путников искать себе достаточно мно­гочисленную группу попутчиков, что было вызвано угрозой нападе­ния индейцев. Но эта опасность беспокоила епископа гораздо мень­ше, чем необходимость ехать в обществе людей, которые без конца ругались и пьянствовали.
Действия Святого Духа на Западе

В конце XVIII века мир стал свидетелем появления нового феноме­на - лагерных встреч с проповедниками. Население Запада достаточ­но умножилось для того, чтобы вместо ожидания очередного странст­вующего проповедника люди могли собираться в специально отведен­ных для этого местах и слушать там выступления действительно лучших на тот момент проповедников, петь новые гимны и принимать причастие из рук помазанных для этого священнослужителей.

В июне 1800 года Джеймс Макгиди, пастор трех небольших приходов в Ред-Ривер, Гаспер-Ривер и Мадци-Ривер, пригласил местных служи­телей присоединиться к нему во время ежегодного собрания с прича­щением, проводимого в церкви Ред-Ривер. Служение запланировали на выходные, тогда как причастие должно было проводиться в поне­дельник. Первые два дня собрания проходили относительно спокойно, но когда один из приглашенных священников выступал с проповедью в понедельник, Дух Божий сошел на женщину, и та начала петь и кричать. Пресвитерианский служитель Джон Макги, сидевший в то время в зале, в конце проповеди начал плакать, а вскоре слезы потекли из глаз уже всех собравшихся, которые громко молили Бога о спасении.

Затем слово взял Макги, призвавший мужчин и женщин позво­лить "Господу Богу Всемогущему воцариться в [ваших] сердцах и под­чиниться Ему". Позже он воспоминал: "Я повернулся, чтобы вер­нуться на место, и чуть не упал: так сильно Бог в тот момент коснул­ся меня. Совершенно освободившись от какого-либо страха, я дви­нулся через весь зал, крича и возвещая изо всех сил - и весь пол был покрыт поверженными ниц телами". Сила Божья изливалась на лю­дей, и те падали ниц.

Служители, принимавшие участие в собрании, договорились в следующем месяце организовать подобную встречу в церкви Гаспер-Ривер. Услышав об излиянии Духа в Ред-Ривер, столько людей собра­лось на служение, что церковь не смогла вместить всех желающих. По этой причине собрания были перенесены на улицу — так и роди­лись лагерные встречи с проповедниками.

В последующие месяцы было организовано много подобных со­браний, которые достигли своей кульминации в августе 1801 года в лагере Кейн-Ридж. Это была самая настоящая Пятидесятница, ду­ховные проявления которой обусловили появление лагерных собра­ний на многие десятилетия вперед. Не в силах противостоять Свято­му Духу, люди погружались в транс, сотрясались, энергично плясали, безудержно смеялись, бегали, как пророк Илия (см.: 3-я Царств 16:46), вокруг лагеря, пели боговдохновенные песни и даже под вли­янием Духа выкрикивали нечто неразборчивое. "Люди сообщали о том, что они кричали, дергались и производили странные звуки".

Прошло совсем немного времени, и многие традиционные служи­тели осудили эту эмоциональность, подобно тому, как это сделали их предшественники во время Великого пробуждения. Френсис, напро­тив, видел не перегибы, а руку Божью, и потому проникся столь сильной симпатией к новому движению, что даже убедил методистов с Востока перенять форму лагерных встреч в надежде, что Бог так же проявит Себя и коснется еще большего количества людей.

Подобного рода шумное возбуждение никогда, по большому счету, не беспокоило братьев Уэсли в Англии, точно так же, как не беспоко­ило Эсбери в Америке. Как писал об этом один из биографов Френсиса Эсбери, Л.К. Рудольф:

Уэсли не стремились к шумным физическим проявлениям, но ес­ли шум все-таки был, это означало лишь то, что дьявол сопротив­лялся, и потому не было никакого смысла снижать темп... Эсбери был опьянен полнотой американского возрождения и с этого мо­мента всегда желал больше шума, в отличие от Уэсли или Кока.

Френсис также описывал то, о чем он слышал:

В Кентукки дела Божьи подобны всепоглощающему пламени. Со­общают, что от пятнадцати до двадцати тысяч человек присутство­вали во время одного из Сакраментальных собраний пресвитери­ан [в Кейн-Ридж]. Из них от одной до полутора тысяч человек рух­нули на землю, ощутив всю силу Божьей благодати.

Несмотря на то, что собрания были организованы пресвитериана­ми, очень скоро они оказались не в состоянии служить всем многочис­ленным гостям и участникам. Тогда они решили, что, если Бог дейст­вительно собрался спасти этих людей, Он также позаботится о них. Однако Эсбери считал иначе. Все эти люди нуждались в пастыре, и ес­ли пресвитериане вместе с баптистами не собирались брать на себя та­кую ответственность, этим должны были заняться методисты. Френ­сис не собирался ограничивать Божью силу. "Бог дал нам сотни душ в 1800 году, так почему бы Ему не дать нам тысячи в 1801 году или поче­му бы не миллион, если у нас будет такая вера? Господь, дай нам такую веру". Таким образом, до конца его дней методизм продолжал семи­мильными шагами распространяться по Американскому континенту.

Когда в 1771 году Френсис Эсбери впервые прибыл на Американ­ский континент, "в тринадцати колониях было лишь четыре методист­ских проповедника, которые заботились о душах трехсот человек. К 1813 году, за три года до смерти Френсиса, официальные методист­ские источники сообщали о 171448 белых и 42850 афроамериканских полноправных членах обществ". Выдающиеся управленческие спо­собности Эсбери стали одним из ключевых факторов успеха столь ги­гантской организации. Он был глубоко убежден в том, что методизм является Божьим делом - превыше любых других деноминаций - и что его преуспевание невозможно без строгой системы контроля.

Он стремился к тому, чтобы методисты принимали самое непо­средственное участие в воспитании следующего поколения — прежде всего детей, получавших образование в методистских школах, осно­вателем которых и являлся Эсбери. Ученики этих школ, к примеру должны были "полностью забыть о том, что в мире называют игрой. Это правило должно было соблюдаться со строжайшей щепетильно­стью, ибо те, кто играет в молодости, будут играть и в старости". Позже Френсис осознал чрезмерную строгость такой политики: "Этот вопрос можно было бы решить лучшим способом. Нельзя требо­вать от мальчиков, чтобы все они немедленно стали ангелами".

Биограф Френсиса Эсбери, Эзра Типпл, рассказывал об одном че­ловеке, Николасе Снетене, который считал епископа весьма власт­ным человеком. Снетен, спутник Френсиса во многих его странстви­ях, писал: "Невозможно утаить то, что он был способен использовать данную ему власть, проявляя жесткость по отношению к тем лично­стям, чувствам и интересам, которые препятствовали осуществлению его публичных планов". Далее Типпл решил уточнить точность дан­ной Снетеном формулировки, подчеркнув, что Френсис был "сосре­доточен на своих целях, непоколебим в своих решениях".

Но, как ни критиковали Эсбери, нельзя не признать, что он вы­полнил свою работу. Во время каждой Ежегодной методистской кон­ференции он принимал все решения, связанные с назначением странствующих проповедников и определением районов их деятель­ности. Сами по себе эти решения не были такой уж легкой задачей - к 1812 году надо было распределить 678 служителей. Это требовало от Эсбери умения хорошо разбираться в людях или же тщательной ин­формированности в отношении этих людей, а также понимание ха­рактерных особенностей каждого округа. Назначение проповедника в определенный округ, таким образом, носило далеко не случайный характер. Приблизительно в это самое время Френсис писал Уэсли, что невозможно правильно назначать проповедников без личного знакомства с ними и знания присущих им даров. Все это требовало от Эсбери постоянного пребывания среди служителей.

Нет нужды и говорить о том, что принимаемые епископом решения далеко не всегда были популярны. Однажды он заметил: "Один проповедник желает идти туда, куда другой боится даже ногой ступить, улыбается, глядя на своего более робкого брата". Чтобы избежать не­нужных жалоб и споров, обычно он объявлял о назначениях в самом конце собрания, после чего немедленно вскакивал в седло и исчезал. Однако при этом Эсбери никогда не посылал своих служителей туда, куда они идти не желали, и не подвергал их испытаниям, которые бы­ли выше их сил. В его словаре не было места слову "комфорт".

Но епископ занимался не только назначением проповедников. Он подписывал каждый документ, контролировал все финансовые опе­рации и строительство практически всех зданий, которые организа­ция возводила для того, чтобы людям, приходившим слушать пропо­веди и учиться, было достаточно места. После более чем сорока лет беспрерывного руководства он, казалось, устал и желал получить хоть немного свободы и отдыха. Он писал: "Мне бы хотелось, чтобы все операции контролировали, три суперинтенданта, а я - после сорока лет служения - имел бы достаточно свободного времени, чтобы по­следовать в любой уголок Нового или Старого Света".

Кому-то могло показаться, что это была грусть по дому, однако у Френсиса не было дома на этой земле. Когда какой-то незнакомец в Огайо спросил у Эсбери, откуда он, тот ответил: "Из Бостона, Нью- Йорка, Филадельфии, Балтимора - да откуда вы только пожелаете". Один из биографов следующим образом подвел итог жизни Френси­са: "Прибыв в Америку, он не снял себе дом, не нашел никакого жи­лища, даже скромного уголка, но вместо этого выбрал Долгий Путь и даже по прошествии сорока пяти лет все еще шел им, пока ему в кон­це концов не встретилась Смерть".

благодаря его умению вести переговоры недавно созданная организа­ция не только выстояла, но и эффективно функционировала. Дариу_с Солтер писал: "Вряд ли кому-либо удавалось одновременно совме­щать инклюзивное участие и эксклюзивную власть лучше, чем это получалось у Эсбери".

Два вопроса, однако, потребовали от епископа практического при­менения всех его способностей. Первый из них касался того, можно ли методистским проповедникам отправлять таинства Святого причастия (в те времена методизм все еще считался миссией, а не отдельной дено­минацией); второй вопрос касался рабства. Оба они в разное время ед­ва не привели к расколу в рядах американских методистов.

Раньше, по решению Уэсли, проповедники-миряне обходились без посвящения в духовный сан; их задача заключалась в основании обществ, а не официальных церквей. Поэтому проповедники-миря­не не были уполномочены отправлять таинства. Для этого прихожа­не были вынуждены обращаться к рукоположенному священнослу­жителю. На юге Америки местные религиозные руководители смот­рели сквозь пальцы на соблюдение этого правила, что было связано с недостатком рукоположенных служителей. Это вынудило Эсбери на­писать о том, что он скорее примет таинства от "необращенного", чем от непосвященного методиста, - с чем наверняка согласился бы и Джон Уэсли. Разделение между Северными обществами, верными истинному уэслианству, и Южной конференцией казалось неизбеж­ным. Несмотря на то, что епископ отстаивал позицию Уэсли, южные руководители были намерены продолжать наделять своих служите­лей всей полнотой власти для отправления таинств.

Видя, что его руководство отвергнуто, Эсбери собирался уехать следующим утром. Однако, вернувшись, чтобы попрощаться, он об­наружил, что южане изменили свое мнение. Они признали верховен­ство епископа и решили найти компромиссное решение, учитывая, в первую очередь, перспективы распространения методизма. Не в по­следний раз этот вопрос обсуждался столь горячо.

Обед с президентом Вашингтоном

Рабство являлось камнем преткновения не только для епископа, но и для всей методистской организации в целом. У Эсбери никак не укладывалось в голове то, как страна, сражавшаяся за свою свободу- могла держать в рабстве других людей. И потому он лично заботился о том, чтобы каждый проповедник тепло принимал рабов, асами они приходили вместе со своими хозяевами на проповеди. Однажды Эс­бери даже путешествовал в Виргинию вместе с Гарри Хосиером, первым афроамериканским проповедником-методистом. Многие мето­дисты считали Хосиера одним из лучших проповедников в мире.

Френсис с добротой и огромной заботой относился к каждому, ко­го встречал на своем пути, независимо от цвета кожи этого человека. Однажды, путешествуя верхом по Южной Каролине, он поприветст­вовал встретившегося ему раба. Чувствуя побуждение Духа Святого обратиться к этому человеку и поговорить о его душе, Френсис по­вернул свою лошадь назад. Спросив у мужчины его имя, он с удивле­нием узнал, что тот его просто не знает: из-за буйного нрава люди прозвали этого человека Кулаком. Как обычно, Френсис помолился за Кулака, спел несколько гимнов и прочитал ему избранные отрыв­ки из Писания, после чего последовал дальше своей дорогой. Двад­цать лет спустя, вернувшись на это место, Эсбери по воле Провиде­ния снова встретил Кулака... Тот рассказал проповеднику о переме­нах, произошедших в его жизни и жизни многих других рабов, на ко­торых он смог повлиять, после чего Френсис написал следующие слова: "Лучше свидетельствовать одному рабу, чем править, сидя на высочайшем троне, воздвигнутом когда-либо на земле".

Многие методистские собрания горячо обсуждали возможность установления четких и твердых правил рабовладения, но при жизни Эсбери так и не сделали решительных шагов в этом направлении - конечно же, не без вмешательства епископа. Не одобряя никаких от­влечений в деле благовествования, он утверждал, что Бог повелевал спасать в первую очередь души, а не освобождать тела. Он говорил, что "призван страдать ради Христа, а не ради отмены рабства".

Кажется, что из-за своей близорукости в данном вопросе Эсбери так и не понял, что евангельская проповедь касается не только того, где человеку предстоит провести вечность. И лишь одному Богу изве­стно, с чем была связана такая нерешительность епископа: с этим убеждением или же с его обеспокоенностью о росте и распростране­нии методизма. В своих дневниках Эсбери писал, что негибкая пози­ция в отношении рабства неизбежно навредит попыткам методистов достичь сердец, как белых, так и черных. Кроме того, ссылаясь на пе­режитые им и другими проповедниками трудности, он говорил, что годы физических мучений в рабстве будут в будущем с лихвой ком­пенсированы "полной духовных благословений вечностью". Непро­сто понять, чем были вызваны такие перемены в его взглядах, но в феврале 1807 года Эсбери прямо и открыто проповедовал белым о любви Божьей; а черным о покорном служении своим господам.
"Что же я буду делать, когда состарюсь?"

Случалось, Эсбери позволял себе задуматься об отсутствии семьи и дома. В один из таких моментов обыкновенной душевной слабости этот, казалось бы, железный служитель написал письмо своей матери, наиболее близкому человеку: "Я нахожусь здесь, в этой чужой стране, где могу надеяться лишь на доброту своих друзей, проживаю здесь свои лучшие дни, что же я буду делать, когда состарюсь". К шестидесяти восьми годам силы начали сдавать, и Эсбери ощутил дыхание смерти. Но при этом ему совершенно не нужно было спе­шить на небеса: призвавший его Бог окружил Своего сына заботой до конца его дней.

Эсбери страдал ревматическим артритом; к концу его жизни бо­лезнь настолько обострилась, что он вынужден был передвигаться на повозке. Однако ничто не могло угасить в душе проповедника жела­ние и дальше провозглашать Благую Весть, даже несмотря на близ­кий конец. Френсис со своим сотрудником направлялся в Фредериксбург, изо всех сил подгоняя лошадь в надежде успеть на Гене­ральное собрание. Но Эсбери почувствовал себя не в состоянии про­должать путь, и они остановились в доме у своего старого друга Джорджа Арнольдса. На следующее утро, вспомнив, что наступило воскресенье, Френсис попросил всю семью собраться вокруг него для поклонения Богу. Поскольку легкие Эсбери были наполнены жидкостью, он чувствовал себя очень слабо, и его усадили в кресло. После того как спутник епископа спел несколько гимнов и прочитал проповедь, Френсис по привычке попросил, чтобы по кругу была пе­редана тарелка и собравшиеся дали пожертвования на нужды других проповедников. Тогда ему напомнили, что в комнате присутствует лишь одна-единственная семья. Когда в конце прославления Френ­сиса спросили о том, чувствует ли он, сколь прекрасен и драгоценен Господь Иисус, проповедник триумфально воздел свои руки вверх.

Френсис Эсбери отошел в мир иной в воскресенье, 31 марта 1816 го­да, в четыре часа дня. А поскольку Арнольдсы жили слишком далеко от ближайшего города, было решено похоронить епископа на не­большом семейном кладбище. Позже методисты эксгумировали тело своего руководителя и перевезли его в Балтимор, где ему были возданы надлежащие почести. Тело Эсбери и по сей день покоится в Балтиморе под трехметровой колонной, по своей форме напоминающей мемориал Джорджа Вашингтона.

В своем завещании Эсбери сообщал о том, что он не желает, дабы кто-либо писал его биографию, и даже просил душеприказчика, чтобы лично проследил за этим. Он также выразил желание, чтобы его смерти всем детям, названным в его честь, были подарены Библии. По свидетельству современников таких Библий была раздарена не одна тысяча.

Многие писали о Френсисе Эсбери как о человеке, который сохранял непоколебимую верность взятым на себя обязательствам и при этом, казалось, был абсолютно неутомим, постоянно находясь в движении. Однако Эзре Типплу лучше всего удалось заглянуть в сердц_е Френсиса. Биограф утверждал, что его жажда деятельности объяснилась вовсе не любовью к самой дороге, "а любовью к человеку, жив­шему у обочины этой дороги".

Независимо от того, как те или иные люди относились к Френси­су Эсбери и его религиозной программе, методизм горячо отстаивал в Америке равенство всех верующих, как этому учил Сам Иисус Хри­стос. Благая Весть о том, что Господь способен раз и навсегда изме­нить каждую человеческую жизнь, уничтожала границы, разделяв­шие различные социальные классы, закладывая прочное основание "американской мечты", заключавшейся в возможности перехода из одного сословия в другое и созидании лучшего будущего для своей семьи. Вся жизнь Эсбери была ярким примером того, как Бог выби­рает для осуществления Своих целей самых обыкновенных людей и зовет их за Собой в увлекательнейшее путешествие.

История свидетельствует о том, что Эсбери "проехал верхом бо­лее четверти миллиона миль и при этом около шестидесяти раз пе­ресек Аллеганские горы... Эсбери останавливался для ночлега и от­дыха в 10 тысячах различных домов и за свою жизнь произнес 17 ты­сяч проповедей".

Сегодня в Соединенных Штатах насчитывается приблизительно тринадцать миллионов методистов. Это вторая по величине протес­тантская деноминация страны. Она уступает лишь баптистам, число которых составляет приблизительно двадцать семь миллионов.

По мнению Типпла, методизм отличается от других деноминаций такими признаками:

...системой церковного управления; горячей, действенной про­поведью Евангелия; рациональной, основанной на Библии и понятной всем теологией; напористым миссионерским духом; учением об испытательном спасении, а также свободой и тепло­той служений - прежде всего проповедей и песнопений... [Он] в гораздо большей степени представлял собой восстановление первоначального христианства, чем любое другое из известных нам движений со времен апостолов.