Борис Виан Осень в Пекине

X

Они спустились вниз по обломку лестницы. Анжель все еще сжимал в руке коричневый пузырек, а Иоанчик молча шел впереди. Запах красных цветов заполнял собой все пространство между двумя половинами гостиницы. Последняя ступенька обрывалась прямо над рельсами, и оба они, спотыкаясь, зашагали по острым камням. Анжель старался идти по шпалам — их поверхность была ровнее и удобнее для ходьбы. Иоанчик же спрыгнул с дороги на песчаную дюну. Анжель последовал его примеру. Теперь он видел мир не только глазами, но и всем своим сознанием, скоро он должен был очнуться ото сна; он чувствовал, как в нем сгущается сковывающее его оцепенение, чтобы вылиться наконец наружу, но для этого надо было, чтобы кто-нибудь вскрыл этот гнойник. Иоанчик пришел именно с этой целью. Вот тогда он, Анжель, и выпьет содержимое коричневого пузырька.

— Что вы намеревались предпринять? — спросил Иоанчик.

— Вы должны объяснить мне… — сказал Анжель.

— Это уж соображайте сами, — отозвался Иоанчик. — В крайнем случае я могу вам сказать, правы вы или нет, но разбираться во всем вы будете сами.

— Как я могу разобраться в чем бы то ни было, если я как во сне? — сказал Анжель. — А сейчас я сплю. Как Бирюза.

— Стоит кому-нибудь умереть, как вы тут же начинаете рассуждать, — заметил Иоанчик.

— Когда имеешь к этой смерти прямое отношение, это только естественно.

— Так вы думаете, что имеете ко всему этому отношение?

— Разумеется, — сказал Анжель.

— Значит, вы можете убить, но не можете очнуться ото сна…

— Это разные вещи. Я убил их во сне.

— Да нет же, — сказал Иоанчик. — Вы все неправильно говорите. Они погибли, чтобы вы очнулись.

— Знаю, — кивнул Анжель. — Я все понял. Я должен выпить то, что осталось. Но теперь по крайней мере я совершенно спокоен.

Иоанчик остановился, повернулся к Анжелю и посмотрел ему прямо между глаз:

— Что вы сказали?

— Что я выпью остаток, — сказал Анжель. — Я любил Анна и Бирюзу, а их больше нет.

Иоанчик посмотрел на свой правый кулак. Он раза два-три сжал и разжал его, затем, засучив рукав, крикнул:

— Атас!..

Анжель почувствовал, как что-то огромное и черное обрушилось ему прямо на нос. Он пошатнулся и, падая, сел на песок. В голове его стоял серебряный звон, а из носа шла кровь.

— Черт!.. — сказал он гундося.

— Ну что, лучше? — спросил Иоанчик. — Позвольте… — Он вынул свои четки. — Сколько у вас звезд из глаз посыпалось?

— Триста десять, — сказал Анжель.

— Ну, скажем… четыре, — уточнил Иоанчик.

С одному ему свойственной в подобных случаях виртуозностью он четыре раза перебрал четки, бормоча себе под нос молитвы.

— Где моя бутылочка? — вдруг спросил Анжель.

Коричневый пузырек упал наземь. Его содержимое вылилось на песок, и под горлышком разрасталось мокрое пятно. Песок в этом месте почернел, и от пятна пошел мерзкий дымок.

Анжель вытянул голову над расставленными коленками, и капельки крови испещрили темными точками желтый песок.

— Прекратите! — сказал Иоанчик. — Вы что, хотите еще получить?

— Какая разница? — спросил Анжель. — Мало ли от чего можно умереть…

— Да, — согласился Иоанчик. — И по носу можно дать посильнее.

— Не все же время вы будете здесь ошиваться, — возразил Анжель.

— Безусловно. В этом нет никакой необходимости.

— Бирюза…

— Ну и глупо же вы выглядите, — сказал Иоанчик. — Сидите с разбитым носом и изрекаете женские имена. Нет больше Бирюзы. Кончено дело! Думаете, я пузырек ей просто так подсунул?

— Не знаю, — сказал Анжель. — Так, значит, я здесь ни при чем? И на этот раз тоже?

— Что? Обидно?

Анжель пытался сосредоточиться. Нельзя сказать, чтобы мысли слишком быстро мелькали у него в голове: просто они вибрировали и шли так тесно прижавшись друг к дружке, что он не мог их вполне осознать.

— Что же вы сразу-то не выпили?

— Я все равно это сделаю… — сказал Анжель.

— Пожалуйста! Вот вам еще пузырек. — Аббат Иоанчик порылся в кармане и извлек оттуда коричневый пузырек, как две капли воды похожий на предыдущий.

Анжель протянул руку и взял его. Вынув пробочку, он вылил несколько капель на песок. Образовалось крошечное пятно, от которого в застывшем воздухе ленивыми кольцами стал расходиться желтый дымок.

Анжель выпустил пробку из рук и крепко сжал пузырек в кулаке. Рукавом он вытер нос и с отвращением посмотрел на грязный след на руке. Кровь больше не шла.

— Высморкайтесь, — сказал Иоанчик.

— У меня нет носового платка.

— Наверное, вы все-таки правы, — сказал Иоанчик. — Вы действительно мало на что способны и ничего вокруг себя не видите.

— Я вижу песок, — начал перечислять Анжель, — железную дорогу… щебенку… разломанную пополам гостиницу… напрасно затраченные усилия людей…

— Да, это все так, — сказал Иоанчик. — Хорошо, что вы уже можете говорить об этом.

— Я вижу… Не знаю… Вижу Анна, Бирюзу… Вы сейчас опять дадите мне по носу.

— Нет, — сказал Иоанчик. — Что вы еще видите?

Казалось, лицо Анжеля медленно светлеет.

— Море… — сказал он, — было море, когда мы сюда ехали. Мальчик и девочка на палубе. Птицы…

— А этого солнца вам что, мало? — спросил Иоанчик.

— Солнце — это хорошо… — медленно произнес Анжель. — Но есть еще отшельник с негритянкой.

— И приятельница Афанарела…

— Дайте я еще подумаю, — сказал Анжель. — Столько всего можно еще увидеть… — Он посмотрел на пузырек. — Но перед моим взором все время стоят Анн и Бирюза… — пробормотал он.

— Человек видит то, что хочет видеть, — сказал Иоанчик. — И потом, видеть — это, конечно, хорошо, но этого недостаточно.

— Наверное, можно еще и что-то делать… — сказал Анжель. — Помогать людям, например… — Он усмехнулся. — Но вас тут же остановят, — сказал он. — Понимаете, можно ведь взять и убить Анна и Бирюзу…

— Почему бы и нет, — сказал Иоанчик.

— Или же прокладывать никому не нужную железную дорогу.

— Разумеется, — сказал Иоанчик.

— Что теперь?

— Это все? Вы больше ничего не видите? — Иоанчик уселся на песок рядом с Анжелем. — Тогда пейте, — сказал он. — Если у вас на большее не хватает воображения…

Воцарилось молчание. Анжель лихорадочно соображал. Лицо у него совсем осунулось.

— Не знаю, — сказал он. — Я многое бы хотел увидеть, почувствовать, но ума не приложу, что бы я мог такое сделать… И потом, не могу же я забыть о том, что я уже сделал…

— Какое занудство! — воскликнул Иоанчик. — Хватит болтать. Пейте!

Анжель уронил пузырек на землю. Иоанчик даже не попытался поднять его, и вся жидкость быстро вытекла на песок. Анжель был напряжен и нервозен, но потом мышцы его расслабились, и руки повисли вдоль тела. Он поднял голову и втянул носом воздух.

— Не знаю… — повторил он. — Для начала хватит с меня и того, что я вижу. Когда ничего не хочется, чем дальше видишь, тем лучше.

— А вы уверены, что прозрели? — спросил Иоанчик.

— Я столько всего уже успел увидеть, — ответил Анжель. — И еще столько мне увидеть предстоит…

— Когда человек много видел, — сказал Иоанчик, — он обычно знает, что делать.

— Знает, что делать… — повторил Анжель.

— Все очень просто… — сказал Иоанчик.

Анжель промолчал. Он напряженно о чем-то думал.

— Профессор Членоед ушел в черную зону, — сказал он.

— С вами было бы то же самое, если бы вы выпили это снадобье… — сказал Иоанчик. — Видите, есть разные способы.

— Наверное, надо было так, как он?

— По-моему, все это было неудачно, — сказал Иоанчик. — Это пример того, как не надо. Но отрицательные примеры тоже нужны. — Он на минутку ушел в себя. — Помолимся? — предложил он. — Я тебя дерну за бородку, ты меня дернешь за усы…

— А кто первый засмеется — тому раз — и все. Кранты…

— Аминь, — заключил аббат.

— Это надо спеть Амадису, — сказал Анжель.

— Сын мой, — обратился к нему Иоанчик, — вы злой насмешник.

Они поднялись с земли. Перед ними на рельсах стоял почти готовый к отправке состав; водители грузовиков изо всех сил били молотками по черному стальному покрытию паровоза, и удары гулко разносились по опаленной солнцем пустыне.

XI

Анжель и Иоанчик наблюдали за этой сценой с вершины дюны. Афанарел и его помощники не дали себе труда явиться, а отшельник, по всей видимости, трахал негритянку.

Директор Дюдю появился в окне заказанного купе, и рука его опустилась три раза, давая тем самым сигнал к отправлению. Тормоза заскрипели, фыркнул пар, и среди радостного оживления поезд наконец медленно тронулся с места. Пассажиры из окон махали носовыми платками.

— Вам бы следовало быть там со всеми, — сказал Иоанчик.

— Я больше в Компании не служу, — сообщил Анжель. — Вся эта возня с поездом мне глубоко противна.

— Должен признать, что он действительно никому не нужен, — сказал Иоанчик.

Они смотрели, как паровоз въехал в расщелину между двумя обломками гостиницы. Металлические крыши вагонов блестели на солнце, а разрушенный фасад был усеян красными вспышками гепатролей.

— Почему под поездом все так звенит, как будто там пусто? — спросил Иоанчик.

— По щебенке всегда так, — сказал Анжель.

Поезд исчез, виден был только белый, взмывающий вверх мягкими хлопьями дымок.

— Сейчас они вернутся, — пояснил Анжель.

— Я так и понял, — сказал аббат.

Они молча ждали, когда вновь раздастся частое дыхание исчезнувшего вдалеке паровоза. Скоро они снова услышали шум состава.

В ту минуту, когда паровоз задним ходом проезжал через гостиницу, вдруг раздался глухой рокот. Состав зашатался на рельсах, которые внезапно провалились в землю. Паровоз исчез. Огромная трещина раскрылась вдоль дороги, постепенно разрастаясь в обоих направлениях, и песок, казалось, засасывает вагоны в глубь земли. Все кругом рушилось под грохот срывающихся глыб, и железная дорога медленно уходила под землю, как прибрежная тропинка во время прилива. Накопившийся с двух сторон песок пластами соскальзывал вниз. Казалось, зародившаяся внизу у подножия расселины волна по склону поднимается вверх к его вершине по мере того, как желтая песчаная поверхность разворачивалась вдоль насыпи.

Аббат Иоанчик в ужасе схватил Анжеля за локоть: песок неотвратимо заполнял огромную, только что раскрывшуюся пропасть. Последний толчок шел прямо из-под гостиницы. После бесшумного взрыва мощная струя пара и дыма взмыла вверх, а здание начало медленно исчезать под песчаным ливнем. Дым быстро рассеялся на солнце, а ветер чуть всколыхнул зеленую колючую траву.

— Я ведь подумал об этом, — сказал Анжель. — Я подумал об этом тогда, в шахте… Но потом забыл…

— Они строили дорогу прямо над пустотой, — сказал Иоанчик.

— Над раскопками Афанарела… — сказал Анжель. — Это ведь здесь, в двух чего-то там от дуги меридиана… А потом Бирюза умерла… А я уже забыл ее.

— Мы тут бессильны, — заключил Иоанчик. — Будем надеяться, что археолог уцелел…

— Это я во всем виноват, — сказал Анжель.

— Перестаньте, наконец, во всем себя винить, — рассердился Иоанчик. — Вы и за себя-то только отчасти отвечаете, и этого уже вполне достаточно. Они не меньше, чем вы, виноваты в том, что произошло. И Амадис виноват, и археолог. И Анн. Пойдемте. Надо посмотреть, живы они еще или нет.

Анжель пошел за Иоанчиком. Он не плакал. Казалось, он набирается сил.

— Пошли, — сказал он. — Теперь уж надо идти до конца.

XII

Анжель ждал 975-го автобуса. Он уселся на землю, прислонившись к столбу на остановке. Спиной к его спине в той же позе сидел Иоанчик. Они беседовали, не глядя друг на друга. Рядом с Анжелем стоял его чемодан и лежал большой сверток с официальными письмами и отчетами, найденными на письменном столе Амадиса Дюдю.

— Жаль, что археолог не смог меня проводить, — сказал Анжель.

— Он очень занят, — объяснил Иоанчик. — Оборудование поломано. Все они просто чудом уцелели.

— Знаю, — сказал Анжель. — Только бы автобус приехал!..

— Последнее время он вообще перестал ходить, — сказал Иоанчик.

— Ничего, придет, — сказал Анжель. — По всей видимости, у водителя был отпуск.

— Самое время… — вздохнул Иоанчик.

Анжель откашлялся. Он был очень взволнован.

— Больше я вас не увижу, — сказал он. — Я хотел поблагодарить вас.

— Не за что, — ответил аббат. — Вы ведь еще вернетесь.

— Можно задать вам один вопрос?

— Да… Впрочем, я знаю, о чем вы хотите меня спросить.

— Вам, наверное, не раз задавали этот вопрос. Почему вы стали священником?

Аббат тихо засмеялся.

— Я так и думал… — сказал он. — Сейчас я вам скажу. Это современная методика…

— А в чем она заключается?

— Надо подрывать изнутри… — ответил аббат Иоанчик.

— Понимаю… — сказал Анжель.

Послышался шум мотора.

— Едет… — сказал Иоанчик.

Он поднялся с земли. Анжель последовал его примеру.

— До свиданья. Расстаемся ненадолго.

— До свиданья!.. — сказал Анжель.

Аббат Иоанчик пожал ему руку и, не оборачиваясь, удалился. Он подпрыгивал высоко над землей, и каждый раз при падении его ряса принимала форму колокола. На желтом песчаном фоне он выделялся черным пятном.

Дрожащей рукой Анжель дотронулся до воротничка желтой рубашки и поднял руку. 975-й остановился прямо перед ним.

Кондуктор вертел в руках щипцы, и оттуда лилась приятная для уха музыка.

В автобусе был всего один пассажир с небольшим портфельчиком в руках; на портфельчике красовались инициалы А.П., что значило Антенн Перно; пассажир был одет так, как будто ехал на работу. Он вальяжно прошел между сиденьями и легко спрыгнул со ступеньки автобуса. Тут он нос к носу столкнулся с водителем. Последний вышел из кабины, дабы выяснить, что происходит у выхода. На глазу у него была черная повязка.

— Черт!.. — сказал водитель. — Один вышел, другой вошел!.. А шины мои как же?! Я не имею права перегружать машину!

Человек с портфелем несколько смутился. Воспользовавшись тем, что, взяв лопатку для чистки трубок, водитель начал засовывать глаз на место, пассажир бросился наутек.

Водитель лишь покрутил пальцем у виска.

— Я начинаю привыкать, — сказал он. — Уже второй такой.

Он направился к своей кабине.

Кондуктор помог Анжелю сесть в автобус.

— Прошу вас, не толкайтесь!.. — сказал он. — Ваш номерок, пожалуйста!..

Анжель сел в автобус и поставил чемодан на заднюю площадку.

— Вещи заносите внутрь!.. — закричал кондуктор. — Пожалуйста, не мешайте работать!..

Он повис на ручке и несколько раз дернулся на ней.

— Свободных мест нет!.. — заорал он.

Загудел мотор, и автобус тронулся. Анжель поставил чемодан под сиденье и вернулся на заднюю площадку.

Над песком и травой сияло солнце. То тут, то там виднелись заросли австралийской колючки. А на горизонте смутно вырисовывалась черная неподвижная полоса.

К нему подошел кондуктор.

— Мне до конца!.. — сказал Анжель.

— Полетели!.. — воскликнул кондуктор и воздел палец к небу.

Пассаж

Через некоторое время состоялось заседание Совета акционеров. По настоянию Урсуса де Жанполена, зачитавшего послание Антенна Перно, члены правления постановили выслать в Экзопотамию контингент технических специалистов и рабочих для изучения возможности сооружения железной дороги с нормальной колеей, но уже в другой части пустыни, во избежание печальных инцидентов, омрачивших завершающую фазу предыдущего проекта. Присутствующие члены правления с удовлетворением отметили, что благодаря усилиям покойного Амадиса Дюдю была собрана чрезвычайно ценная информация, которой может в полной мере воспользоваться новый директор Антенн Перно, что позволит резко снизить объем заработной платы его подчиненных. Был утвержден следующий состав экспедиции: секретарша, два инженера, двое рабочих, трое водителей грузовиков. Ввиду особых свойств солнца в Экзопотамии и учитывая характер грунта, нельзя исключать возможность возникновения там явлений, выходящих за рамки обыденного. Следует иметь в виду также тот факт, что в Экзопотамии уже находятся археолог со своими помощниками, отшельник с негритянкой и аббат Иоанчик, которому поручено вести надзор над большим коллективом отшельников. Рабочие поедут со своими семьями. Ввиду сложности ситуации и несмотря на уже имеющийся опыт, невозможно даже отдаленно предположить и тем более вообразить, что может с ними случиться во время экспедиции в пустыне. Бесполезно пытаться предугадать что бы то ни было, ибо события могут развиваться по любой из возможных схем.

1 Так же и впредь зыблема, но не потопима (лат.).

2 И с духом твоим (лат.).

жүктеу/скачать 0.9 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: