Центрального комитета коммунистической партии советского союза
VII) ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ (НАЧАЛО КНИГИ)
жүктеу/скачать 4.81 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- * — вобросовесшнх, Pii
- 150 ] Ф. ЭНГЕЛЬС
VII) ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ (НАЧАЛО КНИГИ) «Продукт вемли — все, что получается о ее поверхности путем совместного приложения труда, машин и капитала,— распределяется между тремя классами общества, а именно: собственниками земли, владельцами капитала, необходимого для ее обработки, и рабочими, трудом которых она обрабатывается. Но доли совокупного продукта земли, достающиеся каждому И8 этих трех классов под именем ренты, прибыли и заработной платы, весьма различны на разных ступенях развития общества в зависимости главным образом от существующего плодородия почвы, накопления капитала и роста населения, а также от мастерства и изобретательности работников и от орудий, применяемых в земледелии. Определить законы, которые регулируют это распределение, — главная задача политической экономию) (предисловие, начало) [стр. 30]. [VIII — 65]185 [ 141 К. МАРКС
РАЗМЫШЛЕНИЯ 18« [VII —48] Различение торговли — между деловыми людьми [dealers], с одной стороны, и между деловыми людьми и потребителями, с другой; первый вид представляет собой перемещение капитала, второй — обмен дохода на капитал; первый осуществляется посредством своих собственных денег, а второй посредством своих монет — это проведенное А. Смитом различение является важным и отмечено как Туком, так и раньше, уже в отчете комитета по слиткам 187. Но что отсутствует, так это связь между обоими этими видами как торговли, так и денег. 1) Все кризисы фактически показывают, что торговля между деловыми людьми постоянно переходит тот предел, который ставится ей торговлей между деловыми людьми и потребителями. Все те рассуждения, в которых экономисты доказывают невозможность перепроизводства, по крайней мере всеобщего перепроизводства 188, относятся, как это уже, возражая Мак-Куллоху, правильно показал Сисмонди, только к торговле между деловыми людьми. Это станет тем яснее, если принять во внимание, что обмен между деловыми людьми и потребителями по меньшей мере на три четверти представляет собой обмен между рабочими и розничными торговцами, а также ремесленниками, но что этот обмен опять-таки зависит от обмена между рабочими и промышленными капиталистами, который, со своей стороны, снова обусловлен обменом между деловыми людьми — cercle vicieux *. * — порочный круг, Ре9, 6*
2) Конечно, обмен между деловыми людьми, как говорит А. Смит, с необходимостью ограничен обменом между деловыми людьми и потребителями, так как цены, по которым покупает потребитель, являются окончательными ценами, которые должны задним числом, наряду с прибылями, вновь покрыть издержки производства, имевшие место в предшествовавших сделках. Между тем на основе указанного положения А. Смита вся политическая экономия оказалась глупо упрощенной Прудоном ш и т. д. А дело обстоит не так просто. Прежде всего: торговля между деловыми людьми, например в Англии, отнюдь не ограничена торговлей между деловыми людьми и потребителями [только] в Англии, но также и в большей или меньшей степени торговлей между деловыми людьми и потребителями на всем мировом рынке. Например, [Ост-] Индская компания или ост-индские купцы посылают индиго на лондонский рынок. Здесь происходит распродажа индиго. Это сделка между деловыми людьми. Покупатель индиго какую-то часть его продает во Францию, в Германию и т. д., где его покупают соответствующие торговцы и фабриканты. Возместят ли они, в конце концов, цену индиго, зависит от продажи конечного продукта потребителю, который, может быть, живет на Ионических островах, или в Афганистане, или в Аделаиде. Следовательно, было бы неверно сказать, что торговля между деловыми людьми внутри какой-либо страны ограничена торговлей между деловыми людьми и потребителями внутри нее же. Если эта торговля [между деловыми людьми] является [VII — 49] всемирной, то она ограничена торговлей между деловыми людьми и потребителями на мировом рынке, и тем в большей степени, чем крупнее масштаб самой торговли между деловыми людьми и чем значительнее положение данной страны на мировом рынке. Во-вторых. Так как рабочий класс составляет наибольшую часть потребителей, то можно было бы сказать, что уже в той мере, в какой уменьшается доход рабочего класса — не в одной стране, как полагает Прудон, а на мировом рынке, — возникает диспропорция между производством и потреблением, а следовательно, перепроизводство. Это во многом верно. Но это обстоятельство модифицируется возрастающей роскошью имущих классов. И было бы столь же неверно абсолютизировать это положение, как если бы хотели сказать, что торговля плантатора определяется потреблением его негров. В-третьих. Торговля между деловыми людьми в значительной части порождает торговлю между деловыми людьми и потребителями. Например, если фабриканты получают очень большие заказы от спекулянтов, то. занятость рабочих велика, их заработная плата возрастает, РАЗМЫШЛЕНИЯ 143
их потребление увеличивается; при спекуляциях в железнодорожном строительстве создается очень большое конечное потребление, которое в конце концов оказывается чисто «непроизводительным». Мы обнаруживаем фактически также, что в большинстве случаев торговля между деловыми людьми и потребителями в конечном счете разбивается о торговлю между деловыми людьми. Кризис всегда наступает сначала в торговле между деловыми людьми и потребителями; часто, разумеется, уже после того как удовлетворение ограниченных способностей потребления обеспечено, но часто лишь в том случае, если предложение превышает предположительные оценки (например, при спекуляциях хлебом). В-четвертых. Перепроизводство обусловливается не только диспропорциональностью производства, но также и отношением между классом капиталистов и классом рабочих. 3) Что же касается денег, которые выступают в обеих различных формах торговли, — средств обращения в собственно торговле и средств обращения в обмене дохода на товары, т. е. на части капитала, — то недостаточно констатировать расхождение между ними, дело идет также и об их связи и взаимодействии. Деньги частных лиц, потребителей — во-первых, всех политических и идеологических сословий, во-вторых, получателей земельной ренты, в-третьих, так называемых капиталистов (непромышленных), государственных кредиторов и т. д., даже рабочих (в сберегательных банках) — короче, избыток доходов не занимающихся торговлей классов населения над их повседневными расходами и над той частью денег, которую они сами считают нужным всегда иметь в своем распоряжении, а значит, держать при себе в резерве (сберегать), этот избыток образует главный источник вкладов, которые, со своей стороны, снова образуют главную основу денег в торговле. Перемещения [капитала], кредитные операции, короче, все движение денег внутри этого мира торговли основывается на вкладах, принадлежащих в значительной части не занимающемуся торговлей населению. При * [...] недостатке кредита эти вклады изымаются из торговли. Капитал делается непроизводительным, так как средства распоряжения им, находящиеся в руках возглавляющих производство классов, оказываются уничтоженными. С другой стороны, в то время как эти классы нуждаются в деньгах для сделок между собой, а банкир больше не дает денег в долг ни лавочнику, ни фабриканту, в руках самих потребителей вместе с доходом уменьшается также и количество средств * Следующее за этим олово расшифровать не удалось, Рев,
144 К. МАРКС обращения, и таким образом жалобы на недостаток денег проникают из мира торговли в мир потребителей. 4) Неверно было бы сказать, что во времена кризиса недостаточный кредит — это все, а средства обращения — ничто. По указанной выше причине понятно само собой, что в такие времена количество средств обращения оказывается наименьшим ш именно потому, что, с одной стороны, уменьшилась их скорость, а с другой — потому, что наличные деньги потребовались для массы сделок, где они раньше не требовались. Но именно поэтому и обнаруживается большое расхождение между количеством денег и стоимостью тех сделок, которые совершаются посредством лишь относительно малого количества средств обращения. Таким образом, фактически недостает средств обращения, а не капитала. Капитал обесценивается и прежде всего оказывается неспособным реализовать свою стоимость. Но что означает здесь неспособность реализовать свою стоимость? Это означает неспособность превратиться в средства обращения, а ведь именно в обмениваемости и состоит стоимость капитала. Но несмотря ни на что, капитал имеется в наличии. Дело проявляется главным образом в прекращении учета векселей, также и тех, которые основаны на bona fide * сделках. А вексель является деньгами торговли, [его] стоимость представляет торговые капиталы. Обратимость банкнот в золото оказывается наименьшей, обесценение банкнот лишь усугубляет торговые кризисы. Действительной трудностью является необратимость товаров, т. е. действительного капитала, в золото и банкноты, вследствие чего феноменам 1793, 1825 и 1847 гг. ш, там, где был действительный капитал, можно было помочь выпуском казначейских векселей и банкнот. [...] нельзя утверждать, что эти векселя и банкноты были капиталом наряду с товарами. Они были лишь средствами обращения. Кризис не прекратился, но прекратился денежный кризис. Поэтому ва кулисами обратимости банкнот находится обратимость ценных бумаг — не только в банковском деле, но также и в торговле. Но даже те ценные бумаги, которые считаются обратимыми по своему характеру, — государственные ценные бумаги и краткосрочные векселя — перестают быть обратимыми. Речь идет здесь, по-видимому, вовсе не о товарах, а об обратимости тех знаков стоимости, которые их представляют. Товары перестают быть деньгами, они необратимы в деньги. Это правило, разумеется, переносится на денежную систему, на некую особую ее форму. Все это покоится на существовании денежной системы, подобно * — вобросовесшнх, Pii, РАЗМЫШЛЕНИЯ 145 тому как эта последняя основывается на нынешнем способе производства. Обратимость [VII — 50] банкнот в золото необходима в конечном счете, так как необходима обратимость товаров в деньги; иными словами, — так как товары обладают меновой стоимостью, которая с необходимостью имеет особого заместителя, отличного от товаров; иными словами, — так как вообще имеет место система частного обмена. Обесценение денег и обесценение товаров находятся фактически даже в обратном отношении друг к другу. Но банкноты могут обесцениваться по отношению к золоту лишь потому, что товары могут обесцениваться по отношению к банкнотам. Что вообще означает обесценение банкнот? То, что товары, т. е. их стоимость, нельзя в любой момент заставить превращаться в золото и серебро, и всякий промежуточный член между товарами и золотом, или заместитель, так и остается лишь заместителем и поэтому не имеющим стоимости. Следовательно, главным вопросом остается всегда необратимость товаров, самого капитала. Абсурдно мнение некоторых лиц, говорящих: недостает не денег, а капитала, средства обращения же безразличны. Ибо именно здесь дело идет о различии между капиталом, т. е. товарами, и деньгами; дело идет о том, что одно не неизбежно приводит с собой в мир торговли другое в качестве своего представителя, как свою цену; что капитал перестает быть деньгами, теряет способность обращаться, быть стоимостью. И смешно изображать деньги как нечто побочное там, где как нечто побочное предстает капитал. С другой стороны, еще большую нелепость допускают в ином аспекте: признают необратимость капитала и в то же время не принимают всерьез обратимость банкнот. Но они хотят устранить необратимость капитала посредством того или иного искусственного конструирования и модификации денежной системы, как если бы необратимость капитала не содержалась уже в бытии любой денежной системы, да к тому же еще и в бытии продуктов в форме капитала. Хотеть это изменить на такой основе, значит лишать деньги их свойств быть деньгами, не сообщая капиталу свойства всегда оставаться обмениваемым, и притом по своей справедливой цене. В бытии денежной системы дана не только возможность, но уже и действительность отделения [товаров от денег], и то, что это имеет место, доказывает, что невозможность реализации стоимости капитала именно по той причине, что он соразмерен с деньгами, дана уже капиталом, а следовательно, всей организацией производства. Но столь же неверно было бы сказать, что это давление на денежный рынок вызвано всего лишь кредитными махинациями. Деньги как таковые, со своей стороны, опять-таки обусловливают креаитную 146 К. МАРКС систему. Иными словами, одна и та же причина порождает и то, и другое. Конечно же, ослами являются бирмингемцы 192, которые хотят присущие деньгам неудобства устранить путем выпуска большого количества денег, или обесценения их меры. Ослами являются также Прудон, Грей и другие, которые хотят сохранить деньги, но таким образом, чтобы они не обладали свойствами денег. Так как всеобщий кризис разражается на денежном рынке, а полное возобновление буржуазного производства проявляется как симптомы, которые, разумеется случайно, снова становятся причиной [всеобщего кризиса], то нет ничего проще, чем то, что ограниченные, остающиеся на буржуазной почве реформаторы хотят реформировать деньги. Они сохраняют отделение продукта от его обмениваемое™, ибо они сохраняют стоимость и частный обмен. Но они хотят так упорядочить знак этого отделения, чтобы он выражал тождество 1вз. 5) Абсолютные простаки, т. е. добропорядочные невежественные демократы, знают деньги только в торговле между деловыми людьми и потребителями. Поэтому та сфера, в которой разыгрываются коллизии, буря, денежный кризис и крупные денежные сделки, им неизвестна. Поэтому дело представляется этим простакам — как и все им представляется — таким же простым и наивным, каковы они сами. В этой торговле между деловыми людьми и потребителями они видят мещански-добросовестный обмен стоимостей на стоимости, в котором свобода отдельных индивидов получает свое высшее практическое подтверждение. О противоположности классов в этом обмене не может быть и речи. Один торговец противостоит другому, один владеющий деньгами индивид — другому. То, что каждый индивид должен владеть деньгами, для того чтобы покупать потребительские товары, т. е. чтобы иметь возможность жить, является, разумеется, такой предпосылкой, которая сама по себе обусловлена тем, что каждый индивид должен работать и, [VII — 51] как говорит Штирнер, заставлять действовать свои способности ш. Прежде всего является историческим фактом, который никто не может отрицать, что при всех предшествующих общественных устройствах, основывающихся на различии и противоположности каст, племен, сословий, классов и т. д., деньги были существенной составной частью этой организации, а денежная система всякий раз являлась [выражением] ее упадка и ее расцвета. Таким образом, не нам требовалось бы доказывать, что денежная система основывается на противоположности классов, а простакам нужно было бы доказать, что, вопреки всему предшествующему историческому опыту, денежная система имеет некий смысл также и без противоположности клао РАЗМЫШЛЕНИЯ 147
сов, что одно это звено всего предшествующего общественного строя является способным продолжать свое существование при таких [общественных] порядках, которые отрицают весь предшествующий общественный строй. Но ставить такую задачу перед абсолютными простаками было бы слишком наивно. Ведь они решают все проблемы с помощью простых словосочетаний. В этом состоит их специфическое величие. В их глазах денежная система, да и вся нынешняя система, столь добропорядочна, столь глупа, как и они сами. Но перенесемся снова в среду их излюбленной торговли между потребителями и деловыми людьми. За ее пределами они ничего не видят ни по сторонам, ни впереди, ни позади. На что свободные индивиды покупают у лавочника? На эквивалент, или на знак стоимости, своего дохода. Таким способом рабочий обменивает заработную плату, фабрикант прибыль, капиталист процент, земельный собственник ренту, — превращенные в золото и серебро и в банкноты, — [на товары] у лавочника, сапожника, мясника, пекаря и т. д. А что обменивают сапожник, лавочник и другие на превращенную в деньги заработную плату, земельную ренту, прибыль, процент? Свой капитал. Они возмещают, воспроизводят и увеличивают его в этом акте. Следовательно, в этом, как кажется столь простом, акте выступают, во-первых, совокупные классовые отношения, предполагаются классы наемных рабочих, земельных собственников, промышленных и непромышленных капиталистов. С другой стороны, и прежде всего, предполагается существование определенных общественных отношений, что придает богатству характер капитала и отделяет капитал от дохода. Простота исчезает в результате превращения [дохода] в деньги. И то, что рабочий получает свою заработную плату, так же как земельный собственник свою ренту, а фабрикант свою прибыль, выплачиваемыми в форме денег вместо натурального снабжения, натуральных поставок и меновой торговли, — это показывает лишь, что денежная система предполагает высокую ступень развития и большее разделение и отделение классов, чем отсутствие денежной системы, чем предшествовавшие деньгам ступени развития общества. Без денег нет наемного труда, а поэтому нет также прибыли и процента в этой другой форме [общества], поэтому нет также и земельной ренты, которая является лишь частью прибыли. В форме денег, золота, серебра или банкнот, доход, конечно, уже не дает возможности усмотреть то, что он причитается индивиду только как принадлежащему к определенному классу, 148 К. МАРКС только как классовому индивиду, если только индивид не выпросил его себе в виде милостыни или не украл его, следовательно, все-таки не изъял его из какого-нибудь дохода этого вида и не стал в результате довольно насильственной процедуры представителем того или другого классового индивида. Превращение [дохода] в золото или серебро стирает и маскирует его классовый характер. Отсюда — если отвлечься от денег — кажущееся равенство в буржуазном обществе. Отсюда, с другой стороны, в обществе, в котором денежная система развита полностью, на самом деле существует действительное буржуазное равенство индивидов в той мере, в какой они владеют деньгами, каков бы ни был источник этого дохода. Здесь уже не только привилегированные лица могут обменивать то или иное, как это было в античном обществе, а все могут получить всё, каждый может предпринять любой обмен веществ соразмерно той массе денег, в которую может превратиться его доход. Продажные женщины, наука, покровительство, ордена, земельная рента, прихлебатели — все составляет статьи обмена, совсем как кофе, сахар и селедка. В рамках сословия потребление индивида, его обмен веществ зависят от определенного разделения труда, которому подчинен индивид. В рамках класса они зависят только от всеобщего средства обмена, которое он сумеет себе присвоить. В первом случае индивид как общественно ограниченный субъект вступает в обмен, ограниченный его общественным положением. Во втором — как собственник всеобщего средства обмена, он вступает в обмен со всем, что общество может дать за этого представителя всего. В обмене денег на товары, в этой торговле между деловыми людьми и потребителями, фабрикант, когда он покупает у лавочника, является таким же потребителем, как и его рабочий, а слуга получает за ту же самую денежную стоимость тот же самый товар, что и господин. Таким образом, в акте этого обмена отпадает [VII — 52] особый характер превращенного в деньги дохода, а все классовые индивиды стираются и растворяются в категории покупателя, который противостоит здесь продавцу. Вот почему иллюзия в этом акте купли-продажи состоит в том, что видят не классового индивида, а просто покупающего индивида, лишенного классового характера. Отвлечемся пока что от специфического характера дохода, который столь же мало проявляется в золоте и серебре, как запах мочи в налоге на публичные дома, о котором римский император Адриан 195 сказал: non olet! *. Этот характер вновь ♦ — не пахнет! Ред.
РАЗМЫШЛЕНИЯ 149
выступает в количестве денег, которыми можно распорядиться. В общем и целом круг покупок определяется характером самого дохода. Объем и ассортимент тех предметов, которые покупаются самым большим классом потребителей, рабочими, ограничен самой природой их дохода. Конечно, рабочий, вместо того чтобы покупать своим детям мясо и хлеб, может пропивать свою заработную плату, покупая водку, чего он не может делать, получая плату натурой. Тем самым его личная свобода расширяется, т. е. предоставляется большая возможность для усиления власти водки. С другой стороны, на то, что рабочий класс сберегает сверх необходимых жизненных средств, он может вместо мяса и хлеба покупать книги и оплачивать лекторов и митинги. Рабочий класс имеет большую возможность присваивать себе такие всеобщие силы общества, как его интеллектуальные силы. Там, где характер дохода все еще определяется характером самого его приобретения, не просто, как теперь, количеством всеобщего средства обмена, а качеством самого приобретения дохода, там связи, в которые рабочий может вступать с обществом и которые он может присваивать себе, несравненно более узки, а общественная организация для вещественного обмена материальными и духовными продуктами общества заранее ограничена определенным способом и особым содержанием. Поэтому деньги как высшее выражение классовых противоположностей одновременно стирают религиозные, сословные, интеллектуальные и индивидуальные различия. Тщетно пытались феодалы — например, по отношению к буржуа, посредством ваконов о роскоши — политически стеснить и сломить эту всеобщую нивелирующую силу денег. Таким образом, в акте торговли между потребителями и деловыми людьми качественное классовое различие исчезает в количественном различии, в большем или меньшем количестве денег, которым распоряжается покупатель, а внутри того же самого класса количественное различие образует различие качественное. Так [различаются] крупные буржуа, средние буржуа, мелкие буржуа. [VII - 52] Написано в марте 1851 а. Печатается по рукописи Впервые опубликовано на русском языке Перевод с немецкого в журнале «Коммунист», M 1, 1977 150 ] Ф. ЭНГЕЛЬС * КРИТИЧЕСКИЙ РАЗБОР КНИГИ ПРУДОНА «ОБЩАЯ ИДЕЯ РЕВОЛЮЦИИ В XIX ВЕКЕ» 19в П.-Ж. ПРУДОН. «ОБЩАЯ ИДЕЯ РЕВОЛЮЦИИ В XIX ВЕКЕ. ИЗБРАННЫЕ ЭТЮДЫ О РЕВОЛЮЦИОННОЙ И ПРОМЫШЛЕННОЙ ПРАКТИКЕ»
1) «Я буржуазии». «Вы, буржуа, во все времена были наиболее отваж ными, наиболее искусными революционерами...». Еще до нашествия вар варов вы своими муниципальными федерациями, как саваном, окутали Римскую империю в Галлии (стр. I). С тех пор и вплоть до сего времени вы стояли во главе революции. Ни одна попытка свершить что-либо без вас или против вас не увенчалась успехом; все, что вы предпринимали, удавалось; все, что вы предпримете, удастся. Эта тема излагается в стиле исторической декламации. — В настоящий момент старые политические интриганы снова у кормила правления и относятся к вам как к революционерам (стр. V). Ну что ж, принимайте титул, будьте революционерами] 2) Переходим к делу. Следуют 7 этюдов, дабы представить развитие в следующих трех аспектах: а) прежний порядок, Ь) партии в момент революции, с) разрешение, то есть революция в собственном смысле (стр. 1—2). жүктеу/скачать 4.81 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|