Cергей Лукяненко
жүктеу/скачать 1.98 Mb.
|
| – Конечно же, не оживит, – кивнул дио-дао в одежде цвета лазури. Кивнул своему товарищу, одетому в салатные цвета, тот тихо отошёл в сторону. – Никто и не собирается её убивать. Успокойся. Сосчитай про себя до двенадцати, повторяя при каждой цифре «Тай!»
Каким бы нелепым ни был совет дио-дао, но Мартин ему последовал. И начал считать про себя: «Один – Тай! Два – Тай!». Кажется, только сейчас до Ирины дошло, что она оказалась голышом перед мужчиной своей расы. Она дёрнулась, но Мартин держал её крепко. Тогда Ирина замерла, выпрямилась, будто юная фотомодель, без стеснения позирующая для «Плейбоя». Правильно сделала, конечно, нет ничего более нелепого, чем обнажённая женщина, пытающаяся прикрыться ладонями. «Три – Тай! Четыре – Тай!» – мысленно произнёс Мартин, оглядываясь. С мокрой одежды текло на мозаичный каменный пол, но дио-дао вежливо не замечали этого. Внутри храм геддаров казался довольно маленьким. Почти круглой формы, стены драпированы алым бархатом, никакого алтаря или икон. Лишь на куполе невысокого потолка Мартин заметил роспись, но такую абстрактную, что угадать изображение не представлялось возможным. Свет, тени, неясные силуэты… «Пять – Тай! Шесть – Тай! Семь – Тай!» Мартин сжал запястье Ирины ещё крепче. Посмотрел ей в глаза. Девушка выдержала взгляд, даже наградила его презрительным взмахом ресниц. «Восемь – Тай! Пороть! Девять – Тай! Оставить без сладкого! Десять – Тай! Одиннадцать – Тай! Отобрать всю косметику! Двенадцать – Тай!» – Почему ты раздета? – спросил Мартин и с удовольствием увидел, что Ирина покраснела. – Женщина не вправе находиться в храме ТайГеддара в одежде, – тихо ответил дио-дао в лазоревом. – Женщина вообще не вправе носить одежду… Раздеться было нашим требованием. Не беспокойся, мы связаны обетом целомудрия и не можем посягнуть на твою женщину. – Я не его! – крикнула Ирина, но дио-дао не обратили на её слова никакого внимания. И неудивительно. Вера геддаров, которую исповедовали в этом храме, оставляла женщинам крайне немного прав. – Какое целомудрие? – не выдержал Мартин. – У вас наследственная память, неужели вы предпочитаете умереть, не передав её потомкам? – Служение ТайГеддару недоступно женщинам. Но мы не женщины, а гермафродиты, – гордо ответил священник. – Служение ТайГеддару запрещает телесную близость. Но мы оплодотворяем сами себя – против этого нет ни единого запрета в Книге ТайГеддара. Мартин шумно выдохнул. Да, наверное, это было возможно. И почти наверняка являлось страшным извращением в морали дио-дао. Но эти сумасшедшие дио-дао служили Богу геддаров и вели себя как геддары. – Ира, возьми одежду, выйди и подожди меня снаружи, – попросил Мартин. – Нет! – резко ответила Ирина. Мартин не стал настаивать. Ему вдруг представилось, как вышедшую из эфеса Ирину хватает другая группа полоумных дио-дао и тащит… ну, к примеру, к пылающей чаше. – Что она хотела от вас? – спросил Мартин. – Эта несчастная, – с жалостью сказал дио-дао, и рука Ирины вздрогнула, – хотела испытать ТайГеддара. Она просила разрешения умереть во имя его, чтобы воскреснуть согласно древнему обещанию ТайГеддара. – Но вы отказались ей помочь, – заметил Мартин. – Конечно, – кивнул дио-дао. – Обещание ТайГеддара не распространяется на женщин, самки не могут быть его служителями. Мартин захохотал. Ирина смотрела на него испепеляющим взглядом, дио-дао тихонько ждали, а Мартин смеялся все громче и громче. Вот вам политкорректность! Вот вам равенство полов! Затевая эксперименты с чужой философией и религией – убедись вначале, что у тебя имеются все необходимые причиндалы! Мартин смеялся до тех пор, пока Ирина не заплакала. Тихо, почти беззвучно. Кавалергард-девица Дурова, над которой надругался целый гусарский полк… – Ира, извини, – прекратив смеяться, сказал Мартин. – Прости. Но я бежал сюда как идиот… я боялся, что найду тебя уже мёртвой… снова. – Ты дурак! – Ирина гневно посмотрела на него, не переставая плакать. – Ты мне всё время мешаешь! – Где же я тебе помешал? – возмутился Мартин. – На Библиотеке, где подстрелил твоего убийцу? На Аранке, где твой приятель едва не ухлопал меня? На Прерии-2, где ты прыгнула под пули? Ты хватаешься то за одну тайну, то за другую. Ты пытаешься влегкую решить загадки, над которыми ещё биться и биться человечеству! Чего тебе неймётся? Ты молодая, красивая, умная девчонка, так зачем же ведёшь себя как дура… и синий чулок… – Ты не понимаешь! – кусая губы, прошептала Ирина. – Время на исходе, вы все не понимаете… Мартин успокаивающе похлопал её по плечу – и тут же поймал себя на том, что ему хочется вовсе не успокаивать девочку… – Ирина, сейчас мы выйдем отсюда, и ты все мне расскажешь, – попросил он. – Хорошо? Я поверю. Честное слово. Я помогу тебе. Ты же видишь – с ТайГеддаром ничего не вышло, и я здесь ни при чём. Так? Девушка неохотно кивнула. – Ну вот, – Мартин улыбнулся, – посмотрим, что у нас со временем и что надо сделать. Уверен, все получится. Он повернулся к дио-дао и поклонился: – Спасибо вам, служители ТайГеддара! Спасибо за снисхождение к самке моей расы. – У неё не было ни единого шанса, – повторил служитель. – Помимо всего прочего, чудо воскрешения даруется тем, кто верит в ТайГеддара, а не учёным-фанатикам, идущим на смерть ради научного любопытства. – Логично, – кивнул Мартин. – Мы можем уйти? Я не оскорбил вас своим внезапным появлением? Женщина не задела ваших чувств? – ТайГеддар беспощаден со злом, но снисходителен к ошибкам. – На лице дио-дао появилась улыбка. – Идите и не позволяйте вашему разуму расщепиться. Отделяйте дурное от доброго, но четырежды подумайте перед поступком. – Теперь я буду думать двенадцать раз, – кивнул Мартин. Кажется, ему наконец-то повезло… Он кивнул Ирине, и та, очень неловко, не наклоняясь, а присев возле разбросанных тряпок, собрала свою одежду. Мартин деликатно отвернулся, но едва Ира выпрямилась, снова крепко взял её за руку. – Прощайте, достойные, – сказал Мартин, и они пошли к выходу. – Простите, что наследил. И тут случилось то, чего Мартин уже перестал бояться. Металлические нити слабо звякнули, и, отодвигая рукой занавесь, вошёл Кадрах. Лицо его было почти белым – удивительно, как серая кожа могла настолько бледнеть. – Кадрах, все в порядке, я успел, – быстро произнёс Мартин. Геддар лишь слабо кивнул, скользнув по обнажённой девушке ничего не выражающим взглядом. Вышел на центр зала. И тихо произнёс: – Кощунство. Мысленно Мартин застонал. Только мысленно. Сейчас нельзя было показывать даже тень сомнений. – Кадрах, они ни в чём не виноваты! – воскликнул он. Дио-дао в лазоревом подошёл к геддару, тихо сказал: – Ты весь из гнева, брат мой. Позволь мне очистить твою душу. – Шакрин-кхан! – выкрикнул Кадрах, рука его взвилась к рукояти меча, но тут же отдёрнулась. Кадрах будто поник, ссутулился. Оглянулся на Мартина и мёртвым голосом перевёл: – Собачье дерьмо… Прости меня, друг. Я говорил, что есть грани, которые мне не дано переступить. Тебе лучше уйти. – Что рассекло тебя, брат? – так же мягко спросил священник. Кадрах захохотал: – Что рассекло меня? Меч ТайГеддара в моей душе! Я вижу зло, я стою во зле, я очищу зло! Голос дио-дао будто налился гневом: – Осторожнее, учитель. Здесь нет неразумных, которым надо преподать урок! Здесь эфес ТайГеддара, Тени от Света! – Ты понимаешь цвета, ты прочла Книгу ТайГеддара, ты купила себе меч, но это не делает тебя геддаром! – прошипел Кадрах. – Ты стоишь в языческом капище, ты смеёшься над моей верой, ты топчешь тень ТайГеддара! – Я понимаю язык одежд, я знаю Книгу, я сам свил свой меч! – Теперь голос дио-дао гремел на весь храм. Он выпрямился, оказавшись ростом едва ли не выше Кадраха. Сразу стало заметно, что он беременен. – Это истинный эфес ТайГеддара, во имя и славу его, и тень ТайГеддара лежит на моих плечах! Разве сказал ТайГеддар, что лишь геддарам несёт он истину? «Все недостойны служить мне, и каждый вправе служить!» – «Дающая жизнь не встанет под тенью моей, понёсшая жизнь не войдёт в эфес меча моего!» – парировал Кадрах. – Ты беременна! – Я не женщина! – рявкнул дио-дао. – Я служитель третьей нити меча, имя моё Корган, я живу во славу ТайГеддара! – Ты хуже женщины, ибо наделена лживым умом! – закричал Кадрах. – Ты беременна, ты гермафродит, эфес осквернён! – Отсеки свой гнев, Кадрах! – Шиидан! – взвыл Кадрах и неуловимым движением выхватил мечи. Вот теперь Мартин позволил себе застонать вслух. Впрочем, это не помешало ему сгрести Ирину в охапку и броситься в дальний угол храма. Кадрах и дио-дао по имени Корган стояли друг напротив друга. Корган тоже достал меч, а во взгляде его читалась искренняя ярость неправедно обвинённого. Теперь ни Кадрах, ни Корган не заботились о том, чтобы говорить на туристическом. Впрочем, разговаривали они недолго. – Аш гаррза-хра Тай, анжар Шиидан, Кадрах! – выкрикнул священник, и Мартин подумал, что называть геддара по имени было, быть может, самой большой его ошибкой. Последней каплей в чаше гнева Кадраха. Геддар не мог, никак не мог признать за «фальшивым священником» право говорить с ним как равный… – Аш Шиидан-кхан! – рявкнул Кадрах. Ирина шевельнулась в объятиях Мартина и тихо сказала: – Все… раз уж он назвал его собакой дьявола… Мечи скрестились. Быть может, принявший священство геддаров дио-дао и впрямь хорошо владел оружием. Быть может, он действительно постиг тайное искусство плетения меча из расплавленных каменных нитей. Но по сравнению с профессиональным палачом геддаров у него не было шансов. Дио-дао вообще не использовали режущее оружие – их рукам куда лучше подходило дробящее и метательное, вроде булав и пращей. Уже на третьем ударе Кадрах выбил у дио-дао меч. На секунду замер, провожая отлетевший к стене клинок взглядом – будто поражённый тем, что ему не удалось перерубить меч. Обезоруженный Корган не пытался бежать – гордо вскинул голову, глядя прямо в лицо геддару, а губы его что-то беззвучно шептали… Мечи взвизгнули, рассекая воздух, и кровь залила лазурные одежды дио-дао. Мартину показалось, что вначале Кадрах собирался отсечь священнику голову, но в последний миг передумал – и нанёс два удара в грудь. Видимо, это была более позорная смерть, которой только и достоин пособник дьявола. – Твой эфес очищен, ТайГеддар! – воскликнул Кадрах. Двумя быстрыми движениями вытер мечи об одежду Коргана, спрятал их в ножны. Второго священника, застывшего в стороне и не вмешивавшегося в схватку, он словно и не замечал. Видимо, потому, что тот не был беременным. – Что ты наделал, Кадрах, – прошептал Мартин, вставая. – Что ты наделал… Геддар сурово посмотрел на него: – Прости, друг. Тебе стоило уйти. Я не мог не покарать осквернителя эфеса. Он подошёл к Мартину и Ирине, протянул девушке руку: – Вставай. Я друг Мартина и рад спасти тебя. – Убийца, – прошептала Ира. – Жестокий убийца! Геддар вздохнул и убрал руку. Сухо сказал: – Всё-таки и ваши самки не совсем разумны… Выведи её отсюда и заверни в одежды, друг Мартин. Я ещё должен буду помолиться в очищенном храме. Мартин не ответил. Он смотрел на тело Коргана – уже не совсем неподвижное. Из окровавленных складок одежды выползал детёныш. Совсем маленький – будь это человеческий малыш, Мартин счёл бы его двух-трехлетним. Толстая пуповина тянулась за ним – и пульсировала, дрожала в бешеном ритме, будто туго натянутая струна. Глаза детёныша были широко открыты – и не мигая смотрели на Кадраха. Будто почувствовав этот взгляд, Кадрах обернулся. Вскинул было руки к мечам – и бессильно уронил их. Прошептал: – Храм осквернён навсегда… Ирина привстала, увидела детёныша – и, вскрикнув, прижала ладони к лицу. Зрелище и впрямь было несимпатичное. Детёныш приподнялся, встал на сильные задние лапы. Задумчиво перевёл взгляд на пуповину. Пульсация стихала. По сизому канатику будто пропихивались в тело детёныша последние крупные сгустки. Потом губы детёныша разомкнулись, и слабый голос сказал: – Исполнилось обещанное ТайГеддаром… я погиб и воскрес в новой плоти. Священник в одеждах салатного цвета упал на колени. – Ты не воскрес! – заревел Кадрах. – Ты перекачал всю свою память в детёныша! Ты глумишься над верой, ты снова глумишься! Он вырвал мечи из ножен. – Не смей! Мартин не заметил тот миг, когда Ирина подхватила с пола меч священника. Он попытался её перехватить, но руки скользнули по голой коже, и девчонка вырвалась, а Мартин, поскользнувшись на окровавленном камне, упал к её ногам. Удар Ирины был неумелым и неуклюжим, так замахиваются палкой, а не мечом, и геддар, конечно же, почувствовал нависшее над головой лезвие. Он повернулся, оскалился – Мартин почувствовал, каких сил стоит геддару сдержаться… но он всё-таки сдержался и не ударил Ирину – лишь подставил свои мечи под её клинок. Меч священника скользнул по мечам Кадраха – и перерубил один из них у самой рукояти. Клинок вошёл геддару в плечо, легко рассекая одежду и тело. – Мамочка… – выпуская меч из рук, прошептала Ирина. Клинок так и торчал из тела геддара, кровь толчками била из раны. Геддар задумчиво смотрел то на рану, то на свой перерубленный меч. Разжал ладонь – эфес с обломком лезвия упал к его ногам. – Я не хотела… – прошептала Ира. – Ты лишь была мечом ТайГеддара… – сказал геддар. И рухнул на колени. – Прости! – выкрикнула Ирина, склоняясь над Кадрахом. – Прости меня! Мартин видел, как это произошло, но уже не мог ничего сделать. Ноги Ирины скользнули по крови, она упала – успев опереться на руку, но всё же нависнув над геддаром. Над геддаром, так и не выпустившим из рук второй меч. На спине Иры будто вспух бугорок. Помедлил чуть – и лопнул, выпуская острие меча и совсем немного крови. Девушка слабо пискнула. – Нет… – простонал геддар. Последним усилием он стащил Ирину с меча, умоляюще посмотрел на Мартина. Прошептал: – Я не хотел! Я не делал этого! Скользя в крови и даже не пытаясь подняться на ноги, Мартин на карачках подполз к ним. Подхватил Иру из рук геддара. – Помоги… мне… – прошептала девушка. Мартин ладонью зажал пульсирующую рану. Помогать было поздно. Клинок геддара прошёл через сердце. – Нас ещё три, – глядя ему в глаза и будто угадав непроизнесенные мысли, сказала Ирина. – Хотя бы… одна… должна… Ключники… они не властны… – Где они? Где они, Ира? – выкрикнул Мартин. – Ищи… на… – прошептала девушка. Кашлянула – как-то очень тихо, интеллигентно. И глаза её закрылись. – Я подвёл тебя, друг, – сказал геддар. Он тоже умирал, кровь потоками хлестала из его тела. – Они сильнее… Они использовали и меня. Мой гнев. Я виноват. Маленькая фигурка дио-дао приблизилась к ним. Новорождённый священник печально посмотрел на девушку. Спросил тоненьким голоском: – Нужен ли ей обряд ТайГеддара? Мартин покачал головой, баюкая на коленях неподвижное тело. Дио-дао повернулся к умирающему геддару: – Сердце ТайГеддара милосердно… прими свою судьбу, Кадрах. Стоя на коленях, Кадрах слегка покачивался, и Мартину показалось, что сейчас, в последнем приступе ярости, геддар набросится на новорождённого дио-дао. Но Кадрах только спросил: – Простишь ли ты меня… Корган? – Как велел ТайГеддар, – пропищал дио-дао. И ласково положил руки на окровавленные плечи геддара. Мартин поднял Ирину, встал и отошёл к выходу. Слабеющий Кадрах стоял на коленях перед новорождённым дио-дао, а тот что-то тоненько говорил на языке геддаров. Временами Кадрах отвечал, временами качал головой. Молодой священник стал на колени рядом с Кадрахом и вложил ему в руки свой меч. Звякнул металлический занавес. – Идём, Мартин, – сказали ему. – Они сделают с телом все, что нужно. Мартин обернулся – маленький Ди-Ди стоял за его спиной, печально глядя на умирающего Кадраха и мёртвую Ирину. – Он поверил, – пробормотал Мартин, вслед за Ди-Ди выбираясь из эфеса ТайГеддара. – Он поверил! – Мне подсказали путь, но слишком поздно. Священник погиб и воскрес? – грустно спросил Ди-Ди. Мартин кивнул. В голове был полный сумбур. – Не существует чудес, не оставляющих свободы выбора, – тихо сказал Ди-Ди. – А если существуют… то они не от Бога. – О чём ты, Ди-Ди? – спросил Мартин. – Завет о немедленном воскрешении – догма геддаров, – ответил Ди-Ди. – Её нельзя толковать однозначно… в случае с дио-дао. Такое бывало в нашей истории. – Бывало? – закричал Мартин. – Так вы способны перегнать сознание в младенца целиком? Переписать всю личность? Ди-Ди кивнул. Уточнил: – Это… это невозможно сделать нарочно. Искушение было бы… Было бы слишком сильно. Но это случалось. Иногда. Если умирающий был уверен, что его жизнь – дороже продолжения рода. Если это… очень важно. Если младенец ещё совсем не развит и не обладает личностью. Очень много «если», Мартин! – Чуда не было, – прошептал Мартин. И сам не понял, что испытал при этом – облегчение или печаль. – Не было, – подтвердил Ди-Ди. – И в то же время – было. Священник и в самом деле верил в ТайГеддара. И священник воскрес в новом теле… Его убил Кадрах? Мартин кивнул: – Беременность священника… этого он выдержать не мог. Самки их вида, как принято считать, вообще не обладают разумом. – Глупо, – сказал Ди-Ди. – Догма оказалась сильнее разума. Догма убила Кадраха и воскресила священника… – Он перевёл взгляд на Ирину. – Кто убил её? – Случайность, – ответил Мартин. – Она поскользнулась и упала на меч Кадраха… перед тем смертельно ранив его. Ди-Ди поник головой: – Мне бы связаться с теологами заранее… Узнать, в чём может быть лазейка. Предупредить тебя, успокоить геддара… Бедная женщина. Мартин кивнул. Руки были в крови, весь он был в крови, и мёртвое тело тянуло к земле. Четвёртая копия Ирины Полушкиной погибла случайной насильственной смертью. Снова у него на глазах. Снова он не успел. И на этот раз он остался без всяких нитей. Три Ирины, ещё странствующие где-то в галактике, могли спокойно умирать в одиночестве. Мартин Дугин больше не принесёт им несчастья. – Мне кажется, я – причина её смерти, – сказал Мартин. – Каждый раз. Я не успеваю помочь. Я… во мне чего-то не хватает. Он подцепил в ладонь жетон Ирины, рванул – и спрятал в карман. Так уже было. Но больше не будет. – Не кори себя, – попросил Ди-Ди. – Ты старался. Я напишу книгу о том, как ты старался. О том, что догмы – сильнее разума и веры. – Меня больше обрадовала бы другая книга, Ди-Ди, – сказал Мартин. – Я могу придумать счастливый финал, – ответил Дождавшийся Друга. – Но разве могу я придумать другую жизнь? Мартин пришёл на Станцию ключников через двое суток. Позади было официальное расследование инцидента – помогло то, что Дождавшийся Друга как единственный ребёнок Рождённого Осенью унаследовал должность старшего следователя по преступлениям, связанным с инопланетянами. Позади были похороны Ирины Полушкиной. Батюшка-самосвят церкви Иконы Светил на Тверди Небесной отслужил по Ирине панихиду. Девушку погребли на маленьком погосте за храмом, под печальный перезвон колоколов на невысокой деревянной звоннице. Пришли служители храма ТайГеддара, пришли дио-дао из Собора Всех Стигматов, пришли несколько протестантов и буддист в оранжевой тоге. Отец Амвросий, в миру – Ежеутренняя Радость, произнёс после службы короткую проповедь. Церковнославянским он владел совершенно свободно, а гибель Ирины и впрямь принял очень близко к сердцу. Смутило Мартина лишь одно. Отец Амвросий, судя по нескольким фразам, надеялся, что мощи Ирины Полушкиной станут нетленными и церковь Иконы Светил на Тверди обретёт собственную святую. Мартин в этом очень сомневался. Потом был путь до ближайшего города, где стояла Станция. Ди-Ди проводил Мартина, и они тепло попрощались. Дождавшийся Друга все ещё оставался маленьким, но он заметно окреп и возмужал. Мартин понимал, что скорее всего никогда больше не увидит Ди-Ди. И это оставляло в душе тягостный осадок – подобно тому, что доводится испытать после посещения умирающего друга. Наверное, это смешанное чувство незаслуженной вины и настоящей жалости ограждало миры дио-дао от прочих рас куда сильнее, чем нудные визовые формальности, контраст между новейшими технологиями и архаичным бытом и прочие особенности. Мартин даже подумал, что это чувство невозможно преодолеть. Если ты относишься к дио-дао как к равным, как к существам, с которыми возможно вместе работать и дружить, то ты никогда не смиришься с быстротечным ритмом их жизни. И когда Мартин вошёл в Станцию ключников, он мысленно простился с Ди-Ди так же, как с Ириной Полушкиной. – Здесь грустно и одиноко, – сообщил маленький, весь какой-то скособоченный ключник. Раньше Мартину не доводилось встречать среди ключников калек, но все когда-то происходит впервые. – Поговори со мной, путник. – За мной долг, – сказал Мартин. Против ожидания, он не чувствовал ни ненависти, ни хотя бы неприязни к ключникам. Возможно, он не был уверен в их вине. А может быть, злиться на ключников – так же нелепо, как злиться на ураган или эпидемию… Ключник кивнул: – Я знаю. «Для чего-то маленького, жалкого, наивного, что не было ни телом, ни душой, ни талантом, – вот для этого, составлявшего личность мужчины, смысла так и не было. Он попробовал все сразу – верить, любить, радоваться жизни и творить. Но смысл так и не нашёлся. Более того, мужчина понял, что среди немногих людей, ищущих в жизни смысл, никто так и не смог его найти». Мартин кивнул, и маленький ключник, пьющий из высокого бокала жидкость, подозрительно похожую на молоко, улыбнулся ему. – Человеку пришлось пройти ещё много дорог, – сказал Мартин. – Он бросался на все, что, казалось ему, несло в себе смысл. Он пробовал воевать, пробовал строить. Он любил и ненавидел, творил и рушил. И только когда жизнь его стала клониться к закату, человек понял главную истину. Жизнь не имеет смысла. Смысл – это всегда несвобода. Смысл – это жёсткие рамки, в которые мы загоняем друг друга. Говорим – смысл в деньгах. Говорим – смысл в любви. Говорим – смысл в вере. Но все это – лишь рамки. В жизни нет смысла – и это её высший смысл и высшая ценность. В жизни нет финала, к которому ты обязан прийти, – и это важнее тысячи придуманных смыслов. – Ты развеял мою грусть и одиночество, путник, – кивнул ключник. – Входи во Врата и продолжай свой путь. – Это было лишь окончание истории, – напомнил Мартин. – Я думал, что за вход мне придётся рассказать ещё одну. Мартину показалось – или ключник улыбнулся? – Многим не хватает всей жизни, чтобы рассказать одну лишь эту историю. Каждый день они начинают её, но так и не знают финала… Входи во Врата и продолжай свой путь. Ключник ответил на его вопрос? – Я мог спасти Кадраха? – спросил Мартин. Ключник смотрел в пространство и пил молоко. – Не люблю быть должным, – сказал Мартин. – Я хочу рассказать о тех, кто искал смысл жизни. О геддаре – учителе и палаче, который не сумел отказаться от смысла. О дио-дао, изменившем смысл жизни своего рода… – Остановись, – сказал ключник, и Мартин осёкся на полуслове. – Остановись, Мартин. Ты пока не сумеешь закончить эту историю. Продолжай свой путь. Мартин встал и кивнул. Его вдруг прошиб пот. Показалось… может быть, лишь показалось, что он едва не переступил неведомую, но оттого не ставшую менее опасной грань. – Спасибо, ключник, – сказал Мартин. – Увидимся. Где всего полнее (если, конечно, не считать эмиграции) проявляется ностальгия – так это в командировках. Туристические поездки всё-таки не дают ощутить сладостную тоску по родине – слишком много впечатлений, слишком много живописных руин, молодого вина и тёплого моря. А вот рабочая поездка, да ещё и неудачная, позволяет возвышенной тоске по родине зародиться, окрепнуть и расцвести целым букетом патриотических васильков или русофильских ромашек. Ничем иным, кроме как неудачной командировкой, своё путешествие на Мардж-Факью Мартин не считал. Он упустил все нити. Он позволил Ирине в очередной раз умереть. Он так и не понял, чему стал свидетелем – божественному чуду или прихоти чужой физиологии. Самое время было припасть к корням. Вдохнуть полной грудью дым отечества, выпить чарку водки и закусить щепоткой сырой земли. И, разумеется, несколько месяцев посидеть в Москве безвылазно. жүктеу/скачать 1.98 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|