Человек в зеркале экономической теории (Очерк истории западной экономической мысли)

Примечания

2. Cм.: TullockJ. Politics of bureaucracy. Wash.(D.C.), 1965; Downs A. Inside Bureaucracy. Boston, 1967.

3. Напомним, что важность информационного компонента модели человека подчеркивал еще родоначальник австрийской школы Карл Менгер в "Основаниях политической экономии", а пионером исследования неопределенности в экономической теории был американский экономист Фрэнк Найт. Но одной из главных тем экономического анализа эта проблематика стала благодаря книге Дж.М.Кейнса "Общая теория занятости, процента и денег".

4. Справедливости ради надо отметить, что инструменталистская методология Фридмена столкнулась с сопротивлением не только противников неоклассики, выступающих с психологических и поведенческих позиций (что совершенно естественно), и многих специалистов по методологии, но и самих неоклассиков. Так от услуг фридменовской методологии решительно отказался П. Самуэльсон, считающий, что его теория выявленных предпочтений вполне согласуется с фактами.

5. Stigler G. The economics of information // J. Pout. Econ. 1961. Vol.69. N 2. P.213-245.

6. Cm.: Simon H. Rational decision-making in business organizations// Les Prix Nobel 1978. Stockholm, 1979. P.291.

7. Хикс Дж. Стоимость и капитал. М., 1988. C.243-249.

8. Debrea С. Theory of value. New Haven, 1959. Ch.4; Arrow К. The role of securities in the optimal allocation of risk-bearing // Rev. Econ. Stud. 1964. Vol.31, N I. P.91-96.

9. Cм.: Savage L. The foundations of statistics. N.Y. 1954.Сама идея ожидаемой полезности принадлежит еще Даниилу Бернулли (1700-1782 гг.).

10. Строго говоря, исходная маржиналистская модель не относится ни к настоящему, ни к будущему, а существует вне времени и пространства (исключение - теория К.Менгера).

11. Neumann J.von, Morgerlstern О. Theory of games and economic behavior. Princeton, 1947.

12. См., напр.: Макашева Н. А. США: Консервативные тенденции в экономической теории. М., 1988. Гл.2.

13. См.: Arrow К. Rationality of self and others in an economic system // J. Business. 1986. N 4, pt 2. P.389.

14. Подробнее его описание см.: Капелюшников Р. В наступлении - Homo oeconomicus // Мировая экономика и междун. отношения. 1989. N 4. C.142-148.

15. См.: Seeker С. Economic analysis and human behavior // Advances in behavioral economics. Norwood, 1987. Vol.l. P.3-17.

16. При этом следует оговориться, что, применяя "чистую" экономическую логику в политологии, Бьюкенен в экономической теории подчеркивает важность этически нормативных установлений. Он также выступал против непосредственного применения - критериев экономической эффективности к общественным институтам, характерного для теорий прав собственности и трансакционных издержек (Buchanan J. Freedom in constitutional contract...: Perspectives of a political economist. L., 1977. P.236). Взгляды Бьюкенена с полным основанием могут быть отнесены и к новому неоинституционализму.

17. См.: Капелюшников Р-И. Экономическая теория прав собственности. М., 1990.

18. См.: Mechlins W. Values and choice of the model of the individual in the social sciences // Schweiz. Ztschr. Volkswirtschaft mid Stat. 1976. N 4. 5.545-559; Jrh/iberJC., *сейм* W. The Perception of man and the conception of government.// J. Money, Credit and Banking. 1977. N I. P.60-85; Brunner K. The perception of man and the conception of society: Two approaches to understanding society // Econ. Inquiry. 1987. July. P.367-388.

19. Cм.: Hayek F-van. The fatal conceit: Errors of socialism. L.,1985.

20. См.: Wimamson O. The economic institutions of capitalism. N.Y., 1985. P.47-49.

21. BrunnerK. Op.cit. P.374. Этот компонент REMM, очевидно, заимствован из "конституционалистских" работ Бьюкенена. См.: Suchanan I. The limits of liberty. Chicago, 1975.

22. Lindenberg S. An assessment of the new political economy: Its potential for the social sciences and for sociology in particular // Social. Theory. 1985. Spring. P.99-113.

23. Brunner K. Op.cit. P.380.

24. Мы переводим слово "behavioral" как "поведенческая", а не "бихевиористская", как это иногда делают, поскольку последнее слово порождает ненужные ассоциации с бихзвиоризмом в психологической науке.

25. Само содержание их теорий будет рассмотрено ниже. Здесь нас интересует лишь идея о возможности альтернативного синтеза.

26. См.: Хайек Ф. Конкуренция как процедура открытия // Мировая экономика и междунар. отношения. 1989. N 12. C.5-14.

27. См.: Shackle G.L.S. Imagination and the nature of choice. Edinburgh, 1979; Epistemics and economics. Cambridge, 1972.

28. См.: Рындина М.Н. Методология буржуазной политической экономии. М., 1969. C.99-103.

29. Напомним, что у Бентама и маржиналистов свобода, напротив, обусловливалась полной информацией о настоящем и будущем. Сравним также гегелевскую и марксовскую свободу как осознанную необходимость. Шэкл, как мы видим, придерживается романтического понятия о свободе как свободе творчества. Следует также отметить, что в отличие от теоретиков неоавстрийской школы, Шэкл не наделяет исчерпывающим знанием не только индивида, но и рынок, и в частности рынок будущих благ. Согласно Шэклу, рынок "знает" только действующие в настоящий момент контракты и сиюминутные намерения его участников, что недостаточно для достижения определенности.

30. Трактовка ответственного выбора в теории Шэкла очень напоминает идеи экзистенциализма.

31. Shackle G.L.S. Imagination and the nature of choice. P.139.

32. Scitovsky Т. The Joyless economy: An inquiry into human satisfaction and consumer dissatisfaction. N.Y., 1976.

33. В качестве примера приводится поведение жителей экономически отсталых стран, которые готовы почти весь год жить впроголодь, но во время праздников устраивают обильные пиры.

З4. Foster J. Evolutionary macroeconomics. L., 1987.

35. Ibid. P.135.

36. Определяющая роль практики, активной деятельности в концепции человека Фостера роднит ее с некоторыми другими эволюционными теориями, и в первую очередь с марксистской. Главное различие, пожалуй, в том, что Фостер делает особый акцент на творческом воображении, тогда как у Маркса человеческий труд - это прежде всего средство удовлетворения материальных потребностей, а творческий характер в массовом масштабе он может приобрести лишь в коммунистическом обществе.

37. Ibid. Р.139.

38. См.: March J. Bounded rationality, ambiquity, and the engineering of choice // Bell J. Econ. 1978. N 2. P.596-597.

39. Ibid. P.602-604.

40. Cyert R., Simon. H., TrowD. Observation of a business decision // J.Bus. 1958. Vd.29. P.237-248.

41. Simon H. A behavioral model of rational choice // Quart. J. Econ. 1955. Vol.69. P.69., P.99-118; Idem. Models of man. N.Y., 1957; etc.

42. Newell A., Simon H. Human problem solving. Englewood Cliffs, 1972.

43. Проблема саймоновского субъекта состоит не столько в том, что у него мало информации, сколько в том, что ее слишком много для ограниченных возможностей ее обработки. См.: Hodgson С. Post-Keynesianism and institutionalism: The missing link // New directions in Post-Keynesian economics. Aldershot, 1989. P.101.

44. Cм.: Simon H. Rational decision-making in business organizations. P.285.

45. Lewin К. A dynamic theory of personality. N.Y., 1935.

46. Ситуация значительно усложняется, если предположить, что на отбор варианта дается определенный отрезок времени (а такое предположение отнюдь не противоречит реальности). В этом случае субъекту, вполне возможно, придется выбирать между несколькими удовлетворительными вариантами, а тогда уж без непосредственного сопоставления их не обойтись.

47 См.: Heiner R. The origin of predictable behavior // Amer. Econ. Rev. 1983. N 4. P.560-593.

48. Автор приводит аналогию с кубиком Рубика. Кубик может находиться в 43 миллиардах возможных позиций и для каждой существует свой способ максимально быстро прийти к цели. Однако все "знатоки" собирают кубик, пользуясь небольшим набором алгоритмов, практически не зависящих от исходной позиции. Такой путь заведомо неоптимален, но тем не менее быстрее всего приводит к цели. (Вполне вероятно, что знание этих алгоритмов можно считать оптимальным объемом информации с точки зрения теории поиска, о чем говорилось выше, но Хайнер последовательно остается в рамках парадигмы ограниченной рациональности.)

49. Leibenstein Н. Beyond the economic man. Cambridge (Mass.), 1976.

50. К примеру, человек может не ломать голову над тем, как ему распорядиться своим доходом, но если в результате он не сможет вовремя внести квартирную плату, его ждут неприятности - это внешнее ограничение. Если же "протестантская этика" не позволяет ему быть праздным - это внутренние нормы.

51. Что касается техники анализа, то Лайбенстайн использует аппарат кривых безразличия в пространстве, в котором душевный комфорт индивида зависит от двух переменных: степени рациональности и силы давления извне (зависимость в обоих случаях обратная). См. Автономов В. С. Эволюция концепции экономического субъекта в буржуазной политической экономии // Экономика и мат. методы. 1985. N 2. C.232-233.

52. См.- Reynaud P.-L. La psychologie economique. Р., 1966; Idem. Precis dc psychologie economique. P., 1974.

53. См.: Bohm S. Subjectivism and post-keynesianism // New directions of Post-Keynesian economics. Aldershot, 1989. P.63.

54. См.: Weber M. Basic concepts in sociology. L., 1962. p.35.

55. Hayek F.von Individualism and economic order. Chicago, 1948. P.67.

56. Подробнее см.: Макашева Н. Фридрих фон Хайек: Мировоззренческий контекст экономической теории // Вопр. экономики. 1989. N 4; Капелюшников Р. Философия рынка Ф.Хайека // Мировая экономика и междунар. отношения. С.18-19.

57. См.: Baird С. James Buchanan and the Auslrians: The common ground.// CatoJ. 1989. N I. P.205-206.

58. Cм.: работы И. Кирцнера: Kirzner l. Perception, oportunity and profit. Chicago, 1979; Discovery and the capitalist process. Chicago, 1985, a также гл.3.

59. Подробнее о Дьюи и философских основах институционализма в целом см.: Козлова К.Б. Институционализм в американской политэкономии: Идейно-теоретические основы либерального реформизма. М., 1987. C.51-56.

60. Dewey J. Human nature and conduct: An introduction to social psychology. IW., 1930. P.XI.

61. Ibid. P.89, 105.

62. Ibid. P.42.

63. Ibid. P.106-108, 126-127. Легко заметить, что подчеркивание важности привычек сближает здесь идеи институционалистов со взглядами позднего "эволюционного'' Хайека. Но в отличие от последнего, одобрявшего выработавшиеся веками традиции, институционалисты относились к ним неоднозначно и искали путей видоизменения человеческой природы через образование молодежи.

64. Commons J. Institutional economics. Madison, 1959. P.153. В этом случае целесообразнее говорить даже не про обычаи, а про общественные нормы поведения. См.: Sister J . Social norms and economic theory // J.Econ.Persp. 1989. Vol.3, N 4.

65. В частности, идущую от Веблена и усиленную К.Эйрзом дихотомию "технологического" и "церемониального" поведения. Об этом и других компонентах институционалистской модели человека см.: Jensen Н. Е. The theory of human nature // J. Econ. lss. 1987. N 3. P.1039-1073.

66. Cм.: HodssonG. Post-Keynesianism and institutionalism // New Directions in Post-Keynesian economics. P.109.

67. О трактовке этого понятия Фомой Аквинским см.: Шумпетер Й. История экономического анализа // Истоки: вопросы истории народного хозяйства и экономической мысли. М., 1990. Вып.2. C.240-241.

68. См.: Kahneman D. KnetschJ., Thaler R. Fairness as a constraint on profit seeking: Entitlements in the market // Amer. Econ. Rev. 1976.N4.P.728-741.

69. Sister J. Op.cit. P.102.

70. Cм.: Современные буржуазные теории экономического роста и цикла. М., 1979. C.199-213.

71. См.: HilavelmoT. The probability approach in econometrics // Econometrica. 1944. Vol.12. Suppl. P.l-118.; Koopmans Т. Measurement Without Theory // Rev. Econ. and Stat. 1947. Vol.29. P.161-172.

72. Cм.: Mirowski Ph. The prpbabilistic counter-revolution, Or- how new stochastic concepts came to neoclassical economic theory // Oxford Econ. Rev. 1989. N I. P.217-235.

73. См.: Mirowski Ph. Op.cit. P.221-223.

74. Cм.: KeynesJ.M. Professor Tinbergen's method // Econ. J. 1939. Vol.44. P.558-568.

75. На самом деле это сближение так и не привело к соединению "теории и измерения". Проблема особых данных, пригодных для теоретического анализа на микроуровне, до сих пор остается нерешенной. см.. Juster F. T. The role of microdata in the production of economic knowledge // Advances in Behavioral Economics. Norwood, 1987. Vol.l. P.67-90.

76. Искандер Ф. Счастливый охотник // Огонек. 1991. N 39. С.13.

Глава III. Модели человека в современной западной экономической теории: различия по предмету

1. Финансовая сфера

2. Теория фирмы

3. Поведение потребителей

4. Теория экономического цикла

5. Теории предпринимателя и предпринимательской функции

В предыдущей главе мы рассмотрели различные общие подходы к человеческому поведению, используемые в западной экономической науке. Как уже было сказано, они сосуществуют и конкурируют в большинстве отраслей экономического анализа. Однако между ними есть и своего рода "разделение труда". Неоклассический подход, основанный на модели рационального поведения, сильнее всего там, где достаточно хорошо функционируют рынки; выбор носит повторяющийся, регулярный характер (и вместе с тем не превращается в рутину); влияние неопределенности будущего незначительно или может быть сведено к набору заранее известных вероятностей будущих событий; структура отрасли может быть удовлетворительно описана моделью совершенной конкуренции. При ослаблении этих предпосылок, соответствующих идеализированному состоянию экономики, неизбежно начинает проявляться внутренняя противоречивость самих предпосылок рациональности¹. Так введение подлинной неопределенности, от которой нельзя застраховаться, "заставляет" экономического субъекта выбирать между рациональностью, заключающейся в отыскании оптимального варианта, и рациональностью, состоящей в том, чтобы не затратить несоразмерно много времени и сил на его поиски. (Теория поиска, как мы показали выше, дает лишь условное решение этой проблемы). Другой пример: предпосылка несовершенной конкуренции "заставляет" производителя строить догадки о будущем поведении своих конкурентов с учетом того, что они, в свою очередь, думают о его будущем, т. е. оптимизационная задача становится пропорционально неразрешимой, если только не предположить, в духе теории игр, что все участники играют с открытыми картами (т. е. отказаться от условия неопределенности).

Поэтому подходы, альтернативные неоклассическому, вероятно, особенно хороши там, где рынок функционирует неэффективно, отсутствует надежная информация о настоящем, и будущем, и поэтому есть возможность азартной игры и господствуют эмоции; там где выбор носит уникальный характер и делается "на всю жизнь", так что данные о распределении вероятностей неприменимы². Таким образом, ранжируя отдельные области экономических исследований по степени близости к неоклассической идеальной модели экономики мы можем предположить, что применимость рациональной модели человека будет в этой последовательности убывать, а конкурирующих моделей - возрастать. Но прежде чем мы перейдем к описанию некоторых членов этой последовательности, хочется затронуть еще один важный вопрос. Речь идет о долговременных тенденциях рационализации общественной и экономической жизни, которые, если только существуют, не могут не оказать влияние на соотношение различных подходов ко всем проблемам экономической теории. Эта проблема, как известно, появилась в работах М.Вебера, который видел проявления рационализации в: 1) либерализации экономики, 2) экономизации сферы труда и всей жизни, 3) демократизации государства, 4) бюрократизации общества и 5) сциентизации ("онаучивании") общества³.

Все эти явления ведут к увеличению в обществе удельного веса целерациональной деятельности, при которой субъект однозначно и ясно осознает свою цель, выбирает для ее достижения адекватные средства (с помощью подсчета) и ожидает таких же действий от других⁴. Экономическая деятельность все больше основывается на расчете, становится все более предсказуемой⁵.

Похожие идеи развивал в своей книге "Капитализм, социализм и демократия" и Й.Шумпетер, который предсказывал, что рационализация общества устранит традиционный частнохозяйственный капитализм как таковой⁶.

Однако дальнейшее развитие оказалось невозможным охарактеризовать столь однозначно. Процессы рационализации, которые мы действительно можем проследить в каждой из областей экономической деятельности, дополняются и во многом компенсируются противоположными процессами. Природа человека сопротивляется стесняющим ее рамкам целерационального действия, и поэтому сфера применения поведенческих теорий не сужается. Более того, по мнению некоторых авторов, переход людей к более зажиточной жизни избавил их от необходимости скрупулезно рассчитывать, как употребить свои скудные средства, и высвободил многие психологические факторы их экономического поведения⁷.

1. Финансовая сфера
Обзор областей экономической теории и существующих в ней моделей человека мы начинаем с теорий финансовых рынков - рынков денег и денежного капитала. Наш выбор не случаен. Именно финансовые рынки в наибольшей степени обладают свойствами, благоприятствующими рациональному поведению. Во-первых, на этих рынках наиболее ярко проявляется специфически капиталистическая мотивация - накопление капитала в его самой осязаемой – денежной форме. Во-вторых, сам товар (т.е. деньги и ценные бумаги) обладает почти бесконечной делимостью, подвижностью и большой однородностью - различные ценные бумаги в большей мере могут рассматриваться как субституты, чем, скажем, различного типа станки. Все это способствует развитой конкуренции, установлению единой цены, на которую могут ориентироваться рациональные участники рынка. (Усилению конкуренции благоприятствовала также проводившаяся в 80-е годы в США, Англии, Японии и других странах дерегламентация финансовых рынков.) В-третьих, финансовые рынки всегда отличались хорошо организованной, доступной широкому кругу лиц информацией. Сегодня, когда к регулярной публикации биржевых курсов, различных индексов и прочего добавились возможности компьютерных систем, информационная база для принятия рациональных решений в огромной степени возросла. Наконец, в-четвертых, следует заметить, что на финансовые рынки и особенно на биржу, по сути дела, не выходят простые смертные: операции на них ведут высококвалифицированные профессионалы.

В силу всех этих факторов финансовая сфера традиционно считается "вотчиной" неоклассической теории, областью, в которой модель рационального оптимизирующего человека находит себе наиболее адекватное применение. Не случайно именно здесь, на финансовом "полигоне" часто создаются и испытываются новые инструменты исследования, которые затем распространяются на другие экономические проблемы - в основе модели человека в современной неоклассической теории в значительной мере лежит представление о биржевых маклерах и других агентах финансовых рынков.

Среди неоклассических теорий финансовых рынков центральное место занимает так называемая гипотеза эффективности рынков, предполагающая высокую степень информированности субъектов рынка и использование всей имеющейся информации в принятии решений⁸. Разные авторы по-разному определяют понятие "вся информация", и поэтому гипотеза эффективности рынков распадается на три формы: слабую, полусильную и сильную. В первом случае доступной каждому агенту считается лишь информация о предыдущих изменениях курсов ценных бумаг, во втором - предполагается знание всей "общедоступной" в данный момент информации как о прошлом, так и о будущем, а в третьем - знание всей информации, включая частные источники, которая никак не может быть известна большинству инвесторов⁹.

Таким образом, рынок, согласно данной концепции, должен

1) быстро и свободно предоставлять всем инвесторам полную информацию; 2) обеспечивать низкий уровень трансакционных издержек и бесперебойную куплю-продажу, с тем чтобы субъект мог немедленно употребить в дело полученную им информацию. Что же касается самого инвестора, то он должен стремиться к максимизации прибыли, полагая, что при наличии информации он может выбрать самый эффективный ее путь¹⁰.

Результаты многочисленных эмпирических проверок подтверждают, что, по крайней мере, в слабой и полусильной формах гипотеза эффективности финансовых рынков имеет под собой определенную почву.

Однако другие эмпирические исследования указывают на то, что рациональность участников финансовых рынков не следует переоценивать, а модели эффективных рынков необходимо рассматривать как "предельные специальные случаи, которые надо проанализировать, прежде чем перейти к более реалистичным моделям"¹¹.

Одна из последних - модель американского экономиста Р.Шиллера. Согласно его гипотезе, на рынке, помимо рациональных и прямых дельцов, действует большая группа обычных инвесторов, подверженных различным причудам и склонных поступать "по примеру соседа". При этом рациональных дельцов не настолько много, чтобы полностью доминировать на рынке. В этом случае курсы ценных бумаг будут складываться под влиянием двух факторов: рациональной оценки будущих дивидендов (в соответствии с гипотезой эффективных рынков) и значительно менее рациональных ожиданий того, куда повернет "мода", господствующая среди обычных инвес торов¹².

Существование этих "массовых причуд", мешает колебаниям курсов ценных бумаг быть настолько случайными, как этого требует теория эффективных рынков. Среди них можно выделить следующие аномалии: курсы акций зависят от месяца года и дня недели (в январе они выше, чем в другие месяцы, а в пятницу выше, чем в понедельник), от новостей в газетах, причем вовсе не обязательно от тех, которые могут реально повлиять на экономическое положение страны, например - от авиакатастроф, от президентских выборов, с которыми люди обычно связывают надежды на лучшее будущее, и т.д. Выяснилось, что этим причудам в большей степени подвластны люди с фаталистическим взглядом на жизнь, не верящие в то, что они могут быть хозяевами своей судьбы¹³.

Недостаточность имеющейся информации для точного предсказания будущего проявляется и в таких феноменах, как чрезмерно сильное реагирование биржи на отдельные, пусть даже важные для экономики события. В результате возникают "бумы" и "крахи", которые всегда были спутниками торговли акциями, и от которых, как показывает опыт последних лет, капиталистическая экономика не избавилась до сих пор.

Еще одно свидетельство того, что оптимизационное поведение на финансовых рынках сильно затруднено - это существование многочисленных "торговых правил", следовать которым рекомендуют учебники для начинающих инвесторов и которые полностью укладываются в поведенческо-институционалистскую парадигму, о которой шла речь выше, в особенности в теории Р. Хайнера) ¹⁴.

Все сказанное выше, свидетельствует о том, что даже на территории такой неоклассической цитадели, как рынок ценных бумаг, существуют возможности для применения альтернативных видов анализа: поведенческого, институционалистского и даже для психологических исследований.

Традиционная маржиналистская теория фирмы трактует последнюю как абстрактный условный объект, который не должен вызывать каких-либо неуместных ассоциаций с "реальными" компаниями. Этот объект представляет собой "индивидуальный центр принятия решений, задачей которого является лишь приспособление выпуска и цен одного или двух воображаемых продуктов к простейшим воображаемым изменениям и данных"¹⁵. Решения этого центра преследуют цель максимизировать прибыль (т. е. уравнять предельный доход с предельными издержками) и принимаются на основе полной (совершенной) информации ("фирме" известна ее кривая спроса). Таким образом, фирма в традиционном маржиналистском варианте представляет собой всего лишь псевдоним исходной модели рационального максимизатора¹⁶.

Еще в большей степени, чем максимизирующий потребитель (у него все же могут быть разные функции, подлежащие максимизации), маржиналистская фирма лишена свободы выбора: ее решения полностью детерминированы "средой", из которой поступают к ней сигналы не только об изменении спроса, но и об изменении издержек: заработной платы, процента, налогов, сигналы, которые в маржиналистской теории цены возникают только за пределами фирмы¹⁷. Сама же фирма минимизирует объем издержек для каждого возможного объема выпуска, что также соответствует максимизации прибыли. Более того, сама целевая функция максимизации прибыли, как предполагается, также навязана фирме средой путем естественного отбора: те, кто придерживается иных целевых функций будут рано или поздно вытеснены с рынка максимизаторами прибыли¹⁸.

Можно сказать, что маржиналистская неоклассическая модель фирмы есть производное от неоклассической модели рынка. Как пишут Р. Сайерт и Ф. Хедрик, "теория фирмы априорна в том смысле, что ее поведение может быть выведено из предпосылок, характеризующих среду"¹⁹. В прикладном исследовании это выведение осуществляется по схеме "структура-поведение-результат" (structure-conduct-performance). Структура рынка ("отрасли"): различные виды монополии, олигополии, совершенная конкуренция - все это задает фирме тот или иной способ максимизации прибыли, что, в свою очередь, приводит к тому или иному объему производства и уровня цен (если речь не идет о совершенной конкуренции, где цена задана извне).

Таким образом, неоклассическая модель фирмы, являющаяся под видом исходной модели рационального человека-максимизатора применима прежде всего там, где необходимо в самом общем виде сравнить "результаты" различных рыночных структур или ответить на вопрос: в каком направлении изменится цена и выпуск продукта при изменении спроса или издержек? ²⁰

Считается, что наибольший смысл неоклассические ответы на эти вопросы имеют в том случае, если исследуются условия, близкие к модели совершенной конкуренции, когда конкурентное давление как пасту из тюбика "выдавливает" из фирмы наиболее рациональную стратегию (которой при соответствующем достаточно глубоком уровне абстракции является максимизация прибыли). В случае монополии ориентироваться на предсказания неоклассической модели становится труднее, ибо монополия обладает большей свободой действий²¹. Еще сложнее для рассмотрения ситуации олигополии, когда к фактору относительной свободы действий добавляется фактор неопределенности, связанный с ожидаемым поведением конкурента²².

Можно сделать вывод, что традиционная неоклассическая теория фирмы не предполагает существования фирмы как особого общественного института. Следовательно, за пределами традиционного неоклассического подхода остается объяснение причин, в силу которых существует сам институт фирмы, его организационная структура, закономерности его развития и роста. На исследование этих проблем традиционная неоклассическая теория никогда и не претендовала и с легким сердцем могла уступить их институционализму и поведенческой теории (за одним важным исключением, о котором речь впереди).

Гораздо более существенным и неприятным для неоклассического подхода оказался тот факт, что переход некоторых исследователей фирмы на более конкретный, обогащенный эмпирическими наблюдениями уровень анализа, который произошел в первую очередь по заказу самого большого бизнеса, выявил, что многие задачи, традиционно входившие в предмет рассмотрения неоклассики, получают при этом иное решение.

Именно этот факт послужил основой той методологической войны между неоклассиками и приверженцами поведенческого подхода к теории фирмы, которая с переменным успехом продолжается в течение всего послевоенного периода.

Переход на более конкретный уровень рассмотрения фирмы, на котором она существует не как логическая конструкция, а как реально существующая "деловая организация", был самым непосредственным образом связан с пересмотром принятой модели человека. Во-первых, место индивидуального рационального максимизатора заняла иерархически организованная группа людей, связанных друг с другом по вертикали и горизонтали, имеющих различные предпочтения и целевые функции, которые складываются в результирующую стратегию всей фирмы. (Для корпорации сюда добавляется проблема взаимоотношений управляющих с акционерами-собственниками). Во-вторых, более конкретный уровень анализа требует более реалистичного взгляда на тот уровень рациональности, которым в действительности обладают люди, принимающие в организации решения. Это, в свою очередь, предполагает исследование самого процесса принятия решений, который для неоклассического подхода является "черным ящиком".

Соответственно, новые теории фирмы развивались по трем направлениям. Первое из них - так называемое менеджеристское, сводилось к тому, что место прибыли в целевой функции фирмы занимала другая максимизируемая переменная (с учетом влияния институциональных факторов).

Важно подчеркнуть, что в этих концепциях фигурирует уже не "цель фирмы", а цель управляющих акционерных компаний, что предполагает более конкретный уровень анализа.

Мы воспользуемся тем, что эти теории глубоко и подробно проанализированы Ю.Б.Кочевриным²³ и ограничимся простым их перечислением. Речь идет прежде всего о максимизации продаж или темпа роста продаж (при ограничении на прибыль) в моделях У. Баумоля; максимизации темпов роста реальных активов корпорации (при ограничениях на соотношение рыночной и балансовой стоимости ее акционерного капитала) в модели Р. Мэрриса. В этих моделях предполагается, что управляющие фирмы озабочены не только ее рентабельностью, но и долей рынка, а также собственным престижем и влиянием, которые связаны с размерами корпорации.

Следующим шагом в сторону конкретизации целевой функции управляющих являются некоторые модели О.Уильямсона, включающие в числе прочего расходы фирмы на содержание управляющих.

Во всех этих моделях управляющие наделяются, по сути дела, той же степенью рациональности, что и неоклассическая максимизирующая прибыль "фирма". Они обладают достаточной информацией для того, чтобы оптимальным образом реализовывать свои цели, но ну объективное положение наемных работников на службе у собственников-акционеров ведет к тому, что у них формируется специфический набор предпочтений, побуждающий отклоняться от стратегии максимизации прибыли, а относительная независимость от собственикков позволяет им следовать этим предпочтениям на практике.

Второе направление, также получившее высококвалифицированное освещение в советской экономической литературе²⁴, объясняет происхождение и существование самого института фирмы как иерархической организации, сохраняя при этом модель рационального максимизатора и методологический индивидуализм. Речь идет о так называемом "трансакционном" подходе, восходящем к знаменитой работе Рональда Коуза²⁵. Согласно Коузу, выбор между административными и рыночными отношениями с контрагентом, т. е. вопрос о включении или невключении его в фирму, решается экономическим субъектом исходя из того, какой вариант минимизирует его трансакционные издержки (они включают издержки поиска информации, ведения переговоров, защиты прав собственности, риск невыполнения контракта и пр. ²⁶)

На этом основании была выстроена теория фирмы как системы формальных и неформальных контрактов между различными ее участниками²⁷. В этих контрактах оговаривается, какие права собственности и на какие именно ресурсы (рабочую силу, предпринимательский талант, средства производства) данный субъект уступает и какие доходы получает взамен.

В итоге оказывается возможным достичь неоавстрийского идеала: изложить теорию фирмы без фирмы как института, ограничившись взаимодействием рациональных, максимизирующих полезность индивидов. Отношения между индивидами внутри фирмы и вне ее здесь, в сущности, одинаковы; разница лишь в форме контракта.

Третье направление принципиально отличается от двух, изложенных выше. Здесь приближение к конкретному уровню анализа достигается за счет пересмотра самой модели человека, отказа от предпосылок максимизационной рациональности. При этом новая модель человеческого поведения в экономической организации, именуемой фирмой, создается не априорным подбором, а формируется на основе эмпирического исследования того, как принимаются решения в реальных фирмах. Целью исследователя здесь является не "реалистичность мотивации", а "реалистичность процесса''²⁸ (на самом деле вторая включает в себя первую). Основоположником этого подхода к теории фирмы, который получил название поведенческой, стал упоминавшийся в предыдущей главе американский ученый Г. Саймон. Именно его исследования принятия решений в "деловых организациях" положили начало поведенческому направлению в западной экономической теории и лежащей в ее основе концепции ограниченной рациональности. Если говорить о принятии решений в фирме, то здесь есть две возможности: либо радикально упростить ситуацию, так чтобы можно было применить оптимизационную модель (например, предположить, что функция издержек является квадратической), либо применить иную вычислительную процедуру, которая дает не оптимальное, но удовлетворительное решение, однако исходной, а не упрощенной задачи²⁹. Кроме того, организации борются со сложностью окружающего их мира, заменяя абстрактную, глобальную цель (такую, как максимизация прибыли) более конкретными подцелями (subgoals), достижение которых. действительно можно контролировать. Наконец, третий прием состоит в разделении сложной задачи принятия решений между несколькими специалистами, координируя их работу горизонтальными и вертикальными связями. Эти идеи, которые легли в основу концепции ограниченной рациональности, были изложены Саймоном в его первой большой монографии "Административное поведение"³⁰.

В дальнейшем в их духе были проведены широкие эмпирические исследования, теоретическое осмысление которых содержится в книге коллег Саймона: Р. Сайерта и Дж. Марча "Поведенческая теория фирмы", которая до сих пор сохраняет важное теоретическое значение и является своего рода "библией" данного теоретического направления.

Поскольку это классическое произведение не получило столь же подробного анализа в нашей теоретической литературе³¹, как неоклассический, менеджеристский, трансакционный подходы, мы считаем себя вправе уделить ему больше внимания.

Поведенческая теория фирмы, согласно Сайерту и Марчу, состоит из четырех основных разделов, определяющих: 1) цели организации; 2) ожидания организации (т.е. поиск и обработку новой информации); 3) выбор организации и 4) степень контроля за выполнением избранного решения.

Авторы рассматривают фирму как коалицию индивидов, имеющих разные предпочтения и соответственно разные цели, несводимые к достаточно широкому консенсусу. Вместе с тем предполагается, что не существует человека (предпринимателя, группы людей), который мог бы навязать свою волю всем остальным, контролируя и стимулируя их³².

Субъективный произвол участников коалиции строго ограничен бюджетом организации и разделением обязанностей и компетенции в ее рамках (которые принимаются авторами как данность). Более того, в организациях, существующих достаточно долго, складывается свой набор формальных и неформальных процедур, которые играют роль прецедента в судебной практике и способствуют стабильности целей организации. Коалиционное соглашение изменяется сравнительно редко, в основном под действием движения уровня притязаний различных участников фирмы.

Авторы книги подчеркивают, что различные цели, которых добиваются разные подразделения фирмы, вовсе не обязательно должны интегрироваться в одну общую цель. На практике дело обстоит так, что в центре внимания оказывается то одна, то другая из возможных целей, которые часто даже противоречат друг другу (если рассматривать их одновременно, но на это у организации обычно не хватает сил). Сегодня на повестке дня может быть проблема дифференциации продукции, поставленная отделом сбыта, а завтра в центре внимания окажется проблема стандартизации и унификации, которой добивается отдел производства. А, может быть, неожиданная авария привлечет первоочередное внимание к технике безопасности, до которой давно не доходили руки³³. Ограниченная рациональность участников организационной коалиции не дает им возможности удерживать в поле зрения все проблемы и согласовывать их непротиворечивым образом.

Ограниченная рациональность и отсутствие единоличной ответственности порождают и своеобразное явление, которое Сайерт и Марч назвали "организационной расслабленностью" (organizational slack), свойственной большим коалиционным организациям. Проявляется .оно в том, что некоторые члены коалиции получают больше, чем минимум, необходимый для того, чтобы удержать их в организации: завышается зарплата, лишние привилегии получают управляющие; быстрее, чем это действительно нужно, растет бюрократический аппарат и т.д. Это означает, что организация заведомо не может максимизировать прибыль, так как факторы производства оплачиваются не по их предельной производительности. Но с другой стороны, "подкожный жир", накопленный организациями в хорошие времена, позволяет им выжить во время неприятностей, когда, отмена "лишних" выплат и привилегий не приводит к распаду фирмы.

Но вернемся к основным целям фирмы, которые определяют выпуск продукции и ее цену. Сайерт и Марч выделяют пять таких целей (или групп целей), связанных с различными показателями деятельности фирмы и соответственно выдвигаемых разными ее отделами. Первая группа относится к показателям объема производства. Целями является здесь достижение или превышение определенного уровня производства (при этом любые изменения должны быть достаточно плавными, чтобы не вносить нарушения в технологический процесс).

Вторая группа целей связана с уровнем запасов готовой продукции - он должен быть достаточным, чтобы избежать непредвиденных нехваток. На этот показатель ориентируются отделы, занимающиеся непосредственно запасами, а также продажами.

Третья и четвертая цели определяют желаемый уровень продаж и долю рынка. За них выступают в первую очередь отдел продаж, а также высшее руководство фирмы, для которого с этими показателями связаны стабильность и престиж фирмы.

Наконец, пятая цель фирмы (дело, разумеется, не в порядковом номере) - это прибыль (целевой уровень или норма). Здесь смыкаются интересы роста капиталовложений, источником которых является прибыль, высших менеджеров (доход которых в большой мере зависит от прибыли), а также акционеров и кредиторов компании, которые тоже могут рассматриваться как участники коалиции.

Еще раз напомним, что все эти отчасти противоречивые цели не вытесняют друг друга, а сосуществуют благодаря децентрализации принятия решений и организационной расслабленности.

Что же касается процесса сбора и обработки информации, то исследование Сайерта и Марча (основанное, напомним, на изучении практической деятельности американских компаний) дает нам следующие сведения. Поиск информации предпринимается фирмой не регулярно, а скорее, как исключение. Он происходит в тех случаях, когда действующие организационные решения доказали свою неэффективность³⁴. Предполагаемые новые варианты поведения фирмы сравниваются не между собой, как предполагает неоклассическая теория, а с действующими решениями, а также оцениваются с точки зрения соответствия некоторым важнейшим параметрам (их не более полудюжины, главным является наличие в бюджете организации не обходимых средств для осуществления проекта) ³⁵. Таким образом, эта процедура полностью соответствует саймоновской гипотезе ограниченной рациональности - поиск и выбор удовлетворительного решения - и институционалистской ориентации на привычные, устоявшиеся способы поведения.

Этот второй аспект поведения фирм получил особенно интенсивную разработку в трудах американских ученых Р. Нельсона и С. Уинтера, создавших так называемую эволюционную теорию экономических изменений. Центральным для них является понятие "рутины", определяемое как "сравнительно сложный образец поведения, применяемый под воздействием небольшого числа сигналов, легко опознаваемый и функционирующий в автоматическом режиме"³⁶. Говоря более простым языком, "рутина" - это способ, каким обычно делаются дела. Главная миссия этой теоретической категории состоит в том, чтобы подчеркнуть относительную стабильность, преемственность поведения фирмы: "В первом приближении можно ожидать, что фирмы в будущем будут вести себя согласно рутинам, принятым ими в прошлом"³⁷.

"Во втором приближении" мы можем предположить, что рутины претерпят некоторые изменения чисто количественного характера, порождаемые взаимодействием внешних стимулов и существующих рутин. И лишь в случае чрезвычайно интенсивного давления обстоятельств фирма может пойти на упразднение прежней рутины и замены ее новой. В отличие от неоклассической теории издержки поиска и адаптации не предшествуют здесь нахождению альтернатив, а входят в сами альтернативы как один из важных моментов.

Таким образом, очевидно, что предлагаемая Нельсоном и Уинтером эволюционная теория имеет самостоятельное значение тогда, когда окружающая фирму среда меняется, но не слишком резко. В этом случае неоклассическая теория предскажет изменение поведения, а эволюционная - отсутствие изменений. Причины стойкости рутины, как считают Нельсон и Уинтер, заключаются в том, что она представляет собой своеобразные активы фирмы, на приобретение которых были затрачены определенные инвестиции. Заводить новые рутины достаточно накладно для фирмы и трудно для самих управляющих. В результате фирме, может быть, выгоднее представить себе, что никакой инфляции нет, и производить свои плановые расчеты в постоянных ценах, чем нанимать специалистов, которые помогли бы ей сыграть на изменении цен³⁸. Интересно, что даже внедрение в употребление фирмами компьютерной технологии не может устранить рутины: в этом случае рутиной оказывается сама выбранная фирмой система программного обеспечения и не принимаются те новшества, которые требуют пересмотра последней³⁹. (Таким образом, здесь, так же как и на финансовых рынках, научно-технический прогресс не вытесняет поведение, которое с неоклассической точки зрения не является рациональным.)

Пересмотру рутин мешает также угроза разрыва налаженных связей фирмы с ее поставщиками и клиентами (которые относятся к ее активам) и угроза конфликта внутри фирмы, между ее различными подразделениями. Именно это делает экономическое новаторство весьма трудным делом, для которого требуются специальные экономические субъекты - предприниматели, о которых мы подробнее расскажем ниже.

Рутины особенно прочны потому, что они держатся не только на рациональных расчетах, но и на уровне бессознательного: на системе убеждений, принятой в данной компании, на ее "организационной культуре"⁴⁰.

Краткий обзор теорий фирмы как экономического субъекта показывает, что здесь существует большое разнообразие целевых функций и предпосылок, касающихся информации и способа принятия решений. Разница между подходами обусловлена здесь не специализацией на том или ином аспекте деятельности фирмы, а степенью абстракции. При неоклассическом взгляде на фирму как атом рынка, подчиняющийся законам оптимального распределения ресурсов, оказывается возможным применить к проблемам производства, ценообразования и некоторым другим удобную в обращении исходную модель человека-максимизатора.

Однако при этом мы вынуждены игнорировать институциональную специфику фирмы как организации и все элементы ее стратегии, которые не продиктованы логикой рынка.

Если же нам необходим более конкретный анализ, не абстрагирующийся от того, как на самом деле принимаются решения в фирмах, то нам придется отказаться от максимизационной модели и рас смотреть фирму как сложную систему людей с различными интересами, информированностью и степенью рациональности. В какой мере эта система обладает собственной самостоятельной целевой функцией - вопрос открытый, но очевидно, что принимаемые решения не подчиняются здесь максимизационной логике, а скорее следуют некоторым общепринятым упрощающим процедурам. Естественно, что экономисты идут на издержки, связанные с более конкретным поведенческим анализом, лишь в том случае, когда более простые предпосылки оптимизационной рациональности дают неудовлетворительное решение (в области своей собственной теории экономисты, как указывал Г. Саймон, всегда выбирали удовлетворительный, а не оптимальный вариант) или тогда, когда процессы, происходящие внутри фирмы имеют для них самостоятельный интерес.