© Copyright Андрей Горохов

А откуда же они брались? Из семплера.

Иными словами, новая электронная музыка стала делаться из большого

количества слоев зацикленных звуков - как сыгранных на музыкальных

инструментах, так и позаимствованных у окружающей природы. К "окружающей

природе" тут относятся не только звуки закрывающейся двери или капель воды

из крана, но и все, что можно найти на уже кем-то выпущенных звуконосителях.

16. Лучше меньше

Идея минимал-техно проста - акустическое пространство трека должно быть

как можно менее заполненным, но при этом сохранять интенсивность и напор.

Кстати, слово "минимализм" в техно-мире разделило судьбу слов "транс" и

"эмбиент", а именно - оно употребляется не по назначению.

В любом случае минимал-техно настаивает на минимуме необходимых средств

для обеспечения механического фанка, то есть настойчивого топтания на одном

месте.

производивший довольно электрические и угрюмо-пустынные звуки. Звездой

Sa'hko был дуэт Panasonic. В 94-м живущий в Детройте Роберт Худ выпустил

альбом "Minimal Nation", который произвел огромное впечатление на

европейских техно-интеллектуалов. Вскоре возникло два центра нового техно -

берлинский и кельнский.

Pan Sonic
Pan Sonic - это два неразговорчивых финна: Мика Вайнио и Илпо Вяйсянен.

Мика Вайнио увидел рекламу фирмы Panasonic в одном из берлинских клубов

и подумал, что если бы у него была группа Panasonic, то реклама относилась

бы и к нему. Японский концерн вынудил-таки финнов изменить название группы,

ребята выкинули из него букву "а" и назвали ею один из своих альбомов. Если

у вас есть какой-нибудь электроприбор, на передней стенке которого написано

Panasonic, я настоятельно рекомендую и заклеить в этом слове вторую букву

"а".

инструментов, ни изощренных ритмических структур у них нет. Ритм плюс саунд.

Под "ритмом" надо понимать равномерное буханье, барабанов и тарелок нет. Под

"саундом" надо понимать нойз. Под "нойзом" надо понимать жужжание,

похрустывание, гудение, треск, шорох, звон.

Pan Sonic звучат аналогово, то есть глубоко, сочно, мясисто. Много

баса. Нет никакого грува, то есть бас не извивается.

Pan Sonic - это неспешная музыка. Она очень просто устроена, никакого

"экспериментализма", то есть нервотрепки по непонятному для слушателей

поводу в ней нет. Музыка увесиста, но не загадочна, точнее, не более

загадочна, чем выставка плохо отшлифованных каменных, известковых или

бетонных глыб.

Pan Sonic применяют целую гору самодельных аппаратов. Один прибор - это

угловатый металлический ящик, на передней панели которого находятся пять

рядов черных ручек, никаких надписей под ручками нет. Приборы ведут себя

непредсказуемо, то есть те же самые положения ручек могут приводить к совсем

другому акустическому результату. Приборы восприимчивы к теплу, например,

собственному: когда такой музыкальный инструмент работает долго, его

звучание меняется.

Pan Sonic надо слушать на очень большой громкости.

После огромного количества выпущенных альбомов (плюс сольные альбомы

Мики и Илпо, плюс их параллельные проекты, плюс ремиксы) саунд Pan Sonic

стал торговой маркой, в своем роде даже штампом. Возьми удар баса, снабди

его эхом, поцарапай для "индустриального" эффекта и воспроизводи в медленном

цикле минут десять... и каждый скажет, что это типичный Pan Sonic.

Но будет ли это действительно Pan Sonic? Иными словами: сколько места в

той минималистической пустыне, куда заполз этот проект? Насколько велико в

ней пространство для маневра? Есть там что искать? Могут ли еще чем-то

отличаться друг от друга треки, альбомы, проекты, которые довели музыку до

состояния обглоданного и высушенного позвоночника?

Ответ таков: Лао-цзы был прав. В песчинке заключается целый мир. Один

скрип не похож на другой, жужжание жужжанию рознь, у мастера "примитивизм"

может быть глубоким и устрашающим, у его эпигонов - бессильной подделкой.

Тут уместно вспомнить африканские маски, вырезанные из одного куска дерева.

Можно ли сказать, что они устроены "просто"? Да. Легко ли такую маску

повторить или сделать новую в таком же стиле? Нет.

С сегодняшней точки зрения Pan Sonic звучат далеко не экстремально. Их

нойз кажется не таким уж и шумным, на нервы он точно не действует. И в любом

случае их заявление: "Мы используем то, что другие считают помехами и

дефектами звукозаписи" - давным-давно устарело. Ритмичная музыка, собранная

из отходов и обрезков дигитального коллажирования, стала нормой (имеется в

виду явление, известное под названиями clicks & cuts, microwave,

glitch).

И в этой ситуации, хотя Pan Sonic и воспринимаются уже в качестве

старой школы, своего очарования они вовсе не утратили. Ясно, что Pan Sonic

не занимаются аудиотерроризмом и не продвигают антигуманную концепцию,

наплевав на аудиторию... Нет-нет, они очарованы звуком, они его дегустируют,

они им упиваются, они его селектируют, они повышают его градус, они выводят

его, как выводят и улучшают породу арабских скакунов.

Koln
Кельн славен своей минимал-тусовкой. Ее лидер - Вольфганг Фогт (проекты

Mike Ink, Studio 1, Gas, лейблы Kompakt, Profan).

Под псевдонимом М: 1:5 он выпустил альбом "MaBstab 1:5" (1997). Это

угрюмая молотилка, довольно хитро выжатая из ритм-машины и бас-синтезатора.

В ней очень мало что происходит, каждый трек фактически состоит из

одного-единственного цикла. Весь смысл этой музыки в том, что на основной

бит наложены звуки в размере пять четвертей, звуки эти - запущенные в

обратную строну удары в барабан. Музыка в целом иногда сбивается с ритма, и

в ней проскакивают лишние удары. Слушая на очень большой громкости эту

необычайно энергичную и интенсивную музыку, трудно отделаться от

впечатления, будто у тебя раз в тридцать секунд ломается позвоночник.

Известная острота по поводу кельнского минимал-техно: "Hundert Platten

- ein Knistern" ("Сто пластинок - один хруст").

Конструктивная идея музыки, выпускаемой лейблами Kompakt и Profan,

крайне проста: несколько семплов медленно ползают друг за другом в маленьком

темном ящике, затянутом какой-то полупрозрачной липкой паутиной.

Это отличный пример музыки, совершенно лишенной чего бы то ни было

иррационального. Абсолютная материальность, конкретность и осязаемость.

Простота и доходчивость, сравнимые разве что с первомайским плакатом.

Шизофреника к тумблерам, ручкам и движкам не подпустили.

Грампластинки лейбла Rythm&Sound - толстые и тяжелые - упакованы в

конверт из обычного серого оберточного картона. Глубокий бас, пунктиром

обозначенный ритм, синтезаторный аккорд, масса эха. Ритм довольно прост, это

все-таки регги-техно, но он не просто достойный, он прямо-таки

аристократический. Сдержанная романтическая меланхолия.

Ценность и благородство этой музыки нельзя переоценить, без

преувеличения можно сказать, что это одна из вершин техно 90-х годов, то,

что будет вызывать трепет и через много лет. Эта музыка оправдывает

существование на белом свете семплеров, синтезаторов, секвенсоров,

ритм-машин и фильтров: похоже, что весь этот хлам был придуман только для

того, чтобы на свет появились эти черные звуки.

Берлинский лейбл Chain Reaction - еще один всемирно известный центр

минимал-жизни. Собственно, это целый конгломерат из лейблов: Basic Channel,

Chain Reaction, Main Street, Burial Mix, Rhythm&Sound. За всеми ними, а

также за магазином Hardwax, стоят Мориц фон Освальд и Марк Эрнестус. Они

тесно связаны с детройтской тусовкой UR. В их собственной музыке много

даб-баса. Еще Мориц и Марк известны тем, что патологически отказываются

фотографироваться и давать интервью.

Компакт-диски, выпускаемые лейблом Basic Channel, были упакованы в

изящные металлические коробки. Вот, скажем, альбом "Biokinetics" (1996)

дуэта Porter Ricks - в целом саунд напоминает деревянную разбитую телегу,

которая неспешно прется по шпалам: многослойная и очень качественная музыка,

ни мухами, ни мелодиями не засиженная.

Minimalism
Минимализм - это вовсе не минимум использованных средств. Можно и из

одинаковых кирпичей соорудить вполне развесистую клюкву. Хит-парадный

техно-поп тоже очень просто устроен из небольшого количества составных

элементов.

Настоящая минималистическая музыка собрана из не очень сложных

пассажей, которые, непрерывно повторяясь, смещаются относительно друг друга,

отчего возникает своего рода постоянно изменяющийся муаровый узор, лишенный

очевидного центра тяжести. Эту музыку можно слушать с любого места и любой

инструмент считать солирующим.

Муаровый эффект возникает от постепенного накопления мельчайших

сдвигов. Все использованные элементы могут быть грубыми, геометричными и

угловатыми, а общий эффект получается мягкий, плавный и органичный.

В любом месте минималистической музыки можно моментально распознать

повторяющуюся мелодическую и ритмическую фигуру, она вполне понятна и

узнаваема, но уследить, что происходит с этой музыкой на всей ее длине,

невозможно. То есть вблизи, под микроскопом, она устроена очень просто, а

чуть отодвинешься назад, она расплывается как в тумане.

Оригинальная Minimal Music поклонникам техно, транса, брейкбита,

эмбиента и электроники вовсе не нравится. Minimal Music воспринимается не

как нечто близкое и родное, наоборот - как занудное и невкусное, лишенное

бита, баса и грува.

Lee "Scratch" Perry vs. Suicide

радикальный даб Ли "Скретч" Перри и Кинга Табби, электро-рокабилли Suicide,

эмбиент Брайена Ино, электро-поп Kraftwerk, рок Сап, фанк Джеймса Брауна,

индастриал Throbbing Gristle, панк, брейкбит и даже диско?

Звучат эти вещи не очень похоже друг на друга, хотя, их характеризуя,

неизбежно приходится говорить о радикальном упрощении, уменьшении набора

используемых средств, о сведении к самому необходимому. Все это - примеры

редукционистской поп-музыки. Техстеп и минимал-техно 90-х тоже относятся к

такого же сорта явлениям.

Редукция - это упрощение, сведение сложного к чему-то более простому,

фундаментальному, легко обозримому. Редукция - это замена предмета его

конструктивной схемой, скелетом.

Раз примеры радикально упрощенной музыки обладают прямо-таки культовым

статусом, можно ли сказать, что редукция - это рецепт создания заведомо

интересно звучащей музыки? А если да, то почему существует так мало ее

примеров?

Дело в том, что редукция - это вовсе не рецепт, а, скорее, проблема,

задача.

главным, ценным и принципиальным, а что - нет? Редуцирование - это обнажение

сущности. Но, прежде чем сущность обнажить, надо ее найти.

Ясно, что лишь у очень немногих музыкантов появляется желание и воля

дойти до самого края в вопросе отделения главного от неглавного.

Но проблема на самом-то деле в другом. Предположим, мы поняли, что

главное в музыке - это ритм, его достаточно, чтобы в ней был грув. Очень

хорошо, выкидываем все остальное. Остались одни барабаны. А что главное в

ритме? Бас-барабан? О'кей, оставим лишь его. Но тут мы видим, что нам много

чего не хватает, а главное - исчез грув. Оставшиеся барабаны вылезли на

передний план, начали доминировать и назойливо лезть в уши.

То есть результат нам совсем не нравится.

Что делать?

Мы можем решить, что это была дурацкая затея, эффект той музыки,

которая нам нравится, состоит во взаимоуравновешивании различных

компонентов, в их гармонии или диссонансе. Иными словами, мы отказываемся от

радикальной редукции.

Или же мы можем сообразить, что в процессе выкидывания лишнего

сложилась новая ситуация, и то, что осталось, должно как-то измениться.

Должны возникнуть новые связи между оставшимися элементами конструкции, эти

новые связи и обеспечат дорогой нам грув. То есть мы фактически решаем ту же

самую задачу гармонизации - но в ситуации крайне скудного набора средств.

Если нам это удается, то получается нечто, ободранное до костей, но тем

не менее имеющее вполне музыкальный характер. И главное - все еще носящее

сходство с оригиналом, то есть с тем, что мы начали упрощать.

В монотонных треках Suicide несложно расслышать старый рок-н-ролл. В

дабе несложно расслышать регги и даже ритм-н-блюз, то есть тот же самый

рок-н-ролл. Кстати, монотонность, то есть отказ от изменчивости, сведение

ритма к повторению одной и той же фигуры, сведение песни к однородному треку

- это тоже редукция, попытка дойти до сущности музыки.

Брейкбит - это монотонная сущность фанка. Диско - это тоже монотонная

сущность фанка. А техно - еще большее упрощение диско.

Ли "Скретч" Перри, накладывая друг на друга глуховатые слои музыки,

добивался того, что получавшаяся мутная каша вибрировала. Деталей не слышно,

все звучит из рук вон плохо и смазанно... но вибрирует. То есть Перри

практически все компоненты музыки приносил в жертву вайбу, вибрации. Его

бескомпромиссность, его безжалостность к музыкальному мясу и делает по

крайней мере некоторые из его треков такими феноменальными.

То же самое относится и к Suicide.

В реальной жизни редукция осуществляется небольшими шагами: гитарист,

подыгрывавший Элвису Пресли и поэтому осведомленный, как просто на самом

деле устроена эта музыка внутри себя, вряд ли смог бы изготовить из нее

минималистический электро-поп. Suicide радикализовали уже достаточно

ободранную и обезжиренную музыку Velvet Underground, притянув за уши

некоторые элементы эстетики Элвиса Пресли.

Если дно однажды достигнуто, то повторять рекорд большого смысла не

имеет. Восхищаться им, однако, можно бесконечно.

17. Новые тенденции мейнстрима

разновидности брейкбита: взвинченный, изломанный и быстрый джангл и куда

более заторможенный саунд группы Massive Attack, который журналисты поначалу

называли "эмбиент хип-хоп". Потом сошлись на термине "трип-хоп", который

прилип намертво.

Пугливый юноша Люк Вайберт (Wagon Christ, Plug) уверяет, что в 1991

году написал на своей демо-кассете два слова "trip hop" и в виду при этом

ничего не имел. Кассета попала на лондонский лейбл Mo'Wax, и близкие к нему

журналисты подцепили термин. Люк вовсе не настаивает на своем приоритете,

наоборот, очень стесняется, что дал жизнь этому монстру.

Под трип-хопом имеется в виду неспешный гипнотический грув в сочетании

с депрессивным рэпом полузадушенным голосом и неуверенным девичьим пением.

Как и в случае с джанглом, секрет успеха состоял в синтезе брейкбита с

бас-партией, позаимствованной из даб-регги. Классики жанра - Massive Attack,

Portishead, Трики. Все они, как и Люк Вайберт, разумеется, всегда отрицали,

что имеют отношение к выдуманному журналистами трип-хопу.

Massive Attack
В 1990 году ядро славного бристольского хип-хоп-андеграунда объявило

себя группой Massive Attack. Это были три ди-джея: Daddy G, Mushroom и 3D.

Mushroom: "Забудь всю ахинею, которую ты слышал о трип-хопе, пятнадцать

лет назад мы называли наш саунд lover's hip hop. В принципе нет большой

разницы между тем, что делаем мы и, скажем, Puff Daddy. Но его почему-то

никто не называет трип-хоппером".

Mushroom не сомневался в единстве хип-хоп-культуры и уверял, что ему

невдомек то влияние, которое его группа оказала на состояние танцевальной

музыки 90-х. По его мнению, он и его коллеги вовсе не следили за модными

музыкальными тенденциями и не пытались быть впереди планеты всей. Дескать, у

каждого в голове свой собственный гул. Джефф Барроу (Portishead) - вообще

зануда, завернутый на саундтреках фильмов 60-х годов. Или DJ Krust - тоже

парень себе на уме: "Музыка из Бристоля звучит чуть-чуть иначе вовсе не

потому, что Бристоль - ужасно музыкальный город. Как раз наоборот. Бристоль

- это гнусная расистская дыра. Своеобразие Бристоля в том, что он изолирован

от всего остального мира".

Похоже, что рецепт раннего трип-хопа выглядел так: бери милую твоему

сердцу музыку и топи ее в медленном басу. Massive Attack утопили нежный соул

и хип-хоп, Portishead утопили джаз и саундтреки дешевых кинодетективов

тридцатилетней давности.

Massive Attack, начинавшие как чисто ди-джейский коллектив, орудовавший

двумя проигрывателями грампластинок, пришли к живому многослойному саунду. В

98-м трип-хоп стал восприниматься как живая поп-музыка, которую делают

бывшие хип-хоп-ди-джеи.

3D бледен, его лицо и шевелюра измяты. В жизни его привлекают две вещи

- футбол и алкоголь. Марихуану он тоже курит до омертвения.

3D грустно признается, что сам он - шизофреник и что то же самое можно

сказать и о музыке его группы: "Шоу-бизнес позволяет тебе быть вполне

легальным шизофреником".

С вашего позволения, еще одна цитата из 3D - моя любимая: "Если

какая-то вещь вообще заслуживает, чтобы ее делали, то она заслуживает того,

чтобы ее делали медленно".

Tricky
На довольно невинный вопрос, какова его самая большая мечта в жизни,

Трики, не задумываясь, отвечает: "Одним усилием воли взрывать головы людей".

Он представляет себе это очень отчетливо: внутреннее усилие, легкое жжение в

затылке, свист в воздухе... и бах! - чья-то голова разлетается как арбуз, по

которому ударили палкой. А Трики может отдышаться и пару минут передохнуть.

"Очень не люблю людей, ведь Господь Бог насоздавал их всех, чтобы

действовать мне на нервы. Играют в какие-то никому не нужные игры и

непрерывно лгут". Но поскольку парапсихологическую способность отрывать

головы окружающим Трики еще, слава Богу, в себе не развил, то он вынужден

действовать проще: "Я часто смотрю на людей неподвижным и тяжелым взглядом,

чтобы вызвать у них хотя бы головную боль".

Смотреть на людей с настырностью электродрели Трики научился много лет

назад у своей бабушки, впрочем, тогда его звали Эйдриан Тос. Он родился в

Бристоле тридцать лет назад. Отец покинул семью вскоре после рождения сына,

мать умерла от передозировки наркотиков.

С детских лет Эйдриан страдал астмой и панически боялся умереть от

удушья. Бабушка его жалела и разрешала не ходить в школу. Она была страстной

любительницей фильмов ужасов, каждый день брала напрокат кассеты и всю ночь

смотрела их вместе со своим внучеком. А утром они отсыпались.

Уже в четырнадцать лет Эйдриан был довольно отпетым малым. Он

предводительствовал в банде трудных подростков, которые занимались разного

рода мелкой преступной деятельностью: влезали в квартиры, угоняли

автомобили, торговали марихуаной, гонялись за девчонками и, естественно,

дрались. Именно в это время к юноше прилипла кличка Tricky Kid, то есть

"маленький обманщик", которая через десять лет сократилась до просто Трики.

Многие хип-хоп-музыканты уверяют, что если бы не музыка, они точно

оказались бы уголовниками. В случае Трики это шаблонное заявление не

является преувеличением.

Бабушка накачивала внучка не только фильмами ужасов, но и безысходно

трагичными песнями Билли Холлидей. Старуха подолгу смотрела в глаза Трики,

запрещая ему мигать или отводить взгляд: она пыталась разглядеть в его лице

черты своей погибшей дочери. В результате подросток блестяще освоил

неподвижно-гипнотический и вполне безумный взгляд, который ему очень помог в

его уголовной и музыкальной карьере.

Собственно, особенно опасным хулиганом Трики не был. Маленький,

худенький, тонко чувствующий, и к тому же больной астмой, подросток на шкаф

никак не походил и в драки предпочитал не ввязываться. Он устрашал своим

видом и хорошо подвешенным языком. Трики постоянно наряжался в девичье

платье и красил губы в ярко-пурпурный цвет. Заявлялся он в таком виде и в

школу.

фальшивые банкноты. Спрей против астмы у него отобрали. Когда на Трики

наехали сокамерники, у него от перевозбуждения начался приступ астмы, но

спрей ему так и не вернули. Он выжил каким-то чудом.

На ребят из Massive Attack принесенная Трики песня "Aftermath" не

произвела ровным счетом никакого впечатления, и они наотрез отказались

включить ее в свой второй альбом "Protection". Трики казалось, что его

коллеги слишком долго вылизывают каждый трек, избегают непроторенных путей и

не доверяют ему принятие важных стратегических решений. Он понял, что пора

начинать соло-карьеру.

Сказать, что его дебютный альбом "Maxinquay" произвел впечатление,

значит ничего не сказать. Он был одновременно мелодичным и безумным, ритм

как-то неласково сбивался и дергался. В густо наполненных матерщиной текстах

речь шла о страхах, ужасах и мрачных сексуальных наваждениях.

Хриплый и свистящий голос астматика Трики сравнивали с наждачной

бумагой, а музыка воспринималась не иначе как нечто потустороннее или в

лучшем случае инопланетное. Одним словом, восторгу критиков не было предела.

Именно для характеристики саунда альбома "Maxinquaye" был применен термин

"трип-хоп". Трип-хоп воспринимался как брит-поп, изготовленный из хип-хопа и

даба.

И в ностальгической грусти и задумчивости его заподозрить было никак нельзя.

Источники его саунда критики усматривали в панк-роке (принцип "все, что

ни сделаю, будет хорошо"), в необычайном количестве выкуриваемой травы -

Трики курит марихуану без перерыва, чем, дескать, и объясняется его

склонность к длинным и монотонным трекам, наполненным странными

акустическими вкраплениями, - и даже в его хронической астме. Дело не только

в надтреснутом и сухом тембре голоса Трики и в его задыхающейся интонации, а

в том, что саунд в целом - очень плотный и удушливый, в нем нет воздуха и

света.

удалось убедительно продемонстрировать, что у поп-музыки есть будущее. Иными

словами, Трики моментально стал законодателем музыкальной моды - его личный

вкус, его личные боль и безумие вдруг оказались необычайно клевой и стильной

штукой. Всем захотелось иметь такую же.

Вся история поп-музыки - это история изготовления love songs (песен о

любви). Поп-сознание воспринимает любовь в качестве позитивной,

жизнеутверждающей, освободительной силы. Любовь - это награда страдальцу, и

если Scorpions поют о грязной любви, то они ее вовсе не осуждают, а радуются

ей, вызывая одобрение сочувствующей публики.