Действующие лица (в порядке появления): Джо Тами Девушка, она же Катер Марлен Барт Действие первое
жүктеу/скачать 278.5 Kb.
|
Барт (в телефон). А то, что это проблема мистера Дэвиса, а не моя! Ты представляешь себе, что значит убрать два ряда кресел? Восемьдесят мест! Тебе кажется, что можно заставить их убрать восемьдесят мест?.. Понимаю, что не твоя проблема. Но и не моя… Катер (складывая в стопки разбросанные ноты). Это проблема моего отца. Барт (Катер). Руди?.. В каком смысле?.. Катер. Ему пришло в голову, что он уберет их сам, в одиночку. Барт (в телефон). Фредди, пришла Катер, тебе привет. (Кладет трубку). Отлично, по крайней мере, разобрались, кому этим заниматься. Катер. Скорее Тами, чем ему. Барт. А причем тут Тами? Катер.А он сунул ей отвертку в руки и этим вынудил ее откручивать кресла вместе с ним. Барт (поднимаясь). Это их дела. Мученик и его рабыня. Каждому свое. Я в их дела не вмешиваюсь. (Смотрит на часы). Четыре. У нас в запасе пять часов. Пойду съем чего-нибудь. Вернусь к спектаклю. Катер. Она будет искать тебя. Барт. Пусть ищет своего электрика. Вот он, действительно, смылся. Собирается выйти. Звонит телефон. Он не понимает, какую трубку взять. Берет обе. Тем временем Катер что-то ищет среди нот и бумаг. (В телефон). Да?.. Ага, вы передумали. Так-то оно лучше… Ну, конечно, это я… Еще как готов. (Прикрывая рукой трубку, Катер). Этот тип из газеты! (В телефон). Пункт первый: это подлость - называть ее сегодняшний спектакль своего рода искуплением… Ничего и близко к этому! Я повторяю только то, что у вас написано: ис-ку-пле-ние… Нет, я не читаю по-немецки, но мисс Дитрих прекрасно знает немецкий. Катер (выходя с бумагами). Спасибо, Барт! Барт (проводив ее взглядом, в телефон). Так, дальше. Это не первый раз, когда она приезжает в Берлин, с тех пор как перебралась в Америку… Нет, ошибаетесь. Первый раз она была здесь в сорок пятом… Да, в форме армии Соединенных Штатов, да, и это было актом большого мужества, и настаивать сегодня, в шестидесятом, что этим она как бы отреклась от матери-родины, мне видится неприемлемым… Нет уж, будьте любезны, позвольте мне расценить это именно так!.. Пункт номер три!... (Снижая тон). Я буду вам признателен, если вы прекратите писать эти идиотские вещи, типа: «Последняя страсть Марлен Дитрих» с моей фотографией… Да, это я на фотографии, вы очень догадливы… Да, потому что это абсолютно не соответствует истине! Моя частная жизнь - это одно, а частная жизнь мисс Дитрих – совсем другое… Ее аранжировщик и ничего более… (Пытается объяснить). Ну, это тот, кто… кто… приводит в систему музыку. Аранжирует ее… Нет, я не знаю, какими еще словами вам это объяснить!.. Поищите в словаре: а-ран-жи-ров-щик. Неожиданный шум заставляет Барта вздрогнуть. Он поворачивается к двери. Два носильщика только что внесли огромное зеркало и смотрят на Барта в ожидании указаний, куда его поставить. Барт машет рукой в сторону противоположной стены. Носильщики ставят зеркало, втыкают шнур в розетку, включают свет и выходят. В зеркале отражается Марлен, стоящая в коридоре. Она затянута в блестящее длинное пальто черной кожи. Воротник поднят, на ногах высокие боты, темные очки закрывают пол-лица, на голове косынка. С ней большая пухлая сумка и длинный плоский футляр из кожи, прямоугольный и твердый. Барт с очевидным смущением видит ее отражение в зеркале. Она, поняв, что ее заметили, снимает очки. Барт (еще понижая голос). Так вот… извините… нет, просто тут был народ... Вернемся к тому, на чем остановились. Я работаю на нее и сопровождаю ее, когда это необходимо, и только… Бессмысленно придумывать что-то еще … Что она сказала в Зальцбурге?.. Правильно! Что она мне обязана многим и если меня нет рядом, ей меня не хватает. И что из этого? Кроме того, что она довольна моей работой с ней? Повторяю, я только служащий на жаловании, и точка! Марлен входит в комнату. Она вся мокрая. Марлен. Ну и поливает сегодня! Барт (в телефон). Да. И точка. Кажется, я все вам сказал. (Кладет трубку). Марлен. Только в Берлине может быть такой дождь. (Снимает косынку. Ее натуральные тициановские волосы рассыпаются по плечам). Такое впечатление, что небо оплакивает послевоенные руины. Барт (смущенно). Звонили из… из «Берлинер Ци…»… «Це…»… Марлен. «Цайтунг». (Ставит на пол сумку и футляр.) Если бы ты только знал, сколько я всего накупила! Барт. Мне показалось правильным, чтобы они напечатали опровержение. Я имею в виду эти истории с твоим американским паспортом, бегством из Германии и всем прочим. Марлен (поворачивается к нему, держа в руке огромную ручную пилу, которую достала из футляра). Ну, разве не хороша? (Качает ее в вытянутой руке, словно язык дракона, производя этим странные звуковые эффекты). Барт (защищая рукой лицо). Эй-эй!.. Это же… Где ты ее нашла? Марлен. У одного точильщика на Брудерсштрассе. Она была в жалком состоянии... Барт (отклоняясь от пилы). Убери ее с глаз долой, так будет лучше! Марлен. Ты слышал когда-нибудь о Марго Лион?.. Королева берлинского кабаре в… в общем, еще до меня! Я отстегивала ей десять марок в час, чтобы она меня учила. Барт. Чему? Марлен. Играть на пиле. И я в этом преуспела. Я была фантастически хороша. Не исключаю, что сегодня вечером я опять смогу сделать это. Нет, ничего не говори! Ты сначала послушай меня, а потом решишь. Это твоя обязанность… я тебе плачу, ты сам сказал. Барт. На этот раз могла бы сэкономить. Марлен. Даже послушать не хочешь? Барт. Ты же знаешь, любая неожиданность пугает меня. Марлен. Но я это делала много лет! Барт. Ты могла делать это много лет, согласен, но сколько лет назад? Марлен (трогая его пилой). Не так много, Барт… не так много. Барт. Да, прости… Не так много. Марлен (кладет пилу). Унтер Ден Линден по-прежнему прекрасна. И по-прежнему подрагивает, когда по ней идешь. До сих пор это чувствуется. Особенно в дождь. (Начинает опустошать сумку). Я тут собрала неплохой обед!.. Немного не в графике, но сегодня вечером я очень поздно закончу, так что не помешает поплотнее перекусить заранее!.. (Показывает ему)... Тортик… это после. Наверняка ты сейчас думаешь: после чего?… Глупый! Не ломай голову. После этого (достает из сумки пару судков, обернутых тряпкой). Борщ… (Разворачивает еще один сверточек). С настоящим черным хлебом… Это прумперникль, вестфальский ржаной хлеб. Однажды Руди подали борщ без пумперникля… о, это целая история! Нет, я должна тебе ее рассказать!.. Речь не о Тами. Хотя она рыдала так, словно это была ее вина. Сколько тогда было Катер?.. Пять… нет, шесть лет. И она тоже жутко сердилась. Мы были в Париже. Прибегает шеф-повар, бледный как полотно. Говорит, что пекарь, который снабжал их хлебом, бедняга, именно в это утро потерял жену, умерла при родах. Мы сидим молча, замерли, а Папи: раз так, значит никакого пумперникля! Ах, как он великолепен в подобных ситуациях. По-настоящему великолепен… А почему ты в плаще? Давай снимай его!... Ты что, действительно, собрался уйти? Барт. Собирался. В кафе. Тебя все нет и нет. Марлен. Виноват точильщик. Он посчитал своим долгом привести пилу в порядок и все никак не мог закончить. Хотя почему виноват? Он хотел, чтобы работа была хорошо сделана. (Подходит к Барту и стаскивает с него плащ. Тот остается в смокинге. Заметно, что Барт ей нравится). Как ты. Ты ведь тоже стараешься делать свою работу как можно лучше. Поэтому тебе не должно быть неприятно, если я публично заявляю, что многим тебе обязана. Я неправа? Барт. Что ты, для меня это большая честь. Марлен (возвращается к своей сумке). Здесь все. Как у настоящей хаусфрау… домохозяйки. Сколько я сюда понапихала!.. «Моэт и Шандон»… бокалы… столовые приборы… С бокалами мне повезло. Мне удалось купить только два, ровно столько, сколько нам нужно. А вот со столовыми приборами - меня заставили платить за весь набор. По-моему, когда я попросила бокалы, они меня еще не узнали, зато узнали потом, иначе чем еще объяснить, что продали, глядя на меня с ненавистью! Барт. Должно быть, осиротевшие чада Гитлера. Марлен. Я видела плакаты «Марлен, убирайся домой!» Барт. Сейчас, когда выходила? Марлен. Да, в витрине одного магазина. Там продают тазы, кастрюли, чайники… Ох, совсем из головы вылетело! В шкафу стоит твой термос, не забудь завтра взять его в самолет. Куриный бульон. Его приготовила я. Барт. Спасибо, не умру с голоду в полете. Марлен (стягивает боты, остается в красивых белых туфлях. Снимает пальто. На ней белоснежный цирковой фрак и брюки. Воротник и обшлага фрака усыпаны стразами). Нравится? Этот костюм посвящен Катер... Я специально велела его переделать. Ей он безумно нравится. Это она подсказала мне отделать его стразами. Гениальная придумка, правда? На контрасте. Все белое, с мерцающими стразами. Пиф-паф! Барт. «Джонни» ты будешь петь в этом? Или в платье из люрекса? Марлен. «Джонни»? Барт. Первая песня, которую ты поешь, «Джонни», и если ты выйдешь в таком виде… Марлен. То что? Барт. Одетой в мужское... Убьешь весь эффект игры с микрофоном! Марлен. Наоборот! Это может выглядеть еще эпатажней. Барт (надевает ей на голову белый цилиндр и садится за пианино). Попробуем. Марлен. Я, правда, не понимаю, какая разница, в чем петь. Барт. Начинай! (Ударяет по клавишам и тотчас останавливается). Рука!.. Подними руку, указывая на публику перед собой. Ты должна опередить их реакцию, не дать им перевести дух, пока они не зашикали. Поэтому я и хочу, чтобы мы порепетировали. Ты же знаешь, что случается, когда ты импровизируешь. Марлен. Но я не импровизирую. Барт. Еще как! Ты импровизируешь, постоянно меняя костюмы. И часто ошибаешься. Давай! Так, сначала!.. (Проигрывает вступление). Здесь барабаны… правая рука вниз, левая вверх!.. Мягко зависает… медленно плывет по воздуху… до четвертого удара тарелки… тут музыка затихает, почти замолкает… ты вздыхаешь… да, так… теперь, на припеве, рукой ведешь музыку… как бы останавливаешь ее!... И ритм! Ритм!... Неслышный, но он есть!... И здесь вступает оркестр… весь состав… ты сосредотачиваешься, шепчешь в такт слова… используешь цилиндр… чуть нагибаешь его и опускаешь лицо, только лицо, словно скрываешь его!.. А теперь микрофон, Марлен!... Забудь, что на тебе брюки… веди себя как обычно, касайся его!.. Это же ты придумала, так делай это! Марлен. Я? Барт. Даже если не ты, делай это все равно! Марлен. Что мне делать, Барт? Барт. Ох, ты же знаешь, что! Делай это! Марлен. Нет, я не знаю, что я должна делать. Барт. Трогай его! Марлен (непристойными жестами гладит воображаемый микрофон). Так? Барт. Еще сексуальнее! Марлен. Так? Барт. Еще откровеннее! Марлен. Я ласкаю его, Барт?.. Я сжимаю его? Барт. Давай, давай! Не останавливайся! Марлен. Я сжимаю его как что? Барт. Пой. Марлен. Как что? Барт. Пой! Марлен. Я хорошо его сжимаю? Барт. Пой, черт тебя побери!.. Ласкай его и пой! Репетиция продолжается и заканчивается на высокой эротической ноте. Марлен. Слушай, а давай поедим?.. Барт кивает. Его голова низко опущена. Марлен идет открывать бутылку с шампанским. Наливает вино в бокалы и расставляет посуду на куске ткани, которая служит скатертью. Я тебя столь сильно разочаровала, Джонни?.. Я не достойна даже находиться рядом с тобой? Барт поднимается и стоит спиной к зрителю. (Смотрит на него чуть ниже живота). Ах, понимаю. Ничего страшного. Пройдет. (Протягивает ему бокал). Барт. И все-таки я не убежден, что петь это в брюках - то же самое, что в платье. Воздействует меньше. Ты вынудишь публику прилагать слишком много усилий, чтобы возбудить ее фантазию. (Ест). Марлен. Но эффект остается? Барт. Пониженный. Марлен. Понятно. Как скажешь. Молча едят. Барт. Почему все лампочки с такими абажурами? Марлен. Чтобы защитить от осколков. Иногда они взрываются. Бум!... А я в это время могу смотреться в зеркало. Барт. А почему они должны взрываться? Марлен. Статистика: порой лампочки взрываются. А если сложить все время, которое я провожу у зеркала… Барт. А что, с тобой такое уже случалось? Марлен. Слава Богу, нет. Но лучше быть готовой. Катер (появляясь в проеме двери с красным лицом, явно сердитая на Марлен). Мутти, ну что ты со мной делаешь?.. Я все нервы истрепала в поисках тебя! Марлен. Я ходила немного прогуляться. Сядь, поешь. Катер. Как это «сядь, поешь»?.. Сумасшедшие на улице пикетируют театр! В зале полно полиции!.. Марлен. Из-за тех, кто на улице?.. Если психи снаружи, то что делает полиция в зале? Катер. Их пустил директор. Из-за Папи. Папи пытается разобрать партер. Только чудом полиция его не схватила. Марлен. Вот это преданность! (Делает глоток из бокала). Барт (Марлен). Джо Дэвис уехал, ты это знаешь? Марлен. Конечно, я сама ему разрешила. Он разнылся, что завтра утром ему монтировать декорации в Париже. «Ладно, поезжай!» (Засмеялась). Тем более, раз ты здесь, он абсолютно бесполезен. Катер. Барт… напоминаю тебе о «“Flowers”. Бурт. Гм… Марлен. Опять вы с этим занудством?.. Хватит уже. (Отпивает из бокала). Катер (Марлен). Барт рассказал мне, как хотел бы ее сделать. Доверься ему. (Уходит). Марлен (напевает). «Куда исчезли цветы? Куда исчезли цветы?»… Нье-нье-нье… Это не песня. Это доклад. Надгробная речь. (Выпивает). Барт. Это баллада, Марлен. В театре баллада может выглядеть очень эффектно. Давай попробуем?.. Только попробуем! Марлен. Давай помучаемся!.. Только помучаемся! Барт (садится за пианино, проигрывает первые такты песни “Where have all the flowers gone?”). Начало – арпеджио… очень легкое… открытое… ты должна войти почти сразу… вот уже здесь!.. (Интонирует). Я представляю, что тут ты должна вздрагивать, словно от ударов кнута… поднимая голову все выше и выше! (Интонирует). Марлен (жестом заставляет его замолчать). Этой ночью я занималась любовью с горничной. Барт, капитулируя, убирает руки от клавиш. Мы занимались этим как две отчаявшиеся лесбиянки. Она намного старше меня. Я хотела попробовать, каково это - заниматься любовью с женщиной старше тебя… Если хочешь знать мое мнение - это не так уж плохо, Барт. Нет, это вовсе неплохо. Барт. В этом твое преимущество - в обладании столь разными ресурсами. У тебя их - достаточно. Марлен. Это преимущество, если время от времени другая женщина делает все, чтобы доставить тебе удовольствие. И эта женщина старше тебя. Это как если бы ты мучился желанием вернуть себе точку опоры, какую утратил. В нашем языке есть слово «хаймат». Оно переводится как «родина», но значит гораздо больше. Принадлежность. Укорененность. Оно значит: я хотел бы быть тобою, пронизанным мною. Когда ты сажаешь ветвь там, в лоне, которое тебя хочет, это и есть… хаймат. Или ты думаешь, это слишком в качестве гимна тому, что у нас между ног? (Пьет). Барт. Я предпочитаю думать о сегодняшнем вечере. Марлен (бросает бокал на пол, он разбивается). Тогда какого черта ты заставляешь меня пить?... Я поддаю на твоих глазах за несколько часов до спектакля, а тебе наплевать, тебе хоть бы хрен!.. Эй, служащий на жаловании!.. Тебе плевать или нет? Барт (очень спокойно). В какой-то степени плевать. (Подходит к столу, берет бутылку, идет к корзине с цветами, выливает туда остатки шампанского, туда же бросает пустую бутылку). Марлен. Это все?.. Какой ты близорукий! Боже, какой ты близорукий!.. Барт обводит взглядом комнату. Подходит к флаконам, стоящим на гримировальном столике, открывает один, нюхает, выливает его содержимое в корзину. Браво, чемпион!.. Все? Решил покончить с моим погребком? Барт берет следующий флакон, нюхает и бросает его в корзину. Следующий. И еще один. Признаюсь, мне нравится видеть, как ты стараешься спасти меня от меня же. Ты заставляешь меня чувствовать себя защищенной. (Вырывает из его рук флакон). Э, нет! Это Кристиан Диор!... (Сама берет и разбивает о пол два других флакона). По крайней мере, если я захочу опьянеть, мне будет достаточно только понюхать воздух! (Крепко целует его в губы). Барт отталкивает ее. Берет тряпку и начинает собирать в кучку осколки, рассыпанные по всему полу. Представляю лицо Катер, если бы она увидела меня в таком виде!.. Хорошо, что она не заметила, что я ходила гулять под дождем в ее любимом фраке!.. Это сильно расстроило бы ее. Я, правда, хотела испортить его. Но, кажется, не вышло. Он теперь – моя кожа. Он пахнет моими двадцатью годами. Это самое настоящее проклятье - обнаружить, что ты неуязвима. Может быть, а почему бы нет, попытаться содрать с себя шкуру?.. (Кошачьим движением нагибается и вырывает тряпку из рук Барта). Что скажешь?.. Содрать мне шкуру или просто снять?.. Мне снять ее, Барт?.. Стоят лицом к лицу. Что мне сделать, любовь моя? Снять? Барт решительно запускает руку ей между ног. В ответ она бьет его кулаком в подбородок. Он отступает и плюхается прямо в лужу пролитого спиртного. Барт (потирая подбородок). Мне кажется, нам следует устранить некоторое несовпадение ритмов между нами. Марлен (опускается перед ним на колени с носовым платком в руке). А мне кажется, тебе нужно переодеться. От тебя воняет спиртным. Давай, вставай. Дай, я хотя бы вытру кровь. Барт. Пожалуйста, прекрати изображать из себя заботливую мамочку! Марлен (отводит его руку, которой он пытается проверить, нет ли крови). Эй, красавчик-ковбой… только не говори мне, что боишься стать некрасивым… (Промокает ему нос платком). Нет, крови нет… Лучше думай о том, что придет время бояться стать старым. Сиди здесь. Будешь мне публикой. (Встает, берет пилу, садится лицом к нему, ставя пилу между ног, сгибает ее дугой и играет, рождая печальные звуки). Кабаре… кафешантан… таверны… переодевания… одни и те же штаны для того, у кого есть член, и у кого его нет… один день - мои, другой - твои… белила на физиономии… моя церковь… да здравствует невеста!.. Александер Платц и все то, что осталось от города. Я такая, терпи меня такой, какая я есть. Выросшая в борделе в 883 квадратных километра. Ты в Берлине, Барт! В моем Берлине. Не в том, который режут на ломти словно апфельштрюдер, яблочный пирог, русские и американцы, англичане и французы. Мой Берлин – кропильница. Каждый приходит и сует в нее руку. (Показывает ему ладонь руки, поцарапанную о зубья пилы). Вот кто здесь исходит кровью. Барт подходит к ней. Отнимает у нее пилу, кладет в чехол. Берет ее руку. Дует на рану. Затем промокает платком, который она ему дала. А ты знаешь, Барт, что ты первый после Джо?.. Никто не научил меня большему, чем вы. Оба. Он - тому, как вести себя перед кинокамерой, ты – на сцене. Барт. С тобой это не составляло никакого труда. Ты способная ученица. Марлен. Меня бесит то, что я знаю, насколько ты талантлив. И меня бесит то, что скоро об этом узнают все вокруг. И еще меня бесит то, что я испытываю бешенство от этих мыслей. (Берет из коробки несколько таблеток). Кортизон… для голосовых связок. (Проглатывает). Посвящаю тебе. Для Джо я капала в глаза капли, чтобы расширить зрачки… Когда Джо увидел, что я из-за этого почти ослепла, он взвился: если ты хочешь, чтобы твои глаза выглядели на экране более черными, достаточно сказать мне об этом, это моя забота, я сменю линзу на камере, и все!.. Достаточно сказать это, Барт… Если хочешь, я увезу тебя на Бродвей. Хочешь? Барт (отходит и садится в кресло). Марлен… я только что приехал с Бродвея. Вчера вечером я еще был там, и завтра буду опять. Марлен. Не смеши меня!.. Чтобы работать бутафором? Барт. Почему бутафором? Мы замыслили мюзикл с Халлом Джэвайдом. Марлен. О-хо-хо!.. Они замыслили!.. Философы! Барт. У нас уже есть агент, Марлен. Марлен. Ну надо же! У них есть агент! Какой-нибудь разбогатевший меховщик. Я таких знаю. Пошли его в задницу! Я тебе предлагаю серьезную работу. Барт. Мы дебютируем в сентябре. Марлен. Я лучше знаю, какой агент тебе нужен! Пробивной и авторитетный. Чарльз Фельдман. Это мой агент! Он занимается только мной. Но возьмет и тебя. Барт. Твой Фельдман в Лос-Анджелесе, а я дебютирую в сентябре. Марлен. Он поймет в мгновение ока, как высоко он с тобой он взлетит! Барт. Кастинг практически уже закончился. Марлен. Что ты несешь?.. Не понимаю. Я тебя не понимаю!.. Барт. Премьера в сентябре. Марлен. А у нас премьера сегодня вечером!.. Замолчи, болван, замолчи!.. Барт. Тебе-то от этого никакого вреда. Я просто хочу, чтобы ты это знала. Марлен. Посредственность!.. (Надевает очки). Спасибо тебе за них. Они отлично помогают сохранять инкогнито!.. Потому, подозреваю, ты и носишь их здесь, не снимая... Мысль о том, что кому-то станет известно, что ты здесь со мной, приводит тебя в ужас. Барт. Но я всегда их ношу! Марлен. Нет, мой дорогой, по дождливому Берлину не ходят в огромных черных очках от солнца, словно по Палм Спрингс! Обручальное кольцо на пальце и то меньше бросается в глаза. (Открывает склянки с кремами и лосьонами. Пытается гримироваться, но руки ее не слушаются. Ее жесты неточны и судорожны.) Не получается! (Смотрит на него в надежде, что он поможет. Невероятно, но он не трогается с места)... Барт, у меня, серьезно, болят руки! Барт. Я вижу. Марлен. Мне тяжело гримироваться! Барт. Подожди Катер. Марлен (с трудом продолжает свои попытки). А как чувствует себя твоя негритяночка? Барт. Кто?! Марлен. Твоя негритяночка. Барт. У меня нет никакой негритяночки. Марлен. Ходят слухи. жүктеу/скачать 278.5 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|