Действующие лица (в порядке появления): Джо Тами Девушка, она же Катер Марлен Барт Действие первое
Барт. Ты все это выдумала. Марлен
жүктеу/скачать 278.5 Kb.
|
| Барт. Ты все это выдумала.
Марлен. Как и ты - твой дебют. Барт. Я пришлю тебе статьи. Марлен. В сентябре?.. Видимо, если мы не займемся любовью, я тебя потеряю. А учитывая, что тебе не нравится спать со мной, к сентябрю все будет мертво и похоронено. (Допивает капли шампанского, оставшиеся в неразбитом бокале). Правда в том, Барт, что все сводится к одному слову. Только к одному. Барт. Да? И к какому же? Марлен. Напряги воображение. Барт. Сдаюсь, у меня не получится. Марлен. Одно. Всего одно слово. Барт. Если хочешь, скажи его сама. На пороге возникает Катер. Морщится от запаха. Катер. Что здесь случилось? Марлен. Небольшой инцидент. Как там наверху? Катер. Не хватает нескольких пюпитров, но скоро донесут. Что касается первых рядов, увы, ничего нельзя сделать. Барт. Вы слишком поздно попросили. Может, если бы договорились раньше… Катер. Барт, ты весь мокрый. Сходи к костюмерам, они высушат тебе одежду. Барт. Не стоит. Я все равно останусь в кулисе. Марлен. В самом деле? Вот это подарок! То есть если я повернусь, то увижу тебя? Катер (Марлен). Ты … погладить тебе костюм? Марлен. Может быть, позже. А почему ты спрашиваешь? Катер. Я хотела узнать, есть ли у меня часок, чтобы сходить в гостиницу. Тами и Папилейн уже ушли. Марлен. Ну, конечно, сокровище, иди отдохни. У тебя усталое личико. Катер (Барту). До встречи в кулисе. (Уходит). Сверху доносятся звуки настраивающегося оркестра. Марлен. Она переживает. Не знаю, почему, но переживает. Барт. Ясно, почему. Она сказала это. Синдром кулисы. Марлен. Но она может делать все, что захочет! Барт. Да… но забота о тебе… Марлен. Значит, это именно то, чего она хочет. В противном случае она бы не развелась. Ты знаешь, что когда мы увиделись с ней после развода, она просилась спать со мной в одной кровати и спала почти два месяца? Барт. Я этого не знал. Марлен. И все время норовила ласкать меня. Барт. Марлен, прошу тебя! Марлен. Я ее понимаю. Нелегко справиться с признательностью тому, кто оплатил твой бракоразводный процесс. Барт. Дай ей жить своей жизнью! У нее уже другой муж и двое детей. Марлен. У кого? Барт. У твоей дочери двое детей. Марлен (прислушиваясь к звукам оркестра). Тсс!.. Ты только послушай!.. После настройки зазвучал знакомый мотив «“Lilì Marlene”. «Уходи домой! Уходи домой!»… Барт, мы в Германии, и что они репетирует первым номером?!.. Это! (Слушает). Ох, Барт… твоя оркестровка просто волшебна!.. Каждый инструмент дарит мне жест!.. Барт идет к пианино. Подыгрывает оркестру. Марлен, сидя в три четверти у зеркала, откинув голову на спинку кресла, допевает куплет до конца. Тишина. Видно, что Барт взволнован. Марлен (глядя на него). Шестидесятилетняя. Он с недоумением смотрит на нее. То самое слово. Шестидесятилетняя. Ключ ко всему. Барт (не глядя на нее). Мне неприятно, когда меня называют твоей страстью. Но когда говорят «любовник», мне нравится. Марлен. Спасибо. Жаль, но песня закончилась. Мне стоило бы спеть ее вновь хотя бы для того, чтобы заставить тебя опять пережить то, что ты пережил сейчас. Ненадолго. Есть вещи, которые не длятся. Барт. «Любовник»… мне нравится… Марлен. Может быть… если бы ты закрыл глаза. Если бы сделал все, то я… Барт (отрицательно качает головой). Это было бы как… планировать мучение... Марлен. Чье? Барт. Не дави на меня… Марлен. Чье? Барт (через силу.) Твое. Марлен. Ура!.. Ты это произнес. И не побоялся показаться таким, какой ты есть. Для этого нужно мужество!.. Ты не испугался рискнуть, потому что знаешь меня, знаешь, что я ценю откровенность. Молодец!.. А с Энджи Дикинсон?.. С ней у тебя как? Барт. Марлен, черт тебя подери, можно узнать, что ты от меня хочешь?.. Сначала негритянка… Бог знает, откуда ты это взяла, у меня никогда не было негритянок, и даже если бы были… Марлен. Но я больше не говорю от негритянке, Барт, я говорю о блондинке. Барт. Хорошо, согласен… блондинка! Мир полон блондинок, ты не заметила? Марлен. Эту зовут Энджи. И сразу их количество уменьшается. А Энджи Дикинсон я и вовсе знаю среди них только одну. Так как у тебя дела с ней? Барт. Прекрасные ноги! Вот как у меня дела. Марлен. Хорошо, что у нее их две, так, во всяком случае, вы можете разделить их между собой, каждому по одной. Барт (подскакивая). Не понял. Марлен. О, Бог мой, я имею в виду тебя и Фрэнка Синатру. Барт. Нечего делить, дура! Марлен. А что ты так бесишься? Разве я сказала бы тебе это, если бы она мне не сказала, что тебе сказала об этом сама? Барт (швыряет табурет в стену). Что ты хочешь от меня?! Чего тебе надо?!.. Марлен. Хороших манер, Барт. Я хочу слишком много? Барт. Хороших манер?.. Знаешь, что я тебе скажу? Не суй свой нос в мои дела! Марлен. Прекрасный ответ! Барт. Ладно, тогда поговорим о моей гонорее. Марлен (театрально заламывает руки и поднимает глаза к потолку). Эй, там, в оркестре, ради Бога, сыграйте ее еще раз! Барт. Ты не знала, что у меня была гонорея? Как у Шевалье. Как у Ремарка. Марлен. Если так, то значит и у Гарбо. Барт. Ведь это твое объяснение любой несостоявшейся любви: гонорея. Марлен. К сожалению, она распространена. Я в этом не виновата. Барт. Виноват я!.. Говори обо мне, Марлен!.. Я! Ты веришь? Ты, правда, в это веришь?.. Что у меня была гонорея? У меня?.. Марлен (вновь поднимает голову к потолку и громко кричит, словно ее могут услышать в оркестре). Сыграйте ее еще раз!.. Сыграйте «Лили Марлен»! (Пауза. Громче). Маэстро!.. «Лили Марлен»!!! Пауза. Начинается музыка. Марлен поет первый куплет. Умолкает. Снимает фрак и отбрасывает его в сторону. Закуривает сигарету. Музыка продолжается. Марлен идет к двери. Закрывает ее и прижимается к ней, как в известном кадре из «Шанхайского экспресса». Марлен. Мне так хотелось бы иметь грим-уборную, похожую на ту, что была у меня в «Голубом ангеле»! Ах, как я по ней скучаю! Она, действительно, была превосходна. Для наложения грима. Для переодевания. Для того, чтобы заниматься любовью. А здесь нет. Здесь мы должны запирать дверь на ключ. Они стоят друг перед другом. Как два зверя, готовые наброситься друг на друга. Рукой за спиной Марлен поворачивает ключ. Звучит мелодия «Лили Марлен». Гаснет свет. Действие третье. Торонто, 1975 год. Огромный гостиничный номер. У стены, декорированной изысканными обоями, привычное большое зеркало с лампочками, защищенными металлическими абажурами. Рядом с зеркалом несколько черно-белых фотографий в рамках. Мужские лица. Фриго-бар. Телевизор. Обычный лес флаконов и других емкостей вперемешку с горой лекарств. Они повсюду, даже на полу. В углу одиноко стойка для переливания крови. Одним словом, единое пространство тройного назначения: гостиничный номер, грим-уборная и больничная палата. В вазах цветы, то ли от поклонников, то ли входят в стоимость номера. У стены - широкая кровать под покрывалом из желто-охристого атласа, поверх него лежит Марлен. Ей 75. На ней золотистый парик. Она в красивом кимоно, из-под которого выглядывает край знаменитого «угря»: сценического костюма из люрекса с солнечным отблеском. На шее дивы - брильянтовое колье. Губы ярко накрашены, щеки – две темных борозды. Брови нарисованы высоко над глазами. Рядом с ней на кровати кассетный магнитофон, коробки с кассетами, несколько фотографий в рамках и большая кукла Саваж. Чулок только на левой ноге. Правая нога, торчащая из-под одежды, голая, обезображена обширным отеком. Кроме Марлен в комнате еще два человека: рядом с зеркалом сидит Барт, в таком же плаще, что был на нем во втором действии, и в тех же темных очках. В глубине комнаты, в кресле - Тами. На этот раз на ней белое платье, какие носят в больничных приютах. В руках у нее клубок шерсти, она разматывает его, распутывая узелки. Марлен перебирает кассеты. С трудом вчитывается в надписи на коробках. Помогает себе очками, которые подносит к глазам, не надевая их. И, как обычно, курит. Марлен. 8, 9, 10… Концерты… Синд… Сидней. (Вставляет кассету в магнитофон). Если бы не было названия… надо писать названия, иначе как разберешь, где что?... (Тычет пальцем в кнопки. Ошибается. Включается радио. Передают новости. На французском). Это еще что такое?... (Нажимает на другую кнопку. Раздается треск. Зовет). Катер!.. Катер!... (Сильно бьет по магнитофону кулаком). Здесь говорят по-французски! Ты можешь мне сказать, куда нас занесло?.. Третьего дня мы были в Нью-Орлеане?.. Концерт в Нью-Орлеане!.. Я же уже выступила! Мы что, вернулись в Европу?.. Катер!.. Разве послезавтра мы не должны быть в Далласе?.. Разве мне не предстоит петь в зале конгрессов?.. Боже, кто бы знал, как я ненавижу такие залы… Что мне нравится, так это «Масоник Тэмпл»… И «Феста Палас» в Мехико. (Подтягивает к себе куклу. Подносит к лицу, словно собирается ее поцеловать. Но нет, откидывает ей голову и пьет). В Толедо!.. «Масоник» – в Толедо. Толедо, штат Огайо… А Сидней - нет… Я его хорошо запомнила, этот Сидней… Это ведь там была твоя подруга, которая помогала мне спускаться с лестницы так, что я упала, а она исчезла… Как Стэнли!.. Ты помнишь этого типа, похожего на гангстера с палочкой в руке?... (Изображает дирижера). Та-та-та-та!... В Мэриленде… Да, это было в Мэриленде. (Роняет пепел где попало). Я, сияющая, кланяюсь публике, а он хватает меня и тянет в оркестровую яму… И ты, бедняжка… Сколько же я заставила тебя поездить!... Или нет, в Мэриленде тебя не было. Тот вечер, когда я была в Мэриленде, ты провела в своем доме с Биллом и со всеми остальными, а я в то время страдала, как животное. Нет, ты, конечно, права, когда говоришь: у меня своя семья, я должна заботиться о ней. Ради Бога! Каждый делает свой выбор. Я тоже… я же не отрицаю, что сделала свой. Разве я позволила бы себе хоть раз покритиковать тебя за то, что ты захотела немного независимости?.. Это гуманно. Конечно, трое детей! Только давай не будем путать независимость и манию. Нет, если тебе нравится все время ходить с пузом… Это ты называешь независимостью? Ну и называй. Я добрая… я сижу в своем углу и максимум, что могу себе позволить по отношению к тебе - высказать пару-тройку банальных замечаний. Но это уже мои дела. Если тебе нужна моя помощь, я помогу, но потом… в тень! Барт. Синдром кулисы. Марлен. Катер!.. Знаешь, как Барт это называл?.. Синдром кулисы. Имея в виду тебя. (Прикуривает новую сигарету от окурка предыдущей). Ах, как он ошибся!.. Ты-то абсолютно свободна. А твоя мать? Посмотри на нее! Вот у кого синдром кулисы. Все время страдать за других. Служить всем и вся. Бедняга Барт, он мерил все на свой аршин… Он был славный мальчик. Все у него получалось. Господи, сколько дел он смог бы сделать!.. Барт. Я жив, Марлен. Я еще как жив. Я далеко от тебя, но я жив. Марлен (Барту). Разумеется, ты далеко. Все время в бегах. Туда-сюда. В постоянной погоне за «Оскаром». Занятие для жополизов. Барт. Я работаю. Марлен. Можешь мне об этом не говорить… Со своей негритянкой. Я знаю. О, как ты выходил из себя, когда я только осмеливалась упоминать о твоей негритянке! Барт. Это моя певица, а не моя негритянка. Марлен. И уже очень давно!.. Хочешь сказать, что нашел себе певичку и не постарался сделать ее своей негритянкой во всех смыслах? Я тебе когда об этом говорила? Барт. Когда ты мне о ней говорила, я ее даже не знал. Марлен. Ты сказал, что далеко отсюда? Вот и закрой рот. (Делает большой глоток). Барт. Я тебя раздражаю?.. Нет проблем. Это так просто. Прекрати думать обо мне, и я исчезну. Марлен. Не прекращу! Смирись с этим, не прекращу. Я вас удерживаю всех… всех! Знаешь, как поступают с собаками?.. Им плюют в рот, чтобы заставить их почувствовать волю хозяина, и они преданно жмутся к ноге. Вот! Так и я плюнула вам всем в рот, и вы все сдались!.. Как в том запутанном рассказе, который так прекрасно заканчивается… в нем говорится о снеге, который идет, идет и засыпает все… всех живых… и всех мертвых. Мне его читал Джо. И я такая же, как этот снег, который падает и падает. И все то, что я покрываю, я уже никогда не теряю. Кто мне нужен, того и зову, и если зову, он приходит!.. Живой или мертвый, не имеет разницы. (Перебирает фотографии, лежащие рядом). Вот Жан… он живой, если мне надо, я его зову!... Хемингуэй… умер, если он мне понадобится, я и его позову!... Эдит... умерла, если захочу, она будет здесь!.. Кари, живой... и его я могу позвать, если понадобится!... Джо… умер… я часто его зову!.. (Откладывает фотографии). Знаешь, кто будет сегодня в зале? Барт. Юл Бриннер, знаю. Марлен. Он жив. И он, действительно, будет. Глупый! Ему мало того, что я продолжаю воображать себе его, нет, ему надо присутствовать лично. Какая тоска, он поднимется ко мне на сцену, уж это непременно. А ведь он старый. Много старше меня. Барт. Нисколько он не старше тебя. Марлен. Он не был таким, когда я с ним познакомилась, но с тех пор прошло много лет! И ты хочешь сказать, что он не стал старше меня?.. Со всеми такое случается. И с тобой тоже случится, вот увидишь!.. Сначала вы смиряетесь со старением, а потом и со смертью. (Показывает на Тами). С ней случилось. Она умерла. Умерла, но продолжает нудеть. При жизни она была крестом Руди. Умерев - моим. (Пьет). Тами, голубушка… что ты собираешься делать с этим клубком? Тами. Мне его дала Катер. Марлен. Тебе его дала Катер… Десять лет назад тебе его дала Катер, а ты до сих пор находишь узлы, которые надо развязать. Тами. Тебе так кажется, потому что каждый клубок, который я разматываю, имеет ту же форму, что и другие. Марлен (Барту). И мы не должны были запереть ее в психушке, по-твоему? Быстрым шагом входит Катер. На ходу снимает пальто, бросает его на стул. В руке у нее пакет. Она постарела на пятнадцать лет, но выглядит оптимистичной и энергичной. Может быть, потому, что природа матери взяла в ней верх над ее собственной. Катер. Я нашла и «Дарвон», и «Торазин». Марлен. Здесь Тами. Катер, Прекрасно. Приготовься, сейчас я сделаю тебе укол. Марлен. Здесь также Барт. Поздоровайся с Бартом. (Подмигивает Барту, который отвечает ей улыбкой). Катер (готовит шприц). Я читала в газете, что он в Лос-Анджелесе. Записывает второй диск с Ворвик. Марлен. А-а, с этой негритянкой. Барт. Я предпочитал слово «негритяночка». Марлен (Барту). Но она ведь постарела. И это ей больше не идет. Катер. Давай, ложись поудобнее! Марлен. Мне раздеваться? Катер. Нет, ты же знаешь, мне нужна только лодыжка. (Устраивает подушку под больную ногу матери). Это лекарство для кровообращения, разжижает кровь. Потом я тебе надену чулок, и начнем операцию «туфли». Марлен. Только не торопись. В прошлый раз было ужасно. Катер. В какой прошлый раз? Марлен. В Чикаго. Катер. Мутти, в Чикаго мы были два года назад. Марлен. Во всяком случае, не сегодня и не вчера. (Сжимает зубы, когда дочь вводит иглу и лекарство. Тишина). Сколько будет действовать? Катер. Долго, как обычно. Поэтому доза небольшая. Марлен поднимает руку, словно ища поддержки у Барта. Барт (поднимаясь и снимая очки). Мне нравится быть воображаемым тобой. Когда ты делаешь это, я сразу чувствую. Это словно маленькая вспышка… «Марлен думает обо мне». Я тоже часто тебя вспоминаю, но ты никогда не приходишь ко мне. Марлен. Вспоминать - это одно, а звать - совсем другое. Я зову тебя. Барт. Понятно. В следующий раз научи меня этому. Сейчас я спешу. Кладет очки в кучку вещей на туалетном столике и уходит. Катер извлекает иглу. Марлен, погруженная в свои мысли, растирает место укола. Катер отходит положить шприц на стол. Марлен (кивая на магнитофон). Мне не удалось заставить работать эту проклятую железяку! Катер. Я же оставила тебе на тумбочке бумажку с инструкцией. Марлен. Ох, там так мелко написано! Катер. Я о другой. О той, что я написала. Марлен. Я включила, а там говорят по-французски. Катер. Ты включила радио. Марлен. Понятно, что радио. Хочешь сказать, что только ты догадалась, что это радио? А где мы сейчас? Катер. В Торонто. Марлен. В Торонто, я поняла! А в Торонто где?.. Вы придете отвезти меня? Катер. Не придем, а приду. Нам никуда не надо ехать. Концерт здесь, в зале «Павильон» этой гостиницы. Марлен. Гостиницы?! Катер. Мутти... вот уже полтора года, как мы подписываем контракты только с гостиницами. И полтора года, как ты не можешь переезжать из твоего номера в театр далеко от гостиницы. Марлен. Я знаю. Просто хотела уточнить. Катер. Каждый раз я должна объяснять тебе все сначала! Марлен. Задний ход. Я вообще не понимаю, как ты решилась предложить мне это! Катер. Причем здесь я? Это они пригласили тебя, а ты согласилась. Марлен. Не верю… Слушай, ноге, кажется, намного легче! Катер. Вот и отлично. Марлен. При этом ничего никогда не принимается в расчет. Ни лишения, которые я терплю, ни унижения, которые я переношу! Катер. Не такие уж и лишения. Согласись, что ты делаешь это так же для себя. Марлен. Большое удовольствие выступать для туристов, сидящих за столиками! Катер. Но ты-то на сцене! Живи и радуйся! Марлен. Ради всего святого, к чему этот тон неудавшейся актрисы? Катер. Большое спасибо. Марлен. Я не имела в виду, что ты и есть она. Просто не говори со мной таким тоном. Катер не отвечает. Начинает собирать в кучку лекарства. Если я тебя обидела, прости… Можешь в ответ обидеть меня. Катер. Никаких обид. Я готовлю тебе лекарства на вечер. (Продолжает свои действия). Молчание между ними длится несколько секунд. Тами. Сколько десятков лет вместе!.. Сколько десятков лет, спрятавшись за дверью напротив твоей!.. Постоянно в страхе! Влюбленная в Руди, но не любимая им и не любимая тобой! Десятками лет зажатая в этот капкан! Марлен (стараясь, чтобы не слышала Катер). Не надоело? Сколько можно нудить одно и то же?.. Прекрати это! Ты его любила, а я велела ему любить тебя, чего ты еще хочешь? Тами. Я любила обручальное кольцо, с которым ты его похоронила. Он был твоей вещью. Десятки лет я любила мужчину, который был твоей вещью. Ты меня заставила жить этой ужасной жизнью, и я ею жила. Стук в дверь. Голос: «Мисс Дитрих… до вашего выхода двадцать минут…» Катер (не отрываясь от своего занятия). Двадцать минут, мутти. Марлен (Катер). Да, я слышала. (Тами). Так я тебе и поверила!.. Не строй из себя Бог весть что, потому что все не так. (Пауза). Какой дурак придумал, что, умирая, человек становится умнее? Да нисколько!.. Ты какой была, такой и осталась. Невежественной. Ни то, ни се. Тами. Только страха меньше. (Встает и кладет клубок на стул.) Марлен. Унеси его отсюда. Тами уходит. Марлен (хрипло кричит вслед). Унеси его вон, кому я говорю! Катер. Хочешь, я помогу тебе с гримом? Марлен. Ах, ты моя сестра милосердия!.. Сама. Катер. Ладно, сама так сама. (Идет помочь ей подняться. От этой помощи Марлен не отказывается). Марлен (встав на ноги). Видишь, еще могу! (Поддерживаемая Катер, подходит к зеркалу). Включи свет. Катер (не решаясь отойти от нее). Сможешь стоять? Марлен. Тебе кажется, что я на тебя опираюсь?.. Давай, включай! (Стоит, пошатываясь, стараясь опираться на здоровую ногу в свисающем до пола чулке). Катер включает вилку в розетку. Несколько лампочек вспыхивают, несколько - нет, несколько вообще отсутствуют. (Смотрится в зеркало). Беззубый рот, плешивый череп… эти лампочки освещают больше раму, чем меня… Помоги мне. Катер (помогает матери сесть на табурет). Садись и повернись, я должна посмотреть, как нога… Марлен с трудом поворачивается, так, чтобы Катер, нагнувшись, могла видеть ее лодыжку. О Господи… ты опять все расцарапала!.. Марлен. Ну и что? Катер. У тебя поломанные ногти… сколько раз я должна тебе это повторять?.. Когда ты расчесываешь ногу, ты рвешь чулки. С сегодняшнего утра это уже третья пара. Марлен (стукнув здоровой ногой). Тебе никто не разрешал говорить о моих поломанных ногтях!.. Ты прекрасно знаешь, когда они начали ломаться! С тех пор, как я вынуждена была приехать и убирать свинарник в вашем доме, который ты и твой муж считаете идеалом семейного счастья! Катер (стягивая с ее ноги чулок, чтобы надеть другой). Для нас это наш дом, и все. Марлен. Это еще и дом моего внука! Ты меня прости, но я о нем все время беспокоюсь. Катер. Если ты думаешь, что у тебя только один внук, то напоминаю, что у меня три сына. Марлен. Тоска с тобой... Это же понятно, что если я говорю о Майкле, то значит, я говорю обо всех сразу. Катер. Их трое. Трое! И у каждого свое имя. Вытяни ногу. Марлен. Мне кажется, ты что-то имеешь против Майкла. Катер. Я его люблю, мама, не меньше, чем остальных. Марлен. Невозможно любить всех одинаково. Научно доказано. Катер. Вытяни ногу. Марлен. Сердце и мозг обладают ограниченной вместимостью. Всегда требуется выбор. Нравится тебе это или нет. Все остальное – поэзия. Но не для поэтов, а для слабоумных. Катер. Не получается… Можешь вытянуть побольше?.. Тише, тише… Марлен. Эта ваша склонность не желать видеть вещи такими, какие они есть, невыносима. жүктеу/скачать 278.5 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|