Действующие лица (в порядке появления): Джо Тами Девушка, она же Катер Марлен Барт Действие первое
Катер. Кого ты имеешь в виду? Меня и Билла? Или весь мир целиком?.. Марлен
жүктеу/скачать 278.5 Kb.
|
Катер. Кого ты имеешь в виду? Меня и Билла? Или весь мир целиком?.. Марлен. Вы только послушайте ее! Какие громкие слова! Мир целиком - это Миссури, Сингапур, Джакарта… Сборище имен!.. А тех, в которых заинтересована я, наберется максимум дюжина. Поэтому если я говорю: Майкл, - ясно, что я думаю и о малышах. Катер (встает и идет за другим чулком). Одного из них зовут Дэвид. Ты всегда называла его по имени, пока он не сказал тебе однажды: бабушка, сегодня ты мне кажешься старой. И с этого момента ты поставила на нем крест. Марлен. Думаешь, он сказал это случайно?.. Нет, по зрелом размышлении. Катер (пытается натянуть чулок на здоровую ногу матери). Шесть лет. Ему было шесть лет. Марлен. В ребенке с рождения заложены капризы и даже злость. Но это была не злость. Это была жестокость. А жестокость, она от взрослых, и уже не проходит. Катер (массирует ей больную лодыжку). Очевидно, он уже родился со склонностью к размышлению. Марлен. Хватит. Одевай второй. Катер. Пока нельзя. Может, придется спустить кровь. Марлен. У меня не нога, а цистерна… Я могла бы поговорить еще о Поле, но не будем трогать эту тему... мне она приносит слишком много страданий. Катер. Святое небо, можно узнать, что ты имеешь в виду? Марлен. Катер, дорогая, давай помолчим об этом!.. Ты с твоей манией благотворительности и с этим проклятым телемарафоном!.. Где и когда это было видано, чтобы баба с вот таким пузом, на пятом месяце, целый день торчала перед телекамерами в окружении кучи маленьких калек. Я, конечно, им сочувствую, но видеть это невозможно. Уверена, что именно это зрелище и сказалось на твоем плоде. А потом ты удивляешься, почему этот несчастный ребенок родился таким… Ах, оставим эту тему! Катер. Родился каким, мутти? Марлен. Ненормальным. Что, я это придумала? Катер. Да, ненормальным. А ты знаешь, что ненормального в Поле? Мужество! Марлен. Причем тут это? Я имею в виду то, что видно невооруженным глазом… Катер резким движением натягивает чулок на ногу. Ах!.. Я ошибаюсь или ты мне сделала больно? Катер (опуская чулок до середины икры). Этот ребенок проявил большую волю к тому, чтобы вылечиться! Вопреки врачам, вопреки всему, вопреки тебе! Марлен. Небо свидетель, что я его любила, как если б это был мой ребенок! Катер. Был или есть? Марлен. Ну, ты и зануда!.. Я его любила, и я его люблю. Катер. Ты заставляешь меня скорбеть, мама!... И не только о сегодняшнем дне… обо всем… обо всей моей жизни с клеймом твоих прихотей: этого ты хочешь, этого ты не хочешь… о мире, сотворенном по твоим меркам. И логично, что когда кто-то произносит слово «мир», я понимаю под этим тот, настоящий, который не громкое слово, а нормальный мир, мой, наш… всех нас, кто другие, несчастные другие… и тут же я вспоминаю твой - и сразу абсолютная чернота! Черный занавес! Марлен. Не понимаю, о чем ты. Катер. Все ты прекрасно понимаешь, готова спорить. Марлен. Ты приписываешь мне способности, которые, клянусь… Катер. Я старше тебя, вот в чем истина. Я стала старше тебя. Марлен. Голубчик, что ты такое говоришь? Катер. Еще одно твое предприятие, где ты попала в самую точку… С детства ты не хотела, чтобы я росла, чтобы не служить твоим зримым временем… растет дочь, стареет мать… Боже упаси, лучше остановить этот кадр!.. Меня фотографировали только на чьих-нибудь руках с наполовину отрезанными ногами, или же в кровати под одеялом, никогда полностью, никогда в полный рост!.. Мне давали семь лет, когда мне было уже, по меньшей мере, пятнадцать! Марлен. Не преувеличивай. Катер. Зажатая в капкан, вместе с Тами. Марлен. Между прочим, напомню тебе, что вопрос о твоих фотографиях был условием «Парамаунта». Между прочим. Катер. Идея принадлежала семье. Тебе и Джо. И Папи. Дурдом, да и только!.. «Семь лет?! Не может быть!» И я должна была говорить: да, это так. Марлен. И все это потому, что я, любя твоего сына, отказываюсь называть его по имени? Катер. Опять? Все сначала? Марлен. Дети - не стадо, Катер… Один отличается от другого. Посмотри в лицо реальности! Будет лучше для всех троих. Катер. Единственное, чего бы я хотела, так это постараться расплатиться по их счетам. Марлен. Жизнь так не делается. Пусть они идут по ней своими ногами, послушайся меня. Катер. Хороший совет, я подумаю. (Кивая на ногу). Как ты ее чувствуешь? Вообще чувствуешь ли? Марлен. Мурашки, как будто отсидела. Катер. Главное, что ты ее чувствуешь. Попробуем надеть туфель? Марлен (послушно). Милая… я сделаю все, что ты скажешь. С большим трудом Катер натягивает туфель. Так распухла? Катер. Куда уж больше. Скоро обвыкнется. Марлен, поддерживаемая дочерью, поднимается на ноги. Пробует сделать несколько шагов. Снова садится. Марлен. Прекрасное утешение. Нужно было бы вскрыть отек. Катер. Если будет нужно, вскроем. Марлен. Ты ведь уже научилась это делать, правда? Катер. Правда. Марлен. Вот и хорошо. Никаких врачей. Только ты. Катер отходит к кровати и начинает приводить ее в порядок. Оставь, для этого есть горничные. Катер. А вдруг ты захочешь прилечь минут на пять?.. Марлен. Нет, я не люблю спускаться слишком поздно... И не трогай Соваж!.. Возглас запоздал. Катер уже взяла куклу в руки. Что-то ей не понравилось. Вес. Она проверяет. Внутри куклы обнаруживает бутылку. Катер. Мутти… ты меня пугаешь! Ты распотрошила свою любимую куклу, чтобы прятать в ней выпивку?!.. Марлен, не отвечая, сидит с потерянным видом.. То-то ты не велела никому к ней даже прикасаться… вот почему постоянно таскала ее с собой на все съемки… и «Голубого ангела», и «Марокко», и «Шанхайского экспресса»… Марлен. Нет, в Шанхае ее со мной не было. Катер. То, что меня… что меня убивает больше всего, так это мысль о том, что все усилия, которых мне стоила забота о тебе… что все они были напрасны... и что все они воспринимаются как враждебные поползновения. (Вытаскивает бутылку из куклы). Марлен (покорно). Забери ее, если хочешь. Ты ее нашла. Ты победила. Катер рассматривает бутылку, словно пытаясь разгадать загадку. Это своего рода игра. Состязание. Ты выиграла. Катер. Если и есть что-то, чего бы я никогда не стала делать, так это соревноваться с тобой. (Опускает бутылку в куклу. Собирает с кровати фотографии и кассеты). Марлен. Я так и не поняла, как разобраться с этими кассетами. Все эти цифры… Катер. …номера коробок для каждой кассеты. Ты сама попросила меня пронумеровать их. Чтобы тебе было легко взять нужную. Марлен. Да, конечно, но без названий я не знаю, какая мне нужна. Катер. Для этого нужно прослушать их самой. Ты ищешь песню? Как она называется? Марлен. Какая разница, ты все равно не написала, где что. Объясни мне толком, как пользоваться этой штуковиной. Катер подает ей магнитофон и несколько кассет. Вставляет одну и показывает, как включать. Уменьшает звук. Марлен подносит магнитофон к уху. Слушает. Катер. Я звонила папе. Марлен. Как он, бедняжка?.. Как сделать, чтобы перемотать вперед? Катер. Крайняя правая кнопка… Он сказал, что торговля яйцами идет с трудом. Марлен (не отнимая магнитофон от уха). Проблема не в яйцах, а в этом ужасном ростовщике, который одолжил ему денег на ранчо. Катер. Папу интересовало ощущение, каково это - не зависеть от твоих денег. Марлен. Оно не очень затянулось, это ощущение. Кончилось тем, что я выплатила долг и купила ему его. Катер. Ты купила ранчо?!.. Когда? Марлен. Ох, пару лет назад. Катер. И ни одному из вас не пришло в голову сказать мне об этом? Марлен. Но это же так логично!... Это само собой разумеется: рыбак ловит рыбу, охотник охотится на зайцев… Катер. А мутти платит за Папи! Взрыв на зеркальной раме. Лопается одна из лампочек. Марлен. Аллилуя!.. Что я говорила? Что однажды такое случится! Невозможно, чтобы не случилось. А мне никто не верил... Простая статистика! Так что и в истории с Папи я права, поверь мне. Или, полагаешь, я поступила так, чтобы этим убить его? Катер. Тебе бы не хотелось его навестить?... Скажем, когда закончится турне… Марлен медленно поворачивается и смотрит на клубок шерсти, оставленный Тами на кресле. Марлен. Убрала бы ты этот клубок. Мне тяжело видеть его без Тами. Катер. Не ты ли сама под конец уже не чаяла как можно скорее избавиться от нее… Марлен. Под конец, да! Она меня достала своими нервными припадками! Катер. Еще сильнее они терзали ее. Марлен. И все чаще и чаще!.. Они ее разрушали. Катер. Они ее убили. Там, в психиатрической клинике. Марлен. Она умерла в своей постели. Если есть что-то, что мы должны сделать для других, так это позаботиться, чтобы они умерли в хорошей постели. Катер. Тебе кажется, что та, в дурдоме, могла считаться хорошей постелью? Марлен. Вполне. Это была отличная больница… Подай мне другие кассеты. Катер (протягивает ей кассеты). Это был наш общий сговор. Отправили туда кровать почтовым багажом, Папи установил ее, и тема была закрыта. Марлен (вставляет кассету в магнитофон). Это была роскошная кровать. Сколько любви было вложено в ее поиск! Катер. Какой поиск? Какая любовь, мутти? Я купила первую попавшуюся… впопыхах… Подлый сговор. И я в нем участвовала. У меня не было больше моральных сил возить ее на электрошок. Видеть ее потухшие глаза. Она знала, куда я ее вожу. Я оставляла ее медсестре, которая час спустя возвращала мне… человека, потерявшего еще кусочек мозга… кусочек памяти… долю эмоций... Марлен (расцветая). Вот она! Та, которую я искала! Катер. Ты никогда не хочешь меня слушать! Марлен. Ты неправа, я слышала все. Но мне скоро на сцену и, если позволишь, некоторые темы кажутся мне не ко времени. Катер. Разве не ты завела разговор о моих детях? Марлен. Если бы я могла умереть за них! Катер. Ох, ты готова умереть за многих! И это не просто слова. Ты бы сделала это на самом деле. Марлен. Ты будто упрекаешь меня. Катер. Так оно и есть! (Садится рядом). Дай-ка, я подтяну тебе чулок. Марлен (резким движением выключает магнитофон). Пересечь Европу, когда там полыхает война, переезжать с одного фронта на другой, чтобы доставлять еду родителям твоего отца, сказать «нет» Риббентропу, «нет» фюреру… за это ты меня упрекаешь? Катер. Я имела в виду не это. Другое. Вытяни ногу. Марлен. Помолчи! Встань!.. Уехать из Германии, когда это еще не считалось бегством, и постоянно слышать, как тебя называют предательницей, не имея для этого никаких оснований… в этом моя вина? Катер. Для меня не имеет никакого значения суть твоих героических поступков. И что о них думают другие, тоже, мутти. Я знаю, что ты принесла бы себя в жертву ради меня, ради Папи, ради любого, но нельзя упиваться ценой за все возможные жертвы, которые человек мог бы принести. Возможность умереть за нас не дает тебе права жить за нас. Марлен. Какое свинство!.. Когда ты выходила замуж, тебе что, кто-то приказал? Может быть, я?.. В первый раз ты меня даже не спрашивала. Во второй тоже. Катер. А как мне было иначе спастись от этой гувернантки-лесбиянки? Не хочешь об этом поговорить? Марлен. Ах, причем тут эта история! Это безумие! Катер. Которого я не желала! Марлен. Я говорю, безумие, что ты так это себе представляешь. Катер. А как, по-твоему, я должна себе представлять? Если однажды, когда мне было всего тринадцать - тринадцать! - я очутилась под носорогом с титьками, болтающимися перед моим носом, и рукой у меня между ног… до тех пор, пока у меня не пошла кровь!.. Марлен. Это да, с этим я могу согласиться. Катер (в ужасе). Можешь с этим согласиться?!.. Марлен. Ты говоришь со мной так, словно я это все придумала, и Бог знает, с какими тайными целями! Катер. Ты можешь воспринимать мои слова, как тебе нравится. Это твоя профессия. Марлен. Ты хочешь сказать, что я об этом знала? Катер. Не то чтобы знала, но что такое может случиться, вполне могла предположить, зная ее склонности. Марлен. Боже, какая ты зануда!.. Зануда и убожество! Катер. Я тебе говорю об изнасиловании! В чем мое убожество? Марлен. В том, что ты меня считаешь убожеством!.. То, что эта женщина предпочитала спать с женщинами, вовсе не означало, что я как мать считала само собой разумеющимся, что она захочет переспать и с тобой. Катер. Она превратила меня в свою сексуальную рабыню на целых три года! Марлен. А может, было бы достаточно открыть рот и сказать: извини, у меня тоже есть право голоса? Катер. Ты не могла бы хоть изредка быть менее монструозной? Марлен. Знаешь, что я скажу тебе, моя звездочка?.. Тебе не следовало говорить так. Даже если тебе это не нравится, монструозность – наследство, за которое тебе нужно держаться обеими руками. Подумай об этом!.. И передай мне Соваж. Катер колеблется. Дай мне Соваж! Катер встает, берет куклу и протягивает Марлен. (Достает из куклы бутылку и бросает пустую куклу на кровать). Да-да, ты не ослышалась. Я не откажусь ни от одного своего слова. (Делает большой глоток). Брильянты, платья, картины - это все чаевые, а вот моя монструозность - это главный капитал! Настоящий капитал. В тебе она тоже есть - под когтями твоей невинности. Голос за сценой: «Мисс Дитрих, до выхода пятнадцать минут». Марлен. Хорошо, что наступает срок заняться чем-то приятным. Катер. Он сказал: пятнадцать минут. Еще есть время… объясни, пожалуйста. Марлен. Отстань. Катер. Капитал, наследство… объясни. Марлен. Думай сама, ты умная девочка. Катер. Докажи мне, что ты права и что на самом деле ты делаешь меня счастливой. Марлен (с гримасой страдания). Это не туфель, это испанский сапог! Сними. Катер. Если я сейчас сниму, нога еще больше распухнет, и его уже ни за что не надеть. Марлен. Наденем, наденем, снимай! Катер. Не хочешь же ты появиться на сцене без туфля, с одной распухшей ногой? Марлен. Ох, вот было бы аплодисментов! Хромая утка!.. Ну, пожалуйста… сними… Катер. Чудо! Она сказала: пожалуйста!.. Дай, я подтяну тебе чулки. Держи меня за руку. Марлен подчиняется. Получается так, что обе на секунду прижались друг к другу. Марлен. Как ни крути, в конце концов результат один. (Смотрит на очки, оставленные Бартом). Ты понял это лучше других, Барт… Синдром кулисы. Катер (проследив за ее взглядом). Куда ты смотришь? О чем ты? Марлен. Так, ни о чем. Просто вспомнился давний диагноз. (Смотрит на Катер, которая поправляет ей платье). Катер, Катер… единственный источник моих улыбок, единственный источник моих страданий… В день землетрясения в Голливуде, когда я услышала, как с полок посыпалось все, что на них стояло, и увидела падающие фотографии Джо и Папи… твоя нет, твоя осталась висеть... я выскочила на улицу с одной мыслью спасти тебя. Но как спасти?... Все носились туда-сюда… Мозе в одну сторону, Джесси Джеймс в другую… я чуть не налетела на Кроуфорда… или нет, на Джейн Харлоу... Да это была Джейн Харлоу!.. Я сталкиваюсь с Джейн Харлоу, размалеванной как шлюха, готовая к случке, и она меня спрашивает: как ты думаешь, может, нам укрыться в ангаре для автомобилей? А я с ненавистью ей отвечаю: мне нужно найти Катер! Она с издевкой: ох-ох, все время в заботах, у меня двое детей, и я абсолютно не тревожусь о них. Ах, ты, сучка, думаю я и со всей злостью, на какую только способна, выпаливаю: что еще от тебя ждать, ведь твои дети – приемные! Катер усаживает ее и собирается надеть туфель на другую ногу. Это правда... если утробой не почувствуешь… как можно сравнить рожденных тобой и взятых из приюта… Запиши эту забавную историю. Может, пригодится. Катер. На что ты намекаешь? Марлен. На книгу, которую ты пишешь. Как обстоят с ней дела? Продвигаются? Катер. Ты выиграла процесс. Что тебе еще нужно? Марлен. Я его не выиграла. Этот приговор – обман. Катер. Я была готова прочитать тебе каждую страницу. И ты могла бы сказать: это пусть останется, а это надо убрать. Марлен. Если мне придет в голову поведать историю моей жизни, я сама об этом позабочусь, избежав сита твоей досады. Катер. Может быть, это был случай довериться мне, не думаешь? Марлен. Согласна. Упущенная возможность. Может быть, так и стоило поступить. И разрешить тебе опубликовать книгу только после моей смерти!.. Хорошенькое дело узнать, что ты лежишь в могиле абсолютно голая. Мне следовало бы найти медиума в качестве агента по защите моих прав. (Пауза). Я такого не заслужила, Катер… я такого не заслуживала. Катер. Но я не этого хотела! Марлен. Но ты этого добилась. И заработала за это. Катер. Мутти… поверь мне... Марлен. Хотелось бы. Но не получается. Голос за сценой: «Десять минут до выхода на сцену». Марлен. Зал, наверное, уже переполнен. Катер (становится на колени и обнимает ее). О, мама! Марлен. Что с тобой, девочка моя? Катер. Я сделала это, чтобы разобраться в себе самой. Чтобы понять, кто я такая… Марлен. Имея перед глазами пример моей жизни?.. Тогда почему тебе никогда не приходило в голову: а что, если попытаться поступать, как мутти… попытаться посмотрю на вещи ее глазами!.. Посредственность! Черт возьми, растратить жизнь на то, кто ты есть, а не на то, кем ты должна была стать!.. Катер. Ты думаешь, что я такая же сильная, как ты? Марлен. Ты моя дочь, Катер! Прежде, говоря о своем малыше, ты сказала: он мужественный! Ты сказала так, потому что знала, что это ему передалось от тебя. Тогда объясни мне, почему я не могу рассуждать так же о тебе? Катер. Малыша зовут Пол. Марлен. Пол. Катер. Ты могла защитить меня от всех, только не от меня самой. Для меня это - зеркало нашей слабости, которая порой кажется мне обоюдной. Марлен. Откуда слабость? Сейчас она всего лишь потому, что у меня болит нога!.. (Поднимает с пола туфель). Этот мы оставим в кулисе. К чему терпеть такую боль! Мать и дочь крепко обнимаются. Марлен ставит на колени магнитофон. Показывает на него… Марлен. Та самая песня… у нас еще есть время… я искала ее, потому что очень хотела ее спеть. Как много лет назад. Может, поэтому ты постаралась сделать так, чтобы мне было трудно ее найти… Нажимает кнопку, звучит мелодия «Little Drummer Boy». Марлен напевает ее словно колыбельную, посвященную дочери. Во время исполнения появляется Джо. Он берет свою сигару, которую оставил на блюдце еще в первом действии и которая продолжает находиться среди тысячи предметов на гримировальном столике. Закуривает, встает напротив Марлен. Сейчас они втроем. Женщина поет, мужчина смотрит на нее, дочь слушает. Марлен обменивается взглядом с Джо. Музыка звучит фоном и тогда, когда Марлен прекращает петь. Катер отходит, чтобы сложить какие-то принадлежности на большой поднос. Джо. Прости, я не мог придти раньше. Марлен. Очень жаль. Мне не хватало твоей кадрировки, Джо. Не чувствовать себя в кадре значило чувствовать себя очень неловко. Джо. Сорок лет ощущать неловкость? Не поверю. Марлен. Сорок?! Джо. Сорок. Наш последний фильм мы сняли в тридцать пятом. Посчитай. Марлен. Тсс!.. К чему эти цифры? Можно спокойно обойтись и без них. Знаешь, я тут недавно вспомнила об одной истории, которую рассказал мне ты. Ту, где в финале падает снег... Джо. Это о том месте, где я сейчас нахожусь. Нет, это не Сан Фердинандо Валли. И даже не Голливуд. Не осталось никого, кто участвовал в наших съемках. Марлен. Этот финал со снегом… я могла бы рассказать его по памяти… Джо. Это место мертвых. Марлен. «Легкий стук в стекло заставил его подойти к окну». Джо (поправляя ее). «Заставил его повернуться к окну». Марлен. Да, конечно… «повернуться к окну». Джо. «Пошел снег. Он засыпал все пространство темной равнины, ложась на голые холмы…» Марлен. «… мягко падая на лагуну… на лагуну… (силится вспомнить название). Джо. «…на лагуну Аллен, а чуть дальше на запад, медленно падая на яростные волны Шеннона, засыпая пустынное кладбище на вершине холма, его скособоченные кресты, и решетки оград, обнаженный ежевичник. И душа покинула его… Марлен. «… медленно улетая…» Джо. «… а он все слышал, как снег засыпает Вселенную, падая устало, словно истекал их последний час…» Марлен. «… погребая всех живых..» Джо. «… и всех мертвых». Марлен. Это правда, что он все время падает так медленно? Джо. Очень медленно. Неимоверно белый в черноте ночи. Марлен. И как там тебе, Джо?.. В твоем поразительном черно-белом мире? Джо. Очень грустно без его первой горожанки. Без его королевы. Голос за сценой: Мисс Дитрих… пять минут! Катер (в ответ). Да-да, спускаемся! (Поворачиваясь к Марлен). Я готова. А ты? Марлен кивает. Катер выкатывает из-за спинки кровати сложенное кресло на колесиках. Раздвигает его, ставит рядом с матерью, помогает пересесть, ставит ей на колени поднос. Катер. Кажется, ничего не забыла… бокал, щетка, губная помада, бумажные салфетки, компактная пудра, зеркало, четыре таблетки «Дарвона», три таблетки «Дексидрина», одна « Кортизона»... Марлен (кладет сверху блестящий туфель на каблуке). И еще вот это. Катер откатывает коляску к заднику сцены. Джо. Молодая женщина протягивает руку, чтобы открыть воображаемую дверь… Катер делает это. Переход из тени к свету создает эффект открытия двери… Благодаря световому эффекту пространство вокруг исчезает. Молодая женщина берется за ручки кресла-коляски и везет пожилую по коридору… Катер медленно катит коляску по сцене. Камера отъезжает назад, беря коридор в рамку … Кто-то выглядывает из полуоткрытой двери. Сидящая женщина закрывает глаза. Камера едет в сторону, давая женщинам пройти… Они останавливаются у лифта. Молодая нажимает кнопку, вызывая лифт…. Несколько секунд ожидания, и створки раскрываются. Молодая женщина поворачивается спиной к лифту и вкатывает в него коляску. Наклоняется, чтобы нажать кнопку. Прижимается спиной к стенке лифта. Смотрит вверх. Лифт вздрагивает от торможения. Звук раздвигающихся створок лифта. Пожилая женщина на мгновение распахивает глаза. Кисея дыма или пара затуманивает кадр. Камера отъезжает. Туман рассеивается. Молодая женщина вновь толкает кресло перед собой. Камера панорамирует помещение. Это гигантская кухня дорогого отеля. Все в дереве. Пар поднимается над огромными кастрюлями, ярко горят огни печей. На мраморной разделочной плите - черное тело огромной меч-рыбы. Мелькают белые куртки официантов, поваров, подсобных рабочих… Поварские куртки забрызганы кровью. Присутствующие расступаются, давая проехать креслу. Женщина в кресле морщит нос… Марлен. (Катер). Омары!.. Напомни мне, чтоб я их не заказывала. Джо. Нюхай еще. Марлен (принюхиваясь). Филе миньон... закажем это. Джо. Многие кланяются. У некоторых за поясами фартуков фотографии пожилой дамы. Камера останавливается, вновь давая коляске проехать. Теперь из-за спин женщин мы видим, как они въезжают в прямоугольник света. Силуэт молодой женщины, которая наклоняется, чтобы надеть туфель на ногу пожилой. Катер делает это. Пожилая женщина поднимается. Сама. Марлен встает. Голос объявляет о ее выходе. Голос за сценой: «Et finalement… et finalement, voilà… Mesdames… Messieurs… Марле-е-ен! Дитри-и-их!» Джо. Она сбрасывает кимоно, которое падает на руки молодой женщины. Кимоно падает. Катер подхватывает его. Это золотая шпага!.. Золотая шпага в третьей позиции… Молодая женщина подает ей бокал… Катер подносит бокал Марлен. Она берет бокал, поворачивается… и смотрит на что-то, чего не видит никто другой… Она смотрит на меня. Марлен, поднимая бокал, смотрит в сторону Джо. Но видит лишь тень, которая не может ответить на ее тост. Марлен (держа бокал высоко поднятым). Я вижу все, на чем задерживается мой взгляд. Я вижу снег. Белый-белый снег в черноте ночи. Джо. Шпага, сверкающая золотая шпага выходит на сцену! Вспыхивает яркий свет и мгновенно гаснет. Валерий Николаев 799.34.21 val.nik@mail.ru жүктеу/скачать 278.5 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|