Департамент государственной политики и регулирования в области охоты и сохранения

Продолжение таблицы 24.

Окончание таблицы 24.

25. 
    ВОЛК (Canis lupus L., 1758)
    

В большинстве субъектов Центрального федерального округа реальная численность волка несколько больше, чем показывают результаты его учета методом зимнего маршрутного учета (ЗМУ). Причин этому несколько. В условиях жесткого преследования человеком этот зверь особенно осторожен, скрытен, при развитой дорожной сети может сочетать обитание на небольшом участке с дальними переходами, появлением в местах, где давно не отмечался или отмечался в регионах «единично», в качестве неизвестно откуда пришедших мигрантов. Поэтому численность волка в регионах, где он не отмечен при ЗМУ, но встречался, по другим источникам или отмечен немногими единицами, показана в таблице как 0,01 или 0,02. В юго-западных регионах округа следует также принимать во внимание проникновение волка из Украины; при этом решение, по какую сторону границы находится основная часть охотничьей территории стаи, можно выяснить только постоянным картированием всей информации о волках. Последнее относится и к решениям о численности волка во «внутренних» регионах. Так, в некоторых южных районах Липецкой области («0» по ЗМУ) «появляются» волки, возможно, связанные с Воронежским заповедником; при этом неясно, находятся ли там их выводковые участки или они уходят туда под угрозой преследования. Явно недостаточно точно устанавливается число волков в группе при пересечении маршрутом наследа якобы одного волка, это число часто встречается в карточках учета, хотя известно, что при всем «рассеивающем» воздействии охоты, волки – стайные звери. Например, при ЗМУ-2010 учтен один волк в Тульской области, где Н.Тулубеев учел 59 выводков (Тулубеев, 1925, по: Козлов, 1952); это был первый опыт картирования участков обитания волков, причем в наиболее совершенной его форме, с контролем наличия выводка, «на вабу». Конечно, в настоящее время условий для обитания в Тульской области 400-500 волков нет – больше людей, меньше леса и скота, и т.д., но этот пример показывает, что мест, приемлемых для устройства логова (рельеф, гидросеть, лесистость около 20%, лес фрагментирован и т.д.), достаточно много. Жесткое ограничение на обилие волка в регионах (или отдельных районов в регионе), где преобладают открытые равнинные местообитания, накладывает распространенная теперь охота со снегоходной техники, заганивание, то есть существенным фактором становится количество достаточно состоятельных охотников, обладающих такой техникой и способных позволить себе затраты на ГСМ. Таким образом, для волка, на большей части Европейской России фактором, ограничивающим численность по-прежнему остается защитность (Губарь, 1982), как противодействие степени преследования. Это относится не только к «полевым» регионам центра, но и к Поволжью, но и южным регионам Европейской России, а также южным степным, лесостепным регионам или их частям на Урале, в Западной Сибири и Восточной Сибири.

В какой-то мере показателем обилия волка в регионах были сведения о заготовках шкур волка, однако эта статистикам связана с системой премирования на федеральном уровне, теперь отсутствующей; с другой стороны, состоятельные охотники или приобретатели шкур могут пренебрегать премиями, не регистрировать хотя бы как-то добычу волка.

В лесных, северных регионах Центрального федерального округа численность волка, по-видимому, также несколько занижается при ЗМУ; возможен неполный учет зверей при «одиночном» наследе. Не исключены и нарушения методики; это видно из соотношения следов, отмеченных при затирке и в день учета; первых, в среднем, должно быть не меньше (возможно, даже больше), чем вторых, однако это не наблюдается.

Принимая во внимание большую вероятность занижения, для этих регионов приняты экспертные, обычно наибольшие из имеющихся оценок значения, а также учтена информация о добыче, хотя и далеко не полная.

Результаты ЗМУ в отношении волка по Северо-Западному федеральному округу следует оценивать по «европейскому» принципу, т.е. предполагая скорее занижение. По-видимому, это не относится к Архангельской области; кроме того, остается неясной численность волка в Ненецком а.о., откуда сведения не поступают и где обитает, возможно, порядка 100-200 волков. Масштаб завышения (в относительном выражении, только в этой области) здесь меньше, чем в Центральном ФО, по причине определенного воздействия «сибирского» феномена – большего, чем в центре, совпадения территорий сравнительно плотно заселенных человеком, активности волка и частотой учетных маршрутов.

Из семи субъектов РФ, входящих в Северо-Кавказский федеральном округе, в четырех проводится ЗМУ, однако, на равнинах снежный покров неустойчив, а в горах применение ЗМУ ограничено. В целом оценки численности волка в этом федеральном округе следует считать приблизительными, тем более, что поступают они не из всех регионов и приходится их корректировать на основании косвенных сведений или давать экспертные оценки. Так, неясна численность волка в Республике Калмыкия, хотя именно там эти данные особенно важны в связи с проблемой сайгака. В 1980-е годы волк обитал в этой республике практически только на приморских территориях, «калмыцкий» сайгак сформировался при отсутствии этого хищника. В настоящее время волк есть почти везде; оценки его численности лежат в диапазоне от 400 до 1000 особей. К сожалению, наличие заповедника и федеральных заказников не способствует ни мониторингу, ни регуляции численности хищника. Между тем, именно в Калмыкии может оказаться реализованной одна из моделей уничтожения жертвы хищником. Избирательность охот волка в сторону роста добычи ослабленных гоном самцов (наряду с браконьерским прессом на самцов) может вызвать их дефицит, что может привести к росту «гаремов», что в свою очередь, ведет к еще большему истощению самцов – т.е. процесс автоматически может ускоряться. Расчет на снижение численности хищника при изреживании жертв в данном случае не оправдан. Кормовая база волка в Калмыкии достаточна для поддержания его поголовья и без сайгака (скот, падаль, зайцы, кабаны, енотовидные собаки и т.д.). Пресс хищников на сайгака скорее растет – корсак вытесняется более опасной во время отела лисицей, не снижается и численность пернатых хищников и падальщиков.

В целом есть основания предполагать, что реальная численность волка в Приволжском федеральном округе выше, чем это показывают результаты ЗМУ. Так, в Кировской области этим методом учтено 0,24-0,26 тыс. волков (по «сумме районов» и по «среднему»), в то время, как оценка сотрудников Управления - порядка 0,5 тыс. зверей; есть и более высокие оценки (0,6 тыс. особей). Картирование, проводившееся ранее в этой области, тоже давало более высокие, чем по ЗМУ, оценки. В таблице нами предлагается некоторый средний вариант. В Республике Удмуртия картирование информации по волку ведется и в настоящее время, и в сочетании с довольно успешной регуляцией численности хищника, оценки представляются реальными.

Оценки численности большинства регионов Уральского федерального округа, по-видимому, близки к действительности, причем получены они методом ЗМУ. Здесь наблюдается нечто вроде баланса между «европейским» занижением и «сибирским» завышением (см. ниже). Не исключено, однако, что занижены оценки по автономным округам. С другой стороны, следует принимать во внимание высоту снежного покрова в Ханты-Мансийском а.о., неблагоприятную для волка, особенно при пониженной численности копытных и зайцев – не только с точки зрения наличия жертв, но и как фактор «проницаемости» или «пенетрантности» угодий (образование сети троп). Труднодоступность большей части территорий в автономных округах также сказывается на достоверности учета.