Центрального комитета коммунистической партии советского союза
жүктеу/скачать 4.92 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Асцелину
К. МАРКС разделение; у некоторых племен развилась эндогамия, а у других экзогамия; иначе говоря, одни запрещали брак вне племени, другие внутри его. Если какая-либо из этих двух систем древнее другой, то, как он полагает, более древней должна быть экзогамия. Экзогамия была основана на детоубийстве и вела к практике заключения браков путем похищения. На последующей стадии идея счета происхождения по женской линии, вызвав, как и должно было быть, разделение в племени, устранила необходимость действительного похищения и свела его к символическому (стр. 69, 70). Леббок признает преобладание детоубийства среди дикарей, но «у находящихся на самой низкой ступени мальчиков умерщвляли столь же часто, как и девочек», как это определенно утверждает, например, Эйр (пресловутый!) («Discoveries in Central Australia») относительно Австралии (стр. 70). Яркий пример критического отношения Леббока, когда он признает бессмыслицу с «экзогамией» и «эндогамией», но затем мошенническим образом пытается «прагматизировать» — рационально объяснить это явление. «Групповой брак был постепенно вытеснен индивидуальным браком, основанным на похищении, и это сначала привело к экзогамии, а затем к умерщвлению младенцев женского пола; таким образом последовательность была обратной мак-леннановской. Эндогамию и регулируемую полиандрию, хотя они и часто встречаются, я рассматриваю как исключения, не относящиеся к нормальному ходу развития (стр. 70). Даже при общинном браке воин, захвативший красивую девушку во время какого-нибудь грабительского похода, претендовал бы на особое право на нее и, когда это возможно, не считался бы с обычаем (!)... Имеются и другие примеры существования брака в двух формах, поэтому действительно нетрудно допустить сосуществование общинного и индивидуального браков... Пленница, захваченная на войне, находилась в своеобразном положении, племя не имело прав на нее, тот, кто ее захватил, мог убить ее по своему произволу; если он предпочитал оставить ее в живых, он был волен поступить так; он поступал по своему желанию и племени не наносилось ущерба» (стр. 70, 71). «Он (Мак-Леннан) полагает также, что брак путем похищения появился после и возник из этого примечательного обычая, а именно, обычая вступать в брак всегда вне племени, которому он присвоил вполне соответствующее название экзогамии. Я убежден, что экзогамия возникла из брака путем похищения и т. д.» (стр. 72). Леббок, таким образом, ничего не знает о базисе — о роде, который существует внутри племени, так же как и Мак-Леннан, хотя он и ссылается на некоторые факты, в которых он буквально носом натолкнулся на это явление и в самом деле кое-что почувствовал. И вот Леббок переписывает Мак-Леннана, чтобы показать, «как широко «похищение», действительное или символическое, включается в понятие брака. Г-н Мак-Леннан был, я полагаю, первым, кто оценил его важное значение. Я (Леббок) заимствую некоторые нижеследующие свидетельства из его ценного труда, добавляя, однако (1), ряд дополнительных примеров» (стр. 73).
Конспект книги дж. леббока «происхождение цивилизации» 433 (Великий, величайший Леббок!). Если мы берем в качестве примера страну, где имеются четыре определенных соседних племени, которые придерживаются обычая экзогамии и прослеживают происхождение по материнской линии, а не по отцовской —... в результате через некоторое время каждое из племен состояло бы из четырех септов или кланов, которые представляли бы первоначальные племена, поэтому нам должны были встречаться здесь общины, в которых каждое племя делится на кланы, и мужчина всегда женится на женщине из другого клана (стр. 75). Среди земледельческих племен при уже установившихся формах правления вожди часто имеют очень большие гаремы, часто даже занимаемое ими положение оценивается по количеству их жен, так же как в других случаях по количеству коров или лошадей (стр. 104). «Среди множества племен, находящихся на более низкой ступени, определение родства по женской линии является господствующим обычаем», отсюда «любопытная(!) практика, что наследниками мужчины [но ведь тогда они не являются наследниками мужчины; эти цивилизованные ослы не могут избавиться от своих собственных условностей] являются не его собственные дети, а дети его сестры» (стр. 105). Так в Гвинее, когда умирает богатый человек, его имущество, за исключением доспехов, переходит к сану сестры, согласно Смиту (Смит. «Voyage to Guinea», стр. 143. См. также «Pinkerton's Voyages», т. XV, стр. 147, 421, 528; «Astley's Collection of Voyages», т. II, стр. 63, 256) на том основании (прагматизация!), что он безусловно является родственником (стр. 105). Баттл («Pinkerton's Voyages», т. XVI, стр. 331) упоминает, что город Лонго (Лоанго) управляется 4 вождями, которые являются сыновьями сестер короля: «ибо сыновья короля никогда не становятся королями». Катрмер («Mémoires géographiques sur l'Egypte et sur quelques contrées voisines». Paris, 1811; цитируется у Бахофена на стр. 108) упоминает, что «у нубийцев, как говорит Абу Селах, когда король умирает, оставляя после себя сына и племянника со стороны сестры, на трон всходит последний, которому оказывается предпочтение перед родным наследником» (!). (Kaue. «Travels», т. I, стр. 153); он говорит о Центральной Африке: «Звание монарха всегда остается в одной семье, но сын никогда не наследует отцу; они отдают предпочтение сыну сестры короля, полагая, что этим способом монархическая власть более надежно передается человеку королевской крови» (стр. 105). (Если это не Кайе, а сами тамошние африканцы говорили так, то это доказывает, что наследование по женской линци сохранилось только для высших должностных лиц (вождей) и сами они уже не знали причины). В Северной Африке тот же обычай мы встречаем у берберов, а Бертон упоминает о его существовании на Востоке (стр. 105). Полибий (о предках с материнской стороны по женской линии) говорит об этом в связи с локрами; на этрусских надгробиях происхождение указывается по женской линии (стр. 106). В Индии касии, кокхи и наяры сохраняют систему родства по женской линии. Согласно Бьюкенену, «у бантаров в Тулаве имущество мужчины 434 К. МАРКС
переходит по наследству не к его собственным детям, а к детям его сестры». Согласно сэру У. Эллиоту, жители Малабара, «несмотря на такое же разнообразие каст как и в прочих провинциях, все сходятся в одном примечательном обычае — в передаче имущества исключительно по женской линии». Он прибавляет, ссылаясь на свидетельство лейтенанта Коннера, что то же самое имеет место и в Траванкуре у всех каст, за исключением понанов и брахманов намбури. Латам утверждает («Descriptive Ethnology», т. II, стр. 463), что «ни один сын-наяр не знает своего родного отца и наоборот — ни один отец-наяр не знает родного сына. Как распоряжаются имуществом мужа? Оно переходит по наследству к детям его сестер» (стр. 106). У лимбу (Индия), племя вблизи Дарджилинга, мальчики становятся собственностью отца после уплаты им матери небольшой денежной суммы, когда ребенку давали имя и он вступал в племя отца; девочки оставались с матерью и принадлежали к ее племени (Кэмпбелл. Transactions of the Ethnological Society). Mарсден(«History of Sumatra», стр.376) рассказывает, что у батаков Суматры «положение вождя наследовал в первую очередь по сын умершего, а его племянник со стороны сестры, и что то же необычайное (!) правило преобладает в отношении имущества в целом также у малайцев в этой части острова и даже в окрестностях Паданга» (стр. 106, 107). Сэр Джон Ричардсон («Boat Journey», т. I, стр. 406) рассказывает, что среди кенайцев залива Кука имущество мужчины переходит по наследству не к его собственным детям, а к детям его сестры. То же явление имеет место у кутчинов (Smithsonian Report, 1866, стр. 326) (стр. 107). Карвер («Travel in North America») упоминает о том, что у индейцев Гудзонова залива детей «всегда отличают по имени матери, а если женщина выходит замуж несколько раз и имеет потомство в каждом браке, то всех детей называют по ее имени» (стр. 107). Такое же правило преобладало на Гаити и в Мексике (И. Г. Мюллер. «Amerikanische Urreligionen», стр. 167, 539) (стр. 107).
Согласно г-ну Леббоку (различаются) следующие стадии религии: 1) Атеизм — в смысле отсутствия какого-либо определенного представления о предмете; 2) Фетишизм, когда человек полагает, что может заставить божество (неизменно злое по своей природе) сообразоваться с его желаниями; 3) Культ природы, или тотемизм, когда природные объекты — деревья, озера, животные и т. д. (небесные тела и т. д.) являются предметами поклонения; 4) Шаманизм, когда верховные божества считаются гораздо более могущественными, чем человек, и обладающими иной природой; места их пребывания также считаются отдаленными, доступными одним лишь шаманам; 5) Идолопоклонничество, или антропоморфизм — богам в еще большей степени приписывают человеческую- природу, более могущественную; они все же доступны убеждению; они часть природы, а не ее создатели; их представляют в виде скульптурных изображений, или идолов; 6) Божество становится создателем, а не просто частью природы, оно впервые становится сверхъестественным существом.
КОНСПЕКТ КНИГИ ДЖ. ЛЕББОКА «ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ» 435 [Это, по мнению г-на Леббока, измышление ума!; 7) Мораль связывается с религией (стр. 119). Дикари почти всегда считают духов алыми существами, членами какого-то невидимого племени (стр. 129). Сравни неосознанное Леббоком превосходство «raisonnements» * дикарей над способностью рассуждать верующих в бога европейцев (Леббок, стр. 128 и след.). Суматранцы рассказывают о человеке на луне, который непрерывно прядет хлопок, но каждую ночь крыса перегрызает нить и вынуждает его начинать все сначала (стр. 138). Священный танец туземцев Вирджинии внутри круга из поставленных вертикально камней, которые, за исключением грубой отделки верхней части в форме человеческой головы, в остальном в точности напоминают так называемые храмы друидов. (См. у Леббока на стр. 156 рисунок, взятый из книги Лафито «Moeurs des sauvages»). Интересные {сведения} об индейцах в Калифорнии, об их первобытной религии, равенстве и т. д. сообщает отец Бегерт, миссионер-иезуит: {{Nachrichten von der Amerikanischen Halbinsel Californie», 1773. Перевод в Smithsonian Reports 1863—1864.
несчастные! — «Им никогда не приходило в голову, — пишет Коллуэй, — что земля и небо могли быть творением невидимого Существа» (стр. 162, 163), но у них есть вера в невидимые существа, основанная отчасти на тени, но главным образом на сновидениях. Они в некоторых отношениях смотрят на тень как на душу, сопровождающую тело (подобное же представление у греков). Они верят в реальность {умерших} отцов или братьев (как все еще живущих), которые являются им во сне, напротив, деды считаются окончательно умершими (стр. 163). Поклонение идолам характерно для несколько более высокой ступени человеческого развития; никаких следов его нет у племен, находящихся на самой низкой ступени, в книге Лафито («Moeurs des Sauvages Américains», т. I, стр. 151) справедливо замечается: «В целом можно сказать,что у большинства диких народов нет идолов». Их не следует путать с фетишами: фетишизм — нападение на божество, идолопоклонничество — акт подчинения ему (стр. 225). Идол обычно принимает человекообразную форму, и идолопоклонничество тесно связано с формой религии, которая состоит в культе предков (стр. 228). Культ предков... более или менее преобладал у всех племен аборигенов Центральной Индии (стр. 229). Кафры совершают жертвоприношения и возносят молитвы своим умершим родственникам (указ. место). Другие племена стараются сохранить память о мертвых, сооружая грубые статуи. Паллас («Voyages», т. IV, стр. 79) упоминает о том, что остяки в Сибири «отправляют культ своих мертвых. Они изготовляют деревянные скульптуры, чтобы воплотить знаменитых остяков. Во время поминальных трапез перед этими скульптурами ставят часть кушаний. Женщины, любившие своих мужей, имеют подобные статуи, они ложатся с ними спать, наряжают их и ничего не едят без того, чтобы поднести им часть своей доли». Эрман («Travels in Siberia», т. II, стр. 56) также упоминает о том, что, когда человек умирает, «родственники изготовляют в честь покойного представ- Ч — способности к рассуждению. Ред. 436 К. МАРКС ляющее его грубое деревянное изображение, которое устанавливается в их юрте, ему оказываются божественные почести». В течение некоторого времени «за каждой трапезой перед изображением ставится часть пищи и т. д.» (указ. место). Обыкновенно это полу поклонение длится всего несколько лет, после чего изображения хоронят. «Но когда умирает шаман, обычай этот по отношению к нему превращается в полную и окончательную канонизацию»; тогда (продолжает Эрман) «наряженному деревянному чурбану, который представляет умершего», не только «поклоняются в течение ограниченного периода», но «потомки жреца делают все возможное, чтобы его популярность сохранялась из поколения в поколение; [см. Фира «The Aryan Commune», где все обстоит так же еще сегодня в Бенгалии для аристократов и т. д.] 217 п с помощью ловко составленных прорицаний и других хитростей они добиваются за это подношений своим семейным пенатам, столь же обильных, какие возлагаются на алтарь повсеместно признанных богов. Но и эти последние (говорит Эрман) также имеют историческое происхождение, то, что первоначально это были статуи выдающихся мужчин, которым по праву давности и в силу интересов шаманов постепенно произвольно стало придаваться важное значение, кажется мне не подлежащим сомнению; это находит дальнейшее подтверждение в том обстоятельстве, что из всех посвященных этим святым священных юрт., которых было много в окрестностях реки, видели только одну (близ Самарово), в которой хранилось изображение женщины» (стр. 230). [Леббок цитирует Соломона Мудрого («Премудрость», глава XIV, стр. 12), где этот мудрец изрекает оракульские истины о возникновении культа скульптурных изображений божеств. «13 Не было их вначале, и не вовеки они будут.
На идола ни в коей мере не смотрят как на простой символ. В Индии (Дюбуа, стр. 407), когда подношения народа бывают менее обильными, чем обычно, брахманы иногда «заковывают идолов в цепи, связывая им руки и ноги. Они выставляют их перед народом в этом унизительном положении, в которое, как объясняют народу брахманы, они попали из-за безжалостных кредиторов, у которых их боги были вынуждены во времена бедствий, .конспект книги Дж. левбока «происхождение цивилизации» 437 одалживать деньги, чтобы удовлетворять свои потребности. Они объявляют, что неумолимые кредиторы отказываются освободить бога, пока вся сумма вместе с процентами не будет выплачена. Люди откликаются на это, встревоженные видом своих божеств, закованных в цепи; полагая, что из всех добрых дел наиболее достойное — это способствовать их освобождению, народ собирает сумму денег, требуемую брахманами для этой цели» (стр. 231). Сравни с этим «Дон Кихота» 21S, часть 2, главу XXIII, когда храбрец пребывает в пещере Монтесипоса. Во время беседы с последним он видит одну из двух спутниц злосчастной Дульсинеи, которая приблизилась к нему с полными слез глазами и тихим и прерывающимся от волнения голосом молвила: «Госпожа моя Дульсинея Тобосская целует вашей милости руки и настоятельно просит ей сообщить, все ли вы в добром здоровье, а как она крайнюю нужду терпит, то и обращается к вашей милости еще с одною покорнейшею просьбою: не соблаговолите ли вы ссудить ей под залог этой еще совсем новенькой юбки, что у меня в руках, шесть, или же сколько можно, реалов, — она дает честное слово, что весьма скоро вам их возвратит». Просьба эта
удивила меня и озадачила, и, обратись к сеньору Монтесиносу, я у него спросил: «Сеньор Монтесинос, возможно ли, что заколдованные знатные особы терпят нужду?» Он же мне на это ответил: «Поверьте, ваша милость, сеньор Дон Кихот Ламанчский, то, что мы зовем нуждою, встречается всюду, на все решительно распространяется, всех затрагивает и не щадит даже заколдованных, и если сеньора Дульсинея Тобосская просит у вас взаймы шесть реалов и предлагает, сколько я понимаю, недурной залог, то у вас нет оснований ей отказать: без сомнения она находится в крайне стесненных обстоятельствах». — «Залога я не возьму, — сказал я» (говорит Дон Кихот),— «но и требуемой суммы дать не могу, оттого что у меня у самого только четыре реала». Я протянул эти... и сказал: «Передайте, моя милая, госпоже вашей, что ее затруднения терзают мне душу и что ■ я хотел бы стать Фуггером {Fucar}, дабы из таковых затруднений ее вывести и т. д.» В Тире поклонялись статуе Геркулеса и считали ее самое божеством; поэтому во время осады города Александром Великим статую крепко скрутили цепями, дабы помешать ей перебежать к врагам (стр. 231, 232). По мере того как цивилизация развивается, а вожди становятся все более деспотичными и требуют все большего поклонения, народ приобщается к понятиям власти и величия более высоким, чем все те, которых он придерживался ранее (стр. 232), эти понятия впоследствии распространяют и на богов. Идолопоклонничество свидетельствует о более высокой ступени умственного развития, чем поклонение животным или даже небесным телам. Даже культ солнца обычно, хотя и не всегда, связан с более низким понятием божества, чем идолопоклонничество. [Это означает, что служение богам было «ниже», чем при идолопоклонничестве. J Это отчасти порождено тем обстоятельством, что благодаря постепенному усилению власти вождей и королей сознание освоилось с существованием 438 К. МАРКС
более могущественной власти, чем прежние представления о ней (указ. место). Так, в Западной Африке, где благодаря работорговле значительно возросло богатство, а вследствие этого и власть вождей, или королей, они поддерживали большую пышность и требовали, чтобы им оказывались раболепные почести. Ни одному человеку не разрешалось ни есть вместе с ними, ни приближаться к ним иначе как на коленях и с выражением страха, что несомненно во многих случаях было вполне основательным (стр. 233). Эти знаки почитания так сильно напоминали обожание, что «индивиды из низших классов убеждены, будто власть короля не ограничивается пределами земли и он обладает достаточным влиянием, чтобы заставить дождь идти с неба и т. д.» (стр. 233, цитата из «History of Loango» и т. д. Пруаяра). Тираны Наталя, говорит Казалис, «требовали почти божественных почестей» (стр. 233). Король и королева Таити считались столь священными особами, что все то, чем они однажды воспользовались, даже звуки их имен, по могло более применяться в обыденных целях. Язык двора отличался самым нелепым низкопоклонством. Королевские «дома называли «аараи» — небесными облаками и т. п.» (указ. место). Поклонение человеку не могло долго ограничиваться только поклонением мертвым. Во многих случаях оно стало распространяться и па живых. Ведь дикарь, который поклонялся животному или дереву, не счел бы абсурдным поклонение человеку. [Как будто цивилизованные англичане не «поклоняются» королеве * или г-ну Гладстону!) Его вождь в его глазах, почти так же, если не еще более могуществен, чем его божество. Все же поклонение человеку не распространено в совершенно нецивилизованных обществах, поскольку вождям (поверхностный пошляк!), постоянно общающимся со своими последователями, недостает той таинственности, которой требует религия и которая в столь высокой степени присуща ночным животным. Однако поскольку цивилизация прогрессирует и вожди все больше и больше отделяются от своих подданных (!), положение меняется, и поклонение человеку становится важным элементом религии (стр. 235). Поклонение великому вождю кажется столь же естественным, как и поклонение идолу. «Почему же, сказал один монгол брату Асцелину («Astley's Collection of Voyages», т. IV, стр. 551), ем, христиане, не испытывая сомнений, поклоняетесь палкам и камням, почему вы отказываетесь отдавать те же почести Байот Нойю, которого Хан повелел почитать так же, как и себя?» Это поклонение почти всегда сопровождалось верой в высшие существа (стр. 234). Там, где шаманизм еще не полностью вытеснил тотемизм, установление монархического правления с его обычной пышностью и этикетом вело к гораздо более организованному поклонению древним богам. Культ змеи в Западной Африке и культ солнца в Перу являются наиболее разительными примерами этого (стр. 235). Белых людей часто принимали за божества, как капитана Кука в Тихом океане и т. д. «Туикилакила, вождь на Сомосомо сказал г-ну Ханту: «Если ты умрешь первым, я сделаю тебя своим богом». Не существует четкой линии разграничения ни между духами умерших и богами, ни между богами и живыми людьми, ибо многие жрецы и старые вожди считаются священными особами, и немало среди них и таких, ното- • Виктории. Ред.
Конспект книги дж. леббока «происхождение цивилизации» 439 рые притязают на право божественности для себя. «Я бог», говаривал порой Туикилакила, и верил в это (Эрскин. «Western Pacific», стр. 246). Леббок говорит: «На первый взгляд трудно понять, как людей можно считать бессмертными [он хочет сказать: не подверженными естественной смерти; Леббок сам себя высмеивает, не подозревая как; он находит вполне естественным, что они «подвержены» «неестественной смерти», то есть, что они продолжают жить, хотя и умерли естественной смертью].
Меролла рассказывает («Pinkerton's Voyages», т. XVI, стр. 226 и ел.), что в его время колдунов Конго называли сцингхили, что означает — боги земли. Их главу величают «Ганга Читорне, он считался богом всей земли... Он утверждает также, что тело его не может подвергнуться естественной смерти; и... дабы укрепить своих почитателей в этом мнении, он призывает к себе, когда чувствует приближение своего конца либо от старости, либо от болезни, того из своих учеников, которого хочет сделать своим преемником, и якобы передает ему свое могущество»; он велит последнему повесить или заколоть себя при всем народе и т. д. (стр. 235, 236). Так же и Великий Лама Тибета. Жертвоприношения, чтобы умилостивить духовные существа для добрых и злых дел (стр. 237). Сначала полагали, что духи действительно поедают пищу, подносимую им; но было замечено, что животные, приносимые в жертву, не исчезали; отсюда заключили, что дух съедает духовную часть жертвы, оставляя более грубую ее часть своим благочестивым поклонникам. Так, лимбу, близ Дарджилинга (Индия), съедают свои жертвоприношения, посвящая, как они ярко выражаются, «дыхание жизни богам, и оставляя плоть себе» (стр. 237). В Новой Зеландии феи, когда Те Канава отдал им свои драгоценности, уносили только их тени, будучи равнодушны к земному веществу (сэр Дж. Грей. «Polynesian Mythology»). В Гвинее, согласно Босману, «идол получает только кровь, так как мясо они очень любят и сами». В других местах идолопоклонники съедают мясо, как у остяков, но идолов смазывают кровью, возле рта (в случае с остяками). Однако в конце концов даже это в ряде случаев заменяется — красной краской; так, это часто бывает со священными камнями в Индии (полковник Форбс Лесли); так же и в Конго фетиши размалевывают красной краской каждое новолуние (стр. 237, 238). При обильном подношении пищи у фиджийцев, «согласно местному верованию, долей богов, которых характеризуют как прожорливых едоков, является лишь душа подношения, вещественная часть потребляется самими поклонниками культа» (Уильяме. «Polynesian Researches*) 2le. Объяснение причастия. Во многих случаях, по-видимому, считается необходимой частью церемонии, чтобы жертва была съедена присутствующими. Так в Индии (Дюбуа,
жүктеу/скачать 4.92 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|