Философия: Энциклопедический словарь

Многообразие О.-о.в. показывает, во-первых, разнородность тех способов, какими оценки могут входить в рассуждение, и, во-вторых, неявный характер подавляющего большинства тех оценок, которые являются составными элементами социальных и гуманитарных теорий. Если под ценностями понимается, как это бывает обычно, только то, что нашло эксплицитное выражение в специальных оценочных суждениях, сфера ценностей резко сужается. Остаются только внешние для процесса познания ценности, подобные моральным, эстетическим или религиозным. Можно предполагать, что они имеют определенное отношение к социальным и гуманитарным наукам. Но даже в таком слабом допущении нет прямой необходимости. Естественные же науки в этом случае полностью выпадают из-под действия ценностей. Узкое истолкование ценностей приводит в конечном счете к противопоставлению истинностного и ценностного подходов к действительности, образует пропасть между науками о природе и науками о культуре.

Проблема О.-о.в. — одна из самых сложных в методологии социальных и гуманитарных наук. Важность ее исследования вызвана в первую очередь тем, что оно должно ответить на вопрос, как именно обосновываются О.-о.в. Обоснование описаний предполагает прежде всего ссылку на прямое или косвенное соответствие их реальности (см.: Аргументация эмпирическая). Оценки (и их частный случай — нормы) являются в конечном счете руководствами для деятельности и обосновываются гл.обр. путем ссылки на успешность направляемой ими деятельности (см.: Обоснование оценок). Итогом обоснования описания является заключение о его истинности или ложности; результат обоснования оценки — вывод о ее эффективности или неэффективности. В каких терминах должны характеризоваться О.-о.в.: «истинно — ложно» или же «эффективно — неэффективно»? К.-л. общих принципов, позволяющих разграничивать ситуации, в которых двойственное высказывание употребляется как описание, и ситуации, когда это высказывание истолковывается как оценка, не существует. Дополнительная сложность вызвана тем, что отдельные высказывания мигрируют между описательным и оценочным полюсами. Высказывание, появившееся в какой-то теории как чистое описание, может постепенно приобрести значение правила, т.е. оценки. С др. стороны, высказывание, первоначально являвшееся оценкой, способно сместиться с течением времени в сторону типичных описаний.

О.-о.в. соединяют вместе описание и оценку. В одних контекстах они выступают как описания и должны, подобно всем описаниям, быть истинными или ложными. Их обоснование должно быть таким же, как и обоснование обычных описаний. В др. контекстах эти высказывания функционируют уже как оценки, чаще всего как стандарты или правила оценки иных высказываний. При этом данные высказывания не имеют, как и все оценки, истинностного значения и должны обосновываться подобно обычным оценкам. Никаких специальных способов обоснования, применимых только в случае О.-о.в., нет.

Шестов Л. Скованный Парменид. Париж, 1927; Ивин А.А. Ценности в научном познании // Логика научного познания. М., 1987; Витгенштейн Л. О достоверности // Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994. Ч. 1; Маркузе Г. Одномерный человек. М., 1994; Вебер М. «Объективность» познания в области социальных наук и социальной политики // Культурология. XX век. Антология. М., 1995; Ивин А.А. Основы теории аргументации. М., 1997; Сорокин П.А. Главные тенденции нашего времени. М., 1997; Агацци Э. Моральное измерение науки и техники. М., 1998; Wittgenstein L. Remarks of the Foundations of Mathematics. Oxford, 1967; Strawson P.F. The Different Conception of Analytical Philosophy // The Linguistic Turn. Chicago; London, 1975.

А.А. Ивин
ОППОЗИЦИЯ (от лат. oppositio — противопоставление) — 1) несогласие, противодействие, сопротивление, противопоставление своих взглядов к.-л. др. взглядам; 2) группа лиц внутри к.-л. общества, организации, партии, коллектива, оказывающая противодействие центральному руководству в форме несогласия, неподчинения, сопротивления либо выступающая против мнения большинства или официального мнения; ярко выраженное противостояние, способное привести к расколу, проявляющееся прежде всего внутри жестко структурированных объединений в связи с несогласием по принципиальным вопросам; 3) политические силы, обычно организационно оформленные, выступающие против политики (или ее отдельных аспектов), проводимой руководством данной страны, а также против конкретных лиц в руководстве.

Политическая О. может быть представлена разными силами, действующими разобщенно, но каждое из оппозиционных течений руководствуется определенной идеей, имеет свой набор претензий к властям и преследует определенные цели. В целях консолидации усилий различные оппозиционные группировки могут объединяться и образовывать объединенную О. Оппозиционные силы, как правило, исходят из собственных представлений о путях развития общества и стремятся к власти для их реализации. В зависимости от характера О. приход к власти может осуществляться легальным либо насильственным путем. Вместе с тем О. часто совмещает критическое отношение к власти в лице ее представителей и непосредственных носителей с лояльностью государственным устоям.

В демократических государствах О. — естественный элемент политической системы. Она действует открыто, имеет собственные средства массовой информации, располагает реальными рычагами влияния на политику официальных властей и является одним из проявлений политического плюрализма. При этом оппозиционность в условиях политической свободы редко выходит за рамки, допустимые законом. В странах с жесткими авторитарными и тоталитарными режимами, а также с неразвитыми системами гражданских и политических свобод оппозиционность либо полностью исключается, либо подавляется различными способами. Оппозиционные движения в подобных условиях приобретают более радикальный характер.

Власть и оппозиция: Российский политический процесс XX столетия. М., 1995; Political Opposition in Western Democracies. London, 1966; Di Palma G. Disaffection and Participation in Western Democracies: the Role of Political Oppositions. Berkeley, 1969; Opposition in Western Europe. London; Sydney, 1987.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ, дефиниция (лат. defenitio — ограничение) — логическая операция, раскрывающая содержание понятия. Напр., обычное определение термометра указывает, что это, во-первых, прибор и, во-вторых, именно тот, с помощью которого измеряется температура. Важность определений подчеркивал еще Сократ, говоривший, что он продолжает дело своей матери, акушерки, и помогает родиться истине в споре. Анализируя вместе со своими оппонентами различные случаи употребления конкретного понятия, он стремился прийти в конце концов к его прояснению и О. В лингвистике О. — толкование слова.

Отличает и отграничивает определяемый предмет от всех иных. Приведенное О. термометра позволяет однозначно отличить термометры от всех предметов, не являющихся приборами, и отграничить термометры по присущим только им признакам от всех иных приборов. О. раскрывает сущность определяемых предметов, указывает те основные признаки, без которых они не способны существовать и от которых в значительной мере зависят все иные их признаки. Напр., О. человека как животного с мягкой мочкой уха или как существа, способного смеяться, отграничивает людей от всех иных животных, но не раскрывает глубокой сущности человека. Более удачным в этом смысле является О. человека как разумного животного или как животного, производящего орудия труда. О. может быть более глубоким или менее глубоким, и его глубина зависит прежде всего от уровня знаний об определяемом предмете. Необходимо также учитывать известную относительность сущности: существенное для одной цели может оказаться второстепенным с т.зр. др. цели. Напр., в геометрии могут использоваться разные, не совпадающие между собой О. понятия «линия», и вряд ли можно сказать, что одно из них раскрывает более глубокую сущность этого понятия, чем другие.

Конкретные формы, в которых реализуется операция О., чрезвычайно разнообразны. Прежде всего необходимо отметить различие между явными и неявными О. Первые имеют форму равенства двух имен, вторые не имеют такой формы. К первым относятся, в частности, наиболее употребительные, родовидовые О., называемые также «классическими», ко вторым — контекстуальные, остенсивные, аксиоматические и др. О. Принципиально важным является различие между реальными и номинальными О. Первые представляют собой описания определяемых предметов и являются истинными или ложными, вторые представляют собой предписания (нормы), говорящие о том, какое значение следует придавать вновь вводимым понятиям, и не имеют истинностного значения.

Относительно О. иногда высказывается общий принцип: «Об определениях не спорят», или: «О словах не спорят». Однако мнение, будто по поводу О. неразумно или даже бессмысленно спорить, — явно ошибочно. Оно не согласуется с общим представлением об О. и его задачах в обычной жизни и в научном исследовании. Это мнение противоречит также тому очевидному факту, что споры об О. являются обычным делом. За указанным принципом стоит, судя по всему, предостережение, что споры о реальных О. и споры о номинальных О. принципиально различны. Реальное О. есть описание какой-то совокупности объектов, и проверка его правильности заключается в сопоставлении его с описываемым объектом. Адекватное описание — истинно; описание, не соответствующее действительности, — ложно. Споры относительно реальных О. — это обычно споры по поводу истинности описательных (дескриптивных) высказываний. Номинальное О. не описывает что-то, а требует нечто реализовывать. Поэтому спор здесь идет не об истинности некоторого описания, а о целесообразности, правомерности и т.п. выдвигаемого требования. Положим, кто-то определяет «бегемота» как «хищное парнокопытное млекопитающее отряда нежвачных». На такое О. можно возразить, что оно неверно, поскольку является ложным: бегемоты — не хищники, а травоядные животные. Но, допустим, кто-то говорит, что он будет отныне называть «бегемотами» всех представителей отряда пресмыкающихся, включающего аллигаторов, гавиалов и настоящих крокодилов. В данном случае нельзя сказать, что О. ложно. Человек, вводящий новое слово, ничего не описывает, а только требует — от себя или от др., — чтобы рассматриваемые объекты именовались этим, а не др. словом. Но спор возможен и уместен и здесь. Аллигаторов, гавиалов и настоящих крокодилов принято называть «крокодилами», нет смысла менять это устоявшееся имя на «бегемот», тем более что последнее закрепилось уже за совсем иными животными. Такая замена нецелесообразна, она не принесет пользы. Хуже того, неизбежная в случае переименования путаница принесет прямой вред. Возражения сводятся, т.о., к тому, что предложение — или даже требование — переименовать крокодилов в бегемотов нецелесообразно и неэффективно. О. любого вида в принципе может быть предметом спора. Но споры об О.-требованиях ведутся иначе, чем об О.-описаниях.

Одна из особенностей языка философии заключается в обилии в нем размытых, недостаточно определенных в отношении своего содержания понятий. Отсюда в философии сравнительно немного О. При этом большая их часть относится к контекстуальным, раскрывающим содержание понятия путем указания его многообразных связей с др. понятиями, встречающимися в тексте. Характерно, что философия коллективистических обществ тяготеет к наиболее простым, родо-видовым О. и полна ожесточенных споров по поводу таких О. (см.: Индивидуалистическое общество и коллективистическое общество).

О. является эффективным средством против неясности понятий и рассуждений. Вместе с тем невозможно определить все, точно так же как невозможно доказать все. О. сводит неизвестное к известному, не более того. Оно всегда предполагает, что есть вещи, известные без всякого О. и разъяснения и не требующие дальнейших уточнений с помощью чего-то более очевидного. «Неясное» и «неопределимое» не одно и то же. Как раз наиболее ясное, само собой понятное и очевидное меньше всего нуждается в О., а зачастую и просто не допускает его.

О. действуют в довольно узком интервале. С одной стороны, он ограничен тем, что признается очевидным и не нуждающимся в особом разъяснении, сведении к чему-то еще более известному и очевидному. С др. стороны, область успешного О. ограничена тем, что многое остается пока еще не настолько изученным и понятным, чтобы дать ему точную характеристику. Попытка определить то, что еще не готово для О., способна создать только обманчивую видимость ясности.

Наиболее строгие О. встречаются в науках, имеющих дело с абстрактными объектами. Легко определить, напр., квадрат, совершенное или нечетное число. С трудом даются О. конкретных, реально существующих вещей, взятых во всем многообразии присущих им свойств. Напр., хотя с момента открытия электрона прошло не так уж много времени, ему давались уже десятки разных О.

В художественной литературе нет никаких О., если не считать определенности каждого слова его окружением. В философии и науке О. не так часты, как это может показаться, если составлять представление о филос. и научном творчестве только по учебникам. Цельность и ясность как художественным произведениям, так и филос. и научным теориям придают не столько разъяснения и ссылки на более ясное и очевидное, сколько многообразные внутренние связи понятий. Ясность и обоснованность той целостной системы, в которую входит понятие, являются гарантией и его собственной ясности.

Попа К. Определение. М., 1976; Горский Д. П. Определение. М., 1985; Ивин А.А. Логика. М., 1999.

А.А. Ивин

ОПРОВЕРЖЕНИЕ в логике — рассуждение, направленное против выдвинутого утверждения, предположения или доказательства и имеющее своей целью установление его ложности или недоказанности. Различают прямое и косвенное О. При прямом О. из выдвинутого положения выводят следствия до тех пор, пока не получат следствия, прямо противоречащего некоторой известной истине. В таком случае мы должны признать данное следствие ложным, но это означает, что ложно и то положение, из которого оно получено. При косвенном О. доказывают истинность положения, противоречащего выдвинутому утверждению. Если выдвинутое утверждение противоречит доказанной истине, то оно должно быть признано ложным. Напр., пусть выдвинуто утверждение «Все медведи являются бурыми». Для его опровержения мы формулируем противоречащее ему положение: «Некоторые медведи не являются бурыми». Затем находим в Арктике белого медведя и тем самым доказываем это положение, опровергая т.о. первоначальное утверждение. Если для опровергаемого утверждения формулируется доказательство, то О. может быть направлено либо против аргументов предъявленного доказательства, либо против логической связи аргументов с тезисом доказательства. В этом случае при О. стараются показать, что какие-то из приведенных аргументов ложны или необоснованны, либо стремятся обнаружить ошибку в выводе тезиса из аргументов, т.е. показать, что между тезисом и аргументами нет логической связи. В обоих случаях О. показывает, что выдвинутое утверждение не было доказано, хотя, конечно, оно и может быть истинным.

В философии науки под О. некоторого закона или теории понимают установление их ложности на основе их расхождения с эмпирическими данными. Пусть «Т» — некоторая теория, «А» — ее эмпирическое следствие. Если при эмпирической проверке оказалось, что истинно не утверждение «А», а его отрицание «не-А», то «А» следует признать ложным. Это ложное следствие мы получили из теории «Т», следовательно, эта теория ложна и опровергнута. Рассуждение при этом протекает по схеме:

Т —> А

не-Т.

Опираясь на схему modus tollens, К.Поппер предположил, что в случае расхождения теории с фактами мы с уверенностью можем утверждать, что теория опровергнута и должна быть отброшена как ложная. Однако в реальной научной практике дело обстоит не так просто. Во-первых, всегда возможны сомнения в чистоте эксперимента и надежности установленного факта. Во-вторых, для вывода эмпирического следствия к теории присоединяются дополнительные редукционные предложения, которые могут оказаться ошибочными. Наконец, в результате небольших модификаций теории обычно можно устранить ее расхождение с фактами. Поэтому реальный процесс опровержения научной теории часто растягивается на долгие годы и даже десятилетия (см.: Фальсификация, Пара-фальсифицирующая логика).

Лакатос И. Доказательства и опровержения. М., 1967; Ивин А.А. Логика. М., 1999.
ОПТИМИЗМ (от лат. optimus — наилучший) — один из двух основных видов восприятия мира, выражающий позитивное, доверительное отношение к нему; противостоит пессимизму. В обыденном понимании — это склонность видеть и подчеркивать во всех жизненных событиях положительные стороны, не впадать в уныние из-за неурядиц, верить в успех, в счастливый исход любого начинания и конечное благополучие.

В филос. умозрении следует отличать гносеологический О., считающий мир целиком поддающимся познанию, и О. этический, основными чертами которого является указание на действенность добра и бессилие зла, убеждение в окончательном торжестве добра над злом, справедливости над несправедливостью, разума над хаосом. Для религиозно-метафизического О. характерна онтологизация добра, вера во вселюбящего, всеблагого Бога или в могущество мирового Разума (Логоса), чьи проявления вносят в мир созидающее и светлое начало. В деистических, секулярных, по преимуществу рационалистических, филос. системах О. опирается не на веру в Божественный Промысел, а на веру в способность человека поступать согласно его природе или его разуму. При этом всякого рода «метафизические допущения» считаются ненужными и даже вредными, ибо сковывают свободную волю индивида.

Для античности нельзя провести строгого разделения мировоззрений на оптимистические и пессимистические. Мир, где властвует судьба и все изменения происходят по ее воле, воспринимался греками целостно, без явного неприятия к.-л. его явлений и без явного преобладания унылых или радостных настроений. Христианская философия, напротив, строго отделила оптимистические и пессимистические мотивы, которые диалектически сочетаются в ней. Хотя она и наполнена трагическими переживаниями падения человека и мира в бездну греха, но постоянно подчеркивает свой радостный, оптимистический пафос. Это выражается в евангельских представлениях о божественном начале, живущем даже в самой заблудшей душе, о возможной победе человека над смертью, благодаря искупительной жертве Богочеловека, о преображении твари и о торжестве Царствия Божьего. Оптимистический пафос характерен для эпохи Возрождения, где появляются представления о непрерывном развитии и накоплении знания (Г. Галилей), о неограниченных возможностях человека в постижении мира. Стремление мыслителей Ренессанса проникнуть в тайну творения привело в Новое время к идее возможного достижения человеческим разумом божественного всеведения. В системах Р. Декарта, Б. Спинозы, Г.В. Лейбница, И. Канта, Г.В.Ф. Гегеля разум, не замутненный волевым началом, признается совершенным мерилом жизни. Радикальным метафизическим О. отличается философия Лейбница, согласно которой наш мир есть наилучший, ибо Бог при творении держал в уме бесконечное число возможных миров и, в силу своей абсолютно доброй воли, остановился на наилучшем варианте. В философии Просвещения, а также в позитивизме светский этический О. достигает своей вершины. Идея прогресса в знании распространяется на социальную сферу (А.Р.Ж. Тюрго, М.Ж.А. Кондорсе), и отныне считается, что человечество движется от менее совершенных форм общества к более совершенным. На деятельном преобразовании реальности и прорыве к справедливому социуму настаивали социалисты-утописты (К.А. Сен-Симон, Ш. Фурье) и марксизм, видевший завершение мировой истории в построении коммунизма — формации, где люди смогут освободиться от вековой экономической зависимости и разовьют все творческие способности.

Философия 20 в. в свете мировых войн и революционных потрясений была вынуждена внести коррективы в оптимическое мировоззрение. Экзистенциализм говорит об абсурдности жизни (А. Камю), о «страхе», «тревоге», «покинутости» (Ж.П. Сартр, П. Тиллих), о «заботе» (М. Хайдеггер), которые стали основными настроениями эпохи. Но человек не должен впадать в отчаяние, напротив, в условиях, когда пошатнулись метафизические ценности, он получает «абсолютную свободу» (Сартр) и должен утверждать идеалы милосердия и гуманизма.

В современном мире оптимистическая вера в неограниченные возможности науки, техники, в прогресс общества и в благотворное влияние на человеческие качества политико-правовых ин-тов, хотя существенно подорвана мировыми войнами и революциями, остается одним из самых влиятельных умонастроений.
«ОПЫТ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ РАЗУМЕ» — основное филос. сочинение Дж. Локка. Первое издание вышло в Лондоне в 1690, было еще три прижизненных издания с исправлениями и дополнениями. В сочинении изложены теория познания Локка, его психологические воззрения и философия языка. Работа состоит из четырех книг, которым предпосланы посвящение Т. Герберту, графу Пемброку и обращение к читателю.

В первой книге дается критика учения о врожденных идеях и принципах (т.е. изначально присущих человеческому уму до всякого опыта). Локк доказывает, что ни положения логики и математики, ни правила морали, ни идея Бога не являются врожденными.

Во второй книге излагается теория происхождения знания из чувственного опыта — внешнего и внутреннего, из ощущения и рефлексии. Они являются источниками, снабжающими ум идеями, под коими Локк понимает все то, что ум воспринял в себя и чем он может затем оперировать. Исходный материал знания — простые идеи, из них ум посредством присущей ему деятельной способности соединения, сопоставления и абстракции образует сложные и общие идеи. Локк различает идеи первичных и вторичных качеств, т.е. идеи, сходные с теми качествами тел, которые вызывают эти идеи (протяженность, фигура, плотность, движение), и не сходные (цвет, звук, запах, вкус). Среди сложных идей он различает идеи модусов, субстанций и отношений. Идеи бывают ясные или смутные, реальные или фантастические, адекватные или неадекватные, истинные или ложные.

Третья книга содержит философию языка. Здесь излагается концептуалистический взгляд на природу общих понятий и имен.

Четвертая книга посвящена анализу познавательного процесса и проблеме истины. Всякое познание есть восприятие соответствия или несоответствия идей. По степени достоверности установления такого соответствия или несоответствия познание делится на интуитивное, демонстративное и чувственное. Последнее оценивается Локком как наименее ясное и достоверное, что вносит в его эмпирическую концепцию познания рационалистический элемент. Знание истинно тогда, когда идеи соответствует действительности. Истина — это соединение (или разъединение) идей или их знаков сообразно соответствию (или несоответствию) обозначаемых ими вещей. В четвертой книге также рассматриваются вопросы реальности и объема познания, основания и степени вероятного знания, природы и основания веры, или мнения.

Это сочинение Локка оказало решающее влияние на филос. мысль века Просвещения, оставаясь одним из самых известных произведений этой эпохи.

Соч.: В 3 т. М., 1985. Т. 1-2.

ОРГАНИЦИЗМ (от лат. organismus — живое тело) — истолкование духовных, исторических, политических и др. образований по аналогии с живыми организмами. При этом подчеркиваются такие черты последних, как их сложность, целостность, связь с окружающей средой, динамическая упорядоченность, создание ими нового бытия и т.д. Предполагается, что народы, культуры, языки, течения в философии и искусстве, научные теории и т.д., подобно организмам, в определенное время рождаются, достигают зрелости, а затем старятся и умирают. Аналогия с живым нередко оказывается полезной, однако, как и всякая аналогия, она ставит на место исследуемого объекта некоторый иной объект, а потому провоцирует опасность некритического их отождествления.

Перечень соч. О. включал около 2000 «книг» (в антич. смысле слова). В работе по критике текста Библии О. выступил как наследник александрийской филологической традиции и одновременно как основатель библейской филологии. Философия О. — стоически окрашенный платонизм. Чтобы согласовать его с верой в авторитет Библии, О. вслед за Филоном Александрийским разрабатывал доктрину о трех смыслах Библии — «телесном» (буквальном), «душевном» (моральном) и «духовном» (философски-мистическом), которому отдавалось безусловное предпочтение. Сотворение мира Богом О. толковал как вечно длящийся акт: прежде этого мира и после него были и будут др. миры. Эсхатологический оптимизм О. отразился в учении о т.н. апокатастасисе, т.е. о неизбежности полного «спасения», просветления и соединения с Богом всех душ и духов (как бы независимо от их воли), включая дьявола, и о временном характере адских мук. Доктрина О. об аскетическом самопознании и борьбе со страстями оказала сильное влияние на становление монашеской мистики в 4—6 вв., а выработанная им система понятий широко использовалась при построении церковной догматики (у О., напр., впервые встречается термин «богочеловек»). В эпоху расцвета патристики приверженцами О. были Евсевий Кесарийский, Григорий Назианзин и особенно Григорий Нисский. Др. теологи резко осуждали О. за «еретические» мнения (учение об апокатастасисе) и за включение в состав христианской догмы несовместимых с ней тезисов антич. философии (в частности, платоновского учения о предсуществовании душ). В 543 О. был объявлен еретиком в эдикте императора Юстиниана I; однако влияние его идей испытали многие мыслители Средневековья.