Философия: Энциклопедический словарь

Виндельбанд В. История и естествознание. СПб., 1904; Риккерт Г. Философия истории. СПб., 1908; Виндельбанд В. Философия в немецкой культурной жизни XIX столетия. М., 1910; Поппер К. Нищета историцизма. М., 1993; Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М., 1998.
ИДОЛ (от греч. eidolon — образ, лат. idolum) — в обычном словоупотреблении — кумир, фантом, предмет слепого поклонения. Демокрит пытался объяснить чувственное восприятие как истечение мельчайших частиц (eidola) от воспринимаемого объекта. Эта теория и термин «idolum» были известны в позднее Средневековье, но связывались с «второсортным», неполноценным знанием. Наибольшую известность получило употребление термина «И.» Ф. Бэконом в «Новом органоне» для обозначения четырех главных источников ошибок, обычных в философии и науке. Его типология заблуждений человеческого ума (И. разума) включала: призраки рода, имеющие основание в самой природе человека; призраки пещеры, заблуждения отдельного человека или группы людей, обусловленные «малым миром», «пещерой» индивида или группы; призраки рынка, проистекающие из взаимного общения людей; призраки театра, «которые вселились в души людей из разных догматов философии, а также из превратных законов доказательств». В числе последних «призраков» — софистика, крайний эмпиризм, дающий вместо полноценных обобщений поверхностные, невежественные суждения, и суеверие.

ИЕРАРХИЯ (от греч. hieros — священный, arche — власть) — расположение частей или элементов целого в порядке от низшего к высшему, с возрастающим значением и уменьшающимся числом членов (напр., И. ценностей, И. наук и т.п.). И. были особенно характерны для средневековой философии, в которой всякая исследуемая область вытягивалась в цепочку взаимосвязанных и последовательно подчиненных ступеней. Эта цепочка всегда была конечна, и ее «низ» представлялся интересным прежде всего потому, что он отражал и символизировал «верх». «Символизм и иерархизм — такова формула средневекового мировоззрения и такова формула всей средневековой культуры... Средневековье создало... иерархическое общество, иерархию чинов духовных и светских, иерархию общественных союзов, корпораций, «университетов», образующих вместе общую universitas, христианско-феодальный мир. Иерархизмом проникнут весь социальный уклад Средневековья» (П.М. Бицилли). Поскольку Бог, вершина всех И., мыслился как высшее благо и совершенство, то мир в целом и все ступени И., его составляющей, получали нравственную оценку. «В средневековой «модели» мира нет этически нейтральных сил и вещей: все они соотнесены с космическим конфликтом добра и зла и вовлечены во всемирную историю спасения» (А.Я. Гуревич).

Противоположностью И. является равенство. Средневековые мыслители весьма своеобразно, можно сказать мистически, соединяли «ранжирование душ и движений» с идеей совершенного равенства. Напр., Фома Аквинскии изображал небеса как иерархическую структуру со многими уровнями святости и в то же время как светлое единство, в которой даже самый большой святой не испытывает ни малейшей гордости за свое положение. Низведение вертикальной структуры к одноплоскостной общности, смыкание «верха» и «низа» в конечном счете призваны были дать эффект обновления и восстановления принципов классификации и порядка.

Тяготение к И. характерно для всех коллективистических обществ и сообществ (см.: Индивидуалистическое общество и коллективистическое общество). В частности, в тоталитарном обществе И. универсальны и устойчивы. «Совершенно еще не изученный вопрос — стереотипность иерархий абсолютно во всех сферах жизни общества. Даже похороны имеют свою иерархию. Недостатки, например, разделяются на недосмотры, просмотры, упущения, недоделки, просчеты, недоработки, промахи, ошибки, грубые ошибки, грубейшие ошибки, непростительные ошибки, провалы и т.п. Достижения разделяются на сдвиги, подъемы, оживления, достижения, успехи, некоторые успехи, заметные успехи, серьезные успехи, крупные достижения и т.п.» (А.А. Зиновьев). В коллективистическом представлении об И. находят свое преломление все иные особенности коллективистической культуры: удвоение мира, разделение его на реальный и умопостигаемый (И. устанавливается во имя последнего и призвана соединять два мира), символизм (связь между уровнями И. является прежде всего символом какого-то иного содержания), тяга к универсальности (И. охватывает все), схематизм вещей и их связей (ступени И. четко очерчены) и т.д.

«Нормальная» наука также тяготеет к символам и И., выстраивая в иерархические цепочки как теоретические положения, так и изучаемые факты. И. пронизаны и такие коллективистические сообщества, как армия, церковь, тоталитарные религиозные секты и т.д.

Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. СПб., 1990; Зиновьев А.А. Зияющие высоты. М., 1992. Кн. 2; Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1995.

Разработка И.л. идет по двум направлениям: построение специальных И.л. и истолкование определенных систем логики времени (см.: Времени логика) как логических описаний изменений. При первом подходе обычно дается «одномоментная» характеристика изменяющегося объекта, при втором — изменение рассматривается как отношение между двумя последовательными состояниями объекта.

К первому направлению относится, в частности, логика направленности Л. Роговского. Язык логики направленности включает не только термины «существует» и «не существует», но также термины «возникает», «исчезает», «уже есть», «еще есть», «уже нет», «еще нет» и т.п. С помощью этих терминов формулируются законы логики направленности:

• существовать — это то же, что начинать исчезать, и то же, что переставать возникать;

• не существовать — то же, что начинать возникать, и то же, что прекращать исчезать;

• становление — прекращение несуществования, а исчезновение — возникновение несуществования;

• уже существует — значит существует или возникает, и т.п.

Логика направленности допускает четыре типа существования объектов: бытие, небытие, возникновение (становление) и исчезновение. Относительно всякого объекта верно, что он существует или не существует, возникает или исчезает. Вместе с тем объект не может одновременно существовать и не существовать, существовать и возникать, не существовать и исчезать, возникать и исчезать, и т.п. Иными словами, четыре типа существования исчерпывают все возможные способы существования и являются взаимно несовместимыми. Логика направленности позволяет выразить в логически непротиворечивой форме гегелевское утверждение о противоречивости всякого движения и изменения. Утверждение «Предмет движется в данный момент в данном месте» эквивалентно утверждению «В рассматриваемый момент предмет находится и не находится в данном месте».

Примером второго подхода может служить логика времени Г.Х. фон Вригта. Ее исходное выражение: «А и в следующей ситуации В» может интерпретироваться как «Состояние А изменяется в состояние 5» («А-мир переходит в 5-мир»), что дает И.л. В логике времени доказуемы такие теоремы:

• всякое состояние либо сохраняется, либо возникает, либо исчезает;

• при изменении состояние не может одновременно сохраняться и исчезать, сохраняться и возникать, возникать и исчезать;

• изменение не может начинаться с логически противоречивых состояний и не может вести к таким состояниям и т.п.

Примеры утверждений, доказуемых в различных системах И.л., показывают, что она не является самостоятельной теорией изменения и не может претендовать на то, чтобы быть таковой. Формально-логический анализ изменения объекта преследует узкую цель — отыскание средств, позволяющих отчетливо зафиксировать логические связи утверждений об изменении того или иного объекта.

Вместе с тем И.л. имеет важное филос. значение, поскольку тема изменения (становления) еще с античности стоит в центре острых филос. дискуссий. И.л. позволяет, кроме прочего, прояснить отношение формальной логики к концепции внутренне противоречивой сущности становления.

Ивин А.А. Логика времени // Неклассическая логика. М , 1970; Вригт Г.Х. фон. Логико-философские исследования. Избр. труды. М., 1986; Rogowski L.S. Sens logiczny heglowskiej koncepcji sprzesznosci zmiany i ruchu // Studia filosoficzne. 1961. № 6 (27).
ИЗМЕРЕНИЕ — представление свойств реальных объектов в виде числовой величины, один из важнейших методов эмпирического познания. В самом общем случае величиной называют все то, что может быть больше или меньше, что может быть присуще объекту в большей или меньшей степени; числовая величина — такая, которая может быть выражена числом. Т.о., И. есть установление соотношения между числами и свойствами объектов. Если Q обозначает некоторую степень измеряемого свойства, U — единицу И., а q — числовое значение соответствующей величины, то результат И. выражается следующим образом: Q = qU. Это уравнение называется «основным уравнением измерения», в соответствии с которым и осуществляется приписывание числовых значений измеряемым величинам (напр., температура данного тела равна 20 градусам).

Для того чтобы результат И. был общезначим, в процессе И. необходимо соблюдать определенные правила И.

1. Правило эквивалентности: если физические значения измеряемых величин равны, то должны быть равны и их числовые выражения, символически: если Qi=Q2, то q,U = q2U.

2. Если физическое значение одной величины больше (меньше) физического значения другой величины, то числовое значение первой должно быть больше (меньше) числового выражения второй, символически: если Q1>Q2, то q1>Q2.

Знаки, стоящие между Q/ и Q2, не являются выражением обычных арифметических отношений, а представляют некоторые эмпирические соотношения между свойствами разных тел. Напр., если речь идет о весе двух тел, то знак «=» между Q/ и Q2 будет означать лишь то, что когда мы кладем одно тело на одну чашу весов, а др. тело — на вторую чашу, то весы оказываются в равновесии. Знак « > » между Qi и Q2 означает, что одна чаша весов опустилась ниже другой.

3. Правило аддитивности: числовое значение суммы физических значений некоторой величины должно быть равно сумме числовых значений этой величины, символически: qU (Q1 + Q2) — q1U + q2U.

В формулировке данного правила между Qi и (Q2 помещают знак « + », обозначающий эмпирическую операцию соединения двух значений одной величины. Эту операцию следует отличать от арифметического сложения. Величины, соединение которых подчиняется указанному правилу, называются «аддитивными». Таковы, напр., масса, длина, объем в классической физике. Если соединить вместе два тела, то масса получившейся совокупности будет равна сумме масс этих тел. Величины, не подчиняющиеся указанному правилу, называются «неаддитивными». Примером неаддитивной величины может служить температура. Если соединить вместе два тела с температурой, скажем, 20°С и 50°С, то температура этой пары тел не будет равна 70°С. Существование неаддитивных величин показывает, что при обращении с количественными понятиями необходимо учитывать, какие конкретные свойства обозначаются такими понятиями, ибо эмпирическая природа этих свойств накладывает ограничения на операции, производимые с соответствующими количественными величинами.

4. Правило единицы И. Необходимо выбрать некоторое тело или легко воспроизводимый естественный процесс и охарактеризовать единицу И. посредством этого тела или процесса. Для температуры задают шкалу И., выбирая две крайние точки, напр., точку замерзания воды и точку ее кипения, и разделяют отрезок трубки между этими точками на определенное количество частей. Каждая такая часть является единицей И. температуры — градусом. Единицей И. длины является метр, времени — секунда. Хотя единицы И. выбираются произвольно, однако на их выбор накладываются определенные ограничения. Тело или процесс, избранные в качестве единицы И., должны сохранять неизменными свои размеры, форму, периодичность. Строгое соблюдение этих требований было бы возможно только для идеального эталона. Реальные же тела и процессы подвержены изменениям под влиянием окружающих условий. Поэтому в качестве реальных эталонов И. выбирают как можно более устойчивые к внешним воздействиям тела и процессы.

В 1960 на Генеральной конференции по мерам и весам была принята Международная система единиц физических величин (СИ). Эта система действует и в России (с 1982).

Карнап Р. Философские основания физики. М., 1971; Никифоров А.Л. Философия науки: история и методология. М., 1998.

А.Л. Никифоров

ИЛЛАРИОН КИЕВСКИЙ (кон. 9 — сер. 11 в.) — др.-рус. мыслитель, проповедник, первый киевский рус. митрополит (с 1051). Сведения о его жизни скудны; в летописи сообщается, что он был «муж благ, книжен и постник». Расцвет творчества приходится на время княжения Ярослава Мудрого (1019—1054). Перу И.К. принадлежат «Слово о Законе и Благодати», «Молитва», «Исповедание веры», а также ряд сочинений религиозно-нравственного характера. При его участии составлялся «Устав князя Ярослава о церковных судах». Оказал влияние на летописание, церковное красноречие, учительную литературу. Наиболее значительно по объему и содержанию «Слово», состоящее из трех частей: сопоставления Закона и Благодати, описания крещения Руси, похвалы великому князю Владимиру и его сыну Ярославу. Известно более 50 списков «Слова», относящихся к 15—17 вв., что говорит о его влиянии и авторитетности. Под Законом понимается ветхозаветное учение как начальная стадия духовного просвещения и самоорганизации др.-евр. народа, оказавшая влияние на все человечество. Под Благодатью понимается евангельское новозаветное учение, с одной стороны, развившее ветхозаветную традицию, с другой — преодолевшее ее рамки и ставшее мировой религией, распространившейся на многие народы и страны, в т.ч. на Русь. Христианский универсализм сочетается в «Слове» с глубоким патриотизмом. Историософская значимость памятника состоит в обосновании идеи равенства Руси среди цивилизованных народов, включенности ее в мировую историю, в сравнении князя Владимира с равноапостольным императором Константином, что предвосхитило возникшую позднее доктрину «Москва — Третий Рим», где Руси отводилась роль наследницы Рима и Византии.

Слово о Законе и Благодати. М., 1994.

Идейно-философское наследие Иллариона Киевского. М., 1986. Ч. 1—2; Ужанков А.Н. «Слово о Законе и Благодати» Иллариона Киевского. М., 1999.

ИЛЬЕНКОВ Эвальд Васильевич (1924—1979) — специалист по диалектике, т.н. диалектической логике и «материалистической теории идеального». Типичный представитель философии марксизма-ленинизма. С 1941 — студент Московского ин-та философии, литературы и искусств. Участник Великой Отечественной войны. Окончил филос. факультет МГУ, аспирантуру этого же факультета. В 1953 был обвинен в гегельянстве. Работал в Ин-те философии АН СССР. В нач. 60-х гг. вышел из редколлегии готовившейся «Философской энциклопедии» в знак протеста против более широкого освещения в ней вопросов современной логики. В последние годы жизни занимался проблемой психического (личностного) развития слепоглухонемых детей и был обвинен позднее в подгонке фактов под ошибочную общую схему (Д.И. Дубровский). По И., такое развитие не содержит никакой дефектологической специфики, а скорее наоборот, высвечивает всеобщие нормы индивидуального развития в «чистом» виде.

В диалектике И. интересовали прежде всего вопросы внутренней противоречивости мышления, соотношение абстрактного и конкретного, логического и исторического и др.

Определение диалектического противоречия в работах И. отсутствует, как нет в них собственных конкретных примеров таких противоречий. Соотношение диалектического и обычного (логического) противоречия трактуется весьма неясно. «Если в теоретическом выражении действительности противоречие возникло с необходимостью из самого хода исследования, то оно не есть так называемое логическое противоречие, хотя и обладает формальными признаками такового, а есть логически правильное выражение действительности». Формально-логический запрет противоречия правилен, если он касается употребления терминов, но неверен, когда относится к движению понятий. «Последнее — предмет диалектической логики. Но здесь господствует другой закон — закон единства, совпадения противоположностей, притом совпадения, доходящего до их тождества. Именно он составляет ядро диалектики как логики мышления, следующего за развитием действительности». Позиция И. была шагом назад в сравнении с утвердившейся уже в марксизме-ленинизме идеей, что даже диалектическое мышление должно подчиняться обычным требованиям (формальной) логики. Обсуждение в работах И. соотношения логических законов тождества и противоречия, критика Р. Карнапа и др. показывают, что И., как и Г.В.Ф. Гегель, которому он во многом следовал, плохо представлял, чем занимается наука логика.

Творчество И. разворачивалось в период первой либерализации реального коммунизма и являлось попыткой приспособить схоластизированный и окостеневший марксизм-ленинизм к реалиям постиндустриального общества. Большинство советских философов того времени ограничивались идеей нового, «более углубленного» прочтения работ В.И. Ленина. И. считал нужным вернуться к диалектическим идеям К. Маркса и даже таких его предшественников в разработке диалектики, как И. Кант, И.Г. Фихте и Гегель. На Западе 1950—1960-е гг. также были отмечены существенным ростом интереса к творчеству Маркса и формированием целого ряда направлений неомарксизма. Наибольшим влиянием из них пользовалась франкфуртская школа (М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Г. Маркузе и др.), оставившая от всей диалектики только идею развития путем постоянного отрицания своих предшествующих ступеней («негативная диалектика»). И. не проявлял интереса к работам современных ему зап. философов-неомарксистов. Развивавшееся им истолкование «аутентичного» марксизма иногда именуется «доморощенным неомарксизмом» (Ю.Н. Давыдов).

И. полагал, что диалектическая логика уже почти построена, в основном коллективными усилиями советских философов, и что многие их работы можно рассматривать как параграфы и даже главы этой Логики (с большой буквы). Ослабление, а затем и крушение коммунистического режима показало, что эти надежды были не более чем беспочвенной иллюзией.

Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» Маркса. М., I960; Идеальное // Философская энциклопедия. М., 1962. Т. 2; Об идолах и идеалах. М., 1968; Диалектическая логика. М., 1974 (2-е доп. изд. — 1984); Учитесь мыслить смолоду. М., 1977; Становление личности: к итогам научного эксперимента // Коммунист. 1977. № 2; Ленинская диалектика и метафизика позитивизма. М., 1979; Искусство и коммунистический идеал. М., 1983; Философия и культура. М., 1991.

Дубровский Д.И. Проблема идеального. М., 1983; Давыдов Ю.Н. Макс Вебер и современная теоретическая социология. М., 1998.

ИЛЬИН Иван Александрович (1883—1954) — философ, правовед, публицист. Род. в Москве в дворянской семье. Окончил юридический факультет Московского ун-та (1906). Был оставлен на факультете для подготовки к профессорскому званию. В 1910 И. отправлен в научную командировку в Германию, Францию, Италию, где продолжил научную работу в ун-тах Гейдельберга, Фрейбурга, Геттингена, Парижа, Берлина: занимался в семинарах Г. Риккерта, Г. Зиммеля, Э. Гуссерля. Знакомство с Гуссерлем и увлечение его феноменологическим методом — важный момент в творческой биографии И. В 1912 И. возвращается в Москву и работает на юридическом факультете Московского ун-та и в ряде др. высших учебных заведений Москвы. В 1918 И. подготовил и блестяще защитил диссертацию «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека». Позднее диссертация была опубликована в виде двухтомной книги. В 1921 И. становится членом правления Московского юридического общества и председателем Московского психологического общества. Осенью 1922 И. в составе большой группы оппозиционно настроенной интеллигенции был выслан из страны. В Берлине вместе с Н.А. Бердяевым и Б.П. Вышеславцевым И. положил начало Русской религиозно-философской академии.

В 1927—1930 И. издает жур. «Русский колокол. Журнал волевой идеи». Спасаясь от преследования национал-социалистов, в июле 1938 И. эмигрирует в Швейцарию, где возобновляет свои публичные лекции.

Диссертация И. о философии Г.В.Ф. Гегеля была оценена как одно из наиболее оригинальных сочинений рус. философии 20 в. Как правоведу, ученику П.И. Новгородцева, И. понадобилось изучение Гегеля в связи с его философией права. И. попытался осмыслить по-новому всю систему Гегеля в целом, понять ее как последовательную реализацию определенного замысла, значимого и для философии 20 в. И. удалось обнаружить в филос. учении Гегеля «основную идею, скрывающую в себе «главное», то существенное, во имя чего это учение вынашивалось». Это — идея «спекулятивно-конкретного»: «Все реальное подлежит закону спекулятивной конкретности — вот содержание того кардинального опыта и той основной идеи, которой посвящена вся философия Гегеля».

Двухтомный труд о Гегеле является вершиной филос. творчества И. Переосмысливая гегелевскую систему, И. находит в ней основу для своеобразной философии мировой трагедии; мироздание изображается как арена борьбы двух стихий: божественной, благой, духовной и иррациональной, злой, материальной.

Ортодоксальным последователем Гегеля И. не стал, вместе с тем своеобразное мировоззрение философа И. сформировалось под воздействием Гегеля. По мнению И., философия — опытная наука, причем в опыт включается сверхчувственное умозрение. Философствующему субъекту, по И., следует овладеть «умением внимать сверхчувственному предмету» до самоотождествления духа с предметом так, чтобы в духе «самораскрывался» сверхчувственный предмет. Сверхчувственным предметом филос. умозрения является Бог. Сущность божественной реальности постигается средствами филос. умозрения и, т.о., не является трансцендентной. И. утверждал, что по существу вера и знание — это одно, а философия по своему содержанию есть религия. Вместе с тем в философии И. нашли отражение идеи феноменологии, персонализма и экзистенциализма. Не ограничиваясь лишь феноменологией человеческого общения, И. стремился найти онтологическое обоснование противоречия между «одинокостью» и единством людей. Основы онтологии человеческого бытия И. заимствовал у Фихте и Гегеля.

В 1924 И. начинал писать кн. «О сопротивлении злу силою», где утверждал, что «стремясь к добру, человек должен сначала испробовать все духовные средства для преодоления зла. Сопротивление злу силой допустимо лишь тогда, когда нет других возможностей. В этом случае такой выбор — не только право человека, но и его обязанность». В 1952 И. завершена тридцатилетняя работа над произведением «Аксиомы религиозного опыта». К этой книге примыкает кн. «Путь к очевидности». Для И. учение об очевидности — центральное в его философии: «воспитание духовной очевидности — первоочередная задача». Семь основ духовного бытия, по И., это: вера, любовь, свобода, совесть, семья, родина и нация. Все они являются формами духовной жизни и образуют внутреннее единство.