326
воздействие и созданиями своей фантазии добиваются исключительно пробуждения фантазии и
жизнеощущений слушателя или читателя.
Другим случаем романтического отображения является понятие органически сложившегося,
естественного общества — понятие, происхождение которого нуждается в исследовании. У Карла
Маркса это понятие выглядит как реликт теории естественного права, ограничивающий значение
его экономико-социальной теории классовой борьбы . Восходит это понятие к данной Руссо
картине общества до разделения труда и введения частной собственности
15
. Во всяком случае,
уже Платон своим ироническим изображением природного состояния в третьей книге
«Государства» показал иллюзорность подобной теории государства
16
.
Эта романтическая переоценка ценностей лежит в основе направления, свойственного
исторической науке XIX века. Она уже не меряет прошедшее мерками современности, как неким
абсолютным мерилом, но, напротив, признает за прошедшими временами их особое достоинство и
готова даже согласиться с их превосходством в том или ином отношении. Великие свершения
романтизма: пробуждение интереса к изначальным временам, вслушивание в голос народов,
звучащий в песнях, собирание легенд и сказок, забота о старинных обычаях, открытие языка как
мировоззрения, занятия «религией и мудростью индийцев» — все это вызвало к жизни
историческую науку, которая медленно, шаг за шагом, превратила полное предчувствий
пробуждение в обстоятельное историческое познание. Связь исторической школы с романтизмом
подтверждает, таким образом, что романтическое возвращение к изначальному само стоит на
почве Просвещения. Историческая наука XIX века — это любимое детище Просвещения —
понимает себя саму как его высшее завершение, как последний шаг в освобождении духа от
догматической скованности, как шаг к объективному познанию исторического мира,
равноправному с познанием природы современной наукой.
Тот факт, что соединение реставрационных тенденций романтизма с коренными устремлениями
Просвещения могло породить действенное единство исторических наук о духе, показывает лишь,
что в основе обоих лежит один и тот же разрыв со смысловой непрерывностью традиции. Если с
точки зрения Просвещения всякая традиция, оказывающаяся перед лицом разума невозможной, то
есть бессмысленной, может быть понята лишь исторически,
Достарыңызбен бөлісу: |