Первая 5 серая лавина кайзера 5 часть вторая 130 трагедия под сольдау 130 часть третья 306 отхлынувшая волна 306

ГОСПОДИН ИЗ ЛИЛЛЯ

Председатель палаты депутатов Дешанель имеет прекрасную казенную квартиру, а размах домашнего уклада позволяет ему, чтобы навстречу незвано пришедшим четырем господам, несмотря на полуночное время, вышли четыре горничных. На дворе льет проливной дождь, и горничным приходится снимать с пришедших насквозь промоченные пальто.

Дешанель, как всегда, элегантный, сидит в своем дорогом шелковом халате в одном из салонов и, глядя на огонь камина, барабанит отполированными ногтями по ручке обитого ярко-красным шелком кресла. Собственно, ему уже давно хочется отправиться спать, но какое-то инстинктивное чувство беспокойства, — предчувствие неожиданная визита, заставляет отложить исполнение благого намерения.

Между прочим Поль Дешанель, — Красавец Поль, — будущий кратковременный президент французской республики, выпавший в 1920 году при таинственных обстоятельствах из окна довилльского экспресса и разбившийся на смерть, сегодня в неважном настроении. Ни ему, ни его коллегам по парламенту никак не удается вмешаться в судьбу родины и помочь ей выпутаться из навалившихся затруднений. Правительство считает, что только оно вправе в данную минуту решать все вопросы, связанные с управлением страной.

Когда за дверью раздаются шаги и горничная докладывает, что несколько господ желают видеть господина председателя, Дешанель быстро встает, чувствуя, что сейчас что-то произойдет. Весьма кстати, что он не пошел еще спать!

Первым входить Клемансо. Он начинает говорить еще на пороге:

— Дешанель! Вы должны послушать, что рассказывает вот этот господин. Он гласный городской думы Лилля, очень отважный и патриотически настроенный человек.

«Тигр» представляет маленького, издерганного, позеленевшего от усталости человека. Сильно жестикулируя, тот немедленно начинает рассказ, который несомненно повторяется им, по крайней мере, в десятый раз.

— Я говорю, — дело было так, что мы спрашивали себя: командуете ли вообще кто-нибудь французской армией? Мы искали какого-либо генерала, хотя бы майора, но не могли найти даже лейтенанта! И тогда...

Дешанель перебивает говорящего. Он с первых слов понимает , что человек собирается рассказать действительно важные вещи, но что он на границе изнеможения. Поэтому председатель палаты поспешно предлагает:

— Да сядьте, сядьте же!

Одновременно Дешанель звонит и здоровается с приведенными Клемансо сенаторами Дюбо и Рибо. Первый — председательствующий Сената, а Рибо — свергнутый два месяца тому назад министр-президент, специалист этого амплуа. Последнее свержение его было уже третьим по счету. Рибо рутинер и уже немного усталый политик, знаток финансовая права, человек, переживший Наполеона Третьего и панамский скандал.

Все общество рассаживается вокруг низенького овального стола. Появляются коньяк, ликеры, содовая вода в сифонах. Господин из Лилля, сенаторы и хозяин наливают себе по рюмке, а Клемансо, словно мучимый жаждой, жадно набрасывается на шипучую содовую. Залпом выпивает он большой стакан и торопливо закуривает сигаретку.

Затем, словно внезапно раздражившись, он полуприказывает господину из Лилля:

— Ну, рассказывайте, мой друг. В коньяке вам и позже не откажут!

И господин рассказывает:

«... Немцы приближались к Лиллю. Мы слышали, как канонада становилась все явственнее. В город стали привозить все больше раненых, и мы узнали, что враг стоит чуть ли не под самыми воротами. Но он еще не наступал, и тогда бургомистр города отправился к командиру наших войск, которых в Лилле было что-то около 14.000 человек. Командира звали генерал д’Амад. Он рассказал генералу о той опасности, какой он подвергается, если он станет защищать Лилль, потому что наши укрепления, как вы может быть это знаете, господин председатель, ни черта не стоят. Уже с 1911 года ни один генерал не смотрит на Лилль, как на современную крепость.

Генерал д’Амад обещал подумать. Но наш бургомистр вызвал по телефону господина военного министра Мессими и тогда генерал д’Амад должен был подойти к аппарату. Военный министр приказал ему город не защищать.

Все пошло очень быстро, но мы вдруг вспомнили, что в нашем городе находится масса снаряжения, амуниции, снарядов, громадный парк военных грузовиков и прочего военного имущества.

Месье! Вы можете себе, конечно, представить, что мы чуть не закричали от отчаяния, когда подумали, что все это добро может попасть в руки бошей. И как мы были рады, когда выяснилось, что враг не сразу намерен войти в город! Оставалось, стало быть, довольно времени, чтобы вывезти все.

Стали искать генерала д’Амад. Он исчез. Стали искать полковников, офицеров и, наконец, интендантских чиновников, но, — что вы скажите, — оказалось, что сразу после телефонного разговора армия генерала д’Амад испарилась, и испарилась таким образом, что это нельзя назвать иначе, как бегством. Они не подумали ни о ящиках с патронами, ни о вывозе грузовиков, ни на что у них не нашлось времени! Армия унеслась куда-то, как порыв ветра!

И, — вы можете отнестись к моим словам, месье, как хотите, но это было позорно! Как можно оставлять такую добычу врагу, если к этому ничто не принуждает? Немцы ведь, до сих пор не вошли в Лилль!

Тогда мы сами взялись за дело. Вся городская дума. Навалили все на грузовики, нашли шоферов, кое-как повезли. Но мы были возмущены и говорили: “то, что случилось в Лилле, может, без сомнения, произойти и в других городах!” А наш мэр сказал: “Мон шэр, — дорогой мой, поезжайте в Париж, пойдите к Клемансо. Он патриот и будет уж знать, как и что надо сказать правительству, когда узнает, что случилось в нашем городе».

Господин из Лилля замолчал и залпом выпил вторую рюмку коньяку. В это время задребезжал фарфор и закачались статуэтки. «Тигр», вскочив, толкнул хрупкую полочку и чуть не перебил драгоценные изделия Сэвра. Мощный удар кулака по овальному столику заставил заплясать бутылки.

— В этом вы можете не сомневаться, мосье! — воскликнул Клемансо. — Я-то уж знаю, что скажу правительству! Я ему скажу, что главнокомандующего Жоффра надо убрать! Немедленно! Больше того: я скажу, что наш военный министр невозможен, что это возмутительно, как наш военный материал попадает в руки немцев. Ваш рассказ — символ. Вы видите, господа, как мы ведем войну? Довольно молчать. Теперь наша очередь, господа, вмешаться. В этот час Франция не может сгибаться под скипетром Пуанкарэ, под властью человека, который в своей жизни прочел, правда, не мало книг, но самой жизни никогда не понимал, и понимать не будет. Я сам составлю правительство! Бриан, Делькассэ и Мильеран будут моими министрами. Но почему вы сидите, господа? Вставайте! Надо работать!