Джэй Вайднер, Винсент Бриджес

Какими бы ни были источники текста (а мы встречаем его версии в заклинаниях, обращенных к Амону-Ра, в 29-м столбце, строки 5—20 Лейденского папируса — греко-египетского магического текста II в., похороненного вместе со своим знатным владельцем в некрополе на западном берегу возле Фив), его ценность как уникальной алхимической копии очевидна в свете наших исследований фрагмента «Пророчица Исида». Действительно, понятие «свет» и здесь играет главную роль.

В 6-й строке заклинания Амона-Ра мы читаем: «Лотос Звезд, небо раскрыто во всей своей широте и высоте; я становлюсь чистым светом... поистине, без лжи». В арабоязычной версии текста Джабира это место выглядит таю «По причине этого явления тьма (мрак) убежит от тебя». «Слава мира» — это персонификация живого золота, его созидающего сияния, «чистый свет», который созерцают алхимики по завершении их Великого Труда, когда в их ретортах появляется золото. После того как им удавалось постичь истину, которую донесла до нас Изумрудная скрижаль, алхимики начинали излучать свет, и тьма действительно бежала от них — и в прямом, и в переносном смысле слова.

Первое поселение на месте Иерусалима появилось уже в III тысячелетии до н.э. Во времена праотца Авраама город уже был царской столицей. Мелхиседек поведал Аврааму о Боге Всевышнем, и Авраам совершил в честь него свое знаменитое жертвоприношение, во время которого «дым как из печи и пламя огня прошли между рассеченными животными» (Быт. 17, 17), имен

но на горе Мориа, которая во времена царя Давида отождествлялась с Сионом (2 Пар. ЗД)²⁰⁴. Таким образом, гора Сион была местом заключения завета с Богом.

Давид так и воспринимал ее, построив вокруг горы новую столицу. Гора Сион была также первоначальным местом, где хранился ковчег Завета, когда Давид перенес его с горы Табор в свою новую столицу. На горе Сион было то самое «гумно Орны Иевусеянина», на котором Давид плясал перед ковчегом Завета и получил Божье благословение на свою царскую власть. В этом завете царства Бог поведал Давиду, что его сын будет человеком, которому суждено воздвигнуть великий Храм.

В описании восстановления Иерусалима после вавилонского пленения, приводимом в книге пророка Неемии (Неем. 3, 1б)²⁰⁵, мы встречаем упоминание о том, что именно на горе Сион находились «гробницы Давидовы». В Псалтири, особенно в Пс. 2, 6, упоминается Сион, который Бог называет Своей горой и где царь Давид, по-видимому, плясал и пел перед ковчегом Завета, причем Сион провозглашается местом, где будет восседать Бог, вознаграждая праведных и карая грешников. Еще более интересна информация в псалме 47, где сказано, что священники «сыны Кареевы», собравшись, надо полагать, при открытии храма, поют хвалебные песнопения, где мы видим следующие слова: «Во граде Бога нашего, на святой горе Его». Встречается и единственное родственное слово Сиону — Сафон, которое, к сожалению, мало что говорит нам о Сионе, кроме того, что это, по-видимому, более древняя форма названия Сион.

Пророк Исаия более четко сформулировал эсхатологиче

скую важность горы Сион в следующих стихах (Ис. 2, 2—4)\ где «гора дома Господня» становится «в последние дни» центром мира, к которому «потекут все народы». Далее пророк говорит, что «от Сиона выйдет закон», который принесет покой и умиротворение всем народам. А пророк Иезекииль, образно говоря, впадает в транс, созерцая видение духовной горы Сион, на которой он словно в яви видит очертания Небесного Храма в Новом Иерусалиме.

Пророк Авдий (Ав. 1, 17—21)²⁰⁶ повторяет особую эсхатологическую важность этой святыни, заявляя, что в последние времена «на горе Сионе будет спасение» и что на этом месте враги Бо- жии будут осуждены, а праведники получат награду, пророк Захария в своей книге также насколько раз упоминает о Сионе, например: «утешит Господь Сиона» (Зах. 1, 17) и др. После этого в Священном Писании надолго наступает странное молчание о горе Сион.

Иисус никогда, по крайней мере — в дошедших до нас текстах, не упоминает о горе Сион. Это весьма странно, если учесть

ее особую эсхатологическую роль и исключительную важность как святыни, связанной с именем Давида. Наиболее близко к этой теме он подходит, ссылаясь, согласно Евангелию от Луки, на текст пророка Исаии (Ис. 14, 12—15)²⁰⁷. У Исаии это «денница, сын зари», более известный как Люцифер, который поднялся на Сион и обещал сесть на горе в сонме богов. В Евангелии от Луки (Лк. 10, 18)²⁰⁸ Иисус прямо говорит о Себе от первого лица.

Гора Сион упоминается в двух²⁰⁹ местах Нового Завета — Послании к Евреям св. апостола Павла и Откровении св. евангелиста Иоанна Богослова. Послание к Евреям св. апостола Павла — достаточно странное послание, длительное время приписывавшееся Павлу, а затем считавшееся не принадлежавшим ему. Наиболее вероятный автор этого послания — Аполлос, которого лично знали и Павел, и Лука. Он использует это послание, написанное еще до падения Иерусалимского храма, чтобы напомнить иерусалимской общине христиан о первоначальном эсхатологическом значении Завета Авраама и Мелхиседека, а также Божественной санкции (благословения) на царство, полученной Давидом. Автор послания утверждает, что Иисус восстановил этот закон и потому верующие в Него должны собраться в Иерусалиме, когда Храм на горе Сион будет восстановлен вновь (Евр. 12, 22)²¹⁰.

Книга Откровения упоминает о горе Сион как о месте, где Агнец и 104 ООО верных будут вершить суд (Откр. 14, I)²¹¹. Здесь же отмечено местонахождение Нового Иерусалима — священного места, где будут расти два Древа, восстанавливающие связь между Небом и Землей.

Таким образом, гора Сион — это (а) место, где Авраам принес жертву Богу Всевышнему; (в) место, где первоначально хранился ковчег Завета в Иерусалиме, то самое место, на котором Бог помазал Давида на царствие; (с) местонахождение гробницы Давида; (сі) священная эсхатологическая гора и (е) место, ни разу не упоминаемое Самим Иисусом, даже в Евангелии от Иоанна.

Однако Тайная Вечеря состоялась именно на горе Сион, в верхней горнице одного из домов в квартале ессеев, находившемся к югу от старой крепостной башни на вершине Сиона, известной как гробница Давида. Это место было выбрано не случайно, а, по всей вероятности, с учетом того, чтобы соответствовать ритуальному славословию из Псалтири (Пс. 47, 2—З)²¹². Таким образом, Тайная Вечеря — это восстановление Мелхиседе- кова завета, а также основной ритуал в культе Осириса в Древнем Египте. Все то, что произошло на горе Сион, имело и имеет апокалипсическое значение.

Еще большее замешательство вызывает вопрос о том, кого же, собственно, следует считать Девой горы Сион. Если следовать традиции Восточной Православной Церкви, это влечет за собой преуменьшение роли Марии Магдалины. Кроме того, это приводит к странной «множественности» Марий. По преданию, родной дом Марии, матери Иисуса, находился на горе Сион, но подобная версия выглядит достаточно странной. В Евангелиях родословие Девы Марии упоминается вскользь, мимоходом. Евангелист Лука считает, что она происходит из дома Давидова, как и Иосиф, ее супруг и обручник, и поэтому тот факт, что их дом находился на горе Сион, неподалеку от гробницы Давида, представляется вполне логичным. Однако Лука — единственный из евангелистов, высказывающий подобное предположение. Другой евангелист, Матфей, приводит родословие потомков Давида по линии Иосифа, однако умалчивает о генеалогии самой Девы Марии. Два других евангелиста, Марк и Иоанн, также не упоминают о ее происхождении. Так, в Евангелии от Марка Мария упоминается лишь в том месте, где говорится о мнимом сумасшествии Иисуса (Мк., 3, 21)²¹³, и более мы не встречаем ее вплоть до момента Распятия, когда рядом с ней оказывается св. Иоанн. В обоих этих Евангелиях она — всего лишь одна из многих Марий, которые находились у Креста, а затем приходили к гробнице. Упоминания Самого Христа о своей матери также странно холодны, так что можно подумать, будто они не были особенно близки.

Если мы, с достаточным на то основанием, предположим, что те части Евангелия от Иоанна, в которых повествование ведется от первого лица, являются наиболее ранними, то получается, что самым поздним и последним Евангелием является Евангелие от Луки. Его позднее происхождение (ок. 90 г. н.э.) во многом объясняется полуязыческим, мифологическим флером, окутывающим его. А поскольку тот же самый автор, как считается, написал и книгу Деяния Святых Апостолов, в которой подробно описал миссионерские путешествия апостола Павла, мы вправе предположить, что Лука был одним из христианских синкретистов, пытавшихся создать новую религию на основании еврейских источников. Его настойчивость в отношении почитания Девы Марии свидетельствует о влиянии современных ему мистериальных религиозных культов, таких, как культ Иси- ды. Путаница с Мариями отчасти обусловлена и мотивом Богини-Матери и младенца. Возникает вопрос: о каком, собственно, младенце мы говорим? Лука, говорит, что Иоанн Креститель был родственником Девы Марии, а это открывает поистине захватывающие генеалогические перспективы.

И, конечно же, надо упомянуть о Марии Магдалине. Ее история также изложена у Луки. В других Евангелиях она просто упоминается как одна из множества Марий, бывших свидетельницами Крестной Смерти и Воскресения. На первый взгляд весьма заманчиво видеть в ней всего лишь вымышленный персонаж, созданный самим евангелистом Лукой, ибо он — единственный из евангелистов, прямо упоминающий о ней. Однако при внимательном чтении Евангелия от Иоанна можно заметить, что существовала и некая другая Мария, упоминания о которой редакторы последующих веков стремились изъять из текста. Эта Мария, по всей видимости, играла важную роль в окружении Иисуса. Наши подозрения еще более усиливает рассказ о браке в Кане Галилейской, на котором Иисус выступает в роли Жениха. Жениха? Но кто же была Его невеста? Несколько далее у того же Иоанна мы встречаем место, где рядом с Христом находится женщина по имени Мария и ее сестра Марфа. Из этого рассказа видно, что отношения между Марией и Иисусом очень напоминают отношения между мужем и женой. Еще далее в Евангелии Иоанна эта же Мария совершает акт помазания Иисуса в качестве Мессии. Иоанн идет еще дальше, рассказывая о встрече Марии Магдалины с Иисусом вскоре после Его Воскресения, что ставит ее в совершенно особое положение и выделяет из всех апостолов. Если же допустить, что эта Мария, сестра Марфы и Лазаря, и Мария Магдалина — одно и то же лицо, то возникает весьма любопытная картина.

Дом в Вифании, где Иисус обычно отдыхал во время своих приходов в Иерусалим, принадлежал его свояченице, т.е. сестре жены. Так где же жила эта Мария? Весьма интригующе выглядит предположение, что она жила на горе Сион, в том самом доме, где состоялась Тайная Вечеря. Евангелист Лука рассказывает, что Мария Магдалина фактически распоряжалась хозяйством и окружением Иисуса, и если она действительно была Его женой и происходила из дома Давидова, тогда она, по-видимому, была наиболее могущественной и влиятельной персоной в раннем христианстве. Но поскольку ортодоксальная апостольская церковь — это создание апостолов Петра и Павла, которые были чужаками и не принадлежали к семье самого Иисуса, легко понять, почему текст Евангелий со временем подвергся существенной «редакторской» правке. Видимо, хронисты папы Сильвестра II каким-то образом обнаружили эту ключевую связь Марии Магдалины с истоками христианства и сделали целью своих изысканий гору Сион. Мы же, со своей стороны, можем сказать, что именно из этого источника и развилось так называемое Мариино христианство, вылившееся впоследствии на Западе в так называемое готическое Возрождение.

СИМВОЛИКА ДРЕВА ЖИЗНИ В «ТАЙНЕ СОБОРОВ»
Эц-Хаим, или Древо Жизни, упоминаемое в книгах «Бахир» и «Сефер Йецира», можно рассматривать как своего рода прототипические каббалистические построения, нечто вроде символической геометрии. В «Тайне соборов» Фулканелли показывает эту схему расположением глав и разделов, а также композицией иллюстраций и рисунков внутри каждой из этих глав. В первом издании его книги было четыре главы: «Тайна соборов», «Париж», «Амьен» и «Бурже». Эти главы условно символизируют четыре мира, или уровня абстракции, и в каждом из этих миров существует свое Древо Жизни, являющееся его составной частью.

Первая глава, «Тайна соборов», состоит из восьми разделов, каждый из которых условно соответствует одной из сефирот — от Кетер до Йесод. Это древо символизирует Божественный Мир, в котором отражена идея творения. Кстати, любопытно, что в этой главе Фулканелли позволяет себе резкий переход от одной темы к другой и, разбирая последовательность сефирот как основополагающую схему путей просветления, переходит к образу меча в камне. Первые три раздела этой главы образуют как бы рукоять меча, последующие пять символизируют камень, а продолжение, тематически связывающее первый раздел с девятым, условно соответствует клинку меча.

Следующая глава, «Париж», рассматривает все Древо Жизни целиком и, кроме того, вводит дополнительный образ — образ Черной Мадонны из главы 1 в позиции сефиры Бина. Эта схема, как мы вскоре увидим, представляет собой ключ к астрономической природе архетипического Древа Жизни. На проекции Древа Жизни или на его небесном отображении видно, что ось полюса Земли наклонена в сторону сефиры Бина — Темной Матери Космического Моря, если следовать каббалистической символике. Отсюда ее важность в модели Фулканелли. Он вводит ее в общую схему вместе с изображением сефиры Кетер — «Алхимии» на главном портале собора Нотр-Дам и символа сефиры Чохма в образе алхимика из Южной башни собора. Эти три образа составляют вершину системы сефирот — Сверхсущ- ностную Триаду. А затем, вполне естественно и вместе с тем неожиданно, Фулканелли переходит к другой теме, разбирая бездну — Даат, или гнозис.

Он начинает выстраивать древо с нижней части подножия Пути Возвращения, изображая Путь Змеи, оплетающей собой все Древо. Иллюстрации с 4 по 25 во втором издании «Тайны соборов» представляют собой эти пути на Древе, ассоциируемые с буквами еврейского алфавита и козырными картами Таро. Однако начиная с ил. 26 схема сефирот возвращается к не-сефире Даат, символу бездны познания, и продолжается на схеме Древа вплоть до ил. 32, символического изображения избиения младенцев из Сен-Шапель, условно соответствующего сефире Мал- кут. Малкут считается напоминанием о судьбе гностических течений на Западе. Фулканелли предлагает нам очень четкую и логичную модель структуры всех тридцати двух компонентов классической символики Эц-Хаим. Если говорить в категориях миров, этот второй уровень представляет собой архетипиче- скую реальность, мир идей. Фулканелли наглядно демонстрирует это посредством включения на этом уровне почти полного Древа Идей схемы памяти, или мнемонической системы. Итак, источник нашего вдохновения Бина, или Черная Мадонна — Исида, восходит непосредственно к божественной реальности.

Следующий уровень, или мир, — это мир форм или эфирных образов. Это — уровень астрального, или духовного (спириту- ального) мира, столь любимый шаманами и мистиками всех сортов. Фулканелли демонстрирует выраженное ограничение этой реальности, описывая лишь часть эфирного Древа и не желая использовать информацию из более высоких уровней Древа, поскольку его читатели не являются посвященными, для которых доступен этот уровень. Он фокусирует основное внимание на семи планетарных сущностях и их влиянии на алхимию. Посредством этих семи образов, шесть из которых показаны, а один только упоминается в тексте, Фулканелли дает нам ключ к принципу Великого Труда. Образ, оставшийся непоказанным, — это скрытое, тайное Солнце, мифическое Солнце позади солнца, а все фигуративные образы показывают, как это тайное, или темное Солнце воздействует на все прочие планетарные сущности. Поскольку эти же сущности приписываются и семи металлам, то в этих образах действительно скрыта великая тайна.

Поскольку многоэлементная структура Древа Жизни построена на основе иллюстраций из первой главы, а также символических изображений на Нотр-Дам в Париже и Амьене и нескольких символов из Сен-Шапель, Сен-Виктор и других памятников, это проливает свет на базовую природу процесса астроалхимии. Это — вполне реальный секрет, и, с точки зрения Фулканелли, здесь нет особой тайны. После того как этот секрет раскрыт, Фулканелли переходит к теме четвертого Древа, которое тесно связывает в единое целое все исторические, мифологические и космологические элементы системы.

Эта четвертая структура Древа Жизни отражает мир действий и явлений, наш материальный мир звезд, солнц и планет. Это Древо Жизни растет в Берри, возле Бурже. Фулканелли попросту игнорирует главный готический собор города со всеми его витражными окнами, выдержанными в завораживающем апокалипсическом духе, и сосредоточивает главное внимание

на двух современниках короля Рене Доброго, правившего в середине XV в., которых звали Жак Кер и Жан Лальеман, и, естественно, на убранстве их домов. Это весьма существенное уклонение, ибо до этого момента Фулканелли фокусировал внимание исключительно на соборах. Подобное нарушение сложившейся практики сигнализирует о смещении акцентов от теоретической и мистической сферы в область реального действия. Теперь мы оказываемся в мире деятельном.

Фулканелли указывает на некий исторический момент в самом конце XV в., когда подземное течение наконец вырвалось на поверхность реальной земной истории. Он отмечает, что тайна Бурже — это тайна эзотерического течения, прошлым для которого можно считать седую античность, настоящим — XV в., а будущим — эпоху по обе стороны XX в. Тайна посвящения, как настаивает Фулканелли, включает в себя обширный отрезок времени, но отдельные нити пестрого ковра уже заметны в картине Бурже середины XV в.

Фулканелли обращает наше внимание на восемь изображений, украшающих два указанных дома. Два из них украшают дом Жака Кера (ил. 39—40), а шесть — особняк Лальемана (ил. 41—46). Судя по этим изображениям, два из них можно считать портретами владельцев, бывших алхимиками. Здесь же присутствуют изображения раковины морского гребешка и сосуда Великого Труда; затем — три исторических и мифологических сюжета: Тристан и Изольда, Золотое Руно и св. Христофор. Кроме того, еще три изображения, явно связанные с инициацией, присутствуют во внутренней часовне в доме Лальемана, на столбах, потолке и жертвеннике в часовне-капелле.

Даже простое перечисление этих мотивов указывает, что изображения объединяются в группы из трех символов. Первая из трех групп символов показывает, что Жак Кер был пилигримом и совершал паломничества, будучи любителем дальних странствий. Жан Лальеман, напротив, был деятельным агентом, ибо держит в он руках алхимический сосуд — символ Великого Труда. Однако так и не указано, кто же исполнял роль великого

магистра. У нас невольно возникает впечатление, что здесь присутствовало некое третье лицо, пожелавшее остаться незамеченным. Кто же это мог быть?

Следующая группа из трех символов еще более усиливает это впечатление. Мы видим в ней три повествовательных сюжета, три символических истории, балансирующие на тонкой грани между реальной историей и мифологией. Однако внешне, казалось бы, ничто не связывает историю любви Тристана и Изольды с древнегреческой легендой о поисках Золотого Руна, а обе они, опять-таки внешне, не имеют ничего общего с христианской легендой о святом Христофоре и младенце Христе. И тем не менее Фулканелли приводит простое, но поразительное свидетельство того, что эти дома, хозяева которых были мастерами столь тонкого искусства, как «зеленый язык», придавали исключительно важное значение этим трем мифам. Итак, что же общего у этих трех историй?

Разумеется, третья тайна вытекает из двух первых и сводится к следующему: что же именно должны были раскрыть эти инициации?

Ответ на этот вопрос представляет собой особую тайну — тайну времени. Во втором издании «Тайны соборов» Фулканелли предлагает решение, помещая в нем главу о Циклическом Ан- дайском Кресте. Три изображения, служащие иллюстрациями к новой главе, а именно иллюстрации 47, 48 и 49, служащие дополнением к восьми иллюстрациям из Бурже (ил. 39—46), восполняют число сефирот на четвертом Древе Жизни, включая Даат, Гнозис, или Знание. Это Древо, в пределах мира деятельного, вскрывает космологическую основу всей герметической философии астроалхимии. Последняя иллюстрация (ил. 49) — тимпан церкви Сен-Трофим в Арле завершает круг как в символическом плане, так и на земле, возвращая нас в древний город Грааля и аргонавтов.

Существует и третья группа из трех, отраженная в структуре всей книги. Первый из ее секретов, само Древо Жизни, сформирован схемой «меч в камне» — восемью частями главы 1. Они образуют как бы систему координат для сефирот, которая еще более углубляется и усиливается их изображениями в соборе Нотр-Дам. Затем мы переходим на третий уровень — планетарные символы-печати из Амьенского собора. Наконец, последняя группа из трех — это три наложенных друг на друга циклических знака на Андайском Кресте, их символическое отражение на соборе в Арле и, наконец, три оси дракона на небе, образующие тройное пересечение галактического Большого Креста.

Это тройная тройственность, 3x3x3, или три в кубе, составляющая 27, дает нам ключевое число к разгадке цикла прецессии — ядра тайны, скрытой за христианизированным прочтением формулы ШШ, сумма букв которой на еврейском составляет 270 (более подробно о важности числа 270 см. в главе 11 нашей книги). На основе этого краткого объяснения секретных данных, лежащих в основе «Тайны соборов», можно составить хотя бы некоторое представление об уровне этого подлинного шедевра эзотерики. Весть об этом секрете выполняет роль медиума, посредника, ибо язык имеет свой собственный гнозис, а инициация, как показывают легенды о Граале, — это способность задавать адекватные вопросы.

Распутав тройное переплетение нитей этого герметического ковра, мы сможем получить ответ на все наши вопросы, и в процессе этого составить представление о некой совсем иной реальности. Фулканелли, кем бы он ни был, писал свою книгу как последний посвященный: не как человек, который, уходя, выключает за собой свет, а как адепт, уверенный, что вечный огонь знания ярко пылает и в самом отдаленном и темном углу пещеры Платона. Знакомясь с книгой Фулканелли о нашем прошлом, мы убедились, что наше духовное наследие и надежда на дальнейшую эволюцию человечества во многом связана с его заветами и пророчествами. Без помощи посвященных, знающих существо проблемы, эта тайна так и осталась бы неразгаданной.

Изображения сефирот на четырех Древах Жизни, упоминаемых в «Тайне соборов»

1. 
   Кетер, Венец
   

Древо 3: Ил. 49. Тимпан над порталом. (Собор Сен-Трофим в Арле)

2. 
   Чохма, Мудрость
   

Древо 4: Ил. 48. Четыре стороны цоколя Андайского Креста.

3. 
   Бина, Понимание
   

Древо 1: (Соответствий в главе первой нет)

Древо 2: Ил. 26. Планетарные металлы. (Собор Нотр-Дам в Париже, Сатурн, свинец.)

Древо 3: Ил. 33. Огненное колесо. (Амьенский собор.)

Древо 4: Ил. 46. Загадочный жертвенник. (Особняк Лальемана в Бурже.)

4. 
   Хесед, Милость
   

Древо 2: Ил. 27. Собака и голуби. Юпитер, олово

Древо 3: Ил. 35. Петух и лисица. (Амьенский собор.)

Древо 4: Ил. 45. Потолок капеллы. (Особняк Лальемана в Бурже.)

5. 
   Гебура, Мощь
   

Древо 2: Ил. 28. Solve et coagula. Марс, железо

Древо 3: Ил. 34. Символ философии. (Амьенский собор.)

Древо 4: Ил. 44. Капитель колонны. (Особняк Лальемана в Бурже.)

6. 
   Тиферет, Красота
   

7. 
   Нетцах, Победа
   

Древо 4: Ил. 42. Св. Христофор. (Особняк Лальемана в Бурже.)

8. 
   Ход, Величие
   

Древо 3: Ил. 36. Первичная материя. (Амьенский собор.)

Древо 4: Ил. 41. Сосуд Великого Труда.

9. 
   Йесод, Основание
   

Древо 2: Ил. 31. Символ оружия. Луна, серебро

Древо 3: Ил. 37. Философская роса. (Амьенский собор.)

Древо 4: Ил. 40. Тристан и Изольда. (Дом Жака Кера в Бурже.)

10. 
    Малкут, Царство
    

Древо 2: Ил. 32. Избиение младенцев

Древо 4: Ил. 39. Раковина морского гребешка. (Дом Жака Кера в Бурже.)

Иллюстрации с 4 по 25, помещенные в главе «Париж» книги «Тайна соборов», условно соответствуют двадцати двум буквам еврейского алфавита, которые связывают между собой одиннадцать рассмотренных выше сефирот. Схема их расположения — это классический Путь Возвращения, изображенный в виде змеи, обвивающей Древо, поднимаясь по нему вверх. Так, например, ил. 4, основание дуба, условно соответствует еврейской

букве тау и карте Таро Мир, связывая между собой паломничество и преследования Царства (сефира Малкут) с философской символикой собора Нотр-Дам в Париже, геральдикой, легендами о Граале и философской росой сефиры Йесод. Заполнение остальной части Древа всеми этими символами отражает алхимический процесс творения.

Использование Фулканелли трех символов для раскрытия сефиры Даат демонстрирует его глубокое и конкретное понимание числовой каббалы. Это понимание выражается в мелких деталях, присутствующих в разборе Фулканелли всех четырех Древ. Исчерпывающий обзор этих аспектов числовой (нумерологической) каббалы представлен в аннотированном издании «Тайны соборов». Для нас же вполне достаточно выделить очевидные и существенные связи между гностическими числовыми символами у Фулканелли.

Так, ил. 26, первый из символов сефиры Даат, следует за изложением Фулканелли Пути Возвращения. Это и понятно, поскольку 26 — это гематрия Непроизносимого Имени Божьего, УНУН (У [10] + Н [5] + V [6] + Н [5] = 26), поэтому символ с портала Пресвятой Девы собора Нотр-Дам в Париже, изображающий ковчег, место обитания УНУН, помещен под символическими печатями планетарных металлов. Другие еврейские слова, имеющие такую же>гематрию, означают «видение» и «ясновидение», что подчеркивает светоносную природу божественного начала. Каббалисты мистического толка склонны считать, что гематрия 26 образована из двух слов, каждое из которых имеет гематрию 13 и означающих «любовь» и «единение», «пустота» и «гром». Эта гематрия также представляет собой сумму номеров сефирот на Среднем Стволе Древа Жизни, 1+6 + 9+10 = 26.

Ил. 33, огненное колесо из Амьенского собора, начинает собой новое Древо, раскрывая внутренний процесс алхимии. В эзотерическом масонстве посвященный 33 градуса — это адепт, постигший во внутреннем плане все 32 пути Древа Жизни.

Это — высший уровень мастера, человека, способного перейти от теории к практике, от спекулятивной алхимии к практическому ее применению. Мы вправе также представлять 33 как триаду, 3, умноженную на число (порядковый номер сефиры) гнозиса, или опьгг познания природы Триады (Троицы). По-еврейски слово, означающее «источник» или «фонтан», имеет гематрию 33, что указывает на гностические корни идеи подземного течения. 33 включает в себя священное число 7, символ фортуны, проистекающий из божественного источника, УНУН, гематрия которого — 26 (33 — 26 = 7). Таким же образом подземное течение (гематрия — 33) соотносит Эли (гематрия — 46), Бога Всевышнего, со словами «гром», «любовь», «единение» или «пустота», гематрия каждого из которых составляет 13 (33 + 13 = 46).

Ил. 46, загадочный жертвенник из особняка Лальемана в Бурже завершает собой нашу гностическую триаду. 46 — число благоприятное. В эзотерическом масонстве мастер 33 градуса имеет возможность подняться по ступеням тайной иерархии еще на 13 градусов. Таким образом, посвященный 46 градуса предположительно считается господином пространства и времени, адептом, достигшим просветления, подобно бодхисаттвам в буддизме. В Библии короля Якова имеет место любопытный момент, связанный с псалмом 46. Если отсчитать 46 слов, начиная от первого, получим слово «шейк» (потрясать). Если же отсчитать также 46 слов с конца псалма, начиная с последнего слова, получим «спир» (копьё). Это указывает, что автор (или авторы) произведений, подписанных именем Вильяма Шекспира, которого тот же Виктор Гюго назвал «словесным готическим собором», был посвященным 46 градуса. Намек на это можно усмотреть в том, что при умножении 3 на 46 (3 х 46 = 138) получаем 138, гематрию словосочетания Бен Элохим, «сыны Божии». Интересно, что главой комиссии по переводу Библии король Яков назначил знаменитого Френсиса Бэкона. Другая любопытная версия расшифровки 46 указывает на гематрию имени Ада-

ма, первого человека на земле. Считается, что именно столь* ко — 46 лет — потребовалось царю Соломону. В клетках каждого здорового человека — 46 хромосом. Как мы уже упоминали выше, 46 — это гематрия Бога, Эли (древнее имя — Эль небесный, Верховный Бог-Дракон). Именно таким (46) было и число левитов, служивших этому Богу. Если же вспомнить о тайной информации о процессе трансформации, которую сообщает жертвенник из особняка Лальемана, то любопытно, что 46 соответствует уровню личного достижения. А если прибавить еще три иллюстрации из главы об Андайском Кресте, то личная связь с Эли (гематрия 46) превращается в трансперсональную связь с Живым Богом, Эль Хай (гематрия 49), изображенную на тимпане собора Сен-Трофим в Арле (ил. 49).

ЦИКЛИЧЕСКИЙ АНДАЙСКИЙ КРЕСТ
Андай, маленький приграничный городок в Стране Басков, — это маленькие домики, сгрудившиеся у подножия первых подступов к Пиренеям. Он обрамлен зеленоватыми водами океана, широким и сверкающим Бидассоа и поросшими травой холмами. На первый взгляд вокруг простирается скудный и грубый ландшафт. На горизонте, почти у самого моря, в природную суровость этих диких мест вносит некоторое разнообразие мыс Фуэнтеррабия, охряный цвет земель которого отражается в зеленовато-серебристых и спокойных, как зеркало, водах залива. За исключением испанской архитектуры его домиков, необычного диалекта жителей и особой привлекательности нового пляжа, на котором красуются великолепные виллы, в Андае нет ничего, что могло бы вызвать интерес у туристов, археологов или людей искусства.

От станции проселочная дорога, пролегающая почти параллельно железнодорожной линии, приводит нас прямиком к приходской церкви, высящейся посреди селения. Церковь эта, с ее голыми стенами и массивной приземистой прямоугольной башней, стоит на площадке, возвышающейся на несколько футов над уровнем земли и окруженной со всех сторон лиственными деревьями. Это вполне заурядное серое сооружение, которое явно было перестроено и потому не вызывает особого инте

реса. Однако у южного конца его трансепта возвышается необычный каменный крест, столь же простой, сколь и странный, и тоже утопающий в зелени деревьев на площади. Прежде он находился на приходском кладбище и только в 1842 г. был перенесен сюда, на свое нынешнее место у стен церкви. По крайней мере, так рассказывал мне старик баск, который на протяжении многих лет служил церковным сторожем. Что же касается происхождения этого креста, то оно неизвестно, и мне не удалось получить никакой информации о времени его сооружения. Однако, судя по форме цоколя и колонны, я думаю, что он появился не ранее конца XVI — начала XVII в. Каким бы ни был его возраст, Андайский Крест, судя по декоративному оформлению пьедестала, свидетельствует о том, что это — едва ли не самый странный монумент примитивного милленаризма, редчайший образец символического хилиазма, который мне когда-либо доводилось видеть. Известно, что это учение, сперва принятое, а затем отвергнутое Оригеном, св. Дионисием Александрийским и св. Иеронимом, не будучи официально осуждено церковью, представляло собой составную часть эзотерической традиции древней герметической философии.

Наивность барельефов и безыскусность их исполнения наводит на мысль о том, что эти каменные символы не являются творением профессионального скульптора; отбросив соображения эстетического плана, мы должны признать, что неизвестные мастера, создавшие эти образы, обладали реальными и глубокими знаниями о Вселенной.

На перекладине креста — а это греческий крест — обнаружена следующая надпись, состоящая из двух странных параллельных строк, выполненных заглавными буквами, из которых составлены слова, как бы наползающие друг на друга. Опии приведены в следующем порядке:

ООШХАУЕБ

В этих строках легко узнать хорошо известную фразу: О стих ave spes unica («Радуйся, о крест, единственная надежда»). Однако, если бы нам, словно школьнику, надо было перевести ее и мы не знали о цели и смысле креста и пьедестала, мы были бы удивлены подобным восхвалением. Это создает очевидную грамматическую ошибку. Дело в том, что если слово pes, «фут», написано здесь сознательно и стоит на своем месте, тогда его прилагательное должно быть согласовано с ним по грамматическому роду и должно читаться как unicus (мужской род), а не как unica (женский род). Таким образом, оказывается, что изменение слова spes («надежда») и преобразование его в pes («фут»,«мера») посредством опущения первой согласной является непреднамеренным результатом полного отсутствия грамматических знаний у камнереза. Но действительно ли это несоответствие объясняется подобной неграмотностью? Я так не думаю. Действительно, сравнение других мотивов, выполненных той же рукой и в той же манере, демонстрирует явную заботу о правильном написании — заботу, проявляющуюся в расположении и сбалансированности мотивов. Почему эта надпись вдруг могла быть выполнена менее тщательно? Скрупулезное исследование последней показывает, что все буквы выполнены четко, если не сказать — изящно, и не наползают друг на друга (ил. XLVII). Нет никаких сомнений, что мастер сперва разметил их мелом или углем, и эта грубая разметка опровергает всякую мысль об ошибке, допущенной во время резьбы букв. Напротив, поскольку эта ошибка является явной и очевидной, это указывает, что она была допущена намеренно. Единственной причиной этого, которая кажется мне убедительной, является то, что этот знак был вырезан намеренно, но как бы замаскирован под случайную ошибку, цель которой — привлечь внимание наблюдателя. Таким образом, я утверждаю, что, на мой взгляд, это было сделано нарочно и в намерения автора входило придание надписи столь загадочного характера.

Я уже имел возможность изучить символику пьедестала и знаю, как и посредством каких перестановок следует читать эту христианскую надпись на монументе; но мне очень хочется показать исследователям, сколь большую пользу может принести раскрытие тайного смысла подобных вещей на основе здравого смысла, логики и разумной аргументации.

Буква S, имеющая извивающуюся форму змеи, соответствует греческой «X» (или оси) и имеет эзотерическое значение. Это — символ геликаидального пути Солнца, достигшего зенита, двигаясь по кривой в космическом пространстве во время циклической катастрофы. Теоретически это — образ апокалипсического зверя, дракона, который в день Страшного Суда изрыгнет огонь и серу на создания макрокосма. Благодаря символическому значению буквы 5, которая намеренно перенесена на другое место, мы понимаем, что эту надпись следует перевести на тайный язык, так сказать, на язык богов или язык птиц, и что ее смысл следует пытаться понять с помощью языка дипломатии. Некоторые авторы, в частности, Грассе д’Орсе в своем анализе «Песен Полифила», опубликованном в «Revue Britannique», высказался на сей счет достаточно ясно, так что мне нет смысла повторять его. Итак, нам следует читать латынь так, как если бы это был французский, язык дипломатии. Тогда, произведя перестановку гласных, мы сможем прочесть новые слова, составляющие совсем другую фразу, и изменить произношение, порядок слов и буквальный смысл. Таким путем мы получим следующее странное изречение: «Il est écrit que la vie se réfugie en un seul espace»²¹⁴ («Написано, что жизнь может найти убежище в некоем месте») — и узнаем, что существует страна, где смерть не сможет настичь человека в страшное время двойного катаклизма. Что касается географического местоположения этой земли обетованной, из которой избранная элита вернется после катастрофы в новый Золотой век, то нам остается найти ее. Ибо, согласно словам Писания, спасутся лишь избранные, дети Божии, которые за свою горячую веру и неутомимые труды получат право пополнить собой ряды учеников Христа-Света. Они примут Его печать и получат от Него миссию обновления для выродившегося человечества, того самого исчезнувшего звена предания.

Передняя сторона креста, на грубом древе которого остались три ужасных следа от ногтей агонизирующего тела Искупителя, определяется по надписи INRI, вырезанной на перекладине. Это соответствует схематическому образу цикла, показанному на цоколе (ил. XLVIII). Итак, мы имеем два символических креста, два инструмента одной и той же смертной муки. Наверху находится божественный крест, символизирующий средство искупления; внизу — глобальный крест, указывающий полюс Северного полушария и точку времени (дату) рокового периода этого искупления. Бог Отец держит в руке этот шар земной, увенчанный знаком огня. Четыре великих века, представляющие собой исторические отражения четырех эпох развития мира, имели владык и повелителей, ставших их символами. Владыки эти — Александр Македонский, император Август, Карл Великий и Людовик XIV²¹⁵. Это, с одной стороны, объясняет содержание надписи INRI, в эзотерическом плане переводимую как Jesus Nazarenus Rex Iudeorum («Иисус Назарянин Царь Иудейский»), а с другой раскрывает таинственное содержание символа креста: Igne Natura Renovatur Integra («Огнем природа обновляется полностью»). Ибо наше полушарие скоро будет испытано огнем и в огне. И поскольку это будет так, золото очистится от нечистых металлов, и, как говорит Писание, в день Страшного Суда праведные будут отделены от грешников.

На каждой из четырех сторон пьедестала представлены различные символы. Один из них — образ солнца, другой — луны, третий изображает большую звезду, а последний — геометрическая фигура, которая, как я только что сказал, не что иное, как диаграмма, показывающая посвященным фазы солнечного цикла. Это простой круг, разделенный на четыре сектора двумя диаметрами, пересекающимися под прямым углом. В каждом из четырех секторов находится буква Л, которая соответствует одному из четырех веков истории мира. Этот знак — полный иероглиф Вселенной, состоящий из обычных знаков неба и земли, духовного и временного начала, макрокосма и микрокосма, в который взаимосвязаны друг с другом важнейшие символы: символ спасения (крест) и символ мира (круг).

В эпоху Средневековья эти четыре фазы великого циклического периода, постоянное вращение которого отображалось в древности посредством окружности, разделенной двумя перпендикулярными друг другу диаметрами, обычно выражались в виде четырех евангелистов или символизирующей их буквы (греческой альфы), или, чаще, животными — символами евангелистов, окружавших Христа, Который служил живым воплощением креста. Это традиционная композиционная схема, которую часто можно встретить над портиками романских храмов. Иисус здесь изображен сидящим, Его левая рука покоится на книге, а правая поднята в благословляющем жесте. Фигура Спасителя отделена от четырех зооморфных символов, окружающих Его особым эллипсом, именуемым мистическая миндалина (мандорла). Фигуры в этих группах, которые обычно изолированы от других сцен своеобразной гирляндой облаков, всегда размещены в одном и том же порядке, в чем можно убедиться на тимпанах соборов в Шартре (королевский портал) и Ле-Мане (западный портал), в церкви тамплиеров в Лю (Верхние Пиренеи) и в церкви Кивре (Вьенн), а также на портале церкви Сен-Трофим в Арле и др. (ил. Х1ЛХ).

«И пред престолом море стеклянное, подобное кристаллу; и посреди престола, и вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади. И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лице, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему» (Откр. 4, 6—7).

Это хорошо согласуется с видением Иезекииля: «И я видел: и вот бурный ветер шел от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него. А из средины его был как бы свет пламени из средины огня; и из средины его видно было подобие четырех животных, — и таков был вид их: облик их был, как у человека» (Иез. 1, 4—5.)

В индуистской мифологии четыре одинаковых сектора круга, образуемые крестом, составляли основу весьма странной мистической концепции. Полный цикл эволюции человека представлен в ней в виде коровы, символизирующей Добродетель. Каждая из ног коровы покоится на одном из секторов, соответствующих четырем эпохам. В первую эпоху, соответствующую греческому Золотому веку и именуемую кредаюга, или век невинности, Добродетель безраздельно царила на земле. Во вторую эпоху, называемую тредаюга и соответствующую Серебряному веку, священная корова ослабела и стояла на трех ногах. В третью эпоху, которая называется тувабараюга, корова стояла всего лишь на двух ногах. Наконец, в Железный век, тот самый, в котором мы живем, циклическая священная корова человеческой Добродетели достигла предельной степени упадка; она едва-едва способна стоять, балансируя на единственной ноге. Это — четвертая, последняя эпоха, так называемая калиюга, эпоха бед, ужаса и отчаяния.

(1) В числе других важных информативных моментов, имевших место в 1926 г., следует назвать первую телевизионную передачу, запуск первой ракеты на твердом топливе, публикацию «Теории гена», начало современных исследований в области генетики, выход на экраны первого звукового кинофильма, а также начало издания первого научно-фантастического журнала — «Astonishing Stories». Спустя два года имел место фактический приход к власти двух знаменитых диктаторов XX в. — Иосифа Сталина и Бенито Муссолини. Еще один диктатор, Адольф Гитлер, работал над своей книгой «Майн кампф», а преподобный Кафлин начал свою карьеру радиопроповедника, придерживавшегося расистских и крайне правых взглядов.

(1) Хотя фундаменталисты, считающие, что Библия является истинной и Боговдохновенной книгой, уверены, что вся книга пророка Исаии написана одним и тем же лицом, современные уче- ные-библеисты доказали, что большая часть ее глав — с 40-й по 55-ю создана значительно позже, уже после вавилонского пленения. (См. Cohn «Cosmos, Chaos and the World to Come», pp. 151 — 157.)

1. 
   Подробный обзор мистических течений см. в книге Armstrong «History of God», chapter 7, «God of Mystics». Об упадке цивилизации Запада см. J.M. Wallace-Hadrill «The Barbarian West» (New York: Barnes & Nobles Books, 1998) и Michael Wood «In Search of Dark Ages» (London: Facts on File, 1987). О связях между Европой в период
   

2. 
   Идея о prima materia (первичной материи) является центральной темой алхимии. Поздние авторы высказывали предположение о всеединстве и о том, что все везде и всюду имеет единый смысл. Однако в XI и XII вв. бытовали иные представления. Так, в рукописи XI в., надписанной именем псевдо-Халида ибн Йасида, крупнейшем труде в мире еврейской и арабской алхимии за весь период между Зосимой и каббалистами Прованса, говорится, что алхимия, «наш магистериум¹ о тайном камне» хранился в тайне среди потомков Авраама, «Его людей». Халид говорит также, что этот камень «отнюдь не камень, то есть не собственно камень и не то, что имеет природу камня», имея в виду, что этот «камень» имеет инопланетное происхождение (см. Patai, «The Jewish Alchemist», chapter 7). Как мы увидим в последующих главах книги, идея о «камне» инопланетного происхождения фигурирует и в романах о Граале и даже имеет некое научное обоснование в образе первичной материи, как то показывают исследования ЛаВиолетта и современных псевдоалхимиков типа Дэвида Хадсона.
   

(1) Julius Evola в кн. «The Mystery of the Grail» (Rochester, Vt.: Inner Tradition, 1997) утверждает, что произведение Робера де Борона представляет собой отражение более раннего и параллельного предания, не имеющего прямой связи с источниками, которыми пользовался Кретьен де Труа.

1. 
   Эта версия надписи, хотя она и изложена на очень архаичном средневековом сардинском диалекте, представляющем собой смесь итальянского, греческого и каталанского, все же поддается прочтению. Она гласит: «Крест (или, возможно, некий символический знак X) Злого [Существа] приветствует сокрушительную победу». Это — одна из «антикварных» шуток-подсказок Фулканелли, показывающая, что мы движемся в правильном направлении.