Джэй Вайднер, Винсент Бриджес
жүктеу/скачать 5.5 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- (см. ил. 6.5).
- (см. ил. 6.6).
- и пиршеству в честь покровителя цыган — Фолько де Баронселли.
| sang real (святая кровь) в san grael (святой Грааль). Однако в романах представители этого родословия изображаются как стражи и хранители Грааля, а не сам Грааль. И хотя природа этого темна и загадочна, это именно материальный предмет,: некая реликвия или артефакт. У Кретьена это широкое плоское блюдо, у Борона — чаша, в которой хранится кровь Иисуса. В описании «Перлесво» Грааль — это целая группа предметов, а у Вольфрама — волшебный камень.
А может быть, Святой Грааль — это трофей, то есть реликвия, Сен-Трофима? Быть может, Арль — это местонахождение некой
священной реликвии столь мощной волшебной силы и важности, что она послужила как бы прототипом Святого Грааля? А если это так, то какая же родословная или наследственная линия могла быть названа хранителями Грааля? Далее к юго-западу от Арля, где западное русло Роны несет свои воды в Средиземное море, сохранились развалины... древнеегипетского порта и маяка, построенного по меньшей мере за тысячелетие до появления здесь первых древнегреческих мореходов. Этот маяк и порт, который римляне назвали Ре (Ра), выполняли роль поворотного пункта на пути, который приводил корабли древнеегипетских торговцев к устью Роны. В наши дни руины египетско-римской крепости Ре находятся на расстоянии четверти мили от волнолома у маленького прибрежного городка. Однако вполне возможно, что именно этот городок, лежащий далеко в стороне от больших дорог, на самом краю обширного края болот и приливных паводков, именуемого Камарг, хранит ключи к тайне судьбы, постигшей Святое семейство после Крестной смерти, Воскресения и Вознесения Иисуса в Палестине. Активная миграция евреев в район устья Роны началась еще в эпоху греческой колонизации, импульсом для которой послужили территориальные завоевания Александра Македонского на Ближнем Востоке. В самом начале I в., при поддержке римского императора Октавиана Августа, поток мигрантов диаспоры заметно активизировался. А после взятия Иерусалима и разрушения Храма в 70 г. н.э. этот поток превратился в настоящую лавину. Некоторые из евреев-мигрантов, несомненно, были христианами (см. ил. 6.5). Согласно старинному провансальскому преданию, вскоре после Распятия Христа небольшое судно с родственниками Иисуса на борту причалило в гавани у старинной римской крепости Ре, неподалеку от современного городка Сен- Мари-де-ла-Мер. Согласно многочисленным свидетельствам, в числе прибывших были три Марии, представлявшие семьи Иисуса Христа и Иоанна Крестителя. Одной из трех Марий была Мария Магдалина, первой удостоившаяся чести увидеть Христа после Воскресения. Согласно гностическим легендам, она была самым преданным учеником Иисуса и одновременно Его женой. Среди прибывших были и Марфа, и Лазарь, родственники Марии Магдалины, а также несколько иудеев, имевших римское гражданство, в их числе — Максимин и Сидоний, слепец из Иерихона, и, наконец, Сара Египтянка, которая то ли встречала их в порту, то ли чудесным образом приплыла вместе с ними на том же корабле. По преданию, члены этой группы отправились из Прованса в разных направлениях, проповедуя Благую Весть и настолько преуспев в этом, что ко времени разрушения Храма и началу Рассеяния, то есть примерно спустя одно поколение, жители Прованса, или по крайней мере — значительная их часть, были обращены в христианство.
капеллой и могилами святых была воздвигнута церковь. Будучи хорошо укреплена, она стала составной частью городских стен. Когда в 1440 г. Рене Анжуйский, граф Прованса, устроил в старой церкви раскопки, стремясь найти Святой Грааль, он обнаружил святые мощи двух Марий и Сары, а также странного вида камень, находившийся в могиле рядом с ними. Этот камень, названный Святым столбом, был вмурован в одну из несущих колонн, когда король Рене впоследствии возвел изящную и импозантную церковь из розоватого камня специально для того, чтоб поместить в ней мощи святых (см. ил. 6.6). Обнесенная мощным парапетом с внушительными зубцами и бойницами и имевшая внутри тайный колодец, эта церковь выполняла роль практически неприступной крепости, защищавшей жителей городка от нападений пиратов-мавров и прочих разбойников. Тот факт, что еще в XV в. кому-то из окружения короля Рене Анжуйского могла прийти в голову идея искать некую сокровенную реликвию в церкви на глухом морском берегу-Прованса, можно считать свидетельством в пользу очень древнего предания, связывавшего сам Прованс, и в особенности окрестности Арля и Сен-Мари-де-ла-Мер, с неким чудодейственным камнем или артефактом, который пытались отождествить со Святым Граалем. Спускаясь в прохладный сумрак церкви Сен-Мари-де-ла-Мер из ослепительно яркого света полуденного солнца Прованса, словно погружаешься в иной век — век веры, которая внешне выглядела христианской, а по сути, особенно у просвещенных и посвященных, была обращена к гораздо более древнему божеству, точнее — богине. Прямо под алтарем находится лестничный пролет, ведущий глубоко вниз, в крипту, где король Рене некогда нашел мощи Сары и двух Марий. Крипта, стены и своды которой почернели от свечей многих тысяч паломников, в большинстве своем — цыган, которые приходят помолиться перед статуей Сары (ил. 6.7), сразу же погружает гостя в атмосферу темной, 
хтонической тайны. Если это — христианство, то какое-то иное, отличающееся от более ортодоксальных течений. Здесь женское начало не считается чем-то низменным; наоборот, ему поклоняются в рамках культа, выглядящего куда более примитивным и архаичным, чем самое раннее христианство. Это впечатление еще более усиливается во время так называемого майского Fête (праздника), когда здесь собираются мужчины-цыгане, чтобы поклониться памяти святой Сады и двух Марий. За несколько дней до начала праздника, происходящего 24 и 25 мая, толпы цыган, съехавшихся со всего Прованса, Южной Франции и Северной Италии, стремятся побывать в церкви Сен-Мари-де-ла-Мер. Некоторые из них по-прежнему приезжают целыми таборами на конных кибитках. Цыгане-стражи, которым предстоит нести священные реликвии во время праздничной процессии, всю ночь накануне стоят на страже вокруг церкви Сен-Трофим, а затем сопровождают процессию из двенадцати арльских дев — девушек в белоснежных одеяниях, направляющуюся к церкви Сен-Мари-де-ла-Мер. Празднества, продолжающиеся три дня, открываются процессией стражей, которые выносят реликварии1 с мощами двух Марий из капеллы, находящейся над алтарем. Мощи святых выставляются на всеобщее обозрение, а статую святой Сары, облаченную во множество богатых одежд, выносят из крипты и торжественно проносят в сторону моря. На следующий день такая же процессия проносит к морю статуи двух Марий. Обе они, стоя в небольшой синего цвета ладье, заполненной охапками роз, посреди которых ставится чаша с благоуханным целебным бальзамом, который на местном ка- раргском диалекте провансальского языка именуется грааль, плывут на плечах четверых стражей к морю, к тому самому месту, где они два тысячелетия назад вышли на берег Прованса. В этой несложной ритуальной процессии можно заметить даль- 'Реликварий — в католической традиции — ковчежец с мощами святых или особо чтимыми священными реликвиями, выносимый для поклонения верующих. {Прим. пер.) ний отзвук шествий богини в Египет и обратно. После того как статуи обеих Марий возвращаются в свою часовню, вокруг нее устраиваются танцы и звучат песни. Праздник продолжается до глубокой ночи. Толпы паломников готовятся к третьему дню торжеств — бою быков, бегам бандитто и пиршеству в честь покровителя цыган — Фолько де Баронселли. Эти празднества указывают на древний первоисточник. Подобно источнику в церкви двух Марий, одному из многих волшебных ключей и родников в Провансе, эти предания символизируют источник того широкого эзотерического течения, которое сам король Рене называл подземным течением утраченной Аркадии. Благодаря этим знаниям — тайнам, скрытым от посторонних глаз, но известным цыганам и простым людям, — можно век за веком проследить истинную историю этого подземного течения — гностического христианства Запада. * Почему же Арлю94 было суждено стать столь важным пунктом в истории Грааля? Во-первых, это объясняется весьма древней историей города и тем, что он упоминается в ряде старинных мифов и легенд. Когда Ганнибал в 218 г. до н.э. переправился через Рону в нескольких милях от нынешнего Арля, там уже существовало достаточно значительное галло-греческое поселение. Наиболее ранние варианты древнегреческой легенды о Ясоне и аргонавтах утверждают, что герой со своими сподвижниками отправился на запад от Арго. Обогнув пяту «итальянского сапога» и пройдя через Мессинский пролив, они направились к устью Роны. Затем они начали подниматься вверх по течению Роны, основав торговое поселение Телин примерно в верхней точке дельты Роны, и двинулись в страну Злотого Руна, которая находилась, согласно мнению сторонников этой гипотезы, неподалеку от истока Роны, у озера Леман. Согласно этой интерпретации, маршрут возвращения аргонавтов пролегал через Альпы, точнее — через перевал Сен-Бернард, а затем — вниз по течению реки По в Адриатическое море. В эпоху владычества римлян, которые называли его Арела- той, город сохранял роль важного торгового центра и процветал. Христианство проникло сюда примерно в середине I в. н.э.; по легенде, первым евангельскую проповедь принес в эти места святой Трофимус, или Сен-Трофим. По любопытному стечению обстоятельств, именно св. Трофим1 основал самый первый в этих местах алтарь Пресвятой Девы, причем еще при Ее земной жизни. В конце I в. н.э. Арль успел стать важным церковным центром, сохраняя свое влияние на протяжении первых четырех веков, отчасти — благодаря почитанию своего легендарного кладбища-некрополя — Алишампса. Будучи едва ли не самым знаменитым некрополем эпохи Средневековья, Алишампс (название которого происходит от римского ЕИви Сатр1, или Елисейские Поля) обязан своей славой и известностью тому самому св. Трофиму. Алишамп- ский некрополь, построенный за пределами городских стен, как и все римские кладбища, располагался вдоль виа Аурелия (Золотой дороги), важнейшей дороги95, связывавшей Арль с Римом и Италией, и был весьма удобным местом для тайных собраний. У св. Трофима скоро появился помощник и последователь. Однако до сих пор не установлено, кем был св. Трофим. Согласно церковному преданию, он — тот самый ученик апостола Павла, который упоминается в 2 Тим. 4,20: «Ераст остался в Коринфе; Трофима же я оставил больного в Милите». Это кажется маловероятным, если учесть тот факт, что св. Трофим уже находился в Арле как минимум на десять лет раньше до событий, описанных в указанном послании Тимофею. Кроме того, св. Трофима явно не было в числе прибывших вместе со Святым семейством из Палестины, хотя он действительно был весьма близок и, возможно, имел некие родственные связи с двумя Мариями, мощи которых покоятся в крипте храма. Исследователи не раз подчеркивали его связи с Марией, возможно — Пресвятой Девой Марией и, что более вероятно, — Марией Магдалиной. Есть сведения, что св. Трофим провел несколько лет в молитвенном уединении в своей маленькой келье, находившейся неподалеку от Арля, за пределами Алишампс, а затем, в год своей кончины или исчезновения, по всей видимости — в 52 г. н.э., даровал кладбищу особое благословение. Согласно древней легенде, на этой церемонии присутствовал Сам Христос, оставивший отпечаток колена на крышке одного из саркофагов. В 314 г. в Арль прибыл сам император Константин, чтобы принести присягу у этой святыни перед тем, как заявить на церковном соборе, что Христос является его личным покровителем. В честь этой реликвии Константин заложил в Арле небольшую капеллу Сен-Оноре. Понятно, что подобные акции императора принесли некрополю широкую известность, и благодаря этому Алишампс превратился в столь престижное место погребения знатных особ, что их тела свозили сюда со всей Европы. В хронике XII в., принадлежащей перу псевдо-Турпина, говорится о том, что останки пэров Карла Великого, Роланда и других славных героев с большими трудностями доставлялись в Алишампс, чтобы быть захороненными здесь. Таким образом, Арль служил своего рода хронологической точкой отсчета истории христианства в этом регионе. В своей книге «Тайна соборов» Фулканелли прямо отсылает нас в Арль, на Алишампс, и, в частности, — в церковь Сен-Трофим, сообщая ряд сенсационных деталей. В числе их он называет выложенный из роз анк на крышке саркофага в капелле Сен-Оноре на кладбище, а также советует обратить особое внимание на тимпан над главным порталом собора Сен-Трофим (ил. 6.8). Этот собор, возведенный в середине V в. Сен-Клером и первоначально освященный в честь святого Стефана, был перестроен в XI в., а его главный портал был завершен лишь век спустя, незадолго до того, как Фридрих I Барбаросса в 1178 г. короновался в Арле. После переосвящения собора в честь Сен-Трофима и перенесения в него в 1152 г. с кладбища Алишампс реликвий этого чудесного события собор утратил главный вещественный 
знак, подтверждавший его священный и чудотворный статус. По-видимому, исчез артефакт, считавшийся Святым Граалем, — крышка саркофага с отпечатком колена Спасителя. Этот исчезнувший камень служил «знанием о Живом Христе» для тех, кто видел его, и «залогом уверенности в воскресении и жизни вечной» для тех блаженных усопших, которые покоились с миром на этом кладбище. По крайней мере, эта реликвия, согласно «Золотым легендам», возникшим в том же XIII в., могла послужить прообразом позднейших легенд о Святом Граале. Учитывая тот факт, что хотя Кретьен де Труа практически исчерпал весь круг тем, окружавших знаменитые легенды об Артуре, или Британской темы, как их обычно называли в Средние века, в ранних произведениях поэта, созданных до 1180 г., нет никаких намеков, что ему был известен сюжет, хотя бы отдаленно напоминавший Святой Грааль. Однако затем, как можно предполагать, Филипп Фландрский передал ему некий старинный манускрипт «на бретонском языке» и попросил изложить материал в форме эпической поэмы, какой и стал «Персеваль, или История о Граале». Но откуда же раздобыл эту историю сам Филипп Фландрский? Кретьен не распространяется на сей счет, и хотя по этому вопросу могло существовать немало источников, они нам неизвестны. Однако Вольфрам фон Эшенбах, автор «Парцифаля», самой полной версии истории, всего лишь начало которой написал Кретьен, сообщает, что он узнал эту историю от другого источника — Кийо, или Гюйо, Прованского. Это — весьма важный ключ, поскольку речь идет о Гюйо Прованском, известном поэте-трубадуре. Дело в том, что существовало только одно событие и место, где молодой дворянин Вольфрам, вскоре сделавшийся рыцарем, мог встретиться с Гюйо Прованским. Это, разумеется, была коронация Фридриха I Барбароссы в качестве короля, состоявшаяся в Арле в 1178 г. Таким образом, получается, что Гюйо Прованский принадлежал к кругу сеньоров ле Во, таинственного клана, обитавшего в Аль- пиллях, к северу от Арля, которые провозгласили себя потомками Валтасара96 — одного из трех волхвов, приходивших поклониться новорожденному Христу. Мы не вполне уверены, что Вольфрам мог побывать там, но в принципе это не исключено, поскольку в текстах его поэм упоминается о том, что он в юные годы поступил на службу к Фридриху I Барбароссе. Однако мы можем быть вполне уверены, что Филипп Фландрский и его родственница, Мария Шампанская, входили в круг избранных аристократов, поскольку их имена упоминаются в ряде источников. Вполне возможно, что среди них был и Крёть- ен де Труа, поскольку именно в эти годы он находился при дворе графа Фландрии. Таким образом, именно в Арле пересекаются пути всех тех, кто в той или иной степени был причастен к созданию и распространению идей, которые впоследствии превратились в легенды о Граале. И, что самое любопытное, именно в Арле мы находим особый культ почитания священного камня, обладавшего чудесными свойствами. Видимо, это нечто большее, чем простое совпадение, ибо в этом были явно замешаны политические интересы. По условиям Вьеннского (Вьенн — другой древний имперский город в верховьях Роны) договора от 1177 г. Фридрих обязывался признать верховный авторитет папы Александра III, что положило конец попыткам Фридриха возродить мощную империю на Западе. Акт принятия короны древней имперской провинции Арля, воскрешающей в памяти имя Константина Великого, для Фридриха Барбароссы, и без того уже имевшего титул императора Священной Римской империи, был своего рода символическим жестом, который следовало рассматривать как восстановление контактов между двумя военными орденами, а через них — с еще более древней и, возможно, легитимной ветвью христианства. Коронация Фридриха Барбароссы, состоявшаяся весной 1178 г. во вновь возведенном соборе Сен-Трофим, послужила своего рода сигналом об изменении политической ориентации, той самой, в рамках которой спустя десять лет Фридрих принял участие в Третьем Крестовом походе и погиб в глуши, в Армении. За этими политическими махинациями просматриваются пружины, управляли которыми те же рыцари Храма (тамплиеры). Прованс с самого начала существования ордена был одним из главных центров влияния и богатства тамплиеров. К концу XIII в. в руках тамплиеров в Провансе находилось по меньшей мере 29 крупных владений и более тысячи мелких, таких, как фермы и мелкие поместья. В годы накануне Третьего Крестового похода более половины всех богатств тамплиеров поступало из Прованса. Приоратство в Арле было старейшим в Европе; его подарил тамплиерам в 1130 г. Яков I Арагонский. Кроме тамплиеров, Прованс был вотчиной и другого крупного военного ордена — рыцарей св. Иоанна Госпитальера, известных также под именем госпитальеров или иоаннитов, подобно тому как тамплиеры получили свое название от Храма. Орден рыцарей-госпитальеров, основанный согласно специально папской булле в 1113 г., за пятнадцать лет до тамплиеров, был детищем простого рыцаря по имени Жерар, фамилия и место рождения которого так и остались неизвестными. Как впоследствии тамплиеры, госпитальеры считали своим небесным покровителем св. Иоанна. Не вполне ясно, какого именно Иоанна имели в виду основатели ордена, но скорее всего это св. Иоанн Креститель. В уставе ордена, составленном в 1130 г. Раймондом Прованским, вообще ни слова не сказано о военной роли ордена. Со временем, однако, ситуация изменилась, и госпитальеры на поле боя как минимум не уступали тамплиерам — своим непримиримым соперникам в политических интригах — в битвах с сарацинами в последние дни Иерусалимского королевства. Однако, несмотря на откровенную вражду в Утремере (Палестине), оба рыцарских ордена: тамплиеры, носившие белые одеяния с красными крестами, и госпитальеры, облаченные в черные мантии с белыми крестами, мирно соседствовали на церемонии коронации Фридриха Барбароссы в Арле в 1178 г. В Провансе их тесная близость, продолжавшаяся и после падения Иерусалима, привела к тому, что в конце XIII в. неоднократно раздавались призывы к объединению двух орденов. Тамплиеры сохраняли внушительное военное присутствие в этом регионе даже после того, как король Франции Филипп и папа римский издали совместный указ о роспуске ордена. В 1311 г., спустя четыре года после ареста всех тамплиеров, находившихся во Франции, девять рыцарей-храмовников из Прованса выступили на Вьеннском соборе в защиту ордена. Их защита оказалась успешной. Строго говоря, церковь никогда официально не выдвигала обвинений против тамплиеров, но король Филипп, владевший огромным войском, одержал верх, и тамплиеры были распущены как религиозный орден и уже затем подвергнуты секулярному суду, послушному французскому королю. Верхушка ордена была осуждена и отправлена на костер и плаху, но рядовым рыцарям, особенно в Провансе, было позволено вступить в другие рыцарские ордена, чтобы избежать ареста. Поэтому прежние приоратства и владения тамплиеров перешли в руки рыцарей-иоаннитов (госпитальеров), которых вскоре стали называть родосскими рыцарями, а затем, после переноса резиденции ордена на Мальту, мальтийскими рыцарями. Не воспользовались ли тамплиеры и госпитальеры политическими амбициями Фридриха Барбароссы, императора Священной Римской империи, чтобы привнести новую духовную составляющую в обновленную ветвь христианства? Церковь никогда не осуждала и не запрещала романы о Граале, поскольку они, в конце концов, представляли собой этакое аристократическое литературное хобби, не пользовавшееся сколько-нибудь ощутимым влиянием за пределами знатных родов, которые заказывали их списки и просили придворных менестрелей декламировать или петь эти тексты. Однако именно духовная составляющая романов о Граале оказалась в центре внимания не только знати, но и простолюдинов, и с этой проблемой вскоре пришлось столкнуться не только имперской власти, но и ортодоксальной церкви. Как раз в то самое время, когда легенды о Граале достигли апофеоза своей популярности в «Парсифале» Вольфрама фон Эшенбаха, церковь объявила новый Крестовый поход, на этот раз — против своих собратьев-христиан в Южной Франции — так называемых катаров, или совершенных. Совершенные Романы о Граале раскрывают одну важную алхимическую тайну, носящую преображающий характер в большинстве направлений христианства, — тайну, носителями которой был либо тесный семейный круг посвященных, либо рыцари (тамплиеры). Эта тайна и, естественно, генеалогия ее стражей изложены в одной старинной книге, которую могли прочесть лишь те, кто, подобно Парсифалю, понимал язык птиц1 — тот самый «зеленый язык» алхимии и астрономии. В этом пункте сходятся все основные романы о Граале того времени, и, как мы уже говорили выше, его можно считать основным ядром содержания легенды в том смысле, как его понимали современники. Как и все великие идеи, преодолевающие рамки своей эпохи, Святой Грааль представляет собой продукт вполне конкретного времени и места, а также совокупности благоприятных условий, обеспечивших раскрытие ядра мифа. Чтобы понять влияние романов о Граале, мы должны заглянуть в ту эпоху, когда возник круг этих легенд, а именно — конец XII в. Тридцать лет — с 1185 по 1215 г. — во многих отношениях стали временем крайнего упадка или, говоря языком астрономов, жүктеу/скачать 5.5 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|
