Дополненное и переработанное

АЛ. БЛОК (1880 –1921)

В истории русской культуры начала века творчество Александра Александровича Блока, художника, прошедшего путь «среди револю­ций», чутко уловившего и противоречия и величие своей эпохи,– явление огромной значимости. Его идейно-творческий путь характерен для той части русской художественной интеллигенции, которая иск­ренне, бесстрашно пыталась самоопределиться в сложной обществен­ной и идейной борьбе, найти свое место в народной жизни России, в революции.

Преодолевая в ходе своего творческого развития субъективно-иде­алистические представления о мире и искусстве, пережив в поисках правды человеческих отношений и светлые надежды, и трагические разуверения, Блок пришел к осознанию неразрывной связи судьбы художника с судьбами Родины, народа, революции.

Основные этапы своего творческого пути поэт сам обозначил в 1916 г. Подготавливая к изданию собрание стихотворений, он разделил его на три книги, каждая из которых отразила вполне определенный и законченный период его идейно-художественных исканий.

Первый – мистической «тезы», второй – скептической «антите­зы» и третий–синтеза, в котором центральное место в творчестве Поэта займут стихи о России. Блок рассматривал свое творчество как некую «лирическую трилогию» – повествование о пути «Я» от началь­ной гармонии с миром через хаос и трагизм столкновения с жестокой дальностью к подвигу борьбы за освобождение Красоты и к сотворению новой жизни.

В 1898–1900 гг. Блок написал около трехсот стихотворений. Эти юношеские стихи продолжают традицию «старой» русской поэзии Поэт учился у Пушкина, Лермонтова, подражал лирическому стилю Полонского, Майкова, Апухтина. Особое влияние оказала на раннего Блока лирика Жуковского и «Вечерних огней» Фета. Но при формаль­ном сходстве тем и мотивов с лирикой Фета голос Блока звучит оригинально, по-своему.

Встреча Блока с философской лирикой Вл. Соловьева «овладевает всем его существом», заставляет пересмотреть взгляды на суть поэзии ее назначение. Блок знакомится и с первыми книгами «новых поэтов» переписывается с Мережковским и А. Белым. Но он сразу ощущает неприемлемость для себя концепций Мережковского о синтезе эсте­тики и этики, язычества и христианства; в кружке Мережковского чувствует себя чужим.

В октябре 1904 г. выходит первая поэтическая книга Блока – «Стихи о Прекрасной Даме». В ней отразились напряженные, подчас трагические переживания личной жизни поэта, его отношения с Л.Д. Менделеевой. Это был своеобразный «роман в стихах». Особен­ность его в нераздельности двух планов – личного, реального и кос­мически-универсального мифа о путях земного воплощения Души мира. Говоря о характере этого единства, З.Г. Минц пишет: «...психо­логические, любовные, пейзажные, мистические и мистико-утопиче-ские планы повествования неразрывно связаны. Любые прямо названные лица, предметы, события неизбежно оказываются и симво­лическими «ознаменованиями» происходящего в иных «мирах». Кос­мическое «знаменует» пейзажное и интимное, интимное – символ мистического и т. д.»²⁴³.

Дуализм взгляда раннего Блока на мир отразился в художественной форме его поэзии – параллелизме образов, антитезах словосочета­ний, противопоставлениях света и тьмы, дня и ночи. Сфера мистиче­ских чаяний – в ореоле света, горизонт ее – в заревах солнца и огня. Центральный образ стихов сборника –образ Вечной Жены, Царицы. В создании этой мистерии Блок широко пользуется символическими образами и терминологией философской лирики Вл. Соловьева. Но если философские стихи Соловьева постоянно осложнены теософски­ми размышлениями, скованы схемой его философской системы, т° стихи Блока исполнены страстности, напряженного субъективного чувства возможного обновления жизни. Они проникнуты эмоциональ­ной силой, разрывающей оболочку мистической образности. Крайне субъективно воспринималась Блоком и историческая концепция Вл. Соловьева о конце мира и грядущем обновлении его. Она накладывалась на ощущения поэтом катастрофичности, неустойчивости, неблагополучия жизни. Нарастающее живое чувство жизни уже тогда начинало взрывать в сознании Блока философскую схему Вл. Соловь­ева.

Но при всем этом ранний период творчества Блока – это напря­денные попытки поэта создать другую, мистически окрашенную дей­ствительность. Воспитанный на традициях русской классической поэзии, Блок противопоставляет идеалам ее мир Прекрасной Дамы, общественно значимому искусству – искусство, чуждое «суетным ин­тересам толпы». Блок переживает настроения крайнего индивидуализ­ма, в стихах его постоянно звучит тема одиночества, отрешенности от людей и жизни:

Толпы нестройной убегают,

Одни на холмах жгут огни,

Завесы мрака разрывают.

«Стихи о Прекрасной Даме» ознаменовали и начало кризиса худо­жественного сознания Блока. В стихах последнего раздела книги – «Распутья»–с наибольшей, может быть, силой и напряженностью звучит тема катастроф, предчувствий, ожиданий событий:

На эти, здешние пиры:

Пред нами тайны обнажатся,

Возблещут новые миры.

Событием в жизни Блока было появление книги стихов В. Брюсова «Urbi et orbi» («Граду и миру»). Сборник поразил поэта. Брюсов как бы открыл Блоку тему современности, которая отныне одна из основ­ных в творчестве поэта. В поэзию его входит жизнь с ее реальной социальной и нравственной противоречивостью. Поэт пишет о городе, городской бедноте.

В стихотворении «Фабрика» (1903) выразились новые интересы поэта:
В соседнем доме окна жолты,

По вечерам–по вечерам

Скрипят задумчивые болты,

Подходят люди к воротам.

Навалят на спины кули.

А в жолтых окнах засмеются,

Что этих нищих провели.

В лирику Блока входит тема Петербурга. Это было связано и с проявившимся глубоким интересом поэта к творчеству Достоевского, миру героев романа «Преступление и наказание». В стихах цикла «Распутья» зазвучала тема страданий человека в этом мире.

Дыхание назревающей революции обостряет социальное чувство поэта. В эти годы формируется новое отношение Блока к обществен­ности и искусству. В его лирике проявляется личная заинтересованность в происходящих событиях («Шли на приступ», «Митинг», «Сытые»). Поэт пишет о Петербурге в дни восстания. По воспоминаниям современников, Блок участвует в демонстрации, несет красное знамя. Но представления поэта о революции были абстрактно-романтическими, отношение к революции – сложным и противоречивым. Привет­ствуя революцию как просвет в дали будущего, он в то же время видел в ней стихию разрушения, возмездие старому миру, которое падет и на него, человека культуры, оторванной от народа. В годы революции возникает та концепция писателя об отношениях народа и интелли­генции, которую он будет развивать в последующие годы. Трагическое ощущение оторванности от судеб народных выразилось в известном стихотворении Блока «Барка жизни встала...» (1904).

В революционные дни происходит решительная переоценка поэтом своих прежних общественных и эстетических позиций. Показательна переработка Блоком стихотворения «Балаганчик» в «лирические сце­ны». Это был первый драматургический опыт поэта. В первоначальном наброске к пьесе Блок дает уничтожающую характеристику «мистиков» - «соловьевцев»: «...эти люди –«маньяки», люди с «нарушенным равновесием»; собрались ли они вместе, или каждый сидит в своем углу,– они думают одну думу о приближении и о том, кто приближа­ется <...> смакуют свой страх». В пьесе Блок пародирует эти мистиче­ские радения. В «сценах» мистики ждут «девы из дальней страны», но вместо нее появляется Коломбина – подруга и невеста Пьеро. Мис­тики принимают ее за явление Смерти. Все уверения Пьеро, что это его невеста, тщетны. Мистики убеждают Пьеро в том, что он просто сошел с ума. Пьеро растерян: «Я ухожу. Или вы правы, и я – несчастный сумасшедший. Или вы сошли с ума – и я одинокий, непонятный вздыхатель. Носи меня, вьюга, по улицам! О, вечный ужас! Вечный мрак!» «Стройный юноша в платье Арлекина», на котором «серебристыми голосами поют бубенцы», уводит Коломбину. Поиски прекрасной и свободной жизни, которая «может свалить с... слабых плеч непосильное бремя лирических сомнений и противоречий» (об этом писал А. Блок в предисловии к сборнику «Лирические драмы»), выражены поэтом в монологе Арлекина, глазам которого открылся величественный мир жизни, недоступный и чуждый мистикам:

Ты вновь со мною!

Твоя душа близка мне давно!

Иду дышать твоей весною

В твое золотое окно!
Но призыв Арлекина оканчивается неудачей: даль, видимая в окне, нарисована, Арлекин летит в пустоту. На фоне зари в белых одеждах появляется Смерть, навстречу которой идет Пьеро. Черты ее начинают оживать, это – Коломбина, но любовь Пьеро не может совершить чуда и оживить Коломбину. Выступая против мистиков, сам Блок еще не мог преодолеть «бремя сомнений».

Для характеристики умонастроений Блока пьеса знаменательна.

Развенчивая мистиков, он переосмыслял и свое мистическое прошлое. Мир Прекрасной Дамы оказался иллюзорным, вымышленным, «лучезарный храм» – балаганом, мистика, как записал Блок в дневниках - «пустой» и «косной».

В годы революции тема современности, Родины, России, народ_а придает новую направленность творчеству Блока. В 1905 г. он пишет_т стихотворение «Осенняя воля»:

Как я молодость сгубил в хмелю..

Над печалью нив твоих заплачу,

Твой простор навеки полюблю...

Много нас – свободных, юных, статных –

Умирает, не любя...

Приюти ты в далях необъятных!

Как и жить и плакать без тебя!

В декабре 1906 г. вышел второй сборник стихов Блока – «Нечаян­ная радость» (на обложке –1907 г.)²⁴⁶. Это была «переходная» книга – от «Прекрасной Дамы» к «Снежной маске». Уже в первом стихотворе­нии сборника поэт прощается с мечтами юности и Прекрасной Дамой:

Да святится Имя Твое!

Снова красные копья заката

Протянули ко мне острие.

Стихи 1907–1908 гг. знаменовали резкий поворот Блока к этиче­ской, гражданской проблематике. В статье «Три вопроса» Блок пишет о том, что проблема долга – «пробный камень для художника совре­менности»; «в сознании долга, великой ответственности и связи с народом и обществом, которое произвело его, художник находит силу ритмически идти единственно необходимым путем»²⁴⁷. Эта мысль определила отношение Блока к современной литературе, его эстетические Критерии. Поэт осуждает декадентский индивидуализм, эстетство, с резкостью пишет о мистиках, поэтах, которые «плюют на «проклятые вопросы», которым «нипочем, что столько нищих, земля круглая. Они под крылышком собственного "Я"»²⁴⁸.

Обращаясь к новым темам, Блок решительно переосмысляет тематику свой ранней лирики. Этот период своего творчества поэт назвал _в статье «О современном состоянии русского символизма» (1910) антитезой юношеской поэзии.

Основная черта характера лирического героя второго сборника стихов Блока – противостояние «страшному миру» города (циклом «Страшный мир» откроется третья книга поэтических произведений поэта). Блок пишет о глубочайших противоречиях городской жизни, о тяжести подневольного труда:

И в каждом видели окне,

Как тяжело лежит работа

На каждой согнутой спине.

В том же 1907 г. отдельной книжкой вышел цикл стихов поэта «Снежная маска», которые затем вошли в сборник «Земля в снегу» (1908)²⁴⁹. В предисловии к сборнику поэт так объяснял логику развития своего отношения к миру: «Стихи о Прекрасной Даме» – ранняя Утренняя заря... <...>

«Нечаянная радость» – первые жгучие и горестные восторги – первые страницы книги бытия. <...>

И вот Земля в снегу. Плод горестных восторгов, чаша горького вина».

Основная тема стихов этой книги – слияние поэта с творческой жизненной стихией:
О, весна без конца и без краю –

Без конца и без краю мечта!

Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!

И приветствую звоном щита!

Блок скоро ощущает «углубленное и отдельное чувство» связи с Родиной.

Обнажила кладбища земли,

Но густых рябин в проезжих селах

Красный цвет зареет издали.

Вот оно, мое веселье, пляшет

И звенит, звенит, в кустах пропав!

И вдали, вдали призывно машет

Твой узорный, твой цветной рукав,–

Ты и во сне необычайна.

Твоей одежды не коснусь.

Дремлю – и за дремотой тайна,

И в тайне –ты почиешь, Русь.

Русь, опоясана реками

И дебрями окружена,

С болотами и журавлями,

И с мутным взором колдуна...

(«Русь»)
В такой трактовке образа России сказывалась связь Блока с концепциями «народной души» символистов, их интересами к народной
демонологии, проявившимися в то время в поэзии (К. Бальмонт), прозе
(А. Ремизов), музыке (А. Лядов, И. Стравинский), живописи (М. Вру-
бель), Расставаясь с прошлым, с образами ранней поэзии, Блок
не может изжить чувства «незнания о будущем».

Революция обостряет социальные искания поэта, но годы после­революционной реакции вызывают у Блока чувства смятения и тревоги, _перерастающие подчас в настроения отчаяния, «тайной гибели»,– мотивы, которыми определяется поэтический цикл «Снежная маска». Эту книгу Блок называл книгой до последней степени субъективной. Незнакомка-судьба – «беззаконная комета», чародейная дева, цыган­ка, врывающиеся в повседневность как воплощение романтического протеста против ненавистной герою лживой и мучительной жизни, – таков новый облик лирической героини Блока²⁵⁰. В книге выразились настроения, которые, по словам поэта, были внушены временем и перекликались со сложными драматическими перипетиями его личной судьбы.

Сборнику «Земля в снегу» Блок предпослал два эпиграфа, опреде­лявшие настроения и тональность книги: один – из неизданного стихотворения Л.Д. Менделеевой «Зачем в наш стройный круг ты ворвалась, комета?», второй – из стихотворения Ап. Григорьева (это как бы ответ на вопрос первого эпиграфа):
...В созданья стройный круг борьбою послана,

Да совершит путем борьбы и испытанья

Цель очищения и цель самосозданья.
Из стихотворения Григорьева взят и эпиграф к первому стихотворению Блока, которое является своеобразным прологом к «Снежной маске». Лирические темы и образ лирического героя в этой книге Блока явно перекликаются с темами и образами лирики Ал. Григорьева (бродяг в призрачном городе, возлюбленной, в очах которой «сияет кометы яркий свет», кочевой «цыганской Руси» с ее бескрайним песенным раздольем). Лирический герой Григорьева, сгорающий в кипении страстей и противоречий, близок лирическому миру поэта, его настро­ениям того времени. Порывы в будущее, взлеты вдохновения вопло­щаются в мотивах песенной стихии.

В «Снежной маске» ярко выразились характерные черты тогдашней художественной манеры Блока – метафорический стиль и музыкаль­ность стиха. Мы встречаемся с самыми сложными приемами реализа­ции метафор в самостоятельный образ, предельной экспрессивностью интонации, эстетизированным словарем. Особое внимание Блок уде­ляет музыкальной выразительности стиха. Строя стихотворение на развернутой метафоре, поэт создает сложный метафорический ряд, который живет самостоятельной поэтической жизнью, образуя свой поэтический сюжет (образы уносящейся в снежную даль тройки, Увлекающей счастье, молодость, любовь; снежной вьюги, заметающей сердце, и др.). Рассматривая метафорические ряды книги и анализируя общие принципы блоковской метафоризации той поры, В. Жирмунский писал: «Символ достигает крайних пределов метафоризации: тройка теперь уже не уносит счастье поэта – она уносит самого поэта и его возлюбленную Снежную Деву»²⁵¹. Мотив движения, полета, «летящей» стихии становится лейтмотивом поэтического цикла:

Задушу.

Оглушу.

Закружу.

Пряжей спутанной кудели

Обовью

Напою.

Словно с моря мне подан знак.

Над бездонным провалом в вечность

Задыхаясь летит рысак.

Всегда хочу смотреть в глаза людские,

И пить вино, и женщин целовать...

И песни петь! И слушать в мире ветер!

О новой общественной и литературной ориентации Блока третьего периода его творческого развития свидетельствуют литературно-кри­тические статьи, публикуемые с 1907 г. в «Золотом руне». В статье «О реалистах», бросая вызов Белому и Мережковскому, поэт говорит об общественной значимости искусства, сочувственно пишет о писателях, объединенных М. Горьким вокруг сборников «Знание», выступает против Д. Философова, заявившего после выхода романа «Мать» о «конце Горького», и Мережковского, увидевшего в Горьком только «внутреннего босяка». «Я утверждаю далее,– писал Блок,– что если и есть реальное понятие «Россия» или лучше –Русь,– помимо тер­ритории, государственной власти, государственной церкви, сословий и пр., то есть если есть это великое, необозримое, просторное, тоск­ливое и обетованное, что мы привыкли объединять под именем Руси, – то выразителем его приходится считать в громадной степени – Горь­кого»²⁵³ . Блок чутко воспринял основное, очень для него важное,– народность Горького, правда, понятую в характерном «блоковском» аспекте.

Блок решительно осуждает идейное ренегатство интеллигенции, противопоставившей себя народу. Религиозные искания мистиков, «образованных и ехидных интеллигентов», подменявших подлинные вопросы жизни вопросами духа и религии, вызывают в нем чувство личного протеста. В эти годы в сознании и душе поэта вновь растет ощущение близящейся и неотвратимой катастрофы, «решительных событий». Предчувствуя их «далекое багровое зарево», Блок страшится этих событий и страстно ждет их, на них надеется. Поэт вновь подходит к теме революции, которая становится теперь одной из основных в его творчестве – в поэзии, драматургии, прозе, критических статьях и вступлениях,– к проблеме отношений революции и народа, революции и интеллигенции.

Принципы художественного мировоззрения, свое понимание отношений художника и общества Блок пытается сформулировать в программно-теоретической статье «О лирике» (1907). Провозглашу стихийную свободу лирического поэта, Блок в то же время ощущает что узкий «лиризм» – принцип предельной субъективности – противоречит целям и задачам подлинного искусства. Лирическая стихия грозит искусству опустошением. В предисловии к тому «Лирических драм» поэт заявляет, что «лирика не принадлежит к тем областям художественного творчества, которые учат жизни». Но выход в жизнь преодоление «лирики» как мировоззрения стало возможным для Блока лишь через трагическое переживание. «Перед Блоком возникает проблема трагического переживания жизни и высоко трагедийного искус­ства,– пишет В. Орлов,– ставшая впоследствии, в годы творческой зрелости, центральной проблемой его общественного и художествен­ного мировоззрения»²⁵⁴.

Блок говорит о месте и роли подлинного художника в жизни в статье «Три вопроса» (1908), он пишет о необходимости осознания им своего общественного долга; только соединение красоты и пользы, понимаемое художником как долг перед народом, может создать прекрасное в искусстве: «Это – самый опасный, самый узкий, но и самый прямой путь. Только этим путем идет истинный художник <...> только этим различаются подлинное и поддельное, вечное и невечное, святое и кощунственное». А в годы, когда символисты отрицали роль наследия демократической, прежде всего революционно-демократиче­ской литературы и эстетики в развитии русской культуры, Блок пишет в записных книжках 1908 г. о замысле создания журнала с традициями добролюбовского «Современника». Так созревают новые литературные вкусы, историко-литературная и эстетическая ориентация Блока. И не случайно Блок окончательно порывает отношения с Мережковским, 3. Гиппиус, Философовым, Розановым, которые, в свою очередь, говорят об «отступничестве» поэта и резко выступают против его общественно-литературной позиции.

Важнейшие мотивы блоковского творчества 1905–1908 гг. как бы синтезировались в драматургии поэта. Знаменательным было само обращение Блока к драматургии. Поэт считал, что «на театре» художник сталкивается с самой жизнью, что театральное действие, как писал он в 1908 г. К. Станиславскому, «уже больше слова».

Теме противоречий, разуверений в прошлых идеалах и преодолении их посвящена лирическая трилогия Блока 1906 г.– «Балаганчик», «Король на площади», «Незнакомка». В предисловии к тому «Лириче­ских драм» (1908) Блок писал: «Все три драмы связаны между собой единством основного типа и его стремлений. Карикатурно неудачли­вый Пьеро в «Балаганчике», нравственно слабый Поэт в «Короле на площади» и другой Поэт... в «Незнакомке» – все это как бы разные стороны души одного человека; также одинаковы стремления этих трех: все они ищут жизни прекрасной, свободной и светлой, которая одна может свалить с их слабых плеч непосильное бремя лирических сомнений и противоречий...»

Лирическая драма «Король на площади» связана с поэтическими темами сборника «Нечаянная радость». Лейтмотив пьесы – тема «не­сбывшихся надежд» –определен Блоком в предисловии к сборнику стихотворений: «Слышно, как вскипают моря и воют корабельные сирены. Все мы потечем на мол, где зажглись сигнальные огни. Новой радостью загорятся сердца народов, когда за узким мысом появятся большие корабли». Но пьеса, написанная в 1906 г., когда революция пошла на убыль, заканчивается крушением надежд.

Тогда же, в ноябре 1906 г., Блок создает третью лирическую пьесу – «Незнакомка», тематически связанную с циклом стихов о Незнакомке. (Во втором издании сборника «Нечаянная радость» к стихотворению «Незнакомка» сделано характерное авторское примечание: «Развитие темы этого и смежных стихотворений в лирической драме того же имени».) В сборнике «Нечаянная радость» стихотворения, посвящен­ные теме «Незнакомки», построены на раскрытии метафоры: Незна­комка – падучая звезда. Метафора реализуется в пьесе таким образом: Незнакомка–звезда (звезда – ее прошлое), сверкнув в небе, упала на землю огненной кометой, «звезды светлые шлейфом влача», но не может вынести пошлости современной жизни. Лирическая драма состоит из трех картин-«видений». Первое «видение»–обстановка уличного кабачка; его посетители: пьяный старик – «вылитый Верлэн», «безусый бледный человек–вылитый Гауптман», «одинокий посетитель» «с неверной походкой», который шарит «в блестящей посудине с вареными раками», девушка в платочке, человек в пальто, сам Поэт. В монологе Поэта драматизируется тема стихотворения «Незнакомка». Поэт ожидает, когда расцветет «под голубым снегом одно лицо» – «единственно прекрасный лик Незнакомки, под густою, темной вуалью... Вот качаются перья на шляпе... Вот узкая рука, стянутая перчаткой, держит шелестящее платье... Вот медленно про­ходит она... проходит она...». Во втором «видении» Звездочет наблюдает падение звезды, а у перил моста, сохраняя еще бледный «падучий блеск», застывает Незнакомка. Развертывается лирический диалог между Незнакомкой и душою Поэта, который видел ее звездою, ждал столетия. Но «падучая дева-звезда хочет земных речей», и, когда господин в котелке уводит Незнакомку, Звездочет заносит в свои свитки запись: «Пала Мария – Звезда». Третье «видение» возвращает читателя снова в мир пошлости, но уже не уличного кабака, а утон­ченного светского салона. Картина строится по принципу соответствий с фигурами и ситуациями, возникавшими в первом «видении». Когда Хозяйка дома обращается к Поэту: «Наш прекрасный поэт прочтет нам свое прекрасное стихотворение, и, надеюсь, опять о прекрасной даме...»,– появляется Незнакомка, но Поэт не узнает ее, он все забыл и – Незнакомка исчезает. «За окном горит яркая звезда, голубой снег». В драме, как и в «Балаганчике», Блок иронически переосмысляет свои ранние поэтические темы: иллюзорная отвлеченная мечта терпит крах в столкновении с жизнью.

Стремление выйти из «лирической» кельи на просторы жизни родной страны выразилось в драматической поэме Блока «Песня Судьбы» (1908), перекликавшейся со многими мотивами его лирики этого времени. «Песня Судьбы», несмотря на отвлеченности, напол­нена раздумьями о судьбах страны и народа; это исповедь поэта о своих исканиях и восприятии эпохи. Недаром Блок любил «Песню Судьбы» более всего из написанного в те годы. Судьбы Германа, Фаины и других действующих лиц неразрывно связаны с судьбами Родины. Из идил­лической жизни грез и мечтаний Герман тянется к людям, в огромный неизвестный мир. Он отвергает соблазны своего «белого дома», уходит навстречу зову жизни и оказывается в мире большого города, ослепи­тельно-фантастическом и одновременно бездушном и пошлом. Но сквозь гул слышит, как «слабый женский голос» «пел о свободе». Это песня Фаины, в которой звучит нечто властное и роковое, страстный призыв и тоска, жажда истинной человеческой любви, попранной в этом мире, и покорность стихийным силам, сознание своей красоты и отчаяние, ибо красота здесь – предмет торговли. В облике Фаины видится Герману судьба самой России – прекрасной, тоскующей о правде и красоте. Фаина становится для него воплощением бессмерт­ной стихии, которая жаждет освободиться от косных и злых сил. Но Герман не тот жених-царевич, который освободит Фаину: былые «расслабляющие волю» видения еще не утратили власти над Германом, его одолевают «сны». В конце драмы дорогу Герману указывают коробейники. Это путь к народу, и это путь самого Блока: от личного к общему, как определил его поэт.

Третья книга стихов Блока открывается циклом «Страшный мир», в нем раскрылось трагическое ощущение поэтом современности. Блок пишет о пошлости буржуазно-мещанского мира, о людях с пустыми душами, живых мертвецах. С особенной силой эта тема звучит в стихотворном цикле «Пляски смерти». С темой «страшного мира» связана и основная блоковская тема тех лет – о путях человека к счастью, о возможностях обретения его. Мечта о прекрасных возмож­ностях человека, попранных в «страшном мире», приобретает у поэта смысл страстного отрицания окружающего. Поэтому стихи этого пе­риода, на которых лежит печать свойственных Блоку противоречий (содержащие, как сказал поэт, «тонкий и сладкий яд сомнений», надежд и разуверений), нельзя определить как упадочные, декадентские. Па­фос их – в вере в подлинно человеческое и прекрасное.

Лирический герой стихов третьей книги – человек трагической судьбы. Блуждая по лабиринтам «страшного мира», он не знает путей к счастью. В лирике Блока появляется образ человека, спасающегося от ужаса, окружающего его, в винном или любовном угаре. Любовная тема приобретает в этом цикле новый аспект. Любовь становится чувством мучительным, тревожным, дисгармоничным. Именно тогда возникают известные блоковские строки:

Жена изменит, и покинет друг...

Вселенная глядит в нас мраком глаз.

Запущенный куда-то, как попало,

Летит, жужжит, торопится волчок!

Все, что так страстно я любил,

Весь трепет этой жизни бедной,

Весь этот непонятный пыл!

Недаром тучи собрались.

Доспех тяжел, как перед боем.

Теперь твой час настал.– Молись!

Стихотворения цикла строились на романтическом противопостав­лении двух миров, двух станов. В стихах страстно звучит надежда на будущее – высокое, победное, светлое:

Степную даль

И вечный бой! Покой нам только снится.

Сквозь кровь и пыль...
<…>

Но узнаю тебя, начало

Высоких и мятежных дней!
Чувство личного участия в истории обусловило особый характер лирического воплощения темы Родины в поэзии Блока тех лет. Тема России постоянно, незримо, непосредственно или в подтексте присут­ствует во всех стихах поэта. Недаром на одном из поэтических вечеров, когда Блок читал свои стихи и публика требовала прочесть о России, поэт сказал, что «это все –о России».

Образ Родины – матери, тоскующей жены, невесты – наделен поэтом человеческими, «портретными» штрихами («шопотливые тихие речи, запылавшие щеки твои...»). В истории Родины Блок усматривает проявление героической воли к будущему. Если М. Волошин видит Россию «смиренной и бедной,//верной своей судьбе», «побежденной, поруганной и в пыли», «в лике рабьем» («Россия», 1915), то для Блока Россия – воительница, готовящаяся к битвам, очищению от скверны «страшного мира», «Россия – буря».

Тема народа, исторических судеб России органически сливается в творчестве поэта с темой революции. Но идейно-творческое развитй⁶ Блока тех лет нельзя трактовать только как подъем; путь поэта от отвлеченного к конкретному, от уединенного к общенародному, как пишет Д.Е. Максимов, сопровождался «задержками, отклонениями, возвратами»²⁵⁶. Основное направление философско-эстетического раз­вития Блока – в стремлении охватить мир в целом. Романтическая мечта поэта обращена теперь к реальной исторической действительности. Изменяется облик лирического героя блоковской поэзии. Это не жрец, не теург, а человек своего времени, в противоречиях сознания которого отражается дух эпохи. В эти годы в одном, может быть, из самых проникновенных стихотворений Блок раскрыл это обобщающее значение образа лирического героя:
Рожденные в года глухие

Пути не помнят своего.

Мы – дети страшных лет России –

Забыть не в силах ничего.

Безумья ль в вас, надежды ль весть?

От дней войны, от дней свободы –

Кровавый отсвет в лицах есть.

Изменялась и общая стилевая тональность поэзии Блока. Обраще­ние к темам русской истории и современности определило новое понимание поэтом традиций классической поэзии – Пушкина, Лер­монтова, Тютчева. Большое влияние на Блока оказывает гражданская патетика творчества Некрасова.

Устремленность к реальной жизни обостряет интерес Блока к эпосу. В 1910 г. он начинает работать над поэмой «Возмездие». По замыслу она должна была состоять из четырех глав с прологом и эпилогом. Поэма осталась незаконченной (последние наброски ее относятся к 1921 г.). Из задуманного были написаны пролог, первая глава, вступ­ление к главе второй и часть третьей главы. Первоначальный замысел поэмы был связан со смертью отца поэта и носил явно автобиографи­ческий характер. Но с течением времени тема индивидуальной судьбы становится темой рода, сменяющих друг друга поколений. Основная проблема поэмы – отношения личности и общества, связи человече­ской судьбы с судьбой народной, народных судеб с судьбами революции. В «Возмездии» в полную силу зазвучала и тема отношений народа и интеллигенции, интеллигенции и революции. Позднее Блок скажет, что поэма была «полной революционных предчувствий»²⁵⁷. «Возмездие» – одно из наивысших достижений Блока, в ней раскрывается идейная проблематика всего его творчества.

Каждая глава поэмы, рассказывающая о судьбах рода, должна быть по замыслу поэта, обрамляться «описанием событий мирового значения». Блок создал широкий фон исторического движения жизни Европы и России, на котором развертывались картины русской жизни конца XIX и начала XX в.

Воистину жестокий век!

Тобою в мрак ночной, беззвездный

Беспечный брошен человек!

Еще страшнее жизни мгла...

Перед читателем поэмы проходят петербургские сходки, предстают многие реальные фигуры того времени: народовольцы, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Перовская. Поэт описывает настроения тех лет, когда

Победоносцев над Россией Простер совиные крыла, И не было ни дня, ни ночи, А только – тень огромных крыл...

Блок хотел рассказать и о событиях 9 января, о баррикадах 1905 г. Последний отпрыск рода – сын – должен был, по замыслу поэта, погибнуть на революционной баррикаде. В эпилоге, как писал Блок в предисловии к поэме, молодая мать качает младенца и он начинает повторять по складам вслед за матерью: «И я пойду навстречу солда­там... И я брошусь на их штыки... И за тебя, моя свобода, взойду на черный эшафот»²⁵⁸. Именно ему и предназначено совершить возмездие над историей. Так решалась Блоком проблема развития человеческой личности и ее отношения к истории.

В предисловии к поэме тему произведения сам Блок определил так: «Тема заключается в том, как развиваются звенья единой цепи рода - отдельные отпрыски всякого рода развиваются до положенного им предела и затем вновь поглощаются окружающей мировой средой; но в каждом отпрыске зреет и отлагается нечто новое и нечто более острое, ценою бесконечных потерь, личных трагедий, жизненных неудач» падений и т. д.»²⁵⁹. Там же Блок сформулировал и основную идею «Возмездия»: «...род, испытавший на себе возмездие истории, среды, эпохи,– начинает в свою очередь творить возмездие; последний пер-венец... он готов ухватиться своей человеческой ручонкой за колесо, которым движется история человечества»²⁶⁰.

Историко-социальный пафос поэмы, обозначившиеся новые эсте­тические установки поэта, тяготение его к классической, прежде всего пушкинской традиции (в обобщенных характеристиках эпохи, системе лирико-философских отступлений, ямбической форме стиха)–все это привело к разрыву Блока с литературным окружением. «Возмездие» было прямым вызовом эстетике и поэтике символизма.

В эти годы Блок создает и самое, может быть, значительное свое драматическое произведение – пьесу «Роза и Крест» (1913). Это прин­ципиально новое явление в его творчестве. Произведение представляет собой решительную попытку Блока-драматурга выйти за пределы «лирики», преодолеть художественные абстракции символистского театра. Пьеса построена на историческом материале, действие ее происходит в Лангедоке и Бретани в XIII в. Несмотря на символический смысл образов (Роза – символ любви, радости, Крест – самоотрече­ния и страдания), характерное для символистского театра пересечение двух планов – мечты и действительности, двуплановую композицию (историческо-бытовая Франция и легенды Бретани), «Роза и Крест» резко отлична по своему стилю от ранних лирических драм Блока.

В дневниковых записях 1912 г. Блок четко отграничивает себя от мистиков и мистики, символистов «соловьевского» направления. 18 марта он записал: «Реальности надо нам, страшнее мистики нет ничего на свете»; 11 октября –о «модернистах»: «...я боюсь, что у них нет стержня, а только талантливые завитки вокруг пустоты».

В основе новой драмы Блока – внимание к исторической «реаль­ности». Стремление к реальной правде распространяется и на лириче­ские элементы пьесы. В драме – запутанная любовная интрига, частая смена декораций, разнообразные сценические приемы, наполняющие пьесу движением и красками. В смешении бытового и возвышенного, веселого и грустного, чередовании лирических монологов и прозаиче­ского диалога Блок стремился следовать драматургической технике Шекспира, творчеством которого он в это время увлекался. В отличие от лирических драм, в которых все происходящее на сцене выражало состояние души одного человека, в пьесе представлено многообразие Жизненных коллизий. Но, несмотря на стремление Блока к «реально­сти», «Роза и Крест» остается произведением романтической драма­тургии.

Пьеса – о трагической судьбе «неудачника», «...тоскующего о счастье и навсегда преданного высокой мечте о нем». Таким был задуман Блоком образ Бертрана – центрального героя драмы. Трагическая судьба героя – столкновение мира мечты и мира действительности. В этом смысле драма была глубоко современна; в ней, на историческом материале, вновь разрабатывалась блоковская тема трагедии человека переживающего разлад между высоким романтическим представлени­ем о человеке и действительностью.

Работая над пьесой, Блок все время размышляет об отношениях искусства и действительности, о связи искусства и нравственности. 23 февраля 1913 г. в «Записные книжки» он заносит очень характерную для тогдашних его настроений мысль: «Искусство связано с нравст­венностью. Это и есть «фраза», проникающая произведение («Розу и Крест», так думаю иногда я)».

Это ощущение гражданского долга искусства, устремленного к живой жизни, становится и лейтмотивом цикла стихов «Ямбы», кото­рый открывается известным стихотворением поэта 1914 г.:

Все сущее – увековечить,

Безличное – вочеловечить,

Несбывшееся – воплотить!

Встает мятеж, горят деревни,

А ты всё та ж, моя страна,

В красе заплаканной и древней.–

Доколе матери тужить?

Доколе коршуну кружить!

Но отношение к революции у поэта остается двойственным и проти­воречивым. Он думает о ней прежде всего как о наступающем отмщении старому миру. Этими мыслями пронизаны стихотворения «Тропами тайными, ночными...», «В огне и холоде тревог...». Ожидание революции постоянно сопровождает тревожная мысль поэта о том, что катастрофа может уничтожить искусство, что возмездие падет и на него.

Февральскую революцию Блок воспринял вначале с надеждой – как начало всемирно-исторических событий. Но вскоре, уловив антинародность «всего кадетского», с тревогой и неприязнью пишет об активизации антиреволюционных сил.

А в Октябре «произошло то,– пишет он матери,– чего никто еще оценить не может, ибо таких масштабов история еще не знала. Не произойти не могло, случиться могло только в России»²⁶¹. Понимание мировой масштабности события, исторически предначертанного, и выразилось в его поэме «Двенадцать».

После Октября Блок сразу, без сомнений определил свою общественную позицию – стал на сторону советской власти, народа. Настроение его в те месяцы описывает М.А. Бекетова – тетка и биограф поэта. Поэт «прислушивался к той «музыке революции», к тому шуму от падения старого мира, который непрестанно раздавался у него в ушах». Этот подъем духа, радостное напряжение достигло высшей точки в то время, когда писались поэма «Двенадцать» (январь 1918 г.) и «Скифы»²⁶². Свое отношение к революции Блок выразил в статье «Интеллигенция и Революция», написанной в том же январе 1918 г.: «Переделать все. Устроить так, чтобы все стало новым; чтобы лживая, грязная, скучная, безобразная наша жизнь стала справедливой, чистой, веселой и прекрасной жизнью». Статья заканчивалась призывом поэта: «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте Революцию». «Сердцем» приняв революцию, Блок еще довольно смутно пред­ставлял себе конкретно-исторический смысл ее. Свое понимание отношений революции и культуры, революции и искусства Блок изложил в статье «Крушение гуманизма» (1919). Он писал о целостном, «музыкальном» восприятии жизни, понимая под «музыкой» творческое начало бытия, внутреннюю сущность исторического развития. С эпохи Возрождения наступила великая «музыкальная» эпоха гуманизма, че­ловек чувствовал свое единство со всем миром, природой и человече­ством. В эпоху господства буржуа такое восприятие мира было утрачено, человек отъединился от музыки «мирового оркестра» жизни. Носителем «духа музыки» остался лишь народ, не затронутый духом «безмузыкальной» буржуазной цивилизации; в современном движении масс, писал Блок, есть освобождение мирового «духа музыки». В революционных взрывах эпохи «вихрей и бурь» создается, по Блоку, новый мир, новый тип человека, возрожденного к целостной жизни. На служение ему должно быть поставлено и искусство. В статье – характерная блоковская концепция истории, подмена общественно-исторических категорий понятиями «музыка», «стихия», противопоставление культуры и цивилизации. Но существенно в отношении Блока к Октябрьской революции и народу, ее свершившему, то, что поэт был убежден в закономерности гибели старого мира и наступившего «возмездия», в том, что революция духовно освободит человека.

Те же противоречия были характерны и для поэмы «Двенадцать», но не в них смысл произведения. Написанная в январе 1918 г. поэма «Двенадцать» как бы завершала духовный и творческий путь А. Блока В ней нашли отражение главные для его творчества темы: народ революция, революция и интеллигенция, судьбы России. Причем революция предстала в поэме не только явлением российской истории но и явлением космическим, отражением некоей духовной субстанции космического «духа музыки». В земной стихии, в бурях и взрывах революции отразились высшие космические «страсти».

По мысли Блока, «дух музыки» воплотился в народной революции в России. И это есть, считал поэт, победное восстание стихии против старого мира, сроки которого пришли к концу. В революции решалась всемирно-историческая судьба народа. На пути его к обновлению – социальному и духовному – стоит и старый мир, и дух зла, разруше­ния, которые гнездятся еще в народной стихии. В купели революции, в буре всеочищения должна переродиться, по мысли Блока, вся человеческая природа.

В сложном взаимодействии со всем строем поэмы, с ее основным идейным замыслом в конце произведения появляется образ Христа, противоречивый, который до сих пор вызывает в критике самые разные толкования:

Позади – голодный пес,

Впереди – с кровавым флагом,

И за вьюгой невидим,

И от пули невредим,

Нежной поступью надвьюжной,

Снежной россыпью жемчужной,

В белом венчике из роз –

Впереди – Исус Христос.
Образом Христа Блок хотел придать поэме широкое философски-этическое звучание. Октябрь, полагал поэт, обозначил переход не только России, но и всего человечества к новой эре. Подчеркивая грандиозный смысл этого исторического сдвига, желая возвеличить общечеловеческий масштаб русской революции, Блок и вводит образ-символ Христа. Этим образом он как бы соединял прошлое, настоящее и будущее. Русская революция оказывалась в системе общечеловеческих ценностей, на путях духовного и этического развития мира. В Христе поэт видел образ того, кто больше других знал о социальном неравенстве людей и кто благословил их на историческое движение против этого неравенства.

«Революционный шаг» красногвардейцев в этом смысле как бы указывал путь к освобождению не только России, но и всего человечества, хотя понимание красногвардейцами свободы на данном этапе стихийно («Свобода, свобода, //Эх, эх, без креста!»). Однако именно они несут миру «благую весть» о возрождении человека. В этом пафос поэмы и значение образа Христа в ее эпилоге. Борьба миров, их противопоставление, принцип контраста становятся основными в общем построении поэмы. С контрастным видением мира связано и разнообразие ритмов поэмы. С точки зрения поэтики «Двенадцать» – это торжество новой ритмической стихии в творчестве Блока. Богатство, разнообразие и выразительность ее ритмов – небывалые в русской поэзии²⁶³.