ПТИЦЫ ВЕРХНЕЙ ЧАСТИ БУРЕЙСКОГО ВОДОХРАНИЛИЩА

Местообитания в районе исследования представлены смесью биотопов типичных для севера и юга. Основную массу представляют светлохвойные леса с заболоченными равнинами, вторыми по объему являются прирусловые леса со значительной долей южных растений (лимонник, элеутерококк, амурский виноград, бересклет и др.). Что наиболее слабо выражено, так это равнинные участки (заболоченные и незаболоченные), являющиеся основным гнездовым биотопом для многих видов птиц. Исходя из этого и предоставлен список видов птиц с краткими характеристиками.

1, 2. Краснозобая гагара Gavia stellata (Pontoppidan, 1763), чернозобая гагара Gavia arctica (Linnaeus, 1758) – виды встречаются только на пролете, на гнездовье не отмечены. Создание Бурейского гидроузла на них не отразится, так как виды используют для отдыха и кормления водные биотопы. Численность невысокая.

3, 4. Большой баклан Phalacrocorax carbo (Linnaeus, 1758), серая цапля Ardea cinerea Linnaeus, 1758 – виды, гнездящиеся на исследуемой территории. Предпочитают водные биотопы, где проводят основное время в безморозный период. Затопление на них не отразится, так как оно вызовет только увеличение пригодных биотопов.

5. Черный аист Ciconia nigra (Linnaeus, 1758) – редкий вид, занесенный в Красную книгу. Предпочитает лесные биотопы на окраинах заболоченных лиственничников по границам гор. Питается на болотах и мелких водотоках. Зона затопления и сработки довольно хорошо подходит для кормления этого вида, а гнездопригодные деревья по склонам сопок имеются в избытке.

6–10. Белолобый гусь Anser albifrons (Scopoli, 1769), пискулька Anser erythropus (Linnaeus, 1758), гуменник Anser fabalis (Latham, 1787), лебедь-кликун Cygnus cygnus (Linnaeus, 1758), малый лебедь Cygnus bewickii Yarrell, 1830 – виды, встречающиеся только на пролете. Редко в районе исследований останавливаются на отдых и кормление. Создание водохранилища на них практически не отразится.

11–18. Кряква Anas platyrhyncha Linnaeus, 1758, чирок-свистунок Anas crecca Linnaeus, 1758, касатка Anas falcata Georgi, 1775, свиязь Anas penelope Linnaeus, 1758, шилохвость Anas acuta Linnaeus, 1758, чирок-трескунок Anas querquedula Linnaeus, 1758, широконоска Anas clypeata Linnaeus, 1758, хохлатая чернеть Aythya fuligula (Linnaeus, 1758) – гнездятся в районе исследований. Основным негативным влиянием на эти виды будет затопление гнезд в весенний период в зоне сработки. В остальное время водные биотопы пригодны для кормления, линьки и выращивания птенцов.

19. Клоктун Anas formosa Georgi, 1775 – редкий вид, внесенный в Красную книгу. Встречается на пролете и затопление на него не окажет значительного влияния.

20–23. Каменушка Histrionicus histrione (Linnaeus, 1758), гоголь Bucephala clanguta (Linnaeus, 1758), динноносый крохаль Mergus serrator Linnaeus, 1758, большой крохаль Mergus merganser Linnaeus, 1758 – гнездятся по малым водотокам с быстрым течением. Ареал гнездования будет сдвинут в верхнюю часть Буреи и в верховья рек, впадающих в водохранилище. Создание искусственного озера с медленно текущей (практически стоячей) водой изымает значительную часть гнездопригодных биотопов, но, учитывая невысокую численность птиц в районе работ, сильного изменения количества особей не произойдет.

24, 25. Горбоносый турпан Melanitia deglandi (Bonaparte, 1850), луток Mergus albellus Linnaeus, 1758 – встречаются только на пролете в небольших количествах. Особого влияния на виды не произойдет.

26–33. Черный коршун Milvus migrans (Boddaert, 1783), тетеревятник Accipiter gentilis (Linnaeus, 1758), перепелятник Accipiter nisus (Linnaeus, 1758), зимняк Buteo lagopus (Pontoppidan, 1763), беркут Aquila chrysaetos (Linnaeus, 1758), сапсан Falco peregrinus Tunstall, 1771, чеглок Falco subboteo Linnaeus, 1758, дербник Falco columbarius Linnaeus, 1758 – гнездятся в лесистой части района работ. Появление водохранилища в первое время облегчит этим видом добычу корма, так как в связи с затоплением прибрежная часть будет населена большим количеством мелких млекопитающих и птиц. Со временем, с установкой численности кормовых видов, численность этих птиц стабилизируется и, по нашему мнению, не будет сильно отличаться от существующей сейчас.

34. Каменный глухарь Tetrao parvirostris Bonoparte, 1856, дикуша Falcipennis falcipennis (Hartlaub, 1855), рябчик Tetrastes bonasia (Linnaeus, 1758) – виды, обитающие в прирусловых и хвойных лесах, по склонам сопок. Затопление прирусловых лесов и многочисленных островов на реке вызовет ухудшение кормовой базы, что, вместе с возросшим прессом охоты (из-за доступности водному транспорту многих мест их обитания), возможно, вызовет сокращение численности этих видов.

37. Черный журавль Grus monacha Temminck, 1835 – вид обитает по небольшим марям в речных долинах, гнездится на земле, занесен в Красную книгу. Затопление равнинных участков по долине реки существенно сократит площадь гнездопригодных биотопов и, как следствие, вызовет сокращение численности вида.

38–49. Тулес Pluvialis squatarola (Linnaeus, 1758), малый зуек Charadrius dubius Scopoli, 1786, монгольский зуек Charadrius mongolus Pallas, 1776, хрустан Eudromias morinellus (Linnaeus, 1758), канешарка Arenaria interpres (Linnaeus, 1758), чрныш Tringa ochropus Linnaeus, 1758, фифи Tringa glareola Linnaeus, 1758, травник Tringa totanus (Linnaeus, 1758), Tringa erythropus (Pallas, 1764), поручейник Tringa stagnatilis (Bechstein, 1803), перевозчик Actitis hypoleucos (Linnaeus, 1758), мородунка Xenus cinereus (Guldenstadt, 1775) – виды встречаются во время пролета, предпочитают прибрежные биотопы, косы и вполне могут кормиться в зоне сработки. Особого влияния на них создание водохранилища не окажет.

50–53. Бекас Gallinago gallinago (Linnaeus, 1758) лесной дупель Gallinago megala Swinhoe, 1861, горный дупель Gallinago solitaria Hodgson, 1831, вальдшнеп Scolopax rusticola Linnaeus, 1758 – обитатели прирусловых лесов. Сокращение площадей прирусловых лесов и затопление части островов вынудит эти виды продвигаться далее в верховья рек, что может негативно отразиться на их численности.

54, 55. Озерная чайка Larus ridibundus Linnaeus, 1776, речная крачка Sterna hirundo Linnaeus, 1758 – увеличение площади водной поверхности окажет только благоприятное воздействие на эти виды, а неизбежное увеличение численности мелких пресноводных рыб, живущих в стоячей и медленно текущей воде, значительно улучшит кормовую базу. Можно ожидать увеличение численности этих видов.

56. Сизый голубь Columba livia Gmelin, 1789 – вид обитает в поселениях человека и не встречается в дикой природе. Влияние на него водохранилища не ожидается.

57–59. Большая горлица Streptopelia orientalis (Linnaeus, 1758), обыкновенная кукушка Cuculus canorus Linnaeus, 1758, глухая кукушка Cuculus saturatus Blyth, 1843 – лесные обитатели. Живут по прирусловым лесам, в перелесках вдоль проселочных дорог, в окрестностях человеческого жилья. Значительного влияния на эти виды в связи с затоплением не ожидается.

60. Белая сова Nyctea scandiaca (Linnaeus, 1758) – встречается в зимний период по обширным открытым пространствам. Образование больших ледяных полей значимого влияния на вид не окажет.

61–63. Филин Bubo bubo (Linnaeus, 1758), ушастая сова Asio otus (Linnaeus, 1758), длиннохвостая неясыть Strix uralensis Pallas, 1771 – лесные обитатели. В районе исследований встречены по облесенным склонам сопок и долинам мелких рек и ручьев, впадающих в Бурею. Затопление, а вследствие этого увеличение численности мелких млекопитающих и птиц в прибрежных лесах, только улучшит для них кормовую базу.

64, 65. Иглохвостый стриж Hirundapus caudacutus (Latham, 1801), белопоясный стриж Pus pacificus (Latham, 1801) – гнездятся по скальным биотопам, кормятся насекомыми, добывая их в полете. Увеличение площади водоема и затопление низменной части долины для них особого значения не имеют.

66. Обыкновенный зимородок Alcedo atthis (Linnaeus, 1758) – обитает на границе суши и воды по всем водоемам, гнездится в норах и выворотнях, питается рыбой. Весенне затопление после зимней сработки может вызвать частичную гибель гнезд в береговых норках. Но значимого воздействия на численность это не окажет.

67–71. Желна Dryocopus martius (Linnaeus, 1758), пестрый дятел Dendrocopos major (Linnaeus, 1758), белоспинный дятел Dendrocopus leucotos (Bechstein, 1803), малый дятел Dendrocopus minor (Linnaeus, 1758), трехпалый дятел Picoides tradactylus (Linnaeus, 1758) – обитатели прирусловых перестойных лесов. Затопление спелых прирусловых лесов вызовет частичный отток этих видов в другие лесные биотопы, ухудшит кормовую базу и, как следствие, может вызвать частичное сокращение численности.

72, 73. Деревенская ласточка Hirundo rustica Linnaeus, 1758, воронок Delichon urbica (Linnaeus, 1758) – обитают по человеческим поселениям. Влиянию водохранилища не подвержены.

74. Полевой жаворонок Alauda arvensis Linnaeus, 1758 – обитатель разнотравных лугов по долинам рек. Затопление большой части открытых низменных участков негативно скажется на виде и возможно оттеснение его в другие районы.

75–77. Пятнистый конек Anthus hodgsoni Richmond, 1907, краснозобый конек Anthus cervinus (Pallas, 1811), горный конек Anthus spinoletta (Linnaeus, 1758) – лесные обитатели. Затопление наиболее продуктивных прирусловых лесов вызовет оттеснение их в менее кормовые леса по склонам сопок, но катастрофического воздействия не окажет.

78–81. Желтая трясогузка Motacilla flava Linnaeus, 1758, зеленоголовая трясогузка Motacilla taivana (Swinhoe, 1863), горная трясогузка Motacilla cinerea Tunstall, 1771, белая трясогузка Motacilla alba Linnaeus, 1758 – обитатели прибрежной полосы, кормятся по урезу воды и на отмелях. Возможна гибель какой-то части гнезд в период весеннего затопления после зимней сработки в низменных участках, но катастрофического воздействия не ожидается.

82–86. Сибирский жулан Lanius cristatus Linnaeus, 1758, серый сорокопут Lanius excubitor Linnaeus, 1758, серый скворец Sturnus cineraceus Temminck, 1835, кукша Perisoreus infaustus (Linnaeus, 1758), сойка Garrulus glandarius (Linnaeus, 1758) – обитатели долинных лесов различного типа. Затопление части лесов вызовет увеличение плотности на незатапливаемых участках, но для данных видов это не вызывает больших проблем.

142. Пуночка Plectrophenax nivalis (Linnaeus, 1758) – встречается в зимний период в районе работ. Увеличение площади льдов и сокращение площади прирусловых лесов вызовет снижение численности заставив птиц искать более пригодные условия.

Мы рассмотрели далеко не все виды, которые обитают (или могут обитать) в верхней части Бурейского водохранилища. Список будет постоянно находиться в работе, дополняться, или некоторые виды будут исключаться из него. Все изменения будут отслеживаться и фиксироваться в ежегодных отчетах по мониторингу Бурейского гидроузла.
Литература
1. Бабенко В.Г. Птицы Нижнего Приамурья. – М.: Прометей, 2000. – 726 с.

2. Росляков Г.Е. 1996. Птицы Хабаровского края. – Хабаровск: Этнос-ДВ, 1996. – 94с.

3. Степанян Л.С. Конспект орнитологической фауны СССР. – М.: Наука, 1990. 727 с.

4. Joseph A. Massey, Shogo Matsui et all. A Field Guide to the Birds of Japan. – Tokyo; New York & San Francisco, Kodansha International LTD. 1985.– 336 p.

Химический состав воды озера Байкал и Ангарских водохранилищ

Возникновение ряда проблем, связанных с созданием водохранилищ Ангарского каскада, в том числе проблемы качества воды, обусловило проведение исследований экологического состояния ангарских водохранилищ, начатое Институтом геохимии им. А.П. Виноградова в 1992 г. К настоящему времени получены надежные данные по распределению тяжелых металлов во взаимосвязанных компонентах (вода–донные отложения–биота). В настоящей публикации мы остановимся на биогеохимических аспектах антропогенной химической трансформации экосистем ангарских водохранилищ.

В качестве биогеохимических индикаторов загрязнения исследованных водоемов тяжелыми металлами выбраны массовые виды фито- и зоопланктона, нитчатые зеленые водоросли, макрофиты, ткани и органы рыб (табл.2).
Таблица 2

Объекты мониторинга экологического состояния водохранилищ Ангарского каскада

Иркутское водохранилище не подвержено интенсивному техногенному воздействию (на его берегах от истока Ангары до Иркутской ГЭС нет промышленных предприятий). Основным источником антропогенного загрязнения являются атмосферные выпадения в виде аэрозолей и промышленной пыли. Содержание большинства исследованных микроэлементов в зоопланктоне и макрофитах Иркутского водохранилища (табл. 3) близко к таковым в идентичных видах фонового водоема – оз. Байкал и незагрязненных пресноводных экосистем [2].

Среднее содержание микроэлементов (Х ± х_0.05) в биообъектах

Братское водохранилище отнесено к антропогенно-трансформированным водным экосистемам [3,4]. В верхней его части (от г. Усолье-Сибирское до г. Свирска и Балаганском расширении) выявлено ртутное загрязнение компонентов биоты всех трофических уровней, связанное со сбросами ртутьсодержащих отходов химкомбината по производству хлора и каустической соды АО "Усольехимпром" (табл. 4).

Следует особо оговорить тот факт, что высокие концентрации ртути в зоопланктоне Осинского залива (в среднем 0.65 мкг/г сухой массы) не связаны с деятельностью комбината АО "Усольехимпром", поскольку залив находится в стороне от основного транзита техногенной ртути в русловой части верхнего участка водохранилища. Возможной причиной, по нашему мнению, могла стать эманация паров ртути из-за повышения трещиноватости коренных пород в результате подземного ядерного взрыва под кодовым названием "Рифт-3", произведенного в Осинском районе Усть-Ордынского Бурятского автономного округа 31 июля 1982 г. Основные сведения по оценке радиационного воздействия объекта "Рифт-3" приведены в работе А.А. Мясникова и др. [5].

Усть-Илимское водохранилище отнесено нами к умеренно загрязненному водоему [2]. Загрязняющее влияние промстоков с разной степенью интенсивности прослеживается на 14% всей площади водохранилища, из них 2,3% площади представляет зону устойчивого загрязнения. Наиболее загрязнен Вихоревский залив, являющийся приемным водоемом целлюлозно-бумажного производства, алюминиевой промышленности и хозяйственно-бытовых стоков г. Братска. Экологическое состояние Усть-Илимского водохранилища в отношении загрязненности тяжелыми металлами оценивалось нами по элементному составу тканей и органов рыб. В качестве условно-чистого выбран район о. Подъеланного и залив р. Кежма, загрязненного – Вихоревский залив. Анализ результатов свидетельствует о большом разбросе данных (табл. 5); во многих случаях стандартное отклонение имеет тот же порядок величины, что и среднее значение. Аналогичное соотношение между средним содержанием и величиной стандартного отклонения было установлено нами ранее для рыб Байкала [2] по результатам анализа большого числа (20–40) проб мышц и жабр. Наблюдаемый разброс концентраций в органах рыб выходит за пределы вероятных аналитических ошибок и отражает природную изменчивость концентраций.

Среднее содержание ртути (в числителе) и пределы содержания (в знаменателе)

в биообъектах Братского водохранилища, мкг/г сухой массы (1992–1993 гг.)

Планктон	Водные растения
Верхний участок водохранилища
0.51 ± 0.05 (n = 3*) 0.42–0.65	0.25–0.40 (n = 2*)
Центральный участок водохранилища
0.21 ± 0.02 (n = 3*) 0.17–0.25	0.006 (n = 1*)
Приплотинный участок водохранилища
0.07 ± 0.04 (n = 4*) 0.013–0.210	0.005 (n = 1*)
Окинский участок водохранилища
0.09 ± 0.02 (n = 4*) 0.025–0.150	0.006 (n = 1*)
Осинский залив
0.65 ± 0.14 (n = 16*) 0.12–2.00	0.002 (n = 1*)

Таблица 5

Среднее содержание тяжелых металлов в органах рыб условно-фонового (числитель)

и загрязненного (знаменатель) участков Усть-Илимского водохранилища

Для оценки значимости различия средних концентраций для однотипных органов рыб из разных районов обитания рассчитывались значения t-критерия. Если расчетное значение t_расч превышало t_табл с 95% вероятностью, то полагали, что различие является значимым. На основании этих расчетов был сделан вывод об имеющейся тенденции накопления свинца в мышцах, меди и хрома в жабрах рыб из загрязненных участков Усть-Илимского водохранилища. Содержание других исследованных элементов в жабрах и коже рыб Усть-Илимского водохранилища и оз. Байкал в большинстве случаев значимо не отличается[2].

Таким образом, среди водохранилищ Ангарского каскада наиболее интенсивную антропогенную нагрузку испытывает Братское водохранилище. Оно является главным седиментационным геохимическим барьером в ряду водохранилищ Ангарского каскада. Однако седиментационный барьер Братского водохранилища не "абсолютный" для ртутного загрязнения: часть ртути транзитом поставляется в Усть-Илимское водохранилище, где ее содержание в затопленных почвах, донных отложениях и воде сопоставимо с аналогичными характеристиками Братского водохранилища [6]. Усть-Илимское водохранилище отнесено к разряду умеренно загрязненных водоемов, а Иркутское – к фоновым.
Литература
1. Карнаухова Г.А. Литогеохимические условия формирования состава водных масс Ангарских водохранилищ // Фундаментальные проблемы современной гидрогеохимии: Тр. междунар. конф. Томск, 4–8 октября 2004 г. Томск: Изд-во НТЛ, 2004. С. 156–160.

2. Кузнецова А.И., Зарубина О.В., Леонова Г.А. Микроэлементы в тканях рыб Усть-Илимского и Братского водохранилищ: оценка уровней содержания и правильности аналитических данных // Экология пром. пр-ва. 2003. № 1. С.33–38.

3. Леонова Г.А. Биогеохимическая индикация загрязнения водных экосистем тяжелыми металлами // Водные ресурсы. 2004. Т.31, № 2. С. 215–222.

4. Леонова Г.А., Бычинский В.А. Гидробионты Братского водохранилища как объекты мониторинга тяжелых металлов // Водные ресурсы. 1998. Т.25, № 5. С. 603–610.

5. Радиоэкологическая обстановка объекта повышенной радиационной опасности подземного ядерного взрыва "Рифт-3" в Осинском районе Иркутской области. А.А. Мясников, В.А. Богданов, Г.И. Калиновский, А.Г. Черкашина // Проблемы поисковой и экологической геохимии Сибири: Тр. науч.. конф. Томск, 25–30 октября 2003 г. Томск: Изд-во ТПУ, 2003. С. 247–251.

6. Koval P.V., Kalmychkov G.V., Gelety V.F., Leonova G.A., Medvedev V.I., Andrulaitis L.D. Correlation of natural and technogenic mercury sources in the Baikal poligon, Russia // J. Geochemical Exploration. 1999. V. 66, № 1–2. Р. 277–289.