Отдельные примечания и дополнения

Еще недавно говорить о «жизненной силе» считалось признаком ненаучного мышления. В настоящее время в науке снова то здесь, то там перестают отрицать идею «жизненной силы» в том виде, как ее признавали в более старые времена. Но тот, кто следит за направлением современного научного развития, найдет более последовательной логику тех, которые, исходя из этого развития, не желают ничего знать о «жизненной силе». «Жизненная сила» ни в коем случае не принадлежит к тому, что в настоящее время называется «силами природы». И тот, кто не желает от привычек мышления и образа представлений современной науки перейти к более высоким, тот не должен бы говорить о «жизненной силе». Лишь образ мышления и предпосылки духовной науки дают возможность, избегая противоречий, касаться подобных вещей. Даже такие мыслители, которые свои воззрения хотят обосновать исключительно на естественнонаучной почве, отказались в настоящее время от убеждения, которое во второй половине 19-го столетия допускало и для объяснения жизненных явлений существование только таких сил, которые действуют также и в безжизненной природе. Книга столь значительного естествоиспытателя, как Оскар Гертвиг: «Развитие организмов. Опровержение Дарвиновской теории случайностей» является весьма значительным научным явлением. Оно опровергает предположение, что лишь одно взаимодействие физических и химических законов может создавать живое. — Значительно также и то, что в так называемом неовитализме выражено воззрение, снова допускающее для живого начала существование особенных действий силы подобно тому, как это делали прежние приверженцы «жизненной силы». — Но в этой области тот не выйдет из схематически абстрактных понятий, кто не сможет признать, что действующее в живом сверх неорганических сил достижимо лишь при таком восприятии, которое восходит к созерцанию сверхчувственного. Речь идет не о привнесении в область жизни способа познания, подобного естественнонаучному, но о том, чтобы приобрести другой вид познания.

Когда здесь говорится о «чувстве осязания» низших организмов, то под этим словом подразумевается не то, что определяется этим выражением в обыденном понятии «чувство». О правильности этого выражения можно было бы даже многое возразить с точки зрения Духовной науки. Здесь под «чувством осязания» подразумевается скорее всеобщее восприятие внешнего впечатления в противоположность частичным восприятиям, зрению, слуху и т. п.

Может показаться, что данное в этой изложении расчленение человеческого существа основано на чисто произвольном различении частей в единой душевной жизни. Против этого можно возразить, что это расчленение единой душевной жизни подобно появлению семи цветов радуги при прохождении света сквозь призму. То, что производит физик для объяснения световых явлений, изучая этот переход и семь цветовых оттенков в их последовательности, производит соответствующим образом и духоиспытатель для существа души. Семь душевных членов являются не только результатом абстрагирующего рассудка. Этим они являются столь же мало, как и семь цветов по отношению к свету. В обоих случаях различие основано на внутренней природе фактов. Только в свете семь цветов становятся видимыми с помощью внешнего прибора, а семь членов души путем наблюдения, направленного на существо души в согласии с законами духа. Истинная сущность души не может быть понята без познания этого расчленения. Ибо тремя членами: физическим телом, жизненным телом, душевным телом душа принадлежит миру преходящему; другими четырьмя членами она коренится в вечном. В «единой душе» неразличимо связано преходящее и вечное. Не видя этого расчленения, нельзя познать отношения души к общему миру. Можно употребить еще одно сравнение. Химик разлагает воду на водород и кислород, оба эти вещества нельзя наблюдать в «единой воде». Но они имеют свою собственную сущность. И водород, и кислород дают соединения с другими веществами.

Так, в смерти три «низшие члена души» соединяются с преходящей сущностью мира; четыре высших присоединяются к вечному. Тот, кто не хочет допустить расчленения души, подобен химику, который ничего бы не хотел знать о том, что вода разлагается на водород и кислород.

Духовно-научные описания должны быть принимаемы совершенно точно. Ибо они имеют ценность лишь при точной формулировке идей. Кто, например, во фразе: «У него (т. е. у животного) они (ощущения и т. д.) не переплетаются с самостоятельными, переходящими за пределы непосредственных переживаний мыслями», оставит без внимания слова: «самостоятельными, переходящими за пределы непосредственных переживаний», тот легко мог бы впасть в заблуждение, будто здесь утверждается, что в ощущениях или в инстинктах животных не содержится никаких мыслей. Но именно истинная духовная наука и стоит на почве познания, которое говорит, что всякое внутреннее переживание животных (как и все бытие вообще) переплетено с мыслями. Только мысли животных являются не самостоятельными мыслями обитающего в животном «Я», но мыслями группового Я животных, которое мы должны рассматривать как существо, управляющее животным извне. Это групповое Я не находится в физическом мире, подобно Я человека, но действует на животное из мира душ. (Более подробно об этом можно найти в моем «Тайноведении»). Что же касается человека, то в нем мысли приобретают самостоятельное бытие, так что и душевно переживаются не косвенно в ощущении, но непосредственно, как мысли.

Когда упоминается о том, что маленькие дети говорят: «Карл хороший», «Мария хочет этого», то нужно принять во внимание, что дело не в том, как рано начинают дети употреблять слово «Я», а в том, когда с этим словом они связывают соответствующее понятие. Когда дети слышат это слово от взрослых, то они могут употреблять его, не имея представления о «Я». Но употребление этого слова, возникающее в большинстве случаев поздно, указывает на важный факт в развития, а именно на постепенное раскрытие Я-представления из Я-чувства.

Описание истинной сущности «интуиции» можно найти в моей книге «Как достигается познание высших миров?» и в моем «Тайноведении». При невнимательном отношении к предмету легко можно найти противоречие между употреблением этого слова в указанных двух книгах и тем, которое встречается в этой книге. Оно исчезает, если точно принять во внимание, что то, что из духовного мира, благодаря интуиции, в полноте реальности раскрывается для сверхчувственного познания, в своем низшем проявлении открывается Самодуху так же, как внешнее бытие физического мира открывается в ощущении.

Более подробное описание «духовных органов восприятия», о которых лишь вкратце сказано в главе «Путь познания», можно найти в моих книгах «Как достигается познание высших миров?» и «Тайноведение».

Было бы неправильным заключить отсюда, что в духовном мире царит непрекращающееся движение, так как в нем нет «покоя, остановки на одном месте, как это бывает в физическом мире». Там, где находятся «праобразы, творящие существа», нет, правда, того, что можно назвать «покоем на одном месте», но все же есть иной покой, духовного рода, который может согласовываться с деятельной подвижностью. Его возможно сравнить со спокойным удовлетворением и блаженством духа, открывающимся в деятельности, а не в бездействии.

По отношению к побуждающим Властям мирового развития приходится употребить слово «замыслы», хотя тем самым попадают в искушение представить эти Власти просто, как человеческие замыслы. Это искушение может быть устранено, если при этих словах, которые приходится брать все же из области человеческого мира, подняться к тому их значению, в котором откинуто все, что они имеют узкоограниченно-человеческого, а взамен придать им то, что приблизительно дает им человек в тех случаях своей жизни, когда он в известной степени поднимается над самим собой.

Дальнейшее о «духовном слове» можно найти в моем «Тайноведении».

Когда говорится: «...из вечного он может определить направление для будущего», то это есть указание на особый род душевного строя человека в соответствующее время между смертью и новым рождением. Постигающий человека в жизни в физическом мире удар судьбы может, для настроения души в этой жизни, казаться чем-то, что совершенно противоположно воле человека; в жизни между смертью и рождением душой владеет сила, подобная воле, дающая человеку направление к переживанию этого удара судьбы. Душа до известной степени видит, что к ней из прежней земной жизни пристало несовершенство. Несовершенство, проистекающее от некрасивого поступка или некрасивой мысли. В душе между смертью и рождением возникает, подобный воле импульс, — изжить это несовершенство. Поэтому она принимает в свою сущность тенденцию в следующей земной жизни «броситься» в несчастье, чтобы на пути страдания произвести выравнивание. После рождения в физическом теле душа, которую встречает удар судьбы, не чувствует, что она в чисто духовной жизни до рождения дала самой себе направление к этому удару судьбы. Итак, то, что с точки зрения земной жизни является совсем нежелаемым, было желаемо душой в сверхчувственном. «Из вечного человек определяет себе будущее».

Она является той главой, которая легче всего даст повод к недоразумениям, противники именно в этих рассуждениях ощущают лучший случай для своих нападок. Например, действительно очень легко требовать, чтобы свидетельство видящего в этой области было доказано опытами, соответствующими естественнонаучному образу представления. Можно требовать, чтобы известное количество людей, утверждающих, что они видят духовные ауры, дало бы ауре других людей воздействовать на себя. Тогда пусть видящие скажут, какие мысли, ощущения и т. д. они видят у наблюдаемых людей, как ауру. Если затем их показания совпадут друг с другом и если окажется, что наблюдаемые люди действительно имели указанные видящими ощущения, мысли и т. д., тогда можно согласиться и поверить в существование ауры. Это, конечно, вполне соответствует естественнонаучному мышлению. Однако необходимо принять во внимание следующее: работа духоиспытателя над собственной душой, дающая ему способность духовного видения, направлена к тому, чтобы приобрести именно эту способность. Воспринимает ли он затем в отдельном случае нечто в духовном мире и что он воспринимает, это зависит не от него. Это притекает к нему, как дар из духовного мира. Он не может его вынудить, он должен ждать, пока оно будет дано. Его намерение вызвать восприятие никогда не может принадлежать к причинам возникновения этого восприятия. Но именно этого намерения требует для эксперимента естественнонаучный образ представления. А духовный мир не терпит повелений. Если бы опыт совершился, то он должен был быть предпринят из духовного мира. Некое существо должно было бы возыметь намерение раскрыть одному или нескольким видящим мысли одного или нескольких человек. Затем, по «духовному побуждению», эти видящие должны были бы быть соединены для наблюдения. Тогда их показания, несомненно, совпали бы друг с другом. Как ни парадоксально все это может показаться естественнонаучному мышлению, но все же это так. Духовные «эксперименты» не могут производиться подобно физическим. Когда к видящему, например, приходит незнакомое лицо, то он не может просто «поставить себе целью» наблюдать ауру этого лица. Но он видит ауру, когда в духовном мире есть повод к тому, чтобы она ему раскрылась. — Этими немногими словами должно быть только указано на недоразумения, заключенные в вышеприведенных возражениях, Духовная наука должна показать, на каком пути человек приходит к видению ауры: то есть, на каком пути он сам может на опыте убедиться в ее существовании. Итак, тому, кто хочет познавать, эта наука может только ответить: обрати условия видения на свою собственную душу и ты будешь видеть. Было бы конечно удобнее видеть выполненным вышеупомянутое требование естественнонаучного рода представления; однако тот, кто ставит его, показывает, что по-настоящему он не изучил самых первых результатов Духовной науки.