Екатерина Вильмонт Кино и немцы!
жүктеу/скачать 0.69 Mb.
|
|
– О, романтика шестидесятых? Я вызываю у вас такие ассоциации? Нет, должен вас разочаровать. Не люблю Визбора. Но дело не в этом… Майя, я… Черт, мне трудно с вами. Жаль, я не могу выпить… Майя, я должен сразу признаться, я таких, как вы, просто никогда еще не встречал… – А что во мне особенного? – пожала плечами Майя. – Для меня все… Я влюбился в вас, вот какая штука. А вы что, не влюблялись никогда с первого взгляда? – Влюбилась один раз и тоже на Новый год… Только ничем хорошим это не кончилось… – Майя, милая моя, а чем, по-вашему, в наше время должны кончаться любовные истории? Браком? Но брак – это же… Он убивает любовь, поверьте моему опыту. – Это я и сама знаю, тоже по опыту. – Простите меня, я расстроил вас. – Да нет, нисколько, я очень вам признательна за Василису… И тут же Василиса возникла возле их столика, раскрасневшаяся, обсыпанная конфетти, увешанная лентами серпантина, с блескучей маской какой-то сказочной птицы на лбу. – Ой, там так здорово! А что вы едите? – Ты голодная? – встревожилась Майя. – Нет, там столько всего вкусного, я просто забежала тебя проведать… – Она потерлась лбом о плечо Майи, отчего маска сползла ей на лицо. – Ой, какие ужасти! – всплеснул руками Борис Андрианович. – Так говорила моя деревенская бабушка. – Вася! Ты где? – позвал ее высоконький мальчик в поварском колпаке и с хлопушкой в руках. Она победно дернула плечиком и пошла на зов. – Боже мой, она уже готовая женщинка, со всеми приемами кокетства. Мне всегда хотелось иметь дочь… – Странно, мужчины обычно мечтают о сыне… – Ну так эта мечта исполнилась четверть века назад. Знаете, я по натуре защитник, мне нравятся женщины слабые, беззащитные… – По-вашему, я беззащитная? – А разве не так? – Ну, я уже научилась… Для своей тетушки я стала единственной защитой и опорой… Борис Андрианович, я что, произвожу такое жалкое впечатление? – вдруг спросила она, глядя на него в упор. – Да господь с вами! – испугался он. – Кто вас так обидел, Майя? – Да нет, я просто подумала… – Выкиньте эту дурь из головы! Вы прелестная женщина, нежная, милая, желанная… А я осел! Она облегченно засмеялась. Кажется, я и вправду ему нравлюсь… После детского праздника Василиса просто валилась с ног и заснула в машине. Подъехав к дому Майи, Борис Андрианович оглянулся на мирно спящую Василису. – Жалко ее будить. Может, я отнесу ее наверх? – Да нет, все равно будить придется. – А я не сплю! – сонным голосом заявила Василиса. – Тогда до завтра. Утром у нас дельфинарий, – напомнил он, – а вечером «Щелкунчик». – Спасибо вам большое, Борис Андрианович. – Майя, зовите меня просто Борисом, а еще лучше Борей… – Я постараюсь, Боря!
– Супер! Знаешь, там один мальчишка.. – Я поняла, он тебе понравился, да? – Нет, это я ему понравилась! Сказал, что я классная. – Но если бы он тебе не нравился, ты вряд ли обратила бы внимание на его слова. – Ну, он ничего… Между прочим, дядя Боря в тебя втюрился по уши… А ты в него? – Не знаю… – Ты не влюбляйся в него, не надо! – Почему? – Ты лучше в папу влюбись… И выходи за него замуж, вот будет классно. Поедешь с нами в Финляндию, там здорово! Будем с тобой на лыжах ходить… На санках кататься с горки… Ты любишь на санках с горки? – Я уж и не помню, люблю, наверное… – задумчиво сказала Майя. – Ты, значит, согласна быть папиной женой? – Я же папу твоего в глаза не видела, как и он меня. – У меня папа клевый! Веселый, красивый, знаешь, как к нему женщины липнут? Ты ему подходишь, я знаю! А дядя Боря… Он хороший, но только старый. – Он не старый, ему еще и пятидесяти нет. – А папе тридцать шесть, есть разница? Знаешь, если я попрошу, папа обязательно на тебе женится. И даже если у вас ребеночек родится, я буду рада… Я знаю, папа не станет меня меньше любить… А ты? Ты меня любишь? – Конечно, хоть мы еще совсем мало знакомы, – улыбнулась Майя. А у самой сердце защемило – девочка так нуждается в любви! И я тоже.
– Что вы делаете? – Передаю сообщение! – Кому?
– Сама знаешь, рыло-то, небось, в пуху! – ответила баба, продолжая размахивать флажками. – Но послушайте, между нами ничего нет… Баба обернулась. Вместо лица у нее была ощеренная рысья морда. Майя отшатнулась. А баба хохотала долго и противно. Майя проснулась в отвратительном настроении. Что это за сон? Почему мне вообще приснилась тетка в рысьей шапке? С какой стати? Пускай она господину Ясному снится. Ясный! Надо ж выдумать… Зачем он мне? Вчера за обедом он часто упоминал жену. Мне это было не слишком приятно, хотя, видит Бог, я не мечу на ее место. И вообще… Надо просто пережить сегодняшний день, а завтра… Господи, и почему я не поехала в Питер к тетушке? Ничего этого не было бы. Что за идиотские мысли, а что было бы с Василисой? Да ничего страшного, Генриетта ее приютила бы. Чушь собачья, просто мне понравился Ясный… Ему, видите ли, охота меня защищать! От чего, спрашивается? От одиночества? Но от одиночества не защитишься, одинокой можно быть и в кругу семьи, и среди друзей, и в постели с мужчиной, даже любимым… Я одинока… А разве я страдаю от своего одиночества? Я страдала от него в праздники, а теперь, похоже, справилась с этим. Вовремя придумала тетушку, но уже пора покончить с ней, она свое дело сделала. А жалко… Я так подробно описывала знакомым тетушкину квартиру, старинный стол карельской березы, серебряную сухарницу, гарднеровские чашки… Я так и вижу ее тонкие руки в коричневых пятнышках старости, камею под воротничком блузки и запах духов «Мицуко»… Тетушка Ангелина Игнатьевна прожила долгую несчастливую жизнь, преподавала французский, а вечера коротает, раскладывая пасьянсы под старинной лампой датского фарфора с посеревшим от времени гипюровым абажуром, слушая на стареньком проигрывателе пластинки с записями Софроницкого и Нейгауза. Стильная получилась картинка, прелесть, само изящество. Ну как можно отказаться от всего этого? Нет, пусть тетушка поправится и поживет еще… Она может пригодиться мне в истории с господином Ясным… Полусонное течение дурацких мыслей прервал резкий звонок телефона. – Алло!
Она потянулась за трубкой. – Это папа! – убежденно воскликнула Василиса. – Майя? Привет, это Игорь! Как там моя Вася? – Минутку, Василиса, это и вправду папа! – Алло, папочка! Мне тут здорово, не волнуйся, Майя такая хорошая, и вчера мы ходили в цирк, а потом в ресторан, там был детский праздник у дяди-Бориных знакомых, а сегодня мы идем в дельфинарий и в театр на балет! А Майя говорит, это красиво, вот! Майя не хотела слушать чужой разговор и побежала в ванную. Когда она оттуда вышла, Василиса стояла в коридоре под дверью. – Майя, папа велел тебя поцеловать! Он хотел с тобой тоже поговорить, а ты заперлась и воду пустила… Ты нарочно? – Да Бог с тобой, я просто не слышала, голову мыла! Пошли мюсли есть. – А можно опять «арме риттеры»? – Понравилось? – Ужасно! – Ладно, сейчас, только боюсь, я от этой прелести растолстею! – А ты ешь мюсли! – Ага, хитренькая какая! – засмеялась Майя. От вида Василисы, с аппетитом уписывающей блюдо ее детства, дурное настроение как ветром сдуло. Все будет хорошо! Эта фразочка, звучащая в последнее время всюду – в фильмах, сериалах, песнях, до крайности раздражала Майю, но теперь она сама себе сказала: «Все будет хорошо!» Наверное очень важно в это верить…
– Совершенно верно, дорогая Василиса. Глянул на себя в зеркало и понял – пора стричься! – Вам идет! – Спасибо, Вася. А вот Майя молчит… – С этой стрижкой вы меньше похожи на Кевина Костнера. – Я в отчаянии! – Не стоит отчаиваться, волосы отрастут, – засмеялась она. – У вас сегодня хорошее настроение? – Отличное! – Прекрасно! Так вот, дамы, программа такая – сейчас мы едем в дельфинарий, оттуда заедем на часок в Кремль, а потом ко мне, обедать. – К вам? – удивилась Василиса. – Да, я сегодня с утра смотался на рынок и приготовил шикарный обед. Ну а вечером – «Щелкунчик». – Вот здорово! В дельфинарии они веселились на всю катушку, а Василисе удалось погладить дельфина. Она взахлеб делилась впечатлениями: – Ой, он такой приятный, гладенький, от него пахнет морем… И совсем нестрашный, хотя сильный и здоровенный! Но веселый, правда-правда! Он умеет улыбаться! Я его люблю! Его зовут Наполеон! А у Майи на полочке тоже стоит Наполеон! – вдруг без всякого перехода сообщила она. – Фигурка дельфина? – с улыбкой уточнил Борис Андрианович. – Нет, императора, в честь которого назвали торт! Мой любимый! – Кто у тебя любимый? – рассмеялся он. – Император или торт? – Торт!
– Понятно! А вы что, бонапартистка? – обратился он к Майе. В ответ она только загадочно улыбнулась. В машине Майя вдруг подумала: я не хочу в Кремль и не хочу к нему… Не хочу! Надо что-то придумать… срочно… – Борис Андрианович, простите меня, но вы вчера не предупредили об обеде… Я не смогу, я… записана к парикмахеру. – Так плюньте! У вас прелестная головка, и незачем что-то с ней делать, – беспечно ответил он. – Нет, я не могу! К тому же вечером мы идем в театр… Я не могу идти в театр в джинсах, я рассчитывала, что заеду переодеться. Простите меня. – А я хочу к дяде Боре! – заявила Василиса. – Хорошо, с женщинами лучше не спорить! Независимо от возраста! Решаем так! Подвозим Майю, куда она скажет, и едем в Кремль, а потом обедать. А вечером встречаемся у театра. Годится? – Годится! Годится! – хлопнула в ладоши Василиса. – Дядя Боря, а что у вас на обед? – Утка с яблоками! – А это вкусно? Я никогда не ела утку. У Майи потекли слюнки. Она обожала утку с яблоками. Но… – Так куда вас подвезти, Майя? Вы уверены, что парикмахерская открыта? – Совершенно уверена! Вчера Инна сказала ей, что идет стричься в модный салон к знаменитому парикмахеру. – Пожалуйста, это на Лесной… Там, в переулке… Майя несказанно обрадовалась, увидев возле салона Иннин «фольксваген». Успокоилась. – Спасибо большое, Борис Андрианович. – Не за что. Жаль, что вы не с нами. – Мне тоже жаль, тем более что я обожаю утку с яблоками… Но красота требует жертв. – Я в этом не уверен, но… Подчиняюсь. И они с Василисой уехали. А Майя в задумчивости поднялась на крыльцо и дернула дверь. Она была заперта. Майя нажала на кнопку звонка. Дверь открылась. Навстречу ей вышла красивая девушка с бейджиком на груди. «Белла, администратор». – Добрый день, вы по записи? И чего я сюда приперлась? – Нет, но я хотела бы… – Вы хотели бы записаться? К какому мастеру? – Дело в том, что… здесь сейчас моя подруга, Инна Семенцова… Мне надо с ней увидеться… срочно… – Разумеется, пройдите, пожалуйста, но если хотите, сейчас у Риммы есть время. Поговорите с подругой и, может быть, решитесь? Вам не помешало бы немного подстричься… – обворожительно улыбнулась Белла. – Майка, ты? – вытаращила глаза Инна при виде подруги. – Что-то случилось? Говори скорее! В агентстве? – Нет, все нормально, просто я немножко запуталась… Мне нужно было куда-то деться, я вспомнила, что ты… – А, значит, это не очень срочно? Просто ты на нервяке сюда зарулила? – Ну, что-то в этом роде… – пробормотала Майя, нещадно ругая себя за глупость. – Тогда подожди меня немножко, и поедем куда-нибудь перекусить. Там и поговорим. Олежек, мы еще долго? – кокетливо обратилась она к молодому парню, колдовавшему над ее головой. – Как минимум еще час, Инна Аркадьевна. – Потерпишь? А то, может, тоже красоту наведешь? Майя хотела было отказаться, но вспомнила, что именно под этим предлогом не поехала в Кремль и в гости. – Ну, если возможно… Все оказалось возможно и через полтора часа Майя с превеликим удивлением смотрела на себя в зеркало. В темно-русых волосах появились светлые прядки, отчего голова казалась легче, воздушнее и несомненно элегантнее. – Слушай, Майка, как тебе идет! Это твой стиль! Ты помолодела лет на десять. Блеск. В маленьком ресторанчике с веселым названием «Сивый мерин» было мало народу и обстановка вполне располагала к откровенному разговору. – И почему ты не захотела ехать к нему? По-моему, очень даже мило с его стороны… Он явно в тебя влюбился, разве плохо? Говоришь, он интересный? – Ну да… Но я не хочу, он женат, давно и прочно, что мне там светит? – Любовь! Чего еще тебе надо? Хомут на шею? – Нет, просто я не хочу… я ставлю себя на место его жены… Мне неприятно… – Глупости какие! Он же не трахаться тебя к себе приглашал. Это и вправду не очень красиво, а пообедать с девочкой… Дура ты! Ой, слушай, а вдруг он педофил? – Что? – ахнула Майя. – Как ты могла отпустить ребенка с совершенно чужим дядькой? – Перестань, это чушь! Я знаю, где он живет, знаю его фамилию, да и вообще… – А какая у него фамилия? – Красивая фамилия. Ясный. – Ясный? Он не родственник хоккеиста? – Он его отец. – Кино и немцы! Ты говоришь, он женат? – Да, он сказал, что жена на Новый год в Канаду к сыну улетела… – Минутку… – Инна открыла свою объемистую сумку и начала судорожно в ней рыться. – Что ты там ищешь? – Сейчас, сейчас, черт, где же это… Ага, вот! Она вытащила из сумки глянцевый журнал, с которым активно сотрудничало их агентство. – Вот, полюбуйся! На развороте журнала был портрет молодого красавца в длинных шортах и черной футболке. Он сидел на балконе, выходящем на какой-то водоем, то ли озеро, то ли залив, положив ноги на перила. Репортаж назывался «Ясному далеко не все ясно». – Ну и зачем мне это смотреть? – пожала плечами Майя. – Дай сюда! – вышла из себя Инна. Она полистала журнал. – Ага, вот. Вопрос корреспондента: «Каковы ваши отношения с родителями?» Ответ: «Мама уже два года живет со мной. Они с отцом развелись!» Майя вспыхнула. – Ну и что? – Как что? Он же тебе наврал… – Ну наврал, и что дальше? – Но ты же говорила, он тебе нравится… – немного растерялась Инна. – Инка, как ты думаешь, зачем он соврал? – упавшим голосом осведомилась Майя. – А зачем они вообще постоянно врут, что женаты или, наоборот, холосты, в зависимости от возраста и ситуации. К примеру, на курорте он говорил бы, что холост или вдов, а в Москве сказал, что женат. Кто тебя знает, вдруг ты замуж соберешься. Он небось считает, что невесть какой завидный жених. Ученый на «Ниве», тоже мне герой нашего времени! Курам на смех! Но ты с ним все же переспи, мало ли… – И не подумаю! А что ты хотела сказать, «мало ли» что…? – А вдруг он офигительный любовник? Тогда… – Инка, ты же знаешь, я так не могу… – Да я знаю, ты дура набитая… Кино и немцы!
Кевин Костнер был на полголовы выше толпы. Какая я дура, другая бы радовалась, что он в разводе, а я… я обиделась… По-настоящему обиделась… Наверное, я все-таки влюбилась в него, а он со мной, как с назойливой приставучей бабенкой… выставил заслон. Ну и черт с ним. Это в конце концов не роковая страсть. Пусть гуляет на свободе. По сценарию у меня роман с Игорем, отцом Василисы. Это куда нормальнее. – Майя, теперь я вижу, что не зря вы бросили нас, – восхищенно покачал головой Борис Андрианович. – Вы очаровательны с этой прической! Она ничего не ответила. Мели Емеля, твоя неделя. Василиса сперва села между ними, но когда на место перед ней плюхнулась высокая полная дама с пышными волосами, Майя поменялась местами с девочкой, иначе та ничего бы не увидела. Зазвучала увертюра, он взял ее руку, поднес к губам. Она хотела вырвать руку, он не позволил. Не стану подавать вида, что обиделась, что что-то знаю… слишком много чести… волновалась она. Нет, я буду вести себя как ни в чем не бывало, а как только уедет Василиса, я пошлю его куда подальше… Нет, посылать я просто не умею, но я… я уеду к тетушке, пока праздники и она еще жива, моя милая славная тетушка Ангелина Игнатьевна. Но это всего один день. Ну и пусть… Кстати, из Питера я могу еще куда-то поехать, в какой-нибудь маленький городок, куда не валят валом туристы и где можно снять номер в гостинице не за бешеные деньги. Побуду там до конца дурацких праздников… Эта мысль так понравилась ей, что она тряхнула мелированной головой и стала слушать знакомую чудную музыку, искоса поглядывая на Василису, которую зрелище, похоже, захватило целиком. А правая рука Майи все еще была во власти этого вруна… Пусть, если ему так приятно, в конце концов он много сделал для Василисы, и спасибо ему за это. – Вы на меня сердитесь, за что? – обжег он своим дыханием ее нежное ухо. Черт бы его побрал! – Нет, что вы… – Нельзя ли потише! – шикнул кто-то сзади. Он отпустил ее руку. Руке стало грустно. Именно так, только руке… ей захотелось опять в тепло его больших ладоней. Нельзя поддаваться на физическое воздействие, пыталась урезонить себя Майя. Он меня волнует, потому что у меня давно этого не было… но я и не хочу… с ним… Он тоже использует меня и скажет, что вся жизнь не может пахнуть елкой и мандаринами и протекать под «вальс цветов»… Тетушка, родная, как хорошо, что я не успела тебя пришить! В антракте Василиса задыхалась от восторга: – Ой, Майечка, дядя Боря, я так рада! Мне так нравится! Я тоже хочу быть балериной! Как вы думаете, меня возьмут учиться на балерину? – Боже мой, не вздумай! – воскликнул Борис Андрианович. – Это не жизнь, а каторга! Вечно голодная, тощая, заморенная… к тому же тебе уже поздно, в хореографическое училище принимают, по-моему, семилетних… – Неважно, пусть я буду голодная, пусть! – А слух у тебя есть? – спросила Майя, уже понявшая, что слуха у нее нет. – Нет, со слухом беда, так бабушка говорила. Она хотела меня на скрипке учить или хотя бы на пианино, но потом махнула рукой. А без слуха никак? – Без слуха исключено! Казалось, она вот-вот расплачется. Но выручил Борис Андрианович. – Не страшно, Вася! Не можешь стать балериной, стань балетоманкой. – Что это такое? – Балетоманы – это такие люди, которые обожают балет, ходят на все спектакли, знают о балете все, знакомы с балеринами и танцовщиками… Они живут в этом мире, а сами танцевать не умеют, им это необязательно! Василиса задумалась, доверчиво глядя на него. – Это неинтересно! – ответила она наконец. – Ты умница, Вася! – Майя, а ты никогда не хотела быть балериной? У тебя есть слух? – В детстве я хотела быть и балериной, и певицей, и драматической актрисой, но вовремя поняла, что у меня нет этих талантов. И слава Богу! – Почему? Но тут прозвенел звонок. – Пошли скорее! – заволновалась девочка. После спектакля, стоя в очереди в гардероб, Майя тихо заметила: – Девочка удивительно восприимчива к искусству! Надо сказать отцу, пусть обратит внимание на это, надо ее развивать, а то вырастет и не сможет отличить хорошее от плохого, будет еще одной потребительницей продукции «Фабрики звезд». – Какая вы правильная, Майя, – улыбнулся он. Улыбнулся, как ей показалось, снисходительно. Она покраснела от досады. – Майя, помнится, вы говорили, что любите утку с яблоками? Мы не все съели, может, поедем ужинать ко мне? – Да нет, спасибо, я вообще не ужинаю, а Василисе пора спать. Столько впечатлений… – Ну что ж… Пошли, я далеко оставил машину, у «Детского мира»… Завтра Василису заберут? – Да… – соврала Майя. – Жаль, я к ней привязалась. – А почему у вас своих детей нет? Еще не поздно… – Ну, это уж мое дело! – Да-да, простите за бестактность… и все-таки вы на меня за что-то сердитесь. Правда, я в толк не возьму, за что… Но мы сможем увидеться завтра вечером? – Завтра я иду на день рождения к подруге. – Возьмите меня с собой. – Это неудобно. – Ну что ж, буду вам звонить, – огорчился он. – Пожалуйста, звоните… Майя ужасно боялась, что он станет патетически прощаться с Василисой и та брякнет, что отец приедет только шестого, но Василиса опять спала крепким сном и у дома едва помахала ему рукой на прощание. – Умаялась? – спросила Майя в лифте. – Здорово было! Зря папа говорил, что балет скукота. – Ты голодная? – Нет, спасибо. – Утка вкусная была? – Не очень. Он ее пересолил. Значит, влюбился! – Да ну, ерунда! Может, все-таки чаю выпьешь? – Нет, я спать хочу! Когда Василиса улеглась, Майя стала думать, чем бы завтра развлечь ее. Пожалуй, можно сходить в зоопарк и, допустим, в кино. А послезавтра съездить на дачу к Ляльке Гурвич, у нее сын Василискиного возраста, побудем на свежем воздухе, Лялька давно меня приглашала… А потом сразу уеду, чтобы он не дозвонился… А интересно все-таки, что собой представляет этот Игорь, врун, болтун и хохотун? И словно в ответ на ее мысли раздался звонок в дверь. Кого это нелегкая принесла? Неужто Ясный решил выяснять отношения? В глазок она посмотреть забыла. – Кто там? – Майя, это Игорь, отец Василисы! – Господи, откуда вы взялись? – Из Киева, откуда же еще! На пороге стоял красивый молодой мужик с совершенно измученным лицом. Но он широко улыбнулся, и лицо осветилось. – Привет! Вот и я! Картина Репина «Не ждали»? – Не ждали, здравствуйте! – в некотором смятении проговорила Майя. Зачем он примчался на два дня раньше, да еще на ночь глядя? – А Василиса где? – Тише, она спит! – Придется разбудить, мы сегодня улетаем… – Куда, почему ночью? – В Екатеринбург, к моей матери. Она там совсем плоха… Как узнала про убийство, слегла, на похороны даже не полетела, да я ей сразу сказал, сиди дома… Сенька-то ей не родной был, но все равно убивается и прямо взмолилась: привези да привези Василису… – Господи, зачем девочку среди ночи куда-то тащить… – Не куда-то, а к родной бабке! Извините, у вас поесть не найдется? В самолете такой гадостью кормили… – Сейчас что-нибудь организую… Яичницу будете? – Буду! А где у вас руки помыть? Не будет у нас никакого романа… Он совершенно не мой герой. Он явился на кухню, сел. – У вас хорошо, уютно. Пускай Василиса еще полчасика поспит. Такси до аэропорта как заказать? – Я закажу. Кофе сварить? – Если можно. – Можно. – Ну и дела, вот Новый год начался – хуже некуда! А как вам тут жилось с моей охламонкой? – Никакая она не охламонка, она чудная девочка! Мы очень подружились, и, кстати, я хотела вам сказать, она удивительно восприимчива к искусству, это надо развивать… – Я вам страшно благодарен за все, просто и не знаю, что было бы, если бы не вы… Знаете, в жизни у вас голоса не так похожи с Ингой, но по телефону – один в один! Как же я лажанулся… Знаете, я думал – приеду шестого, свожу вас в шикарный ресторан, мы с вами поговорим по душам и, чем черт не шутит, может, роман закрутим… А вышло – фигушки. Все наскоком, все бегом, вздохнуть некогда… А вы – приятная… Может, на обратном пути… – Что, роман закрутим? – засмеялась Майя. – Нет, с вами на бегу нельзя, я же вижу… – с грустью сказал он. – Яичница у вас вкусная, не пережаренная, в самый раз… спасибо! Ну, пойду Васюшку будить. – Вам в какой аэропорт? – В Домодедово. – А прилетели куда? – В Шереметьево-один. Концы – будь здоров, я уж в этой Финляндии отвык. Хорошо еще вы близко к центру живете. Из комнаты раздался восторженный вопль Василисы. – Папочка! Папа приехал! Папулечка, родненький! Майя ощутила укол ревности. Это глупо, сказала она себе. Он же родной отец, а ты? – Майя, мы улетаем! – Ты рада? – Я не знаю, – растерялась девочка. – Ничего, хватит по чужим людям таскаться, бабушка там ждет… – Знаете, Игорь, позвольте дать вам совет… – Это насчет искусства? – Нет, просто не говорите вашей маме, что Василиса эти дни у незнакомой женщины жила… Ваша мама и так расстроена, к чему еще пугать ее, хоть и задним числом. – Ваша правда. А я бы не додумался. Только Васька проболтается как пить дать. – Ничего я не проболтаюсь! Скажем бабушке, что я в Москве жила у твоей старой знакомой. – Ладно, придумаем что-нибудь. Спасибо за совет. И вообще… Спасибо вам большое. Приезжайте к нам в Лахти, летом у нас хорошо. Грибов, ягод – море. Рыбачить можно. Вот вам моя визитка, тут все телефоны. Звоните, будем рады! – Ой, правда, Майя, приезжай к нам, у нас дом большой, и не обязательно летом, можно и зимой! – А вы на обратном пути остановитесь в Москве? – Да что я знаю? Я вон собрался еще в Киеве побыть, а тут такое дело… Но если задержимся на денек, обязательно звякнем. – Пап, а можно я вообще буду Майе звонить? – Можно, чего ж нельзя, авось не разоримся на твоих разговорах. – Я тоже буду тебе звонить, – улыбнулась Майя. Василиса повисла у нее на шее. – Майечка, миленькая, хорошенькая, я тебя так люблю! У Майи комок застрял в горле. – Тебе скучно без меня не будет? – Будет, – улыбнулась Майя сквозь подступившие слезы. – Но я решила завтра вечером в Питер уехать. – К тете? – Да. Она старенькая, болеет… – А к дяде Боре в гости не пойдешь? – Да нет, зачем? – У него интересно, кораллов всяких много, чучело какой-то рыбины, во-от такой здоровенной, красивое! – Ну, Васюшка, пора! До свиданья, Майя, еще раз спасибо вам! Вот и все, сказала себе Майя. Фильм по моему сценарию получился грустный, скучный и бездарный, как большинство новогодних фильмов. А главное – конец уж слишком расплывчатый. Ладно, к черту, я всегда знала, что писать сценарии – не мое дело! Час был поздний, но она взялась за уборку, оставив на утро только пылесос, не включать же ночью. Легла и уснула почти сразу. Ей ничего не снилось. Утром она включила пылесос, стиральную машину, и к полудню все в квартире сияло чистотой. Поеду за билетом, решила она, и тут же позвонил Борис Андрианович. Увидав его телефон на определителе, она не стала снимать трубку. Зачем? …В купе с ней оказалась весьма разговорчивая дама, только сегодня утром вернувшаяся из Парижа, полная впечатлений и явно ни с кем еще ими не поделившаяся. Майя была первой слушательницей. Правда, вскоре ее начало клонить в сон, однако дама все продолжала вещать. – Вы знаете, я попала там на экскурсию по местам «Кода да Винчи»! Представляете, как интересно? К сожалению, это была только часть большой экскурсии – там и Англия, и… Ой, вы спите, да? – Извините, у меня был тяжелый день. Спасибо за рассказ, мне было очень интересно… – Да? Я не заметила, – обиженно пробурчала дама. Но Майя сделала вид, что не расслышала. Проснувшись утром на подъезде к Петербургу, она подумала: за каким чертом я сюда приперлась? От чего я бегу на сей раз? От кого? От господина Ясного? Зачем? Он и не думает за мной гнаться. Позвонил из вежливости, и все. Мысль о том, что придется сейчас бродить по сырому, еще темному городу, была противна. Надо, пожалуй, сходить в Русский музей, сегодня он, наверное, открыт, эта мысль немного согрела душу. Одной из любимейших работ в Русском музее, как ни странно, был плакат Валентина Серова к спектаклю Анны Павловой. Во всяком случае, она запомнила его с детства, когда ходила в музей с мамой. Любовь матери к Серову в полной мере передалась и ей. Настроение несколько улучшилось. Но когда она сошла на перрон и промозглый сырой воздух наполнил легкие, она подумала: что я за нелепое существо… И прибавила шаг. – С добрым утром, Майя! – сказал кто-то знакомым голосом. Она резко остановилась. – Вы? Перед ней стоял Борис Андрианович. – Я! Слава богу, я вас не прозевал! Вот! – Он протянул ей букет ярко-желтых хризантем, которые, казалось, осветили утреннюю тьму Петербурга. Она не верила своим глазам. – Как вы сюда попали? – Прилетел вчера! А сегодня примчался на вокзал и сразу увидел вас. Повезло! – Но как вы узнали? – Мне позвонила Василиса… – Нет, правда? И она вам сказала, что я… – Что вы уезжаете в Петербург к тетушке, ну я и решил махнуть… авось тут я смогу заслужить прощение… – Прощение? – дрогнувшим голосом переспросила Майя. – Я случайно увидел журнал с Женькиным интервью и вдруг подумал… Вы видели это интервью, да? – Да… Но как вы догадались? – Вы обиделись? Я понимаю… Я просто по привычке сболтнул… Я так частенько защищался, но я вовсе не хотел защищаться от вас, видит бог, не хотел! – У вас такая интуиция? – поразилась Майя. – Только когда я сильно влюбляюсь… Вот… – С ума сойти! – Ну, Майечка, милая, что ж мы тут стоим на холоде, поехали, я отвезу вас к тетушке. Где она живет? Майя посмотрела на него долгим взглядом и загадала: если он поймет то, что я сейчас скажу, у нас, возможно, есть будущее, и дрожащим голосом произнесла: – Нет, Боря, Бенбери умер. Он посмотрел на нее с изумлением: – Но зачем? Зачем ты выдумала эту тетку? – Я тоже защищалась… Она встала на цыпочки, обняла его и поцеловала в подбородок. Он понял. У них, пожалуй, есть будущее. Кино и немцы! жүктеу/скачать 0.69 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|