ГЛАВА III. ЭГОИСТИЧЕСКОЕ САМОУБИЙСТВО (продолжение)

ГЛАВА III. ЭГОИСТИЧЕСКОЕ САМОУБИЙСТВО (продолжение)

I

Если принимать во внимание только абсолютные циф­ры, то получается впечатление, что холостые люди кончают с собою реже, чем женатые. Так, например, во Франции в период 1873—1875 гг. насчитывалось 16 264 самоубийства среди женатых, тогда как холо­стяки дали только 11709 случаев. Первое число от­носится ко второму как 100 к 132. Так как та же пропорция наблюдается и в другие периоды, и в дру­гих странах, то некоторые исследователи раньше ут­верждали, что брак и семейная жизнь увеличивают наклонность к самоубийству. Если, следуя общеприня­тому мнению, видеть в самоубийстве акт отчаяния, вызванный тяжелыми условиями существования, то вышеприведенное мнение имеет все основания. Дейст­вительно, холостому человеку жизнь дается легче, чем женатому. Разве брак не несет с собою всякого рода забот и обязанностей? Разве для того, чтобы обес­печить настоящее и будущее семьи, не приходится налагать на себя больше бремени и лишений, чем это выпадает на долю одинокого человека? Несмотря на кажущуюся очевидность, это априорное рассуждение совершенно неправильно, и факты только потому да­ют ему некоторую опору, что плохо анализируются. Бертильон-отец первый установил это, и мы дальше приведем его остроумные вычисления. Для того чтобы вполне правильно разобраться в вышеприведенных цифрах, надо принять во внимание, что очень большой процент холостых людей имеет'менее 16 лет от роду, тогда как женатые в среднем старше. До 16 лет на­клонность к самоубийству развита очень слабо в силу раннего возраста. Во Франции за этот период жизни человека наблюдается только 1 или 2 случая на 1.000000 жителей, в следующий за ним период число самоубийств уже в 20 раз больше. Присутствие среди холостяков большого числа детей моложе 16 лет значительно понижает среднюю степень наклонности к самоубийству среди них. Таким образом, меньшее число случаев самоубийства, даваемое холостыми, зависит не от безбрачия, а от того, что большинст­во из них не вышло еще из детского возраста. По­этому если при сравнении этих двух групп населения мы хотим выделить то влияние, какое оказывают се­мейные условия и только они одни, то мы должны отбросить этот вносящий пертурбацию несовершенно­летний элемент и противопоставить людям, состоя­щим в браке, только неженатых и незамужних свыше 16-летнего возраста, исключая более молодое поколе­ние. Откинув это последнее, мы находим, что за пери­од 1863—1868 гг. на 1 млн холостых старше 16-лет­него возраста приходится в среднем 173 случая само­убийства, а на 1 млн женатых —154,6. Первое число относится ко второму, как 112 к 100. Мы видим, таким образом, что безбрачие увеличивает количество само­убийств.

На самом деле превышение случаев самоубийства среди холостых еще больше, чем указывают предыду­щие цифры. При вычислении их мы сделали допуще­ние, что все холостые люди свыше 16 лет и все люди, вступившие в брак, имеют один и тот же средний возраст. Между тем во Франции большинство холо­стяков (58%) приходится на возраст между 25—30 годами, большинство незамужних женщин (57%) мо­ложе 25 лет. Средний возраст первых — 26,8, вторых — 23,4. Напротив, средний возраст находящихся в браке падает между 40 — 45 годами. С другой стороны, чис­ло самоубийств для обоих полов вместе в зависимости от возраста прогрессирует следующим образом:

От 16—21 лет 45,9 самоубийства на 1 млн жителей

» 21 — 30 » 97,9 » » »

» 31—40 » 114,5 » » »

» 41—50 » 164,4 » » »
Эти цифры относятся к 1848—1857 гг. Если бы процент самоубийств зависел только от возраста, то среди людей холостых он не мог бы быть выше 97,9, а среди людей женатых находился бы между 114,5— 164,4, т.е. приблизительно около 140. Число само­убийств женатых должно было бы относиться к числу холостых, как 100 к 69. Второе составляло бы только 2/з первого, тогда как мы знаем, что превосходство именно на стороне вторых. Таким образом, семейная жизнь делает интересующее нас отношение обратным. Если бы семейные связи не оказывали никакого влия­ния, то женатые и замужние должны были бы в силу своего возраста чаще кончать с собой, чем холостые, а в действительности происходит как раз наоборот. Принимая это во внимание, можно сказать, что брак почти наполовину уменьшает наклонность к самоубий­ству; говоря более точно, пребывание в безбрачии влечет за собою увеличение, которое выражается от­ношением 112/69=1,6. Поэтому если условиться и на­клонность к самоубийству людей, находящихся в бра­ке, обозначить единицей, то наклонность холостых людей будет равняться 1,6 для того же среднего воз­раста.

То же соотношение мы наблюдаем в Италии. В си­лу своего возраста женатые (1873—1877гг.) должны были бы давать 102 случая на 1 млн, а холостые старше 16 лет только 77; первое число относится ко второму, как 100 к 75. Но на самом деле женатые люди всего реже кончают с собой: на 86 случаев среди холос­тых приходится только 71—среди женатых, т. е. 100 на 121. Таким образом, предрасположение холостых относится к наклонности женатых, как 121 к 75, т. е. равняется 1,6, как и во Франции. Аналогичные наблю­дения можно сделать и в других странах; повсеместно процент самоубийств среди женатых меньше, чем сре­ди холостых, тогда как в силу возраста первых он должен был бы быть больше. В Вюртемберге в 1846— 1860 гг. эти числа относились друг к другу, как 100 к 143, в Пруссии в 1873^1875 гг.—как 100 к 111.

Но если при настоящем положении статистики этот метод вычисления почти во всех случаях является един­ственно применимым и если для того, чтобы устано­вить факт в его общем виде, необходимо прибегать исключительно к нему, то полученные результаты, ко­нечно, могут считаться только грубо приблизительными. Метода этого, без сомнения, достаточно для того, чтобы установить тот факт, что холостая жизнь увеличивает наклонность к самоубийству; но количест­венную величину этого повышения он указывает очень неточно. Для того чтобы разделить влияние возраста и семейного положения, мы взяли исходной точкой соотношение между процентами самоубийств в 30-лет­нем и в 45-летнем возрасте. К несчастью, влияние семейного положения уже само отпечаталось на этом соотношении, так как присущий каждому из этих воз­растов процент самоубийств был вычислен для холо­стяков и для женатых, взятых вместе. Конечно, если бы пропорция тех и других была одинакова для обоих периодов точно так же, как и пропорция замужних и незамужних женщин, то произошла бы компенсация и проявилось бы только одно влияние возраста. В действительности же получается совсем другое. В то вре­мя как в возрасте 30 лет холостых было немного больше, чем женатых (746111, с одной стороны, и 714278 — с другой), в 45-летнем возрасте, наоборот, их оказалось подавляющее меньшинство (333 033 хо­лостых на 1864401 женатых); то же самое мы видим и по отношению к женщинам. Вследствие этого нерав­ного распределения большая наклонность к самоубий­ству у холостых отражается на общем итоге в этих двух случаях неодинаково. В первом случае она силь­нее повышает процент самоубийств, чем во втором; последний относительно слишком слаб, и численное превосходство его над первым, которое должно было бы проявиться, если бы имелось налицо только влия­ние возраста, искусственно уменьшено. Говоря други­ми словами, разница в склонности к самоубийству между населением 25—30 и 40—45 лет, обусловленная одним только возрастом, несомненно, значительнее, чем указывает подобный метод вычисления. Мы име­ем здесь отклонение, умеренность которого почти це­ликом обязана своим существованием преимуществу женатых людей; следовательно, оно представляется меньшим, чем есть в действительности.

Только что указанный нами метод уже фактически привел к важным ошибкам. Так, например, для опреде­ления степени влияния вдовства на количество само­убийств иногда ограничивались тем, что сравнивали процент, присущий вдовцам, с процентом, относящим­ся к людям всех других семейных положений одного и того же среднего возраста, т. е. приблизительно 65 лет. В результате оказалось, что 1 млн вдовцов в 1863—1868 гг. давал 628 случаев самоубийства; 1 млн людей 65 лет других семейных положений давал 461 случай. Из этих цифровых данных можно заклю- ' чить, что даже в одном и том же возрасте вдовцы лишают себя жизни чаще, чем люди всякого иного семейного положения. Таким образом, как будто бы подтвердился предрассудок, что состояние вдовства наиболее предрасполагает к самоубийству. В действительности если 65-летнее население не дает в сред­нем большего числа самоубийств, чем вдовцы, то это происходит потому, что почти все они в этом возрасте женаты (776191 женатых на 134238 холостых). Если этого сравнения достаточно для доказательства того, что вдовцы лишают себя жизни чаще, чем женатые люди того же возраста, то нельзя делать отсюда ника­кого заключения в смысле сравнения их наклонности с наклонностью холостяков.

Наконец, когда сравнивают только средние числа, то самые факты и существующие между ними соотношения естественно не могут выступить во всем своем значении. Легко может случиться, что, вообще говоря, женатые лишают себя жизни меньше, чем хо­лостые, но в известном возрасте это соотношение становится обратным; и мы увидим, что это действитель­но имеет место. Эти исключения, которые могут оказаться чрезвычайно поучительными для объяснения исследуемого явления, нет возможности установить путем предыдущего метода. Вполне возможно также, что между двумя возрастами будут наблюдаться изменения, которые хотя и не настолько велики, чтобы превратить установленное соотношение в обратное, но имеют все же некоторое значение и потому должны быть приняты во внимание.

Существует только один способ для избежания этих затруднений, а именно: надо определить процент каж­дой группы, взятой в отдельности для каждого воз­раста. При этом условии можно будет сравнить, например, холостяков в возрасте 25—30 лет с женатыми и вдовцами того же возраста и то же самое сравнение произвести для других периодов жизни. Таким обра­зом влияние семейного положения будет отделено от всех остальных, и изменения, которые оно влечет за собой, станут очевидными. Этот-то метод впервые и применил при вычислении смертности и брака Бертильон. К сожалению, официальные сведения не дают нам необходимых данных для желаемого сравнения.

Мы получаем сведения о возрасте самоубийц неза­висимо от их семейного положения; единственная известная нам статистика, которая пошла по другому пути, относится к великому герцогству Ольденбургскому (включая Любек и Биркенфельд).

Она дает нам за 1871 — 1875 гг. распределение числа самоубийств согласно возрасту для каждой категории семейного положения в отдельности. Но в этом ма­леньком государстве насчитывалось всего 1369 случаев самоубийства в течение 15 лет, а так как из такого небольшого количества случаев нельзя вывести ника­ких достоверных заключений, то мы сами предприняли соответственную работу для Франции с помощью не­изданных документов министерства юстиции. Наши изыскания касаются 1889—1890 и 1891 годов. Нам удалось рассмотреть 25000 самоубийств. Помимо того что эта цифра сама по себе достаточно значи­тельна для того, чтобы служить основанием для опре­деленного вывода, мы убедились в том, что про­должать дальше наши наблюдения не было никакой необходимости. В самом деле, из года в год число самоубийств каждого возраста остается неизменным для каждой группы, и поэтому для вывода среднего числа нет надобности в более продолжительном на­блюдении.

Для того чтобы ярче обнаружить их значение, мы для каждого возраста рядом с цифрой, обозначающей процент вдовых и находящихся в браке, поставили то, что мы называем коэффициентом предохранения вторых по отношению к первым, и тех и других по отношению к не вступавшим в брак. Этим словом мы обозначаем число, указывающее, во сколько раз в од­ной группе лишают себя жизни меньше, чем в другой в одном и том же возрасте. Поэтому, когда мы будем говорить, что коэффициент предохранения женатых 25 лет по отношению к холостым равняется 3, то это будет значить, что если наклонность к самоубийству женатых в этот момент их жизни принята за единицу, то наклонность холостяков в тот же период надо обо­значить цифрой 3. Конечно, когда коэффициент пред­охранения опускается ниже 1, то он превращается в ко­эффициент усиления наклонности к самоубийству.
Законы, вытекающие из этих данных, могут быть сформулированы следующим образом.

1. Слишком ранний брак увеличивает наклонность к самоубийству, в особенности у мужчин. Правда, этот результат, полученный от рассмотрения очень ограни­ченного количества фактов, не может считаться окон­чательным; во Франции среди супругов 15 — 20-лет­него возраста случается в среднем годовом выводе только один случай самоубийства, вернее, 1,33. Но ввиду того, что этот факт в равной мере наблюдается и в Герцогстве Ольденбургском, а также по отношению к женщинам, то маловероятно, чтобы дело объясня­лось одной случайностью. Даже шведская статистика указывает на то же увеличение, по крайней мере относительно мужчин. Если в силу приведенных нами причин мы эту статистику считаем неправильной по отношению к преклонному возрасту, то мы не имеем никакого основания сомневаться в ее достоверности, поскольку она касается первых периодов жизни, когда вдовцов еще не может быть. Между прочим, известно, что смертность молодых супругов значительно превос­ходит смертность холостых мужчин и девушек того же возраста: 1000 неженатых мужчин между 15—20 года­ми дают ежегодно 8,9 смертей; 1000 женатых того же возраста дают 51, т. е. на 473% больше. Значительно меньшее уклонение мы имеем для другого пола: 9,9 — среди замужних и 8,3 — среди девушек; первое число относится ко второму, как 119 к 100.

Такая сильная смертность среди молодых супругов объясняется, конечно, социальными причинами. Если бы это печальное явление обусловливалось главным образом недостаточной зрелостью организма, то смерт­ность должна была бы отозваться сильнее на женской половине населения вследствие естественных опасно­стей, связанных с деторождением. Все заставляет нас прийти к тому заключению, что преждевременный брак влечет за собою специфическое моральное состо­яние, особенно вредно отзывающееся на мужчинах.

2. Начиная с 20 лет люди, состоящие в браке, по отношению к холостым и незамужним обладают коэф­фициентом предохранения, превышающим единицу. Этот последний выше того, который установил Бер-тильон. Цифра 6, данная нам этим ученым, представ­ляет собою скорее минимум, чем среднюю. Коэффици­ент изменяется в зависимости от возраста. Он быстро достигает максимума — между 25—30 годами во Фран­ции, между 30—40 годами — в Ольденбурге; начиная с этого момента, он падает вплоть до последних лет человеческой жизни, когда опять наблюдается легкое повышение.

3. Коэффициент предохранения супругов по отноше­нию к холостым и незамужним изменяется в зависимо­сти от пола. Во Франции преимущество на стороне мужчин, и разница между полами довольно значитель­на; для мужчин мы имеем в среднем 2,73, тогда как для женщин (замужних)—1,56, т.е. на 43% меньше. Но в Ольденбурге наблюдается обратное: для женщин среднее число равняется 2,16, а для мужчин только 1,83. Надо заметить, что в то же время здесь самое расхождение меньше: второе число разнится от перво­го только на 16%. Мы можем сказать теперь, что пол, которому наиболее благоприятствует брачное состоя­ние, изменяется в зависимости от страны и что вели­чина отклонения между процентом самоубийств у обо­их полов изменяется в зависимости от того, какой именно пол оказывается наиболее благоприятствуе-мым. В последующем изложении мы найдем факты, подтверждающие этот закон.

4. Вдовство уменьшает коэффициент предохранения супругов обоего пола, но обыкновенно не уничтожает его совершенно. Вдовцы убивают себя чаще, чем люди, состоящие в браке, но в общем менее, нежели совсем безбрачные. Коэффициент их поднимается в некото­рых случаях до 1,60 и 1,66; так же, как и у супругов, он изменяется вместе с возрастом, но процесс этот совер­шается неправильно, и мы не можем в данном случае установить никакой закономерности. Совершенно так же, как и у супругов, коэффициент предохранения вдов­цов по отношению к безбрачным изменяется в зависи­мости от пола. Во Франции перевес оказывается на стороне мужчин; средний мужской коэффициент равня­ется 1,32, тогда как для вдов он спускается ниже еди­ницы (0,89), т. е он на 37% меньше. Наоборот, в Оль­денбурге среди вдового населения, как и среди брач­ного, преимущество на стороне женщин: их средний коэффициент равняется 1,07, тогда как коэффициент вдовцов падает ниже единицы и составляет 0,89, т. е. на 17% меньше. Как и в брачном состоянии, в тех случаях, когда наиболее предохраненной оказывается женщина, разница между полами меньше, чем там, где имеет преимущество мужчина. Мы можем сказать пре­жними словами, что наиболее благоприятствуемый пол у вдовых изменяется в зависимости от страны и что величина отклонения между процентом самоубийств у обоих полов изменяется в зависимости от того, какой пол оказывается наиболее благоприятствуемым. Установив эти факты, постараемся объяснить их.

II

Преимущества, которыми пользуются люди, находя­щиеся в брачном состоянии, можно приписать только одной из двух нижеследующих причин:

Либо же этот факт объясняется тем, что можно назвать «брачным подбором». Брак действительно механически производит в общей массе населения неко­торого рода сортировку. Не всякий желающий женится. Мало шансов создать себе семью у того человека, который не обладает известным здоровьем, средствами к жизни и определенными нравственными досто­инствами. Тот, кто лишен всего этого, за исключением каких-либо особо благоприятных обстоятельств, волей или неволей отбрасывается в разряд безбрачных, кото­рые и составляют, таким образом, наихудшую часть населения. Именно в этой среде чаще всего попадают­ся слабые, неизлечимо больные люди, крайние бед­няки, субъекты нравственно испорченные. Если эта часть населения настолько ниже остальной, то вполне естественно, что она проявляет в своей среде более высокую степень смертности, более сильно развитую преступность и, наконец, большую наклонность к са­моубийству. При такой гипотезе уже не семья предох­раняет человека от самоубийства, преступлений или болезней, а, наоборот, преимущество людей, находя­щихся в брачном состоянии, зависит от того, что только тем доступна семейная жизнь, кто представляет собою серьезные гарантии физического и нравствен­ного здоровья.

Бертильон, казалось, колебался между этими двумя объяснениями и поочередно принимал то одно, то другое. Летурно в своей книге «Эволюция брака и семьи» (Париж, 1888 г., ст. 426) категорически высказывался в пользу второго предположения. Он отказыва­ется признать в бесспорном превосходстве женатых и замужних в смысле предохраненности от самоубий­ства следствие и доказательство преимущества брач­ного состояния; но он, конечно, был бы менее поспе­шен в своих суждениях, если бы с большим вниманием отнесся к фактам.

Без сомнения, вполне возможно, что в общем супру­ги имеют лучшую физическую и моральную организа­цию, чем безбрачные. Нельзя, однако, сказать, чтобы брачный подбор допускал совершение брака только среди избранной части населения. Особенно сомнитель­но, чтобы люди без средств и положения вступали в брак значительно реже, нежели все остальные. Как уже было замечено, у бедных классов населения гораздо больше детей, чем у состоятельных. Если дух предусмо­трительности не мешает им размножаться выше всяких пределов благоразумия, то почему бы вообще эти люди могли удерживаться от вступления в брак? Кроме того, целый ряд фактов в последующем изложении может подтвердить, что нужда вовсе не является одним из факторов, определяющих социальный процент само­убийств. Что же касается слабых и больных, то кроме того, что целый ряд причин заставляет их пренебрегать своими болезнями, еще вовсе не доказано, чтобы из их среды чаще всего вербовались самоубийцы. Психоорга­нический темперамент, наиболее всего предрасполага­ющий человека к самоубийству,— это неврастения во всех ее видах, а в наше время неврастения скорее указывает на некоторое превосходство, чем на дефект. В утонченном обществе, живущем высшей умственной жизнью, неврастеники составляют своего рода духо­вную аристократию. Только явно выраженное, харак­терное сумасшествие преграждает человеку путь к бра­ку; но устранение этой крайне редкой аномалии совер­шенно недостаточно для объяснения значительного преимущества в смысле низкого процента самоубийств у людей, находящихся в брачном состоянии.

Помимо этих несколько априорных соображений многочисленные факты указывают на то, что взаимоотношение женатых и холостых объясняется совершен­но другими причинами.

Если бы это взаимоотношение определялось брач­ным подбором, то проявляться оно должно было бы с того момента, когда подбор начинает входить в силу, т. е. когда молодые люди и девушки вступают в брак. В это время впервые должно было бы обозначиться некоторое уклонение, которое затем мало-помалу увеличивалось бы по мере дальнейшего действия подбо­ра, т. е. по мере вступления в брак более зрелых людей, обособления их от той группы, которая по натуре своей предназначена образовать класс неисправимых холостяков. Наконец, максимальное уклонение долж­но было бы пасть на тот возраст, когда добрые семена уже окончательно отделяются от плевел, когда все способные к браку вступают в него и в безбрачии остаются только обреченные на это судьбой в силу их физических или нравственных недостатков. Этот пери­од приходится между 30—40 годами человеческой жизни — возраст, после которого браки совершаются чрезвычайно редко.

В действительности оказывается, что коэффициент предохранения изменяется по совершенно другому за­кону. В исходной своей точке он очень часто уступает место обратному коэффициенту, т. е. усилению случа­ев самоубийства. Очень молодые супруги более склон­ны к самоубийству, нежели холостые люди. Этого бы не могло быть, если бы они от рождения в самих себе заключали условия, предохраняющие от самоубийства. Затем максимум различия наступает почти сразу. Начиная с того момента, когда привилегированное положение женатых начинает обнаруживаться (между 20—25 годами), коэффициент уже достигает цифры, выше которой он впоследствии не поднимается. В этот период мы имеем 148 000 женатых на 1 430 000 холос­тых и 626 000 замужних на 1 049 000 девушек (круглые числа). Таким образом, здесь холостые и девицы за­ключают в своих рядах наибольшую часть того из­бранного населения, которое якобы в силу своих при­родных качеств призвано впоследствии образовать аристократию супружеских пар. Поэтому разница между этими двумя классами по отношению к само­убийству должна бы быть очень небольшая. На самом же деле уклонение уже довольно значительно. Точно так же в следующем возрасте, между 25—30 годами, имеется более 1 000 000 холостых из числа тех 2 000 000, которые в ближайшем периоде, между 30— 40 годами, вступят в брак. И группа холостых, несмот­ря на то что насчитывает их в своих рядах, не только ничего не выигрывает, но именно в этом периоде дает особенно сильно чувствовать свои отрицательные ка­чества. Ни в каком другом возрасте не достигает такой значительной величины разница между женатыми и холостыми в смысле наклонности их к самоубийству. Напротив, между 30—40 годами, когда разделение на две группы окончательно завершилось и класс суп­ругов почти заполнил все свои кадры, коэффициент предохранения, вместо того чтобы достичь своего апо­гея и обозначить таким образом тог факт, что супружеский подбор дошел до своего предела, внезапно и резко падает: для мужчин с 3,20 он спускается до 2,77, для женщин мы имеем еще более резкое пониже­ние—от 2,22 до 1,53, т. е. на 32%.

С другой стороны, этот подбор, каким бы спосо­бом он ни совершался, должен производиться одина­ково как среди юношей, так и среди девушек, потому что жены не подбираются иным путем, чем мужья. Если моральное превосходство людей, состоящих в браке, есть следствие подбора, то оно должно в рав­ной степени отзываться на обоих полах и то же самое должно наблюдаться и в области предохранения от самоубийства. В действительности же во Франции пре­имущества мужей по сравнению с холостяками выше, чем преимущества жен по сравнению с девицами. Для первых коэффициент предохранения подымается до 3,20, только в одном случае спускается ниже 2,04 и большею частью колеблется около 2,80; для жен мак­симум не превышает 2,22 (в лучшем случае 2,39), а ми­нимум даже ниже единицы (0,98). Поэтому можно считать, что во Франции замужняя женщина ближе всего .находится к мужчине в смысле наклонности к са­моубийству.