Энциклопедический

однако, У. (логическое) может представлять собой У. не только существования, но и познания: напр., «если на всхожие семена действуют вода, тепло и кислород (У. существования), то эти семена прорастают», или: «если семена проросли (У. познания), то значит. на них действовали вода, тепло и кислород». φ см. к статьям Причинность, Причина и следствие. УСТАНОВКА, состояние готовности, предрасположен­ности субъекта к определ. активности в определ. ситуа­ции. Явление У. было открыто нем. психологом Л. Лан-ге (1888) при изучении ошибок восприятия. Общепси-хологич. теория У. разработана сов. психологом Д. Н. Узнадзе, к-рый экспериментально доказал на­личие общепсихологич. готовности индивида к реали­зации активированной потребности в данной ситуации (актуальная У.) и установил закономерности закреп­ления такой готовности при неоднократном повторе­нии ситуаций, позволяющих удовлетворить данную потребность (фиксированная У.). По Узнадзе, У., ак­кумулируя прошлый опыт, опосредует стимулирующее воздействие внеш. условий и уравновешивает отноше­ния субъекта со средой. Исследования в сов. психологии социальной У. (Ш. Надирашвили, И. Гомелаури) и в зарубежной психологии — «аттитюда», т. е. субъек­тивных отношений личности к условиям деятельности (Ф. Хайдер, С. Аш, М. Розенберг, Л. Фестингер в США и др.), выявили сложную структуру У., содер­жащих эмоциональные, смысловые (когнитивные) и поведенческие (готовность к действию) аспекты пред­расположенности к восприятию и поведению в отно­шении социальных объектов и ситуаций. Предпола­гается, что в психич. структуре готовности к действию можно выделить иерархич. систему предрасположеннос-тей (диспозиций) на разных уровнях регуляции поведе­ния в виде: неосознаваемых простейших У. относитель­но простейших ситуаций и объектов; более сложных социальных У., регулирующих социальные поступки; ценностных ориентации личности, являющихся продук­том взаимодействия высших социальных потребностей и условий и опосредующих целостные программы со­циального поведения личности в различных сферах деятельности.

• Узнадзе Д. Н., Экспериментальные основы психо­логии У., Тб., 1961; его же, Психологии, исследования, М., 1966; Прангишвили А. С., Исследования по психоло­гии У., Тб., 1967; Надирашвили Ш. А., Понятие У. в общей и социальной психологии, Тб., 1974; Ядов В. А., О диспозиционной регуляции социального поведения личности, в сб.: Методологии, проблемы социальной психологии, М., 1975; Ш и х и ρ е в П. Н., Социальная У. как предмет социально-психологич. исследования, в кн.: Психологии, проблемы со­циальной регуляции поведения, М., 1976; Асмолов А. Г., Деятельность и У., М., 1979; Саморегуляция и прогнозирование социального поведения личности, Л., 1979; Андрее­ва Г. М., Социальная психологич. М., 1980, гл. 16; В о-keach M., The nature of attitudes, в кн.: The international encyclopedia of the social sciences, v. 1, N. Y., 1968; М с G u i-r e W. J., The nature of attitudes and attitude change, в кн.: The Handbook of social psychology, v. 3, Reading, 1968; A j-zen I., Fishbein M., Attitude-behavior relations: a theo­retical analysis and review of empirical research, «Psychological Bulletin», 1977, V. 84, N 5, p. 888—918.

УТИЛИТАРИЗМ (от лат. utilitas — польза, выгода), 1) принцип оценки всех явлений ст. зр. их полезности, возможности служить средством для достижения к.-л. цели. 2) Направление в этике, считающее пользу осно­вой нравственности и критерием человеч. поступков. Получило широкое распространение в Великобрита­нии в 19 в., отразив умонастроения нек-рых слоев англ. либеральной буржуазии. Бентам, основополож­ник У., считал основой морали полезность, к-рую он отождествлял с наслаждением. Исходя из натура-листич. и внеисторич. понимания природы человека, Бентам видел конечное назначение морали в том, чтобы способствовать естеств. стремлению людей испытывать наслаждение и избегать страданий. В содействии

708 УСТАНОВКА

«наибольшему счастью» (удовольствию) для «наиболь­шего числа людей» и состоит, согласно Бентаму, смысл этич. норм и принципов. Общее благоденствие он рас­сматривал как сумму благ всех отд. лиц. По словам К. Маркса, Бентам «...отождествляет современного филистера — и притом, в частности, английского филистера — с нормальным человеком вообще. Все то, что полезно этой разновидности нормального человека и его миру, принимается за полезное само по себе» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 23, с. 623, прим.).

Способ мышления буржуа отразился в этике Бентама и в том, что он сводил проблему морального выбора к простому расчёту выгод и потерь, наслаждений и стра­даний, к-рые могут повлечь за собой различные дейст­вия. Дж. С. Милль попытался сгладить эгоистич. моменты этики У. и пришёл в итоге к эклектич. соче­танию различных принципов.

• Милль Д ж. С., Утилитарианизм, пер. с англ., СПБ, [1900]³; Stephen L., The English utilitarians, v. 1—3, L., 1900.

Зародышевой формой идей У. с. у всех народов была легенда о прошлом «золотом веке», рисовавшая в идеа-лизиров. виде общинный строй и господствовавшее в нём социальное равенство людей. Большое значение для становления У. с. имело социальное учение ран­него христианства, проповедовавшее общечеловеческое равенство и братство людей, евангельский идеал общинного патриархального строя с потребитель­ским коммунизмом в быту. Однако христианство на­правило утопическую мысль в русло религиозной утопии.

В ср. века идейной оболочкой борьбы трудовых низов против эксплуатации стали хилиастические упования (см. Хилиазм) религ. еретич. сект, к-рые объявляли источником гнёта и социального неравенства отступни­чество церкви и господствующих классов от идеалов первоначального христианства.

В идеях У. с. 16 в. содержались уже первые элементы критики нарождавшегося бурж. общества и сознание того, что осуществление гуманистич. идеалов требует подлинно человечного, коммунистич. общества. В ком-мунистич. утопиях Мора и Кампанеллы У. с. сделал важнейший шаг вперёд от идеи общности потребления к идее обществ. собственности и организации хоз. жизни общества как единого целого, к признанию важней­шей роли гос. власти в утверждении основ разумного обществ. строя.

Франц. У. с. эпохи Просвещения на основе требова­ний разума и «естеств. права» критиковал бурж. об­щество и утверждал необходимость коммунистич. об­щества как единственно рационального и отвечающего равному праву всех людей на свободу и пользование жизненными благами. Этот вариант «золотого века» получил обоснование в коммунистич. трактатах 18 в. Материалистич. и атеистич. «Завещание» франц. уто-пич. коммуниста Мелье призывало крестьян к рево-люц. ниспровержению феодализма и к переустройству общества. В сер. 18 в. Мабли и Морелли выступили с рационалистич. проектами коммунистич. общества,

осуществляющего принципы «совершенного равенства» всех людей и права на труд.

В эгалитарной идеологии «социализма равенства» мелких тружеников-хозяйчиков, в мелкобурж. построе­ниях Руссо и его последователей обозначилась струя рабочего эгалитаризма, питавшаяся иллюзиями тех прослоек сел. и гор. предпролетариата, к-рые ещё упо­вали на возможность уничтожения эксплуататорской системы наёмного труда посредством уравнит. переде­ла земли.

Великая франц. революция принесла с собой рево­люционизирование идей У. с. Идеологи массовых эгали-таристских движений переходили к требованию все­общего уравнит. передела земли и подходили также к программе уравнит. ограничения торг. и пром. собст­венности, всеобщего ограничения собственнич. прав и подчинения их интересам и строгому контролю общества («Социальный кружок», «бешеные», левые якобинцы).

Решающий перелом в развитии коммунистич. идей осуществил Г. Бабёф, выработавший программу «За­говора во имя равенства» с практич. задачей свершения коммунистич. революции и впервые обосновывавший не­обходимость революц. диктатуры. Бабувизм строил идеал коммунистич. общества как аграрного и ремес­ленного, с мелким произ-вом на основе ручного труда и проповедовал полную уравнительность и всеобщий аскетизм.

К важнейшему историч. рубежу в развитии У. с. по­дошли в нач. 19 в. великие социалисты-утописты Сен-Симон, Фурье и Оуэн. Они создали новое направление критико-утолич. социализма и коммунизма, вскрыли царящую при капитализме анархию произ-ва, проти­воположность частнособственнич. интересов интересам общества, преобладание паразитич. элементов над производительными, фальшь разглагольствований о «правах человека» без обеспечения ему права на труд, моральное разложение господств. классов и растле­вающее воздействие капитализма на личность.

Критико-утопич. социализм в своих произвольных историч. конструкциях утверждал вместе с тем пони­мание закономерности смены форм собственности и ос­нованных на них форм произ-ва в постулат. разви­тии человечества; он видел первоочередную задачу обществ. преобразования в создании крупного обществ. произ-ва, основанного на свободном труде и планомер­но применяющего достижения науки и техники. Пре­одолевая представление о всеобщем аскетизме и урав­нительности при социалистич. строе, критико-утопич. социализм выдвинул социалистич. принцип распреде­ления по способностям и изобразил будущее общество как общество изобилия, обеспечивающее удовлетворе­ние человеч. потребностей и расцвет личности.

Высказав ряд гениальных догадок и зародышевых кон­цепций материалистич. историзма, Сен-Симон, Фурье, Оуэн и их ученики всё же не сходили с почвы идеа-листич. мировоззрения. Они считали конечной дви­жущей силой обществ.-историч. развития смену религ. и нравств. идей общества, не понимали решающей историч. роли классовой борьбы и видели в пролета­риате лишь страдающий класс. Для укрепления сотруд­ничества пролетариата и буржуазии критико-утопич. социализм возрождал религ. идеи. «Значение крити­чески-утопического социализма и коммунизма,— пи­сали К. Маркс и Ф. Энгельс,— стоит в обратном отно­шении к историческому развитию. По мере того как развивается и принимает все более определенные фор­мы борьба классов, это фантастическое стремление воз­выситься над ней, это преодоление ее фантастическим путем лишается всякого практического смысла и вся­кого теоретического оправдания. Поэтому, если осно­ватели этих систем и были во многих отношениях ре­волюционны, то их ученики всегда образуют реак­ционные секты» (Соч., т. 4, с. 456). Подобными сектами стали сенсимонизм (Б. П. Анфантен, С. А. Базар и др.), фурьеризм (В. Консидеран) и оуэнизм.

Идеи критико-утопич. социализма были восприняты последующими течениями У. с., внутри к-рого усили­лась дифференциация бурж. и пролет. направлений. Во Франции в 30—40-х гг. 19 в. наряду с эпигонским сенсимонизмом и фурьеризмом сформировались много-числ. родственные течения бурж. и мелкобурж. социа­лизма. Эти школы реакц. и консервативного У. с. под­вергли критике капитализм и выдвинули утопич. проек­ты восстановления докапиталистич. форм х-ва либо объединения мелких хозяев против крупного капитала. Защищая с мелкобурж. позиций рабочий класс и про­пагандируя как средство постепенного мирного пере­устройства создание производит. ассоциаций (Б. Бю-ше, Л. Блан, П. Леру, К. Пеккёр) либо ассоциа­ций «справедливого» эквивалентного товарообмена (Дж. Грей, Прудон), они получили отклик в мелко­бурж. прослойках рабочего класса. В недрах рево­люц. тайных орг-ций 30—40-х гг. 19 в. кристаллизо­вались учения необабувистского коммунизма, возро­дившего идеи глобального коммунистич. переустройст­ва общества посредством революц. переворота и рево­люц. диктатуры (Т. Дезами, Л. О. Бланки, В. Вейт-линг и др.). Большую популярность в рабочей среде приобрела также пропаганда Кабе мирного коммунис­тич. переустройства общества. Теоретики утопич. ком­мунизма 30—40-х гг. сформулировали важнейший принцип коммунистич. распределения: «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям». Высше­го развития материалистич. тенденции У. с. достигли в России, в воззрениях Герцена и Чернышевского.

У. с. стремился построить совершенную социальную систему, исходя из отвлечённых принципов разума, справедливости, свободы, равенства и братства, «...вместо того, чтобы источником науки делать крити­ческое познание исторического движения, движения, которое само создает материальные усло­вия освобождения» (Маркс К., там же т. 16, с. 27).

Революц. переворот в социалистич. и коммунистич. идеях был осуществлён К. Марксом и Ф. Энгельсом (см. Марксизм-ленинизм, Научный коммунизм). Марк­сизм превратил социализм из утопии в науку, доказав, что социализм есть не осуществление абстрактных принципов справедливости и разума, а закономерный результат историч. развития общества и классовой борь­бы пролетариата, объединяющего вокруг себя всех трудящихся. У. с. как великое достижение обществ. мысли явился одним из важнейших идейных источ­ников науч. коммунизма.

После возникновения науч. коммунизма У. с. поте­рял своё прежнее историч. значение. Однако процесс последующего формирования рабочего класса и втяги­вания новых его слоев в революц. движение сопровож­дался возрождением в новых формах идеологии У. с. и повторением её иллюзий и ошибок. Совр. идеологи буржуазии нередко выступают с прямой апологетикой домарксовского У. с., стремясь подорвать притяга­тельную силу марксизма-ленинизма и повернуть разви­тие социализма от науки к утопии. В совр. эпоху в раз­вивающихся странах возникают идеи, в к-рых эклекти­чески сочетаются элементы науч. социализма, У. с., национализма и религ. верований. Во мн. случаях эти построения отражают революц. настроения масс и передовой интеллигенции, стремление их к решит. борьбе с империализмом, к некапиталистич. пути раз­вития. Подобный У. с. способен воспринимать идеи науч. коммунизма и развиваться по пути сближения с ним и постепенного перехода на его позиции. См. так­же Утопия.

* Источники: Волгин В. П. (сост.), Предшественники совр. социализма в отрывках из их произведений, ч. 1, М.— Л., 1928; Предшественники науч. социализма, под общ. вед. В. П. Волгина, М.—Л., 1947—61.

УТОПИЧЕСКИЙ СОЦИАЛИЗМ 709

• Марке К. и Энгельс Ф., Соч., т. 2, с. 132—51; т. 3, с. 457—544; т. 4, с. 448—57; т. 19, с. 185—230; т. 21, е. 214—32; Ленин В. И., ПСС, т. 6, с. 22—31; т. 12, с. 39—49; т. 21, с. 255—62, с. 400—06; т. 22, с. 117—21; Каутский К., Предшественники новейшего социализма, т. 1—2, М.—Л., 1924—25⁴; Волгин В. П., История со­циалистич. идей, ч. 1—2, М.—Л., 1928—31; его же, Очер­ки истории социалистич. идей с древности до конца XVIII в., М., 1975; Плеханов Г. В., У. с. XIX в., М., 1958; Исто­рия социалистич. учений. Сб. ст., [т.] 1—2, М., 1962—64; Кан С. Б., История социалистич. идей (до возникновения марксизма), М., 1967^s; Иоаннисян А. Р., К истории франц. утопич. коммунизма 1-й пол. XIX столетия, М., 1981; Cole G. D. H., A history of socialist thought, v. 1—2, L., 1953—54; Ramm T h., Die großen Sozialisten als Rechts­und Sozialphilosophen, Bd l, Stuttg., 1955; Histoire generale du socialisme, publ. sous la direction de Jacques Droz, t. l—4, P., 1972—78. H. E. Застенкер.

У. как одна из своеобразных форм обществ. созна­ния традиционно воплощала в себе такие черты, как осмысливание социального идеала, критику существую­щего строя, а также попытки предвосхитить будущее общества. Первоначально У. тесно переплетается с ле­гендами о «золотом веке», об «островах блаженных». В античности и особенно в эпоху Возрождения под влиянием великих географич. открытий У. приобрела преим. форму описания совершенных гос-в, якобы существующих где-то на земле, либо существовавших в прошлом («Город Солнца» Кампанеллы, «Новая Атлантида» Ф. Бэкона, «История севарамбов» Д. Ве-раса и т. п.), в 17—18 вв. получили распространение также различные утопич. трактаты и проекты социаль­ных и политич. реформ. С сер. 19 в. У. всё больше пре­вращается в специфич. жанр полемич. лит-ры, посвя­щённой проблеме социального идеала и моральных ценностей.

У. разнообразны по социальному содержанию и лит. форме — это различные течения утопического социа­лизма, а также рабовладельческие У. Платона и Ксе-нофонта; феодально-теократические У. Иоахима Флор-ского, В. Андрее «Христианополис» (Andreae J.V., Republicae Christianopolitanal descriptio, 1619) и др.; бурж. и мелкобурж. У.— Дж. Гаррингтона «Респуб­лика Океания» (Harrington J., The Common-Wealth of Oceana, 1656), Э. Беллами «Взгляд назад» (Bellamy Е., Looking backward, 1888), Т. Герцки «Фрейландия» (Hertzka Th., Freiland, 1890), а также многочисл. технократич., анархич. и др. У. Мно­гие утопич. сочинения предлагали решение отд. проб­лем: трактаты о «вечном мире» (Эразм Роттердамский, Э. Крюсе, Ш. Сен-Пьер, И. Кант, И. Бентам и др.), педагогия. У. (Я. А. Коменский, Ж. Ж. Руссо и др.), научно-технические (Ф. Бэкон).

У. ярко представлена также в истории обществ. мысли древнего и ср.-век. Китая (утопич. соч. Мо-цзы, Лао-цзы, Шан Яна и др.), народов Бл. и Ср. Востока (аль-Фараби, Ибн Баджа, Ибн Туфайль, Низами, Ибн Рушд и др.), в лит-ре России 18—20 вв.— «Путе­шествие в землю Офирскую» (1786) M. M. Щербатова, «Рассуждение о мире и войне» (ч. 1—2, 1803) В. Ф. Ма­линовского, соч. декабристов и революц. демократов, романы Α. Λ. Богданова и др.

По мере развития обществ. наук, особенно после возникновения марксизма, У. в значит. мере утра­чивает свою познават. и прогностич. роль. Своим воз-

710 УТОПИЯ

рождением в 20 в. У. во многом обязана Уэллсу, к-рый не только написал много утопич. произведений, но и считал создание и критику социальных У. одной из осн. задач социологии. Сорель противопоставлял У. как рационализированное ложное сознание социально­му мифу как стихийному выражению обществ. потреб­ностей. Исследование У. занимает большое место в со­циологии знания Манхейма, стремившегося обосновать отличие У., к-рая выполняет функции социальной кри­тики, от идеологии, к-рая, по его мнению, выполняет апологетич. функции. Согласно Мэмфорду, осн. назна­чение У. состоит в том, чтобы направить обществ. развитие в русло «уготованного будущего», заставляя массы примириться с ним как якобы с неизбежностью, продиктованной «технологич. императивом». Буржу­азные социологи долгое время третировали У. как «хи­мерические» проекты преобразования общества, к чис­лу которых они бездоказательно относили и научный коммунизм.

Однако победа социалистич. революции в России и подъём освободит. движения во всём мире были ими восприняты как реальная угроза воплощения У. в действительность. Господствующей тенденцией в 20—50-х гг. на Западе стала дискредитация У. посред­ством сочинения разного рода антиутопий, предре­кавших мрачное будущее человечеству.

В 60—70-х гг. 20 в., в связи с глубоким идейным кризисом бурж. сознания, У. привлекает к себе воз­растающее внимание обществ. деятелей, идеологов и социологов капиталистич. Запада. Среди них наблю­дается двойств. отношение к У. С одной стороны, про­должаются настойчивые попытки дискредитировать У., отождествить марксизм с утопич. сознанием, а комму­низм — с мильенаристскими движениями в прошлом, чтобы подчеркнуть недостижимость коммунистич. идеа­лов. Эта тенденция явно преобладает среди консер­ваторов, а также ревизионистов, марксологов и сове­тологов (3. Бауман, Л. Колаковский, О. Лемберг и др.). С др. стороны, раздаются призывы создать привлека­тельную для широких масс либерально-демократич. У. в качестве альтернативы марксизму и науч. коммуниз­му, с целью идеализировать гос.-монополистич. капита­лизм или обосновать программу его обновления по­средством «реформации сверху», противопоставляемой социалистич. революции (Ф. Хайек, Ф. Л. Полак, У. Мур, Б. П. Беквит). Нек-рые футурологи и эко­логи на Западе стараются использовать У. для прида­ния привлекательности своим концепциям о будущем: наиболее типичны в этом отношении сочинения Б. П. Беквита «Следующие 500 лет» и Э. Калленбаха «Экотопия». Многие мелкобурж. радикалы, идеологи движения «новых левых», не видя практич. путей к до­стижению социальной справедливости, намеренно стано­вятся на позиции воинствующего утопизма (Р. Миллс, Г. Маркузе, П. Гудмен и др.). Для совр. бурж. У. ха­рактерно переплетение утопич. и антиутопич. тенден­ций, к-рое выражается в том, что провозглашаемый в ней социальный идеал, как правило, сопровождается отказом от традиц. гуманистич. и демократич. ценно­стей (напр., «Второй Уолден» Б. Ф. Скиннера). Чем больше разрыв между социальной действительностью антагонистич. общества и провозглашаемыми идеалами, тем утопичнее становятся представления бурж. и мел­кобурж. идеологов о будущем. Это проявляется в их переходе от «скрытой» к «открытой» У., т. е. к наме­ренному утопизму, к-рому присущ крайний волюнта­ризм. Перефразируя Гегеля, они утверждают, что «всё действительное утопично, а всё утопичное действитель­но», что перед человечеством якобы нет иной альтерна­тивы, кроме выбора между «утопией или гибелью» (Р. Дюмон, П. С. Хеншоу, В. Феркис и др.).

Марксистская социология рассматривает У. как од­ну из форм неадекватного отражения социальной дей­ствительности; однако в прошлом У. выполняла важ­ные идеологич., воспитат. и познават. функции. Зна-

чение У. определяется её классовым содержанием и социальным назначением. У. является выражением интересов определ. классов и социальных слоев, как правило, не находящихся у власти. Для оценки совр. бурж. и мелкобурж. У. принципиальное значение имеет различие, к-рое проводил В. И. Ленин между ли­беральной и народнич. У. Первая «вредна не только тем, что она — утопич. но и тем, что она развращает демократическое сознание масс»; что касается второй, то «марксисты должны заботливо выделять из шелухи народнических утопий здоровое и ценное ядро искренне­го, решительного, боевого демократизма крестьянских масс». При этом следует учесть, что в условиях общего кризиса капитализма реакционность либеральной У. возрастает, тогда как прогрессивность и социальная критичность радикальной (популистской) У. становит­ся исторически ещё более ограниченной (см. В.И.Ле­нин, Две утопии, в кн.: ПСС, т. 22, с. 117—21). У. так­же имеет много общего с социальным мифом по идейно­му содержанию, с социальной сатирой — по лит. форме, с науч. фантастикой — по познават. функции. Вместе с тем У. обладает целым рядом особенностей: в первую очередь убеждением в возможности разре­шения всех противоречий общества однократным при­менением к.-л. универсальной схемы, рассматривае­мой как панацея от любого социального зла. Для У. поэтому характерны антиисторизм, намеренный отрыв от реальности, нигилистич. отношение к действитель­ности, стремление конструировать вещи и отношения по принципу «всё должно быть наоборот», склонность к формализму, идеалистич. понимание истории, обна­руживающее себя в преувеличении роли воспитания и законодательства, а также упование на поддержку со стороны выдающихся личностей, обладателей влас­ти, филантропов и т. п.

В истории общества и обществ. мысли У. нередко слу­жила формой выражения революц. идеологии. Многие осн. принципы освободит. движения трудящихся, нравств. и законодат. нормы, системы педагогики и об­разования были впервые сформулированы в У. Великие утописты, как отмечал Энгельс, «... гениально предвос­хитили бесчисленное множество таких истин, пра­вильность которых мы доказываем теперь научно...» (Маркс К. иЭнгельс Ф., Соч., т. 18, с. 499).

Хотя возникновение науч. социализма подорвало со­циальное значение У., лишило её многих прежних функций, У. не утратила своей роли в качестве спе-цифич. жанра лит-ры. Положит. значение У.«в совр. эпоху проявляется в двух направлениях: она позволяет предвосхищать вероятное отдалённое будущее, к-рое на данном уровне познания не может быть научно пред­сказано в конкретных деталях, и может также предо­стерегать от нек-рых отрицат. социальных последствий человеч. деятельности. Эти формы У. стимулировали развитие в социологии методов нормативного прогно­зирования и сценариев с целью анализа и оценки жела­тельности и вероятности предполагаемого развития событий.

• Кирхенгейм А., Вечная У., [пер. с нем.], СПБ, 1902; Сорель Ж., Размышления о насилии, [пер. с франц.], М., 1907; Свентоховский А., История У., [пер. с польск.], М., 1910; Мортон А. Л., Англ. У., пер. с англ., М., 1956; Францов Г. П., Историч. пути социальной мысли, М., 1965; Агости Э. П., Возрожденный Тантал, пер. с исп., М., 1969; Шестаков В. П., Понятие У. и современной концепции утопического, «ВФ», 1972, № 8; Баталов Э. Я., Философия бунта, М., 1973 его же, Социальная У. и утопическое сознание в США, М., 1982; Ар а б-О г л ы Э. А., В лабиринте пророчеств, М., 1973, разд. 2; В о-ло дин А. И., У. и историч. М., 1976; О совр. бурж. эсте­тике. Сб. ст., в. 4 — Совр. социальные У. и искусство, М., 1976; Филос. проблемы идеологич. борьбы, М., 1978, гл. 2 и H; Mueller W. D., Geschichte der Utopia-Romane der Weltliteratur, Bochum, 1938; Dupont V., L'Utopie et le roman utopique dans la litterature anglaise, Toulouse — P.,

1941; Parr ing t on V. L., American dreams; a study of American Utopias, [Providence], 1947; B üb er M., Paths in Utopia, L., 1949; Ruyer B., L'Utopie et les utopies, P., 1950; Berdiaev N. A., Royaume de l'esprit et royaume deCesar, Nchät.—P., 1951; Gerber R., Utopian fantasy, L., 1955; Duveau G., Sociologie de l'Utopie et autres essais P., 1961; Polak F. L., The image of the future, v. 1—2 Ley den — Ν. Υ., 1961; Mumford L., Story of Utopais N. Y., 1962; B o g u s l a w R., The new Utopians, Englewood Cliffs (N. J.), 1965; Utopias and Utopian thought, ed. by P. E. Ma­nuel, Boston, 1966; Servier J., Histoire de l'utopie [P 19671; Utopia, сотр. by G. Kateb, N. Y., 1971; N o z i с k R.| Anarchy, state and Utopia, N. Y., 1974; Horowitz I L Ideology and Utopia in the United States: 1956—1976, N. Y., 1977; Erasmus С h. J., In search of the common good Utopian experiments past and future, N. Y., 1977; M a n u-el P. E., Manuel P. P., Utopian thought in the Western World, Camb. (Mass.), 1979 (библ.); см. также лит. и статьям Антиутопич. Утопический социализм. Э. А. Араб-Оглы.