Глава 8 Земство: задачи и отдача

Глава 8

Земство: задачи и отдача

История земства — яркая и во многом поучительная страница в истории нашей страны. Созданное в эпоху реформ Александра II, оно представляло собой важнейший элемент действенной системы местного самоуправления. Причем, система была бессословной, минимально бюрократизированной, работающей на принципах самофинансирования.

В соответствии с введенными 1 января 1864 г. «Положениями о губернских и уездных земских учреждениях» органами земского самоуправления в уездах являлись уездные земские собрания, состоявшие из земских гласных (депутатов). Гласные избирались раз в три года на основе имущественного ценза тремя куриями избирателей: 1) местными землевладельцами; 2) крестьянскими обществами; 3) горожанами. Губернские гласные избирались на уездных земских собраниях.

В уездах и губерниях земские органы делились на распорядительные и исполнительные. Первые из них — собрания гласных, заседавшие раз в год (как правило, осенью — в октябре или ноябре) в течение одной-двух недель. Кроме того, в случае необходимости созывались чрезвычайные земские собрания. В компетенцию собраний входила разработка общего плана ведения местного хозяйства, развития образования и медицины, утверждение сметы доходов и расходов, выборы уездной земской управы, а также губернских гласных и т. д. Земские управы действовали на постоянной основе. В уезде они были небольшими и состояли обычно из председателя и двух-трех членов управы.

Сфера полномочий земства была довольно обширной. Она включала в себя назначение денежных сборов на местные нужды, распоряжение земскими имуществами и капиталами, устройство и поддержание местных путей сообщения (дорог, мостов, переправ), содействие развитию местной торговли, промышленности, агрономическая помощь крестьянству, содействие гражданским и военным властям в их местных мероприятиях, представление правительству сведений (прежде всего — статистики) и ходатайства о местных нуждах. Особое место в деятельности земств занимали вопросы участия в развитии медицинского обслуживания, народного образования и культуры. Впервые в истории страны население (особенно сельское) почувствовало со стороны земств заботу о своих нуждах. В деревнях и селах появились подготовленные кадры учителей, врачей, ветеринаров, агрономов. Трудами земских статистиков (может быть, в то время — лучших в мире) была создана правдивая картина хозяйственной и духовной жизни страны.

Введение земства в России осуществлялось постепенно. В Уфимской губернии первые земские собрания (уездные и губернское) состоялись в 1875 г.

Земские собрания в первый период были довольно демократичными по составу. Так, на XV очередное Мензелинское уездное земское собрание (17-24 октября 1889 г.) прибыло 38 гласных, в том числе 14 — от землевладельцев, 3 — от Мензелинска, 21 — от сельских обществ. Землевладельцев представляли крупнейшие помещики — М. М. Останков, В. Н. Катанский, В. П. Сергеев, В. А. Татищев, И. И. Мазуревский и др. Из них же, кстати, чаще всего избирались и представители на губернские собрания. Гласные от сельских обществ (С. Н. Калясев, Н. И. Забродин, Иманкул Ислангулов, И. П. Семенов, Газятулла Шафеев, Гарифулла Аблаков и др.) состояли из авторитетных в своих волостях крестьян. Кстати, половина этих гласных — с татарскими и башкирскими фамилиями.

Собрания открывались молебнами по православному и мусульманскому обрядам. Председательствовал на собрании уездный предводитель дворянства. В ходе работы заслушивались доклады председателя собрания, председателя управы, выступления гласных, различные ходатайства и т. д. Участвовали в заседаниях также представители Удельного ведомства и казны.

Либеральный состав и характер деятельности земств способствовали привлечению к работе лучших представителей общественности. Многие из них оставили о себе добрую память. Среди них — Михаил Матвеевич Останков (1847-1914 гг.). Более 24 лет он являлся предводителем уездного дворянства. Среди представителей своего сословия М. М. Останков выступал в качестве организатора земства, земской работы и пропагандиста земских идей. В 1875-1906 гг. и в 1909-1912 гг. он избирался губернским гласным. В 1895 г. его удостоили чести быть председателем XXI очередного губернского собрания. В течение 15 лет М. М. Останков состоял председателем Мензелинской земской управы. На этом посту он неустанно заботился о решении самых наболевших проблем местной жизни, много занимался благотворительностью, жертвуя личные средства на церкви, развитие народного образования и т. д.

В 1890 г. М. М. Останков выразил открытое несогласие с новым Положением о земских учреждениях и в знак протеста ушел с поста председателя управы^*. Однако он еще немало сделал для земства в качестве уездного и земского гласного. Скончался М. М. Останков 26 января 1914 г. в 67 лет в своем имении, в с. Останкове. В знак доброй памяти о нем земство учредило именные стипендии в Мензелинском реальном училище и женской гимназии, присвоило его имя Останковской земской школе и местной библиотеке.

Исходным пунктом деятельности земства являлось формирование бюджета. Земский сбор составлял 10,03% от дохода физических и юридических лиц. Так, на 1882 г. доходы уездного земства были определены суммой 145541 руб., а расходы — 145446 руб. Кто же являлся главными плательщиками в земский бюджет? (см. таблицу 20).

Сельские общества 72158 49,6

Итого 145541 100,0

Для снижения размеров задолженностей крестьян Высочайшим распоряжением от 26 августа 1893 г. им было разрешено уплачивать земские сборы вместо денег хлебом. Местами его приемки были определены Бережные Челны, Заинск и Мензелинск. Рожь принималась от крестьян по цене 45 коп. за пуд и должна была отвечать определенным требованиям — быть чистой, просеянной, неподмоченной и т. д. Общий надзор за Челнинским складом по поручению земства должен был осуществлять землевладелец А. В. Пальчиков. Смотрителем этого склада был приглашен Д. Н. Тяжельников. Ему была установлена плата — 40 руб. в месяц. В штат были включены также помощник смотрителя, караульщики.

Из трех складов Челнинский был главным. По мере накопления хлеба в Мензелинске и Заинске его все равно везли в Челны для сушки, подготовки к отправке. Для размещения и обработки хлеба земская управа арендовала в Бережных Челнах каменные амбары и сушилку, принадлежавшие мензелинскому купцу А. И. Кукаркину. Естественно, не бесплатно. За хранение хлеба земство уплачивало купцу по 1/2 коп. за пуд в каждое полугодие, за сушку — по 2 коп. с пуда сырого хлеба. Смотрители склада вели строгую отчетность, выдавали сдатчикам соответствующие квитанции. За зиму 1893-1894 годов на Челнинский склад поступило 22,5 тыс. пудов хлеба, было зачтено в земский сбор 9283 рубля. В целом по уезду эта сумма составила 20776 руб. Конечно, проблему неплатежей это нововведение не решило, однако положение крестьян несколько облегчило.

В дальнейшем практика сдачи хлеба в зачет земских сборов продолжилась. В Бережных Челнах он хранился в амбарах М. С. Саитбатталова, на прежних условиях. Имея с этого дела материальную выгоду и являясь лицом материально ответственным, купец строго выполнял свои обязательства.

В первый период своего существования земство наиболее эффективно действовало в экстремальных, критических ситуациях. Так было, например, в голодном 1891 году. Крестьяне собрали тогда с полей фактически столько же, сколько и посеяли. Надеяться было не на кого — голод был по всей стране. Негде стало и подработать — из-за неурожая отсутствовал спрос на поденных рабочих, была свернута хлебная торговля. В уезде свирепствовали пожары. Только за первую половину 1891 г. они произошли в 64 селениях, сгорело крестьянского имущества на 186 тыс. рублей.

В этих сложнейших условиях на помощь крестьянству пришло земство. Губернское земство открыло кредит на нужды населения уезда в сумме 97 тыс. рублей. Это при том, что прежняя задолженность перед ним была огромной, и перспектива погашения ее жителями уезда отодвигалась в неопределенное будущее. Помощь крестьянам выдавалась деньгами, продовольствием, семенами. Уездная управа отсрочила взыскание земских сборов до будущего урожая, запретила описывать имущество крестьян за долги, поручила члену управы Ш. И. Султанову закупать хлеб на ближайших ярмарках и базарах, пока цены на него были еще умеренными. В результате до 20 октября было закуплено 32,2 тыс. пудов овса, 5,4 тыс. пудов ржи, 2,8 тыс. пудов гречи, 30 тыс. пудов картофеля. Закупка продовольствия и семян продолжалась и в последующее время. Все это смягчило последствия страшного неурожая, позволило людям выжить, обработать и засеять поля.

В это сложное время с неблаговидной стороны показали себя многие хлебные торговцы. Они взвинтили цены (цена на ржаную муку, например, дошла до 1 руб. 45 коп. за пуд), скупали у населения последние продовольственные запасы, вывозили хлеб за пределы губернии туда, где он был еще дороже. На народном горе часть купцов нажила себе большие капиталы. Земство осудило такие действия. Более того, в сложнейших условиях нехватки продовольствия и семян уездная управа вынуждена была пойти на несвойственный рыночной экономике шаг — ходатайствовала перед губернским земством о запрещении вывоза хлеба из уезда до сбора будущего урожая.

В последующие неурожайные годы земство неизменно приходило на помощь населению уезда. В 1898 г., например, на продовольственные и семенные нужды крестьян было отпущено 3,6 млн. пудов зерна, в 1901 г. — 1,1 млн. пудов, в 1906 г. — 3,2 млн. пудов. Для прокормления скота выделялась значительная кормовая помощь — сеном, соломой, овсом. И все это — на льготных условиях.

Однако наиболее дальновидные земские деятели прекрасно понимали, что разовые мероприятия не решают проблем подъема крестьянской экономики. Какие-то шаги, рассчитанные на перспективу, начали предприниматься с первых лет существования земства. Уже в 1876 г. на губернском собрании гласный Е. И. Данилов сделал доклад об учреждении в губернии ссудо-вспомогательных сельских касс, которые могли бы кредитовать крестьян в трудную минуту, избавлять их от необходимости залезать в неоплатные долги, задешево продавать свои рабочие руки и продукты своего труда. Он считал необходимым создать в каждой волости ссудо-вспомогательные товарищества. Подкрепляя свои слова делами, Е. И. Данилов выразил желание пожертвовать для создания их первоначального капитала личные средства в сумме 1000 рублей. Одним из первых поддержал эту идею гласный от Мензелинского уезда М. М. Останков. Он огласил собранию ходатайство Мысово-Челнинского ссудо-сберегательного товарищества о выдаче ему заимообразного пособия в 700 руб. Губернская управа по поручению собрания выработала условия предоставления такого займа. Они были чрезвычайно выгодными: заем предоставляли сроком на 10 лет, причем первые три года беспроцентно, а по истечении их — под 3 % годовых. Ссуда была предоставлена под ответственность Мензелинского земства. Попечителем Мысово-Челнинского товарищества был избран М. М. Останков.

Товарищество открыло свои действия 27 января 1877 г. За первый же год работы оно предоставило ссуд крестьянам Мысово-Челнинской волости на сумму более 4 тыс. руб. По итогам операционного года была даже получена небольшая прибыль — 123 руб. В общем, начало было многообещающим. Однако в дальнейшем финансовые дела товарищества пошли не лучшим образом. Срок возврата ссуды губернскому земству несколько раз продлевался. С 1887 г. товарищество прекратило уплату процентов по ней, а с 1890 г. перестало высылать в губернскую управу годичные отчеты о своей деятельности, игнорировало все запросы на этот счет. В 1899 г. терпение губернской управы кончилось, и она предъявила категорическое требование к Мысово-Челнинскому ссудо-сберегательному товариществу об уплате долга и процентов по нему. Управа обратилась за содействием к земскому начальнику 4-го участка Мензелинского уезда. В ходе переписки выяснилось, что финансовые дела товарищества полностью расстроились, и с 1 февраля 1899 г. оно прекратило все свои операции. Ну, а что же с долгами? Их пришлось платить уездному земству. В смету расходов на 1906 и 1907 гг. были внесены соответствующие статьи.

Первый неудачный опыт кредитования крестьян не смутил земских деятелей. Практика кредитования продолжалась, но сделалась более целенаправленной. Так, XXIII земское собрание (октябрь 1897 г.) приняло решение выделить на 1898 г. ссуду (5 тыс. руб.) безлошадным крестьянам на приобретение рабочих лошадей, так как без лошади вести крестьянину хозяйство было вообще немыслимо. Ссуда была беспроцентная, до 40 руб. на каждое хозяйство. Однако предоставляли ее далеко не всем. Деньги давали только добропорядочным хозяевам, по каким-либо причинам оставшимся без лошади, по приговору сельского схода и рекомендации волостного правления.

Дела пошли успешно, и многие крестьяне смогли приобрести рабочий скот. Предоставление ссуд происходило регулярно на протяжении многих лет. Так, только в 1912 г. крестьяне Мысово-Челнинской волости получили 4156 руб. и купили на них 69 лошадей. Это было тем более важно, что оказанная помощь дала возможность многим крестьянским хозяйствам оправиться от последствий неурожайного 1911 г. А между тем губернское земство запрашивало у правительства 900 тыс. руб. на приобретение 15 тыс. лошадей. Эти деньги были выделены на довольно выгодных условиях.

Все в больших масштабах оказывалась крестьянам со стороны земства и агрономическая помощь. В первую очередь в ней нуждались жители прикамских селений. Дело в том, что в душевых наделах крестьян сел Набережные Челны, Орловка, Боровецкое, Большая Шильна, деревень Старо- и Ново-Минкиной значительная часть угодий (более 510 десятин) была занята песками. И их наступление на крестьянскую землю продолжалось. Впервые губернское земство обратило на это внимание Удельного ведомства и казны в 1893 г. Однако никаких решений тогда принято не было.

Тем временем проблема продолжала обостряться. В 1896 г. губернское земское собрание возбудило перед казной вопрос об обмене занятых песками крестьянских земель на удобные земли в другом месте или о принятии расходов по их благоустройству за счет казны. Проблема борьбы с наступлением песков была признана как имевшая общегосударственное значение. К ее обсуждению подключились Уфимский губернатор Н. Богданович, Уфимское отделение Московского Императорского общества сельского хозяйства. По распоряжению губернатора лесничий Биклянского лесничества Кожевин составил план песков, а также проект их облесения. Предполагалось задержать движение песков посадкой на их границе защитной полосы ивы и осокоря шириной от 20 до 40 сажен. Однако решение вопроса натолкнулось на извечную проблему — кто будет нести финансовые расходы? Министерство земледелия России соглашалось бесплатно отпустить из казенных питомников необходимый посадочный материал, командировать опытных специалистов. Земство должно было взять на себя расходы на проведение работ. Однако денег у последнего не оказалось, и дело вновь застопорилось.

Лишь в 1902 г. Министерством внутренних дел страны на нужды благоустройства земли было отпущено 2 тыс. руб., в апреле предполагалось начать работы. Однако прибывшего с посадочным материалом специалиста крестьяне с. Набережные Челны неожиданно встретили угрозами, не допустили к работе. Тот вынужден был уехать в с. Большая Шильна, где за 1902 г. было засажено деревьями 37,5 дес. земли. Устройство защитных посадок с перерывами продолжалось до 1915 г. За это время было засажено 270 десятин молодыми деревьями, главным образом сосной и ивой. Затраты на это были ощутимые — 4,5 тыс. руб. государственных и земских средств. Однако главная задача была решена: деревца прижились, наступление песков прекратилось.

Агрономическая помощь крестьянам со стороны земства особенно заметной стала в начале XX века. К 1912 г. в уезде было образовано пять агрономических участков — Пригородный, Останковский, Поисевский, Заинский и Пасмуровский^*. Возглавлявшим их агрономам земство платило довольно приличное по тем временам жалование — 1500 руб. в год. В задачу специалистов входило создание опытно-показательных полей, устное и письменное просвещение крестьян, организация курсов по повышению агрономических знаний, снабжение крестьян (прежде всего выделившихся на хутора) качественным семенным зерном. Делались в этот период и очень важные шаги по развитию садоводства и огородничества. На Пасмуровском агрономическом участке был создан земский питомник, где готовился посадочный материал — яблони, смородина, крыжовник, вишня, земляника. Учитывая низкую платежеспособность крестьянства, эти деревья и кустарники отпускались в краткосрочную ссуду. Причем, спрос на них был столь велик, что земство смогло удовлетворить лишь половину заявок. В 1915 году расходы на развитие садоводства и огородничества составили 1600 руб. (в три раза больше, чем в предыдущем году). Это позволило, в частности, расширить сеть земских питомников, увеличить штат опытных специалистов. Не забудем, что делалось это уже в условиях военного времени.

Быстрое увеличение спроса на сельскохозяйственные машины и оборудование произошло в начале XX века. В 1901 г. новые склады были открыты в Набережных Челнах и в Заинске, в 1903 г. — в Шугане и Актаныше. Объемы реализованной ими продукции (в том числе в кредит) быстро росли — с 3 тыс. руб. в 1900 г. до 180 тыс. руб. в 1905-1906 гг.

Особенно быстро увеличивалось потребление машин и оборудования в годы столыпинской аграрной реформы. В районах землеустройства была организована работа зерноочистительных обозов, производилась демонстрация действия новейших по тем временам сельскохозяйственных машин — сортировок, веялок и т. п. Для тех, кто был не в состоянии купить их, организовали прокатные пункты. Главное требование при этом было — пользоваться машинами умело и бережно.

Деятельность земства значительно изменила характер земледельческого труда. Даже крестьяне средней зажиточности могли приобрести необходимые им орудия и машины. До 1 января 1914 г. со складов их было отпущено за наличный расчет и в кредит на 1,4 млн. руб., в том числе 15695 железных плугов, 143 бороны, 270 жаток, 22 конные косилки, 876 молотилок, 528 веялок, 45 сепараторов, 48 сортировок и т. д. Приобретали это оборудование как отдельные земледельцы, так и крестьянские товарищества. Непрерывно расширялся ассортимент предлагавшихся товаров. Например, в 1914 г. только на Челнинском складе стоимость сельскохозяйственных машин и оборудования оценивалась почти в 50 тыс. руб. Они были не только привозными, но и местного производства, в том числе Мысово-Челнинской механической мастерской В. Ф. Коткова.

Развитие скотоводства также не осталось без внимания земства. Помощь крестьянам оказывалась прежде всего со стороны земских ветеринаров и зоотехников — в борьбе с болезнями скота, в разведении высокопродуктивных пород, в организации переработки продуктов животноводства. В качестве экспериментальных районов улучшения породистости крестьянского скота были избраны с. Бетьки и с. Шуган с прилегающими к ним селениями.

Общегубернский план улучшения породности был принят в 1910 г. В соответствии с ним в Мензелинский уезд земством было поставлено 14 породистых быков: 8 — в с. Бетьки и 6 — в дер. Бичурину. Через некоторое время появилась необходимость посмотреть первые результаты племенной работы. С этой целью 5-6 июля 1914 г. в с. Бетьки была устроена выставка породистого молодняка, на которую жителями с. Бетьки и д. Бичуриной было приведено до 200 голов скота. Экспертизу проводили специалисты — ветеринарные врачи, губернский зоотехник, агрономы. Они пришли к выводу, что даже за такое короткое время получены неплохие результаты. Представленный крестьянами скот отличался хорошей упитанностью, высокой продуктивностью. Хозяева 44-х животных были отмечены наградами — медалями, похвальными листами, денежными премиями. Два племенных бычка были тут же куплены за высокую цену представителями Заинского кредитного товарищества. На выставке проводились беседы и консультации специалистов, так что все желающие могли воспользоваться их услугами.

В зимнее время в Бетьках земством организовывались курсы по молочному хозяйству и скотоводству. Теоретические занятия на них сочетались с практикой. В частности, демонстрировалось показательное кормление скота, а также новые способы и приемы переработки молока. Хотя и с трудом, все эти новации постепенно входили в крестьянскую жизнь.

В с. Бетьки стараниями земства был основан один из первых в уезде маслодельных заводов. В 1905 г. на его создание было ассигновано 1000 руб. земских средств. 1 марта 1906 г. завод начал действовать. Выработанное там масло реализовывалось не только на месте, но и поставлялось в Москву. Пуд масла продавался по цене 13 руб. 25 коп. Доход завода с каждого пуда продукции составлял 4,5 руб. Однако по ряду причин первый год работы был завершен с убытком.

С 1909 г. маслодельный завод в Бетьках был передан в ссуду артели крестьян. При этом был заключен договор, что до погашения ссуды завод по-прежнему считался собственностью земства. Дела у артели шли успешно, и в 1912 г. она состояла уже из 40 человек (вдвое больше, чем в предыдущем году). С 22 февраля 1911г. по 7 августа 1912 г. заводом было принято от населения более 2 тыс. пудов молока, выработано 89 пудов масла. Половина произведенного масла (сладко-сливочного) была продана, а другая половина (солено-сливочного) — отправлена в Москву. В отличие от первых лет артель получила довольно ощутимую прибыль — 228 руб. Показателем роста популярности этого предприятия явилось, в частности, то, что в 1912 г. большая группа крестьян дер. Бичуриной (53 человека) подала заявления о желании вступить в члены маслодельной артели. Работа Бетькинской артели послужила примером при создании таких предприятий в других селениях.

В 1912 г.,например, действовал еще и земский маслодельный завод в дер. Ново-Минькиной. Молоко для выработки масла принималось у крестьян дер. Старо- и Ново-Минькиной, Березовой Гривы, Борка. Однако действовал этот завод убыточно, за 1912 г. им было произведено всего 19 пудов масла. Земская управа даже рассматривала вопрос о переводе предприятия в с. Большая Шильна. Это объяснялось тем, что у крестьян сел Боровецкое, Ильбухтино, Большая Шильна, дер. Малая Шильна и др. скота было больше и лучшего качества. Соответственно и сырья на завод могло поступать значительно больше. Земство не только приняло принципиальное решение о переносе Ново- Минькинского маслодельного завода в с. Большая Шильна, но и заложило на это в смете на 1913 г. почти 900 рублей. Завод был переведен в село Ильбухтино, где и начал работать 1 мая 1913 года.

В немалой степени способствовало земство и развитию ремесла, в первую очередь — расширению ткацкого производства. Еще в середине 90-х годов XIX века энергичная приказчица в казенной винной лавке села Старые Мелькени Ф. В. Абудеева, тронутая крайней бедностью местного населения, завела у себя усовершенствованный ткацкий станок и стала бесплатно обучать работе на нем всех желающих. Сначала население недоверчиво относилось к этому начинанию. Однако энергичные действия Ф. В. Абудеевой, немедленные денежные расчеты за выполненные работы привлекли к ткацкому производству многих местных женщин. В крестьянских домах поставили еще четыре усовершенствованных ткацких станка.

С зимы 1898-1899 гг. мастерская Ф. В. Абудеевой получила от Общества Красного Креста денежную помощь в размере 216 руб. Непосредственно из Москвы, минуя местных перекупщиков, были выписаны берда, челноки и пряжа. Проблем со сбытом продукции не было. В 1899 г., например, Общество Красного Креста открыло в уезде несколько столовых для детей из бедных семей (1898-1899 гг. были вообще неурожайными, голодными). Поставив себе целью еще и одеть этих детей, Общество выдало заказ на производство ткани мастерской в Старых Мелькенях. Тем самым убивалось два зайца: местные ткачихи получали гарантированный заработок, а дети — одежду из прочной и красочной ткани.

Большим спросом практичная и недорогая «самотканка» стала пользоваться и у местных жителей. Ткань, а также изготовленные из нее платки, фартуки, скатерти и др. быстро раскупались на ярмарках и базарах. Работавшие в Мелькенях 26 станков уже не справлялись с возросшим потоком заказов.

Дополнительно были открыты ткацкие мастерские в дер. Юртовой, Новой Алимовой. Уездное земство изыскало средства и в 1900 г. наняло помощницу к Ф. В. Абудеевой, так как та уже не справлялась с управлением расширившимся производством. Ну а несколько десятков ткачих тоже имели основания быть довольными: они получали посильную работу и ощутимый приработок — до 30 коп. в день.

Меры по развитию ткацкого производства были предприняты и в с. Боровецком. В земской школе были поставлены два станка, на которых местная учительница обучала девочек основам ткацкого мастерства. Это стало возможным также благодаря материальной поддержке Общества Красного Креста. Кроме того, три станка для желающих выполнять заказы переходили в селе из избы в избу. Для работы по вечерам ткачихам отпускался керосин. Помогала им советами все та же местная учительница. Трудности здесь были с приобретением собственных ткацких станков. Стоили они по тем временам недешево (6-7 руб.) и большинству крестьян были не по карману.

В с. Бережные Челны 15 октября 1899 г. также была открыта ткацкая мастерская. На ее оборудование и приобретение материалов было израсходовано 330 рублей. Однако надежды на успешное развитие в этом селе ткацкого мастерства не было, так как жители Челнов имели довольно приличные заработки на пристани. Обучаться ткачеству в большинстве приходили девушки из соседних деревень, а из числа местной молодежи желающих почти не было. В таких условиях земство не исключало возможности скорого закрытия этой мастерской.

В целом на открытие и поддержку в уезде шести ткацких и одной корзиночной (в дер. Кулушево Кузкеевской волости) мастерских было израсходовано земских и общественных средств в сумме 2200 руб. Под особым покровительством земства находилась мастерская в Старых Мелькенях. Она продолжала развиваться, и в 1913 г. на ней было занято 75 работниц. Ежегодно они вырабатывали около 34 тыс. аршин ткани. В уставе мастерской, принятом осенью 1914 г., было записано, что она «находится в ведении Попечительства о трудовой помощи, состоящего под августейшим покровительством Ея Императорского Величества Государыни Александры Федоровны (Романовой, жены Николая II — В. Е.) и имеет целью содействие к изучению ткацкого ремесла крестьянами села Старые Мелькени и ближайших деревень, а также оказания трудовой помощи местному населению». Обучение в мастерской по-прежнему производилось бесплатно. Наряду с благотворительностью в ней успешно сочеталась и коммерческая сторона деятельности. В 1914 г.,например, чистая прибыль предприятия составила 653 руб.

Развитие других видов ремесел также не осталось без внимания со стороны земства. В 1903 г., например, Общество содействия русской промышленности и торговле устроило в Волжско-Камском бассейне передвижную плавучую (на барже) учебно-показательную выставку для ремесленников и кустарей. Губернское земство выделило 900 руб. с тем, чтобы жители прикамских и бельских селений (Набережные Челны, Пьяный Бор и др.) могли осмотреть ее и вынести что-то полезное для себя. В разные годы рассматривались земством также вопросы помощи крестьянам в разработке торфа, производстве кирпича, добыче строительного камня и т. д. Чаще всего эти вопросы обсуждением и ограничивались, так как для их реализации требовались большие финансовые средства, которых у земства не было.

Неудачей, в частности, закончились все попытки губернского и уездного земства добиться строительства в уезде крупного элеватора. Впервые этот вопрос был поставлен в повестку дня XIII уездного земского собрания (октябрь 1887 г.)^*. В специально подготовленном управой к этому собранию докладе «Об устройстве элеватора» отмечалось, в част­ности, что Мензелинский уезд — традиционно земледельческий, и благосостояние его населения почти целиком зависело от развития сельского хозяйства и хлебной торговли. Элеватор мог бы, по мнению управы, способствовать этому наилучшим образом.
* Это была смелая и новаторская постановка проблемы. Ведь первый элеватор в России емкостью 400 тыс. пудов был открыт в Ельце только 28 сентября 1888 г. В 1908 г. он сгорел. Но действовал он в прежние годы настолько успешно, что власти решили его восстановить. С обновленным оборудованием и увеличенной мощностью (до 650 тыс. пуд.) Елецкий элеватор в 1910 г. начал свою новую жизнь.
Вопрос о месте расположения предполагаемого элеватора споров не вызывал. Около 4/5 хлебных грузов в уезде сосредоточивалось на пристани в селе Бережные Челны. Там и надлежало быть элеватору. Емкость его была определена исходя из среднегодового объема заготовки хлеба на Челнинской пристани в 80-х годах — 1 млн. 300 тыс. пудов. Что касалось устройства элеватора, то управа предлагала построить его по типу американских станционных элеваторов.

Важно отметить, что элеватору придавалось гораздо большее значение, чем просто месту хранения и первичной обработки зерна. Во-первых, на его строительстве могли бы себе найти заработок сотни крестьян из Челнов и окрестных селений. Это было важно в условиях часто повторяющихся неурожаев.

Во-вторых, зернохранилище планировалось земством и как мощное средство противодействия монополизму и произволу местных хлебных перекупщиков. С постройкой элеватора крестьяне получили бы возможность сдавать туда хлеб на хранение. В дальнейшем они могли бы продать его в удобное время и по выгодным ценам. Можно было бы также получать ссуды в Государственном банке под сданный на хранение хлеб.

Несмотря на очевидные выгоды, у идеи строительства элеватора были не только сторонники, но и противники. Так, уездный гласный Матросов выразился в том смысле, что «элеваторы для нас неприемлемы, так как последние устраиваются не для ржи, а для пшеницы, которой в уезде нет. Кроме того, с Челнинской пристани отправляются большие партии муки и крупы, для которых элеватор бесполезен».

Тем не менее, большинство гласных поддержало доклад управы и образовало специальную комиссию в составе И. И. Мазуревского, П. Г. Попкова, М. В. Сидорченко. Она должна была совместно с управой заняться детальной проработкой вопроса. Поскольку для строительства элеватора требовались большие средства, за поддержкой обратились к губернскому земству.

В губернскую управу в это время поступили ходатайства о строительстве элеваторов в двух местах — в Уфе и Бережных Челнах. Всесторонне обсудив эти кандидатуры, управа остановила свой выбор на Челнах. Поскольку денег на строительство не было и у губернского земства, управа обратилась в правительство с просьбой предоставить ссуду в 150 тыс. руб. сроком на 35 лет при 4% годовых. Ходатайство это дошло до Петербурга, обсуждалось в Министерстве финансов. У министра финансов И. А. Вышнеградского сама идея строительства элеватора в Бережных Челнах противодействия не вызвала. Однако он счел это ходатайство Мензелинского земства недостаточно проработанным и обоснованным, поэтому и затруднился принять в пользу его удовлетворения какое-либо решение.

Мензелинское земство по крайней мере еще четырежды возбуждало вопрос о строительстве в Челнах элеватора. Однако правительство, вопреки мнению земства, в 1893 г. приступило к строительству зернохранилища в Уфе. Но уже в следующем году встал вопрос о прекращении его строительства ... за ненадобностью. Ходатайство о сооружении крупного элеватора в Бережных Челнах было окончательно отклонено правительством в 1895 г. Вопрос этот был положительно решен только к 1912 г. Вызывает уважение дальновидная позиция земства, настаивавшего на этом четвертью века раньше.

Одной из главных повседневных задач земства была борьба с пожарами. Наряду с неурожаями, градобитием и прочими стихийными бедствиями, они наносили огромный ущерб населению уезда. Только за период с 1878 г. по середину 1891 г. пожары истребили в Мензелинском уезде 10680 домов из общего числа 48000 ( сгорел практически каждый четвертый дом!). Материальный ущерб составил около 1 млн. 700 тысяч рублей. Главными причинами пожаров были неисправные дымоходы в избах и банях, небрежное обращение с огнем и т. д. Скученность построек, отсутствие эффективных противопожарных средств приводили к тому, что нередко выгорали дотла целые селения.

В Мензелинске 1 мая 1878 г. пожар за какие-то четыре часа уничтожил 810 домов из 950 имевшихся в городе. В огне погибли две старушки, несколько детей. После этого бедствия пришлось делать новую планировку города и восстанавливать его практически заново. В 1888 г. выгорел почти весь Заинск (312 дворов). В тот же год в с. Шуган пожаром было уничтожено 111 крестьянских дворов, убыток составил почти 24 тыс. руб. Часто случались пожары и в других селениях.

Село Бережные Челны также страдало от этих бедствий. Крупные пожары происходили здесь в 1868, 1878 годах. В 1878 г., например, помимо многих жилых домов сгорели также: лавка крестьянина С. С. Пономарева, лавка и три амбара Т. Д. Борисова, лавки С. Г. Рыболовлева, С. О. Пономарева, амбары З. Н. Самарина, И. Р. Кривоножкина, М. Ф. Ерышканова и другие. Высокая пожарная опасность в этом селе вызывала серьезную озабоченность властей. В августе 1879 г. на это, в частности, обратил внимание посетивший Бережные Челны уфимский губернатор Левшин.

В сентябре того же года губернатор направил в уездную земскую управу Записку, где, в частности, говорилось: «Мною замечено, что существующие в селе Бережных Челнах Мензелинского уезда соломенные крыши, при тесноте местных построек, могут в случае пожара способствовать распространению огня на целое селение...» И действительно, случившийся 25 августа 1879 г. пожар едва не закончился большой трагедией. При сильных ветрах, которые бушевали в Челнах во всякое время, бороться с огнем было сложно.

Учитывая особое положение Бережных Челнов в торгово-промышленном отношении, губернатор Левшин считал необходимым безотлагательно принять меры по предупреждению пожаров. Самое первое, что можно было бы сделать — это запретить жителям села покрывать крыши соломой. Такое решение губернатор и предлагал принять земству. В ноябре 1879 г. уездное, а в декабре губернское земское собрание рассмотрели эту проблему и приняли постановление о запрете жителям Бережных Челнов крыть постоянные постройки соломой. В годичный срок соломенные крыши должны были быть заменены деревянными. Временные постройки (повети, навесы, загородки и т. п.) могли быть покрыты соломой, но только в зимнее время, до апреля месяца. Сделать это было вполне возможно, так как жители Бережных Челнов считались в уезде зажиточными людьми.

Челнинцы же ходатайствовали об отмене постановления, как «неприменимого и обременительного для них». Но земство оставалось непреклонным. Единственная уступка,на которую оно пошло — продлило срок выполнения постановления до 1 мая 1883 г.

Принимались меры к увеличению в Бережных Челнах и в целом в уезде количества каменных построек. Одним из препятствий к их распространению была дороговизна строительного камня. В 1894 г. уездное земство назвало проблему удешевления огнеупорных строительных материалов «неотложной потребностью» и приняло решение о понижении денежной платы за камень во всех казенных и удельных каменоломнях (в том числе в Мысовской горе) до 50 коп. за кубический сажень. Губернское земство не только согласилось с этим решением, но и ходатайствовало о распространении этого начинания на всю губернию.

Выделяло земство средства и на приобретение пожарных машин. В 1879 г. было принято решение устроить специальные земские склады в Уфе и Бережных Челнах, где предполагалось сосредоточить пожарные машины разных конструкций. Начали они поступать и в селения уезда: с. Мысовые Челны (1884 г.), с. Боровецкое (1884 г.), дер. Сидоровка (1884 г.), с. Афонасово (1884 г.), с. Орловка (1885 г.), с. Новотроицкое (1886 г.), с. Большая Шильна (1887 г.), дер. Биклянь (1890 г.) и т. д. Только в 1894 г. в уезд было прислано 13 машин, в том числе одна машина городского типа была передана Бережно-Челнинскому пожарному обществу. В целом же к концу 1894 г. в уезде насчитывалось уже более сотни пожарных машин. Тогда же стали очевидными первые результаты: пожарные машины хорошо зарекомендовали себя при локализации сельских пожаров. Уменьшилось общее количество пожаров, сократились убытки.

В 1888 г. было создано Бережно-Челнинское вольное пожарное общество. Его Устав был утвержден в Министерстве внутренних дел 26 сентября 1888 г. В Уставе, в частности, говорилось, что «Бережно-Челнинское Вольное Пожарное Общество имеет целью во время пожаров в селе Бережных Челнах и смежных с ним селениях действовать снарядами, спасать людей и охранять имущество».

Земство оказывало пожарному обществу постоянную материальную помощь. Оснастило, например, пожарными машинами. В 1886 г. Обществу было выделено пособие в 600 руб. на устройство обоза и покупку пожарной трубы. С 1910 по 1912 гг. земство финансировало создание в Набережных Челнах постоянной пожарной команды.

Все это способствовало уменьшению количества пожаров и соответственно — убытков от них. Но время от времени они все-таки случались. Так, в ночь на 25 апреля 1912 г. в с. Орловке пожаром было уничтожено 117 дворов. Из-за сильного ветра огонь распространился очень быстро и сотни людей остались без домов и без имущества. Убыток составил около 22 тыс. руб. Отчаянное положение жителей с. Орловки усугублялось еще и неурожаем предыдущего года.

Опять-таки первым на помощь погорельцам пришло земство. Из земских запасов, хранившихся в Бережных Челнах на складах купца М. Саитбатталова, пострадавшим было роздано в качестве неотложной помощи 500 пудов ржаной муки. Для организации питания погорельцев в селе были созданы специальные столовые. Медицинскую помощь оказывал постоянно находившийся в эти дни в Орловке земский врач Челнинского участка Н. В. Чуфаровский. Все это в какой-то мере помогло людям пережить постигшее их горе.

В обязанности земства входила также организация доставки почты, содержание почтовых трактов, строительство и ремонт мостов, дамб, обеспечение переправ через реки. Это были очень хлопотные дела, требовавшие к себе постоянного внимания.

Челны располагались на перекрестке нескольких почтовых и коммерческих трактов — Елабужского, Бугульминского и др.^* Их общая протяженность по территории уезда в XIX веке составила 130 верст и в дальнейшем продолжала увеличиваться.
* С 1876 г. почтовые тракты были отнесены к ведению губернского земства, а коммерческие — уездного.
Земская почта развозилась на лошадях специальными почтарями. Каждый из них, как правило, ездил по своему постоянному маршруту. Набережные Челны и здесь выделялись своим выгодным местоположением. В период навигации, с мая по октябрь, почта из Казани доставлялась сюда ежедневно, т. е. пять раз в неделю. В то же время в Мензелинск (уездный центр) даже в самом конце XIX века почта поступала лишь дважды в неделю.

Передвижение по трактам осуществлялось тогда на лошадях. В 80-х годах XIX века земство содержало за свой счет в уезде 26 земских станций с 71 парой лошадей. Расходы на их содержание постоянно росли: в 1878 г. — 530 руб., в середине 80-х годов — около 1000 руб., в 1911 г. — 4,8 тыс. руб.

Непосредственное исполнение ямской гоньбы брали на себя частные лица за определенную плату от земства. Например, в марте 1879 г. это дело на Челнинской станции взял в свои руки крестьянин с. Мысовые Челны Иван Рукавишников. Он обязался осуществлять ямскую гоньбу на пяти парах лошадей. А земство должно было платить ему по 20 руб. в месяц на пару. И. Рукавишников старательно выполнял взятые на себя обязательства. А вот земская управа не выплачивала положенных ему денег больше двух месяцев (земская касса была пуста). В жалобе земскому собранию И. Рукавишников просил выдать положенные ему 216 руб. 12 коп. и сетовал, что «я принужден был не только нести большие убытки от отправления гоньбы, но даже,... израсходовав весь свой хлеб, я пришел в крайнее разорение ...» Скорее всего, этот случай не был характерным, и причины неплатежа носили объективный характер. В целом же содержание земских станций было достаточно выгодным делом, и им охотно занимались местные зажиточные крестьяне.

Плата за проезд на лошадях постепенно увеличивалась. Вначале она составляла 2,5 коп. с одной лошади за версту, затем увеличилась до 3 коп., а в начале XX в. — до 4 коп. за версту. Простые крестьяне, как мы уже отмечали, редко пользовались этой услугой. Тем, для кого постоянные разъезды были частью служебных обязанностей (становые приставы, мировые судьи, агрономы, земские врачи и др.), выделялись на это дополнительные средства.

Значительные расходы приходилось нести земству по ремонту трактов, дорог, мостов и т. п. В 1887 г., например, на это было выделено 718 руб., в 1889 г. — 2800 руб. Время от времени финансовая помощь поступала от губернского земства, правительства. В 1902 г. Мензелинскому уезду была выделена довольно крупная ссуда на организацию общественных и дорожных работ. В первую очередь решили обустраивать дороги Челны — Заинск, Челны — Шуган, Челны — Карамалы. Каждое селение стремилось отстоять прежде всего свои собственные интересы. Крестьяне дер. Суровки, находившейся на тракте Челны — Заинск, тут же ходатайствовали о постройке в их деревне пяти новых мостов взамен прежних, пришедших в совершеннейшую ветхость. В с. Набережные Челны, расположенном на Елабужском тракте, изучалась возможность постройки однопролетного железного моста через р. Мелекес.

В самом селе Набережные Челны в первые годы XX века решено было коренным образом улучшить дороги путем постройки каменной мостовой. При этом была достигнута договоренность, что земство построит мостовую внутри села, а Удельное ведомство займется дорогой (проходившей, кстати, по его владениям), ведущей к Челнинской пристани. При этом земство свои обязательства выполнило. Оно вложило 4 тыс. руб. в постройку каменной мостовой по улицам Набережных Челнов и ежегодно тратило 400 руб. на содержание весенней переправы и временного моста через р. Челнинку.

А вот Удельное ведомство даже и не подумало выполнить свою часть работ. При этом Управление Сарапульского удельного округа то ссылалось на малую доходность здешних своих участков, то перекладывало обязанность устройства дорог на своих арендаторов. Как бы там ни было, дорога от села к пристани осталась в очень плохом состоянии и в дождливую погоду становилась просто непроезжей. Это вызывало многочисленные жалобы со стороны крестьян, торговцев и просто пассажиров, отправлявшихся в путь с Челнинской пристани. Землевладелец и земский гласный И. И. Мазуревский в одном из своих выступлений на земском собрании подтвердил, что дорога находится в крайне плохом состоянии. При этом он сослался на собственный опыт: проезжая по ней в сентябре 1907 г., он едва не опрокинулся.

Уездные власти неоднократно (в 1903 и 1905 гг.) обращались по вопросу благоустройства дороги к Челнинской пристани в управление Сарапульского удельного округа, однако Удельное ведомство проявило полное равнодушие к этой проблеме. Оно либо вообще игнорировало запросы уездного земства, либо ограничивалось бюрократическими отписками.

Не меньше хлопот доставляло земству и содержание переправ. В частности, переправа через Каму в с. Бережные Челны была принята в ведение земства в марте 1876 г., переправа через Челнинку — в декабре 1882 г. Они сдавались на определенный срок разным содержателям за согласованную арендную плату. Так, на рубеже 70-80-х годов XIX века камская переправа в течение нескольких лет находилась в руках мензелинского купца С. Г. Рыболовлева. Платив земству по 190 руб. в год, он имел право взимать с проезжающих плату за перевоз по утвержденной таксе. После С. Г. Рыболовлева эта переправа была сдана в аренду за 501 руб. годовой платы мензелинской купчихе Лаптевой.

В 1891 г. переправу через Каму и Челнинку содержал крестьянин с. Бережные Челны Ф. Ермишин. Вскоре после этого (по некоторым сведениям с 1 июня 1893 г.) перевоз через Каму стал производиться с помощью парохода. Осуществил это нововведение чистопольский купец Листратов. В дальнейшем пароходное сообщение через Каму стали производить и местные жители. Так, в 1909-1910 гг. пароходную переправу поддерживал крестьянин с. Набережные Челны А. П. Лучихин на своем пароходе «Натуральный». Не слишком бедным был, видимо, этот крестьянин, так как средняя стоимость парохода в Камском бассейне превышала 30 тыс. руб. Перевоз через Каму в районе Бетьков производили крестьяне этого села Губочкин и Аверьянов на пароходе «Юрочка».

Поскольку арендная плата содержателей переправ земству постоянно возрастала, у них возникло естественное желание не только вернуть эти деньги, но и получить прибыль. Для этого с проезжавших нередко брали завышенную плату, что вызывало законное недовольство людей.

Многочисленные жалобы вынудили уездное земство в октябре 1880 г. установить твердую таксу за перевоз через Каму людей, скота и имущества (см. таблицу 21).

Пеший человек 1 1

Много проблем существовало также с переправой людей через р. Челнинку, особенно в период ее разлива. Они заключались в том, что лодки часто вообще отсутствовали. А если все-таки лодки были на месте, то нередко управляли ими либо дети, либо нетрезвые взрослые. Земство и по этому случаю приняло ряд решений: перевозчики (не моложе 18 лет) должны были получать разрешение на свой промысел у станового пристава, во всякое время должны были быть трезвыми, вежливыми и т. п.

Скорее всего эти требования так и остались благими пожеланиями. Тем более, что различные нарушения нередко допускали и сами представители власти. Вот один только случай. 29 мая 1894 г. к находившемуся в с. Бережные Челны члену Мензелинской управы А. В. Пальчикову явилась возмущенная толпа, состоявшая из местных жителей и просто проезжих людей. Они заявили, что переправа через Каму в нарушение всех правил прекращена уже в 6 часов вечера. Пришлось А. В. Пальчикову вместе с этими людьми отправиться на пристань. Парома действительно нигде не было видно. Находившиеся на пристани трое рабочих попытались обмануть начальство, заявив, что паром находится на той стороне. Однако обман скоро вскрылся и выяснилось следующее. К вечеру того дня на пристань явились пристав 4-го стана Синебрюхов, а также его жена и сын. Они решительным шагом взошли на пароход и велели капитану немедленно отчаливать. На робкие возражения людей пристав зло бросил: «Молчать! Не ваше дело разговаривать..!» Пароход вернулся в Бережные Челны лишь в 11 часов ночи. Люди, ожидавшие на берегу, были вынуждены там и заночевать, под сильным ветром и дождем.

Пальчиковым был составлен акт о самовольном использовании земского имущества. При этом поверенный содержателя переправы заявлял, что он дал пароход приставу с разрешения хозяина. Синебрюхов вообще вел себя заносчиво, не чувствовал ни в чем виноватым, так как якобы использовал пароход по заданию губернатора для осмотра строящегося при Шайтановской пристани лесопильного завода. В ходе разбирательства уфимский губернатор нашел это объяснение пристава вполне обоснованным. Губернское земское собрание, разбиравшееся на одном из своих заседаний с этой ситуацией, с такой постановкой вопроса не согласилось. В общем, как часто бывает в таких случаях, виновных не оказалось. Крайними, как обычно бывает, стали простые люди, которые по стечению обстоятельств оказались в тот вечер на камском берегу.

Начавшееся в XIX веке широкое строительство железных дорог с самого начала привлекло к себе внимание земства. С конца 70-х годов начались ходатайства к центральным властям о проведении стальной магистрали по территории Уфимской губернии. «Пробивать» этот вопрос в Петербурге ездили влиятельные люди — князь Кугушев, губернские гласные Волков и Мирецкий. Во многом благодаря их стараниям началось сооружение Самаро-Златоустовской железной дороги. В 1888 г. она была доведена до Уфы, в 1890 г. — до Златоуста, в 1892 г. — до Челябинска.

Тут же возникли проекты строительства ответвлений от этой дороги. При этом ставилась задача не только расширить транспортную сеть губернии, но и в условиях частых неурожаев предоставить местным жителям возможность зарабатывать на сооружении железных дорог. В 1891 г., например, гласный Сыртланов — «для пользы губернии и в видах доставления заработков пострадавшему от неурожая населению» — полагал ходатайствовать перед правительством о строительстве хотя бы узкоколейной линии от станций Раевка или Давлеканово до села Бережные Челны. Губернское земское собрание 16 декабря 1891 г. поддержало это предложение. Однако ответа из столицы не последовало.

В 1894 и 1895 годах уездное и губернское земство неоднократно пытались поставить вопрос о строительстве железнодорожной ветки к Челнам, но безрезультатно. В 1898 г. (очередной неурожайный год) земство с целью предоставить местному населению хоть какие-то средства к существованию ходатайствовало о проведении на началах общественных работ узкоколейной линии от Челнов до станции Шафраново. Но, как и в случае с элеватором, ходатайства эти не нашли должного отклика в высших инстанциях. Кстати, выступая с этими инициативами, земство не собиралось быть сторонним наблюдателем. Оно готово было вложить в изыскательские и строительные работы десятки тысяч рублей.

И все же не зря говорится, что вода камень точит. Многократные обращения земства способствовали тому, что Правление Общества Волго-Бугульминской железной дороги обратилось в Министерство финансов и Министерство путей сообщения за разрешением на строительство железнодорожной линии между Бугульмой и Мензелинском. Это ходатайство поддержал член Государственного Совета А. П. Толстой, а также члены Государственной Думы Н. В. Катанский и А. П. Мельгунов.

Уже 1 марта 1914 г. вопрос о строительстве Мензелинской ветки обсуждался в Комиссии о новых железных дорогах. Там против этого проекта неожиданно выступил член Государственного Совета Ф. В. Стахеев. Он предлагал провести железную дорогу не к Мензелинску, а к Челнам. При этом он опирался на мнение Набережно-Челнинского сельского общества и группы крупных хлебных торговцев. Все же Комиссия высказалась за мензелинское направление и отправила дело в Совет Министров.

Н. В. Катанский 30 мая 1914 г. сообщил в Мензелинск по телеграфу, что правительство приняло положительное решение. 20 июля 1914 г. последовал Высочайший указ Николая II об отпущении земель (1050 дес.), необходимых для прокладки железной дороги. Уже был назначен срок начала изыскательских работ. Но летом 1914 г. началась первая мировая война. На первый план выступили совсем другие заботы.

За 40 лет существования уездного земства (1875-1914 гг.) им было израсходовано из своего бюджета на различные нужды 10504615 руб. 87 коп. Из этой суммы больше половины (53,2 %) составили расходы на медицину и народное образование. Об этих важнейших направлениях работы земства и пойдет речь в двух последующих очерках.