Эвальд Васильевич Ильенков Философия и культура

Письмо А.В. Суворову

12 августа 1974 г.

Дорогой Саша!

Получил твое письмо, и оно заставило меня очень и очень задуматься. Имею в виду письмо про одиночество и «выводы». Дорогой ты мой человек, на проблемы, которые ты наставил, думаю, что сам Гегель не сумел бы дать окончательного и конкретного ответа. По существу, ведь речь идет о том, зачем человечество вообще вышло из животного состояния и обрело себе такую хлопотную способность, как сознание. Зачем? Я искренне думаю, что на этот вопрос («зачем?») ответа нет. У материалиста, разумеется, марксизм вообще, как верно говорил Ленин, прочно стоит на почве вопроса «почему?», и на этот вопрос можно питать надежду найти ответ.

Зачем существует солнце? Зачем существует жизнь? Любой ответ на эти вопросы будет относиться к области фантазии, плохой или хорошей поэзии. Таких ответов навыдумывано миллион, иногда остроумных, иногда поповски-тупых. И пессимистических, и казенно-оптимистических.

Единственно, на чем может тут сойтись материалист с идеалистом, или фантазером, так это то, что сознание — как факт — величайшее из чудес мироздания (только, пожалуй, кибернетики считают, что им раз плюнуть, чтобы его объяснить).

Ты верно и остро понял, что проблемы, в которые ты уперся, абсолютно ничего специфического для слепоглухого не составляют. Не буду лицемерить и говорить, что зрение и слух — вообще маловажные вещи, что в силу известной диалектической истины — «нет худа без добра» — ты в свои двадцать один год уже дорос до такого сознания, которым дай бы бог обладать миллиардам зрячеслышащих. Зная тебя, знаю, что сладеньких утешений ты не примешь, что ты к ним глух. Я понимаю, что слепоглухота не создает ни одной, пусть самой микроскопической, проблемы, которая не была бы всеобщей проблемой. Слепоглухота лишь обостряет их — больше она не делает ничего. И поэтому ты в свои двадцать лет осознал и выразил их острее, чем большинство зрячеслышащих с высшим образованием, — так остро, как очень немногим удавалось их осознать. Поверь мне, это вовсе не льстивый комплимент, продиктованный желанием как-то скрасить твои мучительные размышления и настроения.

Сознание — не только чудо из чудес, — это и крест, — гораздо больше мыслителей (и не только мыслителей). Всерьез полагают, что без этого «проклятого» дара божьего человек был бы счастливее и что вся боль мира существует, собственно, только в сознании. Недаром ведь, когда вырезают хотя бы аппендикс, стараются на это время сознание погасить. В той же книге, где сказано, что человек не единым хлебом жив, сказано также: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь…» (это из Библии, из главы «Экклезиаст», т. е. по-русски — «проповедника»). С этими же идеями связана и старинная сентенция, что на самоубийство способен только человек (о скорпионах это давно разоблаченная сказка). Не удивляйся, что я тебе цитирую Библию, — это ведь вовсе не поповская книга, каковою ее сделали попы. Это величайшее поэтическое произведение, равное «Илиаде», и «Эдде», — и «Екклезиаст» (как звали его на самом деле, никто уже, наверное, не узнает) — был очень большим поэтом. Это ему принадлежит определение мира и жизни как «суеты сует и всяческой суеты». Пожалуй, это самый большой пессимист из всех поэтов. Но и очень неглупый. Знаешь ли ты, что его слова: «Кто копает яму, тот упадет в нее». И: «Кто разрушает ограду, того ужалит змей»?.. И еще сотни афоризмов, вошедших во все языки и культуры мира? Вот еще образчик (думаю, что и не подозревал, что это — все тот же «Екклезиаст»): «Лучше слушать обличения мудрого, чем слушать песни глупых». И: «Не будь поспешен на гнев, потому что гнев гнездится в сердце глупых», «ибо как сновидения бывают при множестве забот, так голос глупого познается при множестве слов».

Прости, я рискую перепечатать всю поэму.

Саша, я это все к тому, что сознание — это не только чудо и крест, а и тончайший предмет в мироздании — тончайший, и поэтому его могут сгубить вещи, которых другой предмет и не почувствует. И не от «силы воли», как говорили некоторые негодяи, «мыслители», а только от того, что не хватало ума и мужества, некоторые человеки «укокошивали себя». Сознание, или «дух», как его называли и называют, есть — Гегель — «способность выносить напряжение противоречия». Собственно, это просто другая дефиниция сознания.

Тяжкая оно, сознание, вещь, когда мир не устроен по-человечески, а ты знаешь, как он может быть устроен. А тебя не слушают, над тобой даже смеются, обзывают «утопистом». Нельзя ни в коем случае поддаваться минутам отчаяния. Я прожил пятьдесят лет и знаю, — они все же проходят, и даже думать о «выходе» из игры не нужно. Пока есть капля силы — надо бороться. За то, что ты считаешь мудрым и человечным. Опять тот же Екклезиаст:

«Время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать». твёрдо верю, что настанет и твое время плясать, даже если и настало твое время плакать. Пройдет.

«У мудрого глаза его — в голове его, а глупый ходит во тьме». И это Екклезиаст, который не был знаком с проблемой слепоглухоты, а как поэт понял, согласись, суть дела умнее, чем матушка-Зима…

Если бы ты был действительно один — одинок, — я не имел бы права советовать тебе мужество сознания. Ты не один, славный и мудрый мой друг. Приедешь — будем говорить с тобой долго и всерьез.

Твой Э.В.

Письмо в Институт марксизма-ленинизмау

Письмо в Институт марксизма-ленинизма

[вероятно, конец 50-х гг.]

Дорогие товарищи!

В последнем издании сочинений Маркса и Энгельса, непонятно почему, оказался искажен текст «Тезисов о Фейербахе», и искажение имеет принципиальный характер. Во всех предыдущих изданиях «Тезисов» это место переводилось буквально и абсолютно правильно. Теперь же оно «отредактировано» вольно, произвольно и сугубо неверно.

В подлиннике и в предыдущих переводах речь идет о том, что Фейербах в своей «Сущности христианства» рассматривает как истинно-человеческую только теоретическую деятельность, а практика берется им только «в грязно-иудейской форме».

В третьем томе последнего издания эта мысль Маркса передана так: «Практика берется и фиксируется только в грязно-торгашеской форме».

Редактор явно счел возможным отождествить «иудейское» с «торгашеским». Между тем это никак не синонимы. Тем более в данном контексте.

Ни о какой «торгашеской» практике в «Сущности христианства» Фейербаха вообще не упоминается. Там нет ни одной мысли хотя бы близкой к этому.

Речь все время идет исключительно о древнеиудейской религии, о сущности Ветхого завета. Фейербах видит суть этой религии в том, что она рассматривает природу как лишь «простое средство эгоистически-человеческих целей», лишь «как объект приложения воли».

Эту точку зрения на природу как на нечто само по себе «ничтожное», «нечистое», не имеющее значения само по себе, он противопоставляет точке зрения античных греков, как «истинно-человеческой» или «теоретической».

Это противопоставление, о котором и идет речь у Маркса, Фейербах развивает в 12 й главе, в «Значении творения в иудействе».

«Иудейский» взгляд на природу Фейербах толкует предельно широко, — как взгляд, согласно которому природа есть только средство субъективных целей и их продукт, связывая этот взгляд с «эгоизмом» религиозного сознания вообще и открывая в нем тайну христианства («Иудейство есть мирское христианство, а христианство — духовное иудейство»)

Ваше же исправление обессмыслило все это, исказило позицию как Фейербаха, так и самого Маркса.

Опасаясь, как бы данное неудачное «исправление» не стало нормой для всех последующих изданий «Тезисов», я и счел необходимым обратиться к вам, чтобы вы в той или иной форме предупредили хотя бы это, если уж нельзя оговорить «исправление» в списке опечаток.

Во-первых, ни о какой «торгашеской» форме проявления практики в «Сущности христианства» вообще нет речи. Речь идет совсем о другом — о древнееврейской религии, о Ветхом завете. При этом имеются в виду те мотивы этой религии, которые с «торгашеством» абсолютно никакой связи не имели и не имеют.

Речь идет исключительно о том, что авторы Библии рассматривают природу как объект, не имеющий никакого самостоятельного значения, как нечто презренное и ничтожное, а весь смысл ее полагают в том, что она есть средство практически-человеческих целей, есть объект приложения воли.

Фейербах и противополагает этому — «иудейскому» — принципу отношения к природе античное, «теоретическое», «истинно-человеческое» отношение к природе как «созерцание природы», для которого природа «является прекрасным объектом», «имеющим цель своего существования о ней самой»

Фейербах, таким образом, противополагая «греков» и «иудеев», противополагает созерцание природы как объекта, абсолютно независимого от целей человека, — созерцанию природы как средства и продукта человеческой деятельности.

Эти рассуждения Фейербаха прямо и имеет в виду Маркс. Фейербаха он и упрекает (как и в ряде других мест) в том, что тот не знает действительной, человеческой, практики, а знает ее только в том виде, в каком она преломлена в религии , и именно в христианской религии.

«Иудейство » для Фейербаха есть «мирское христианство», как и наоборот, «христианство — духовное иудейство» (глава 13 «Сущности христианства»).

Суть его (христианства) он и выясняет в ходе анализа Ветхого завета, Библии. Автор Библии (а вовсе не торгаш) для него олицетворяет точку зрения, противоположную точке зрения науки, «теоретической деятельности».

Основная мысль, ради которой Фейербах вообще противопоставляет «греков» и «иудеев», следующая:

«Природа противоречит Библии, Библия противоречит природе! Бог природы наделяет льва силой и органами, годными для того, чтобы поддержать его жизнь, а в случае необходимости задушить и сожрать человека. Бог Библии освобождает человека из пасти льва… При этом противоположении религиозного, или библейского, и естественного промысла автор особенно имел в виду плоскую, ограниченную теологию английских естествоиспытателей».

Далее идут рассуждения о том, что человек есть «цель творения», и о том, как этот принцип понимается в Библии (т. е. «иудеями»), рассуждения об отношении цели человеческой деятельности — и природы как таковой, о природе как средстве — но природе «самой по себе». То и другое метафизически противопоставляется. Речь все время идет о большой философской проблеме: целесообразная субъективная деятельность — объект — созерцание.

Ваша же редакция насчет «торгашества» рвет всю связь «Тезисов о Фейербахе» с этой проблемой и с рассуждениями Фейербаха по ее поводу.