Ф. М. Достоевский русская философия
жүктеу/скачать 8.77 Mb.
|
|
Кн. 3-5; Соловьев В. С. La Sophia. София // Соловьев В. С. Поли. собр. соч. и писем в 20 т. М., 2000. Т. 2. С. 7-161; Он же. Чтения о Богочеловечестве // Соловьев В. С. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2; Трубецкой Е. Н. Миросозерцание Вл. С. Соловьева. Т. 1-2. М., 1913; Он же. Смысл жизни // Трубецкой Е. Н. Смысл жизни. М., 1994; Трубецкой С. Н. О св. Софии, Премудрости Божией//Вопросы философии. 1995. №9. С. 120-168 ;Лу<Эряв-цевП. Идея св. Софии в русской литературе последних десятилетий // Христианская мысль. Киев, 1916. Кн. 9-10; 1917. Кн. 1, 3-4; Флоренский П. А. Столп и утверждение Истины. Письмо 10-е. София // Флоренский П. А. Соч. М., 1990. Т. 1; Он же. Служба Софии Премудрости Божией // Богословский вестник. 1912. Т. 1.С. 1-23; Флоровский Г. В. О почитании София, Премудрости Божией в Византии и на Руси // Он же. Догмат и история. М., 1998. С. 394-414; Энеева Н. Т. Спор о софиологии в русском зарубежье. 1920-1930 гг. М., 2001; Lialine С, Dom. Le debat sophioloque // Irenikon. 1936. Т. 13. P. 168-205; Я Serge Boulgakov. La Sagesse de Dieu. Lausanne, 1983; Cioran O. S. Vladimir Soloviev and the Knighthood of the divine Sophia. 2-е изд., 1977; Stremooukhoff D. Vladimir Soloviev et son oeuvre messianique. Lausanne, 1975; WenzlerL. Die Freiheit und das Dase nach Vladimir Soloviev. Freiburg, Munchen, 1978. А. П. Козырев СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ НЕМАРКСИСТСКАЯ. Идеи социализма в России получили значительное развитие в XIX-XX вв., однако в нек-рых своих проявлениях они восходят к средневековым представлениям о социальной справедливости и равенстве людей перед Богом (народные чаяния «правды» и «воли», о «блаженной земле», «без свары и боя», о скором пришествии «Царства Божия на земле» и т. п.). Уже в этот период распространение получили также ранние социальные утопии («Слово о рахманах и предивном их житии», сборники Ефросина и др.). Просвещение XV11I в. приносит новые социально-утопические представления на основе знакомства с зап. идеями. Рус. просветители, полемизируя со взглядами Ж.Ж. Руссо, выступали против апологетики «алмазного века», в к-ром люди «крайним невежеством укрощались» (А. П. Сумароков, Козельский и др.), отвергали дух мещанства и меркантилизма: «Без денег нет труда, которого он бы ни поднял, и нет подлости, которой он бы не сделал» (Фонвизин). Создаются литературные утопии («Кадм и Гармония» М. М. Хераскова, «Непостоянная фортуна» Эмина, «Описание в Севере златого века» Екатерины II, «Путешествие в землю Офирскую» Щербатова и др.), распространяются переводные утопические соч.: «Золотая книжечка» Т. Мора (1789), вызвавшая сочувственные отклики в печати, включая Карамзина, переводы трудов Руссо, Мабли, Морелли и др. просветителей и утопистов. Социально-утопические представления были подкреплены обличительной проповедью Радищева, деятельностью радикальных масонов и первыми попытками создания тайных об-в (напр., «Всенародоволь-ное к благоденствию составляемое общество» Ф. Крече-това). Особым пластом развития уравнительно-утопического сознания являются соч. вольнодумцев из крепостных крестьян и солдатской массы (Т. М. Бондарев, Н. И. Сабуров, А. Я. Куманов, Ф. И. Подшивалов и др.). Их проекты основаны на признании определяющего для благоденствия России земледельческого труда, требованиях освобождения крестьян от крепостной зависимости и свободного обсуждения потребностей производительного сословия. Контакты с зап., особенно фр., утопистами расширяют мировоззренческий горизонт рус. мысли. Так, декабрист Лунин встречался с К. А. Сен-Симоном в Париже (во время пребывания там рус. войск в 1814-1815 гг.). Их спор в одной из масонских лож наметил осн. расхождение в теории социализма: якобинско-насильственное осуществление социальных преобразований (Лунин) или постепенная эволюция в поисках «нового христианства» (Сен-Симон). Эти же различия отразили и программные документы декабристов («Русская правда» Пестеля и «Конституция» Н. М. Муравьева, расхождения между членами Северного и Южного об-в). Пестель в своей общей теории преобразований исходил не из одной веры в человечество, но также из убеждения, что «политика освещает прогресс», необходимы радикальные политические решения. «Русская правда» декларировала «сохранение бытия работника», преодоление расслоения об-ва на богатых и бедных, устранение «аристократии титулованной и денежной», подчинение собственности интересам труда («труд есть источник собственности»). Известное распространение в России получила тайная рукописно-реферативная литература с обзором идей и деятельности зап. утопистов («Секты сенсимонистов» А. В. Бердяева, «Секты социалистов» П. Д. Галицкого и др.). В Россию стремятся проникнуть «западные агитаторы» (сенсимонисты из парижских кружков, уравнители-коммунисты и др.), обычно вылавливаемые жандармами. Значительное влияние, благодаря, в частности, журнальной публицистике, приобретает православный утопизм в форме славянофильства. Киреевский, Хомяков, К. С. Аксаков, И. С. Аксаков, Самарин и др. видят в сельской общинное™ панацею от общественных зол, губящих зап. цивилизацию. Соборность рассматривается как реальное умонастроение народа, сплоченного православной верой. Идеи зап. социализма и коммунизма, полагали славянофилы, имеют лишь свое относительное достоинство и свой относительный смысл. Для России они анахроничны, ибо «мечты европейских революционеров имеют уже свое реальное осуществление в народной жизни». Вследствие этого надежды рус. радикалов на осуществление «западных прожектов» в России, по мнению славянофилов, полнейшая бессмыслица, игнорирующая к тому же тот факт, что народ «не сосуд, не масса, не материал» для спекулятивным образом изобретенных социальных экспериментов; он уже выработал необходимые ему формы жизни. Рус. народ, считали они, особенная этносоциальная целостность. Он лишен к.-л. политических притязаний, тем более ему чужд «дух народовластия». Это народ не политический (на зап. образец), а социальный (на рус.-общинный образец). Он привержен не «внешней правде» зап. рационализма, а «внутренней правде» учения Христа («Евангелие, - писал И. С. Аксаков, - может почитаться социалистической доктриной»). Иные основания были заложены в идеологии петрашевцев, обозначивших в рус. мысли переход к социалистическому утопизму («социалисты произошли от петрашевцев», - писал Достоевский). Буташевич-Петрашевский видел источник социалистической теории в материалистическом философском воззрении, использующем эмпирико-индуктивный метод «наблюдения действительности». Преимущественный интерес петрашевцев вызывали вопросы управления природой, изменения климата, регулирования рождаемости (отклик на теорию Т. Р. Мальтуса). Они разделяли нек-рые основополагающие идеи Ш. Фурье, в т. ч. о необходимости изменения способа производства как условия преодоления экономических кризисов и пауперизации рабочего класса («бедность порождается самим избытком»). Среди петрашевцев были сторонники как пропаганды социалистических идей (Петрашевский и др.), так и тактики заговора (Спешнее). Это расхождение осталось постоянным для всех обращавшихся к социалистической теории и практике кружков и течений, организаций и партий с социалистической программой. Из теоретиков-экономистов, сторонников социалистических идей в первой пол. XIX в. выделяются В. А. Милютин иМайков. Первый в своих работах «Пролетарии и пауперизм в Англии и во Франции», «Обзор различных мнений об отношениях производительности к развитию народонаселения» отмечал глубокий разлад между классами и сословиями как на Западе, так и в России, предупреждая против возможной пауперизации «рабочего сословия» в связи с развитием «господина Купона». Он отвергал славянофильскую идеализацию общины, предлагал ассоциативное пользование землей (земля - общественное достояние при широких правах пользования ею обработчиками) и допускал «производительный капитал» при условии соглашения между всеми производителями. Майков изучал К. Маркса, настаивал на неприменимости в рус. условиях ни «спекуляций немецкий науки», ни «ползучего эмпиризма» англ. прожектерства, ни «поверхностной эффективности французов», предлагая «гармонию аналитического воззрения с синтетическим». Равенство имущества и распределение общественного продукта по способностям к труду, по его мнению, само по себе не только ничего не решает, но и таит новые социальные бедствия. Он, как и Милютин, сторонник примирения интересов труда и капитала, гарантом и контролером к-рого выступит государство. Наблюдения над жизнью Запада, неуклонно увеличивающего свое экономическое могущество, вели его и Белинского как мыслителя социалистической ориентации к заключению, что «средний класс» (буржуазия) способен стимулировать рост народного благосостояния, но его судьбу окончательно «решит история». Признавая рост в стране «среднего сословия» и числа людей интеллигентных профессий (наряду с «отсутствием рабочего сословия», играющего столь заметную роль в Западной Европе), последний приходит к мысли, что «политика у нас в России не имеет смысла и ею могут заниматься только пустые головы. Люби ближнего, и тогда ты будешь необходимо полезен своему отечеству». Но тот же Белинский, склонный к крайностям, в нач. 40-х гг. высказал и др. мысль: социализм утвердится «не сладенькими и восторженными фразами идеальной и прекраснодушной Жиронды, а террористами - обоюдоострым мечом слова и дела Робеспьеров и Сен-Жюстов». Эта формула выразила убеждение не одного Белинского, но и его друга М. А. Бакунина. Герцен стремился к более взвешенным, без крайностей, решениям. Как и Огарев, он пришел к выводу, что социализм неизбежен, а потому подлинная философия истории необходимо социалистична. Тем не менее социалистические учения на Западе -не вся истина, их не следует абсолютизировать: они лишь провозвестники «будущей великой формулы». Для России еще более, чем хорошие теории, важна хорошая практика, «организующая океаниды» (массы). Для рус. социализма главное - реализация крестьянского права на землю. Осуществление его в жизни дает «действительное осуществление свободы». Поэтому осн. требованием «национализации социализма» на рус. почве должны быть «земля и воля», что предполагает опору на общинные отношения и их совершенствование. Призывы Герцена и Огарева со страниц «Колокола» были подкреплены практической организацией социалистического дела (первая «Земля и воля») и теоретико-публицистической пропагандой социалистических идей (Чернышевский, Добролюбов, Писарев. Шелгунов, Серно-Соловьевич и др.). Наиболее важен теоретический вклад в С. м. Чернышевского, сочетавшего философскую антропологию фейер-баховского типа («Антропологический принцип в философии»), политическую экономию трудящихся («Очерки критики политической экономии (по Миллю)») и идеи социализма («Капитал и труд», «Критика философских предубеждений против общинного владения» и др.). Он апеллировал к законам истории, в основе к-рых «магистральные условия быта» и «внутреннее стремление» масс к улучшению своего благосостояния. Благоденствие рус. народа, считал Чернышевский, может быть обеспечено как на путях социальной реформы, так и в «краткие периоды усиленной работы» в социальной революции - все зависит от конкретных обстоятельств. В случае социального переворота необходимо сохранить и развить, применительно к новым условиям, регулятивные возможности нового государства, стремясь к тому, чтобы «правление» перешло в руки самого низшего и многочисленного класса (земледельцы, поденщики, рабочие). В таком об-ве труд как «единственный производитель ценностей» перестанет быть товаром, каким он является в об-ве, разделенном на имущие и неимущие классы. Стоимость будет принадлежать «только вещам, производимым трудом». Направление производства и «характер производимых продуктов» также изменятся, поскольку будут удовлетворяться «разумные потребности» трудящихся. Организация труда будет содействовать кооперативному сотрудничеству, и потому община как «высшая форма отношения человека к земле» должна быть сохранена и усовершенствована. Победа новых форм материального быта, новых людей и новой морали - не единовременный, а длительный исторический акт («история очень длинная»), и потому Чернышевский порицал «опрометчивых энтузиастов» (О. Бланки и др.) за стремление к немедленному захвату власти. Идеи материализма и социализма, критику существующих общественных отношений развивал Добролюбов («Р. Оуэн и его попытки общественных реформ», «Когда же придет настоящий день?» и др.), а также круг деятелей журн. «Современник» и «Отечественные записки» (Антонович, Шелгунов, братья А. А.и Н. А. Серно-Соловьевичи, М. Л. Михайлов и др.). Своеобразны идеи Писарева, ратовавшего за научное ведение хозяйства и «хорошие фермы». Его нигилизм был формой протеста «мыслящего пролетариата» (интеллигенции) против консервативных общественных устоев («круши направо и налево, что прочно, то устоит, что гнило -рухнет»). Революционно-утопические умонастроения сосуществовали во 2-й пол. XIX - нач. XX в. с идеями христианского социализма. Их выразители - виднейшие представители художественной и религиозной интеллигенции России (христианско-экзистенциальный утопизм Достоевского, теократическая утопия В. С. Соловьева, христианский социализм Булгакова, «евангельский» социализм Толстого, «православная человечность» Несмелова и др.). Их объединяет представление о Христе как «центральном пункте мировой истории» (Соловьев). Наиболее широкой и содержательной полосой в истории рус. С. м. было народничество с его сложным составом идей, умонастроений и понятий (Бакунин, Лавров, Ткачев, А. И. Желябов, Михайловский и др.). Его теоретики были большей частью и идеологами-руководителями тайных кружков и организаций («Земля и воля» I, «Ад», «Земля и воля» II, «Народная воля» и др.). Средства реализации установок народнической С. м. были разнообразны -от «хождения в народ» до возбуждения «всеобщего бунта», «заговора» и «террора» в целях захвата государственной власти с последующей передачей ее народу через Учредительное собрание (Земский собор). Наиболее отчетливый демосоциалистический характер носила желябов-ская программа, принятая Исполнительным комитетом «Народной воли»: 1) постоянное народное представительство, имеющее полную власть во всех общегосударственных вопросах; 2) широкое областное самоуправление, обеспечение выборности всех должностей; 3) самостоятельность «мира» как экономической и административной единицы; 4) принадлежность земли народу; 5) система мер для передачи в руки рабочих всех фабрик и заводов; 6) полная свобода совести, слова, печати, сходок, ассоциаций и избирательной агитации; 7) всеобщее избирательное право; 8) замена постоянной армии территориальной. Теоретики анархического направления настаивали на более четком определении отношения социалистической партии к государству как необходимому общественному злу. Отсюда требование немедленной «отмены» государства сразу же после победоносной социальной революции (принцип федерализации). В качестве предполагаемой решающей меры экономической социализации и предотвращения концентрации богатств предполагалась отмена права наследования. Народники обсуждали возможные обстоятельства и формы общественной и духовной деятельности членов будущего об-ва в многочисленных теоретических рефератах и кружковых докладных записках типа: «Община», «Независимость», «Прогресс», «Личное счастье». Эти документы обнаруживают знакомство с теориями и учениями зап. радикальных мыслителей и социалистов сер. и 2-й пол. XIX в. - Б. Бауэра, Е. Дюринга, П. Ж. Прудона, М. Штирнера, К. Маркса и Ф. Энгельса (влияние двух последних нашло свое выражение в создании Рус. секции I Интернационала). Большая часть народников была убеждена в анахроничности самодержавия, в отсутствии у него прочной и широкой социальной почвы и в фатальной слабости его политической структуры. С этим связана идея «террористической революций» против общественных и государственных верхов (Морозов). В «Катехизисе революционера» Бакунина - Нечаева этика социалиста построена на отчуждении от семьи и близких, моральном ригоризме, преданности идее и партии и ненависти к врагам народа, допускающей любые приемы политической борьбы («цель оправдывает средства»). Становление капитализма, возникновение рабочего движения, деятельность I и II Интернационалов имели своим следствием возникновение первых марксистских кружков и социал-демократических организаций (кружки Д. Благоева и Н. Е. Федосеева, «Черный передел», петербургский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» под руководством Ленина). Маркс успел отозваться о «Черном переделе» (Плеханов, П. Б. Аксель-род и др.): «Нудное доктринерство», благодаря к-рому «должны одним махом перескочить в анархическо-ком-мунистическо-атеистический рай». Учение Маркса было воспринято на этом этапе развития С. м. как последнее, самое аргументированное слово социальной науки. Расхождения в его трактовке касались большей частью понимания возможностей его применения к рус. условиям. В кон. 80 - нач. 90-х гг. эти расхождения вылились в многолетнюю полемику между «легальными марксистами» (П. Б. Струве, Булгаков, Бердяев и др.), признавшими неизбежность «капитализации» рус. об-ва, и народническими теоретиками (Михайловский, В. В. (Воронцов), С. Н. Южаков), считавшими, что Россия способна избежать ужасов капитализма и вываривания мужика в «фабричном котле». Новый этап в развитии С. м. связан с Лениным и возникновением большевизма (1903 г.). См.. Плеханов, Ленин, Богданов, Бухарин, Сталин, Троцкий. Лит.: Пажитнов К. А. Развитие социалистических идей в России. Пп, 1924; Клибанов А. И. Социальные утопии в русских крестьянских движениях. М., 1966; Малинин В. А. История русского утовического социализма. М., 1977-1991. Кн. 1-2; Venturi F. Roots of Revolution. L., 1960; Malia M. Alexander Herzen and the Birth of Russian Socialism. Harvard u. p., 1961; Lampert E. Sons against Fathers. Oxford, 1965; Putnam G. F. Russian Alternatives to Marxism: Christian Socialism and Idealistic Liberalism in Twentieth-Century Russia. University of Tennessee Press, 1978. В. А. Малыш
социа югическая мысль идеи О. Конта. При неоднозначном отношении к позитивизму в московском кружке западников (Белинский, Герцен, Огарев, Боткин, Грановский) мн. из его членов испытали его влияние. Социологические воззрения Белинского в этот период содержат такие понятия, как цивилизация, прогресс, позитивный вывод (письма к Боткину). Огарев, слушавший лекции Конта, выступает за создание положительной философии, к-рая выводит из реальных фактов общий закон их существования. В целом критически оценивая позитивизм, Герцен тем не менее связывал появление социологии (знаний о законах мира, человека и истории) с теорией Конта. Интенсивно разрабатываются тесно связанные с контизмом социологические идеи в среде петрашевцев (Герцен называл их последователями Конта). Биологизированную картину об-ва создает Майков; он усматривает задачу единой общественной науки в обнаружении силы, ведущей об-во к порядку и прогрессу. Др. петрашевец, В. А. Милютин, детально обосновывает принципы эволюционного развития человечества, призывает «на поле фактов» создать «социальную науку». Дальнейшее формирование С. м. находит свое отражение в воззрениях революционных демократов 60-х гг. (Чернышевский, Добролюбов, Серно-Соловьевич, Антонович, Писарев). Согласно антропологизму Чернышевского, крупнейшего представителя этого направления, общественные законы производны от частной деятельности индивидов, носителей всех атрибутов социальности. Поскольку поведение человека определяется его неизменной эгоистической природой, необходимо реформировать общественные отношения (прежде всего в сфере собственности), к-рые побудят его, руководствуясь собственной выгодой, выполнять общественно полезные функции. По Чернышевскому, принцип антропологизма придает социальному учению статус науки, способной дать практическую программу действий. Большое значение в становлении С. м. приобретает деятельность Антоновича и особенно Писарева по популяризации достижений естествознания XIX в. и позитивистской социологии. Видя в теории Конта научный способ объяснения и построения «разумной социальной организации», Писарев предпринял самостоятельный социологический анализ человеческой истории и совр. ему об-ва. В 60-70-е гг. в России завершается становление позитивизма, на мн. годы ставшего осн. теоретико-познавательной платформой рус. социологии. Тем не менее и в этот период последняя отличается оригинальным синтезом идея, развитой критико-методологической функцией, интенсивным поиском своих путей в рамках новой общественной науки, что в итоге оказало заметное влияние на формирование зап. научных школ. Рус. социология «первого» позитивизма, для к-рой характерны вера в науку и социальный оптимизм, находит свое воплощение в соч. Кавелина, Троицкого, Вырубова, Грота, Де-Роберти. Объединявший первых ортодоксов позитивизма интерес к психологии рельефно проявляется во взглядах Троицкого (1 -го председателя Московского психологического общества с 1885 г.). Отмечая роль микросреды I поведении человека, он отдает предпочтение психологической модели механизма «индивидуальных шов», изучению действий отдельно взятого человека. Грот, проделав определенную эволюцию от позитивизма к религиозной метафизике, понимает «социальное событие» как результат взаимодействия «активной стороны сознания», отражающейся в поведении человека, с «некой высшей волей», придающей событию «скрытый смысл и неявное значение». В понимании одного из наиболее крупных социологов этой группы, Де-Роберти, социология предстает универсальной наукой, включающей историю науки и отдельных ее дисциплин (искусство, философия и т. д.), гносеологию, этику, эстетику, политику, юриспруденцию и т. д. Социальный организм рассматривается как система развивающегося духа, надорганичес-кое явление, состоящее из психофизических отношений (низшая стадия, дающая зачатки «животной общественности») и психологических взаимодействий (высшая стадия - социальная жизнь). Под влиянием достижений естествознания возникает одно из первых направлений в рус. социологии - натурализм (60-е гг.). В соч. Л. И. Мечникова получила развитие идея географического детерминизма, согласно к-рой закономерности исторического прогресса выводятся из взаимодействия об-ва и природы. Принцип географизма проникает и в рус. историографию (С. М. Соловьев, Ключевский), оригинально соединяющую социологию и историю. В геосоциологии Соловьева особое значение приобретает производственно-экономическая деятельность людей - фактор, опосредующий связь об-ва с природой, определяющий всю социальную структуру. Теория Ключевского усматривает в исторических законах продукт взаимодействия «трех основных исторических сил» - человеческой личности, об-ва и природы; географическая среда превращается в одну из исторических сил, создающих и направляющих об-во. Др. разновидность натурализма - органицизм складывается под воздействием развития биологических наук (А. И. Стронин, П. Ф. Лилиенфельд, Я. А. Новиков, П. Г. Виноградов, А. С. Трачевский). Стронин отстаивал метод аналогии в изучении об-ва. Поскольку закономерности функционирования человеческого организма и об-ва как более сложной формы природы однородны, отмечал он, социология сходна с физиологией. Натуралистический редукционизм (сведение социальных закономерностей к природным) еще более резко выражен во взглядах Лили-енфельда (был президентом Международного социологического ин-та), оказавшего воздействие на концепции зап. органицистов. По Лилиенфельду, все окружающее человека (почва, климат) и созданное людьми есть меж- кие, так и социальные организмы. Отсюда следует вывод - социальное взаимодействие происходит по законам соединения клеток в каждом отдельном организме. Рус. социология складывалась не только в процессе отделения ее от др. научных дисциплин и тесного взаимодействия с ними, но и под влиянием явно выраженного социального запроса (общественный кризис кон. 50 - нач. 60-х гт. XIX в.), что определило появление одной из главных ее функций - социальной критики и прогностики. Наиболее характерной в этом отношении является С. м. народничества. В ее рамках развивается социология анархизма (М. А. Бакунин, Кропоткин), сочетавшая в себе идею безвластия с индивидуалистическим и психобиологическим подходом: в нач. XX в. «классический период» рус. анархизма сменяется, с одной стороны, преобладанием идей террора и экспроприации, с другой - крайним индивидуализмом. В целом с позиции волюнтаризма рассматриваются проблемы об-ва, власти, прогресса в социологической концепции Ткачева, ставшей теоретической основой политической программы «Народной воли». Наиболее крупным в социологии народничества является субъективное направление (Лавров, Михайловский, С. Н. Южаков, с сер. 90-х гг. XIX в. - Чернов, М. Р. Гоц, Л. Э. Шишко), в русле к-рого об-во рассматривается с т. зр. нравственного идеала, как продукт реализации идеально-нравственных установок. Возникшее в кон. 60-х гг. и выдвинувшее в качестве главной проблемы свободу выбора идеала без учета реальных возможностей, субъективное направление переходит позднее к анализу государства как средства влияния на историю (70-е гг.), роли социальной психологии и экономического фактора в жизни об-ва (80-90-е гг.). В рамках народнической социологии возникает психологическое направление (Воронцов, Каблиц), предметом изучения к-рого становится индивидуальная и отчасти социальная психология. В пореформенный период все большее значение приобретает социологическое исследование права и государства (Чичерин, Градовский, В. И. Сергеевич, Шершеневич, С. А Муромцев, позднее -М. Н. Гернет, С. Гогель). Одним из основателей рус. социологии права стал Чичерин, включивший в свой курс государственной науки наряду с философией и политикой социологию в качестве дисциплины, непосредственно изучающей об-во (юридический союз). Центральной проблемой в социологической концепции Градовского является изменение взаимоотношений об-ва и государства в ходе исторического процесса. Сергеевич обобщающее свойство социологии усматривает в том, что она изучает об-во в связи с правом, политикой, нравственностью, религией, климатическими условиями. Шершеневич пытается соединить психосоциальные подходы с идеями социал-дарвинизма. По мнению теоретика социологического позитивизма Муромцева, поскольку правоведение анализирует социальную природу политико-правовых явлений, оно должно стать частью социологии. В последней трети XIX в. начинают успешно применяться социологические подходы в статистике (А. Н. Чупров, Ю. Э. Янсон), в политэкономии (Н. Кохановский, Н. Маслов). Стремление преодолеть крайности биологического и психологического подходов в рус. позитивистской социологии кон. XIX в. прослеживается в плюралистической теории Ковалевского. Свою задачу он видел в соединении положительных сторон существующих социологических течений, осуществлении взаимосвязи социологии с историей, этнографией, правоведением. Наибольшее внимание Ковалевский уделял многофакторной основе об-ва, закономерностям прогресса, происхождению социальных ин-тов (генетическая социология). Значительное развитие приобретает в этот период психологическое направление в рус. С. м. Элементы психологизма, встречающиеся во мн. направлениях рус. общественной мысли, сменяются концептуально оформленными учениями (Кареев, Коркунов, Петражицкий). Предметом социологии Кареев считал соотношение индивидуального сознания и коллективной психологии (определяющий фактор при формировании концепции исторического прогресса и моделировании структуры об-ва). Коркунов одним из первых анализировал психологические основы власти, свойства коллективной духовно-психической деятельности людей. Он полагал, что об-во есть психическое единение людей, где государство и право становятся выражением психологической связи между индивидами. Петражицкий, оказавший влияние на зап. социолого-пра-вовые доктрины, предпринял попытку создать эмоциональную психологию, научную теорию о закономерностях поведения людей. Эмоции (моральные и правовые) лежат, по его мнению, в основе индивидуальной и коллективной деятельности, определяют нормативную структуру «народной психики», эволюционирующую от примитивных к сложным социальным формам. Он выступил за создание политики права (эмоциональной социологии), сознательно ведущей человечество к общему благу. В 1-й пол. XX в. психолого-правовую традицию Петражицкого в социологии продолжили его ученики (А. Н. Круглевский, К. Н. Соколов, П. И. Люблинский, Гурвич, Н. С. Тимашев). Позитивистская методология, господствовавшая на протяжении 2-й пол. XIX в., на рубеже веков начинает испытывать глубокий кризис. Односторонний эволюционизм, детерминизм, биопсихический редукционизм, натуралистические и позитивистские модели об-ва оказываются не в состоянии охватить сложные процессы социальной действительности. Для неославянофильства был характерен отказ от идеи линейного прогрессивного развития об-ва. Понятие прогресса сменяется теорией «культурно-исторических типов», исторические культуры рассматриваются не как стадии общего развития, а в качестве самостоятельных духовных целостностей, подвергающихся циклическим изменениям (Данилевский). Формируется социологическая концепция «византизма», выводящая специфические, антиевропоцентристские законы рус. цивилизации (К. Н. Леонтьев). Стремление преодолеть ограниченность социологии классического позитивизма находит свое воплощение в воззрениях сторонников эмпириокритицизма Лесевича и Оболенского. Так, Оболенский, выступая против трех стадий Конта, считал основой всех процессов принцип единичного, к-рый означал «атомизацию социального целого, плюралистическое выражение его первоосновы». Наибольшую оппозицию позитивистская социология встречает со стороны неокантианства, к-рое начиная с 90-х гг. XIX в. становится одним из ведущих направлений в общественной мысли России. По мнению Лаппо-Данилевского, представителя академического неокантианства, социология как наука о духе имеет дело с особой психологической формой законосообразности, понимаемой как идеальная цель, определяющая эмпирические параметры об-ва. Развернутое обоснование неокантианского подхода в социологии представлено в учении Кистяковского, полагавшего, что телеологические элементы об-ва (нормы, ин-ты, культура), не подчиняющиеся законам причинности, есть высшее проявление и оформление социальной связи, «психологическое взаимодействие между индивидами». В этом смысле долженствование включает в себя необходимость, возвышается над ней. Поэтому социология, изучая «достоверное и необходимое в социальных явлениях», делает своим предметом должное. В нормативной концепции Новгородцева выдвигается тезис о том, что все осн. социологические понятия (групповая дифференциация, статика, динамика и т. п.) соотносятся не с исторической действительностью, а лишь с сознанием субъекта. Логика социальной науки есть не объективный закон, а система абстрактных типологий нашей мысли. С позиций неокантианской методологии создает психосоциологическую теорию Хвостов. С. м. находит свое развитие в русле рус. марксизма (Плеханов. Ленин, Бухарин), рассматривавшего об-во в контексте действия законов материалистической диалектики и исторического материализма. Ленин отмечал, что материалистическое понимание истории становится «синонимом общественной науки», впервые дает возможность создать научную социологию. Стремление внести неокантианские идеи в марксизм, устранив тем самым его политический радикализм, приводит к появлению социологии «легального марксизма» (П. Б. Струве, Булгаков, Бердяев, Туган-Барановский). В кон. XIX - нач. XX в. в рамках рус. религиозной философии складывается своеобразный синтез социологических и историософских воззрений - социософия (В. С. Соловьев, Бердяев, Булгаков, С. Н. и Е. Н. Трубецкие, Карсавин, Франк). В нач. XX в., особенно начиная с 20-х гг., разрабатываются неопозитивистские социологические концепции, преимущественно в виде сциентистских конструкций человеческого поведения. Отказавшись от мн. теоретико-познавательных принципов раннего позитивизма, новое направление берет на вооружение методы наблюдения, объективного количественного анализа, функционального объяснения. Представители рус. неопозитивистской социологии (А. С. Звоницкая, Тахтарев, Сорокин, Г. П. Зеленый, Гурвич, Н. С. Тимашев), испытав известное влияние амер. бихевиоризма (Д. Уотсон, Э. Росс, Э. Хейс, А. Смолл и др.), создали собственные самобытные теории. Согласно концепции Звоницкой, нельзя понять формирование личности в отрыве от социальной группы; наше «я» всегда есть «я» социальное, т. к., мысля себя, мы вольно или невольно мыслим других. Поэтому она отрицала абстрактное противопоставление «я» и об-ва; они неразделимы, их единство имеет психологическое основание. Социологическая теория Тахтарева активно использовала численные измерения. Фундаментальное учение об «интегральной» социологии, ставящей своей целью изучение социокультурных феноменов в их связи и многообразии, разработал Сорокин, оказав значительное влияние на совр. С. м. Большое значение приобрели его иссследования в области социокультурной динамики, социальной мобильности и стратификации. Сорокин - сторонник интуитивного метода постижения социальной действительности, рассматриваемой в качестве сверхиндивидуальной социокультурной реальности, несводимой к материальной культуре. Проблемам истории социологии, методологическим основам социологического знания, социологии морали, права посвящены труды Гурвича (осн. творческая деятельность проходила в эмиграции во Франции). Предметом социологии выступают у него «целостные социальные явления», подвижная иерархия «глубинных уровней» (от эколого-демографической основы до «коллективных умонастроений и психических актов»), а в качестве метода применяется «качественная и дискретная типология». Являясь сторонником «диалектического гиперэмпиризма», Гурвич обосновал необходимость соединения негативной диалектики (отрицание стабильности в познавательных системах и действительности) с эмпиризмом. В социологии Тимашева (эмигрант, с 1936 г. -в США) об-во понимается как результат взаимопроникновения различных социокультурных систем (право, психика, интеллект). Он выступал за создание «чистой» социологии, способной изучать саму социальную реальность, а не ее логические образцы (теоретико-культурные стереотипы). К кон. XIX в. в России происходит организационное становление социологии как науки и учебной дисциплины, к-рая эпизодически преподавалась в качестве необязательного спецкурса в Москве (ун-т, Политехнический ин-т), Харькове и Варшаве. В 1901 г. Ковалевский создает в Париже Русскую высшую школу общественных наук, где обязательным предметом была социология. В 1908 г. открывается частный Психоневрологический ин-т с первой социологической кафедрой (в разное время ее возглавляли Ковалевский, Де-Роберти, Сорокин, Тахтарев). В 1912 г. при Историческом об-ве Петербургского ун-та была открыта социологическая секция. Весной 1916 г. состоялось учреждение Русского социологического об-ва им. М. М. Ковалевского (более 70 членов). После падения самодержавия образуются новые кафедры в Петроградском и Ярославском ун-тах, вводятся ученые степени по социологии, публикуются первые учебники. Многие гуманитарные учебные заведения объявляют себя социологическими (напр., Социобиблиологический ин-т становится в 1919 г. Социологическим ин-том, где видные социологи читали свои курсы). В 1920 г. в Петроградском ун-те основывается первый в России ф-т общественных наук с социологическим отд. во главе с Сорокиным. В 20-30-е гг. формируется советская школа социологии, методологической основой к-рой становится теория марксизма-ленинизма. Социологические исследования этого периода, проводившиеся в тесной связи с др. науками, касаются условий труда и быта (А. И. Тодорский, Е. О. Кабо, Вл. Зайцев и др.), структуры свободного времени работающих (С. Г. Струмилин, Л. Е. Минц, Я. В. Видревич и др.), брака и семьи (С. Я. Вольфсон), проблем социальной психологии (Бехтерев, Выготский), социальной медицины (Н. А. Семашко. Б. Я. Смулевич и др.). Со 2-й пол. 30-х гг. в обстановке жесткого идеологического диктата в сфере общественных наук С. м. практически прекращает свое развитие. В 50-60-е тт. происходит оживление социологических исследований как в области проблем исторического материализма, так и в направлении интеграции с др. общественными науками. В 1958 г. создается Советская социологическая ассоциация, в 1968 г. - Ин-т конкретных социальных исследований АН СССР (с 1972 г. - Ин-т социологических исследований, с 1988 г. - Ин-т социологии), а также образуется ряд др. исследовательских центров. С 1974 г. издается журн. «Социологические исследования», с 1994 г. - «Социологический журнал». Советская социологическая наука разрабатывала проблемы научно-технического воздействия на об-во, труда, урбанизации, миграции населения, этнических взаимоотношений, общественного мнения, молодежи, образования; большое внимание уделялось методологии социологических исследований. Л и т.: Бухарин Н. И. Теория исторического материализма: Популярный учебник по истории социологии. М., 1921; Эн-геяь Е. А. Очерки материалистической социологии. М.; Пг., 1923; Чагин Б. А. Очерк истории социологической мысли в СССР. Л., 1971; Зорькин В. Д. Позитивистская теория права в России. М., 1978; Социологическая мысль в России: Очерки истории немарксистской социологии последней трети XIX - начала XX века. Л., 1978; Шкуринов П. С. Позитивизм в России XIX века. М, 1980; Советская социология. Т. 1-2. М., 1982.;КазмерМ. Э. Социологическое направление в русской дореволюционной правовой мысли. Рига, 1983; Кареев Н. И. Основы русской социологии // Социологические исследования. 1985. № 3; Он же. Марксистская социология // Мир России. 1993. № 1; Из истории буржуазной социологической мысли в дореволюционной Россия. М., 1986; Кукушкина Е. И. Русская социология XIX - начала XX века. М., 1993; Медушевский А. Н. История русской социологии. М., 1993; Российская социология. Спб., 1993; Sorokin P. Russian sociology in the twentieth century. N. Y., 1927. Hecker J. F. Russian sociology. N. Y., 1969; Vucinich A. Social Thought in Tsarist Russia. The Quest for a Jeneral Science of Society. 1861-1917. Chicago, 1976. жүктеу/скачать 8.77 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|