Ф. М. Достоевский русская философия



бет53/161
Дата07.07.2016
өлшемі8.77 Mb.
#184312
1   ...   49   50   51   52   53   54   55   56   ...   161

Л и т.: Платонов С. Ф. Н. М. Карамзин... Спб., 1912; Лотман Ю. М. Эволюция мировоззрения Карамзина (1789-1803) // Учен. зап. Тартуского университета. 1957. Вып. 51; История философии в СССР. М., 1968. Т. 2. С. 154-157.

В. А. Малинин


КАРЕЕВ Николай Иванович (24.11 (6.12). 1850, Москва-18.02.1931, Ленинград) - историк, социолог, гимназичес­кий товарищ и биограф В. С. Соловьева. К. сочетал в себе способности конкретного историка и теоретика. В этих областях его соч. включают античную, средневековую, новую и новейшую истории. Его магистерскую диссер­тацию «Крестьяне и крестьянский вопрос во Франции в последней четверти XVIII в. «(1879) К. Маркс назвал пре­восходной. «История Западной Европы в новое время» в 7 т. (1892-1917), по мнению акад. В. П. Бузескула, для сво­его времени - труд беспрецедентный по обширности и всесторонности освещения. Весом его вклад в пробле­матику исторической теории. Здесь на первое место надо поставить «Основные вопросы философии истории» (В 3 т., 1883-1890, 3-й т. был издан как дополнение под названием «Сущность исторического процесса и роль личности в истории») и сб. ст. против марксизма «Старые и новые этюды об экономическом материализме» (1896). Его перу принадлежит также множество статей, связанных с оценкой совр. ему направлений в философии истории и социологии, Как теоретик истории К. - сторонник «пер­вого позитивизма» (О. Конт, Г. Спенсер, Дж. С. Милль, Э. Литтре), той его ветви, к-рая в России была связана с народнической субъективной социологией. К. придержи­вается идеи о сложной структуре исторического знания. Философия истории подразделяется, по К., на две части: теоретическую и конкретно-историческую и представляет собой философское рассмотрение конкретного хода все­общей истории. Далее идет общая теория истории, к-рая, в свою очередь, подразделяется на социальную гносео­логию (теорию исторического знания, или историку) и социологию, традиционно состоящую из социальной ста­тики и социальной динамики. Последняя включает соци­альную морфологию, имеющую дело с результатами дви­жения, и теорию исторического процесса (или историологию), т. е. учение о самом механизме развития об-ва. Если Конт растворял конкретную историю в социологии, то для К. они взаимозависимые, но особые науки. Как и нек-рые др. позитивисты, К. отрицал «Систему позитив­ной политики» Конта, считавшего исторический процесс закономерным. К. отрицает его закон трех стадий в раз­витии об-ва как целого, полагая, что он относится только к сфере мышления. К. не согласен с отождествлением Контом всякой абстракции с закономерностью. Конт не различает эволюцию и прогресс, не видит их разную при­роду, у К. же прогресс связан с субъективной этической оценкой, а эволюция - объективный процесс. Конт не разделяет теорию и метод, К. на таком разделении настаи­вает. Критические оценки совр. социальных теорий у К. связаны с идеей их преодоления как односторонних. Он выступает за их синтез, стремится к соединению прагма­тической и социально-культурной теорий, философии истории и социологии, психологических и экономичес­ких концепций. Его целью было также преодоление кон­цепций, отрицающих закономерности исторического про­цесса и, наоборот, все сводящих только к ним, и равным образом отказ от теорий, переоценивающих роль исто­рических героев и тех, к-рые решающую роль отводят массам. К. принадлежал к первому поколению позитиви­стов в российской академической среде, к-рое было под­готовлено социологической публицистикой (Писарев, Михайловский, Лавров и др.). Он пережил все этапы становления социологии в России, принимая активное участие в этом процессе, и был его историографом. До сих пор остается неопубликованной его большая работа «Основы русской социологии».

С о ч.: Историко-философские и социологические этюды М., 1895; Введение в изучение социологии. М., 1897; Собр. соч. Спб., 1912-1913. Т. 1: История с философской точки зре­ния; Т. 2: Философия истории в русской литературе; Т. 3: Сущ­ность исторического процесса и роль личности в истории; Ис­торика (Теория исторического знания). Спб., 1913 (2-е изд. Пг, 1916); Общие основы социологии. Пг., 1919; Основы русской социологии. Спб., 1996.

Л и т.: Бузескул В. П. Всеобщая история и ее представители в России в XIX и начале XX в. Ч. 1-2. Л., 1929-1931;Могильтц-кий Б. Г. Политические и методологические идеи в русской ме­диевистике. Томск, 1960; Мягков Г. П. Русская историческая школа. Методологические и идейно-политические позиции. Ка­зань, 1988; Золотарев В. П. Историческая концепция Н. И. Ка-реева. Л., 1988; Сафронов Б. Г. Н. И. Кареев о структуре исто­рического знания. М., 1994.

Б. Г. Сафронов



КАРЖАВИН Федор Васильевич (20.01.1745, Петербург-28.03.1812) - философ, политик, теоретик архитектуры, филолог. Закончив Сорбонну (во время учебы он встре­чался с Д. Дидро и Вольтером), К. в 1765 г. вместе с В. И. Баженовым возвращается в Россию, а в 1769 г. по указу Екатерины II был принят «архитектуры помощником» В. И. Баженова в экспедицию Кремлевского строения. В 1773 г. К. вновь уезжает учиться в Амстердам и Париж, участвует в войне за независимость Северной Америки (1775-1783), выполняя поручения Т. Джефферсона и Дж. Вашингтона. После 12-летнего пребывания в Америке воз­вращается в Россию, где издает множество произв., в к-рых как на своих «величайших» предшественников в фи­лософии и науке ссылается на Демокрита и Ф. Бэкона, Б. Франклина и фр. энциклопедистов, Ломоносова и Ради­щева. В своих «Словарях» он излагает «целую сокращен­ную науку», дает определения таким понятиям, как «философия», «физика», «энциклопедия», «политика», «история», «право народное» и др. «Материя», по его мнению, есть «вещественность», «вообще всякое веще­ство», «законы движения составляют всю систему Нату­ры» (природы). В кн. К. «Французские, Российские и Не­мецкие разговоры» (она выходила 22 изд. с 1784 по 1840 г, на 3 языках) подчеркивается изменчивость материально­го мира: «Из какой материи состоит земноводной шар? Земноводной шар есть величайший ком, состоящий из земли, каменьев, песку, минералов, руд и вод. Не претер­пел ли он от его сотворения каких-нибудь перемен? Зем­новодной шар претерпел весьма достопамятные переме­ны. Сии перемены производимы частично естеством, частию людьми». Идея универсальной изменчивости мира выражена им в надписи на кн. мистика Э. Сведенборга, где он определяет свет как некую химическую ре­торту, в к-рой «из разных начал делается переварка, по­средством которая, переходя из состояния в состояние, оные начала освобождаются от всех грубейших частей, очищаются... для вечного происхождения мира нашего, или других, подобных ему, когда сей мир падший в обвет­шалость, преобразуем будет в другой иновидной». Обра­щаясь к социальной истории, К. обосновывает идею на­родовластия, дает социально-экономическую характери­стику «трех классов»: помещиков, к-рые живут «за получа­емые от крестьян своих выгоды», «содержателей заводов, фабрик» и «драгоценного класса граждан» - «черни». «Народ, - пишет он, - подобен сей воде, а Государь подо­бен сему судну», им потопляемому. Он критикует недо­статки устанавливаемого классом с «посредственным именем» демократического режима («новоизбранные начальники, каковы будут?» - «Готовы заниматься». -«Делами?» - «Нет, рублями»; «К обещаниям великие люди; к исполнению не те...»). К. участвовал в первых пуб­ликациях в России кн. «Картина всевозможно лучшего правления, или Утопия» Т. Мора (1789 и 1790) и написа­нии рус. утопии «Город Морж». Он автор ряда архитек­турных теоретических трактатов, первый в России пере­водчик, комментатор и издатель труда «Десять книг об архитектуре» основоположника теории зодчества Витрувия, сторонник того, чтобы искусство зодчества, рисун­ка, музыки, театра «нераздельно» служило для «народ­ной забавы и пользы». По своим просветительским взгля­дам К. - определенное связующее звено между Радище­вым и знавшими его труды декабристами.

Соч.: Французские, российские и немецкие разговоры. М.; Спб.; Лейпциг, 1784-1840. Сказание содержащимся в Письмах Персидских материям // Монтескье Ш. Письма Персидские. Спб., 1792.

Л и т.: Рабинович В. И. Вслед Радищеву... Ф. В. Каржавин и его окружение. М., 1986; Маслин М. А.. Рабинович В. И. О преемственности в развитии идей русского просвещения XVIII в.: М. В. Ломоносов и Ф. В. Каржавин // Вестник Московского ун-та. Сер. 7. Философия. 1986. № 6.

В. И. Рабинович


КАРИНСКИЙ Михаил Иванович (4( 16). 11.1840, Москва -20.07(2.08). 1917, Петроград) - логик и философ. Учился в духовном училище, затем - в духовной семинарии. Окон­чил Московскую духовную академию (1862). С 1869 г. доц. кафедры метафизики Петербургской духовной академии. Преподавал философию и в др. учебных заведениях. В 1871-1872 гг. был за границей, слушал лекции Р. Г. Лотце по логике. В 1880 г. защитил диссертацию «Классифика­ция выводов». Отправной для исследования логических форм считал проблему соотношения мысли и реальности. Утверждая, что «существующим мы называем все то, что, будучи само по себе независимо от данного в нас образа его, от нашего представления о нем, только отражается в этом представлении» (Логика. Спб., 1884-1885. С. 1), К. выступил с критикой априоризма и субъективизма в тео­рии познания. В. логических исследованиях К. значитель­ное место занимает проблема классификации выводов. Он подверг сомнению устоявшуюся классификацию выводов, основанную на противопоставлении силлогизма и индукции, принятую систематизацию силлогистичес­ких выводов, отмечал искусственность идущего от Арис­тотеля деления на фигуры в зависимости от положения среднего термина в посылках. В то же время К. выявлял слабые места в критике силлогистики Ф. Бэконом и Дж. С. Миллем. Разрабатывая собственную классификацию вы­водов, К. выделяет два осн. их типа: 1) выводы, основан­ные на «сличении субъектов», и 2) выводы, основанные на «сличении предикатов». Он исследует разновидности выводов в рамках каждого из этих типов, предлагая при этом оригинальные взгляды на индуктивные выводы, вы­воды по аналогии, разделительные силлогизмы и др. К. является также автором оригинальных работ по истории философии, прежде всего античной.

Соч.: Критический обзор последнего периода германской философии. Спб., 1873; К вопросу о позитивизме. [М.], 1875; Явление и действительность // Православное обозрение. 1878. Т. 1; Аполлоний Тианский // Журнал Министерства народного просвещения. 1876. Ч. 188, ноябрь; Классификация выводов. Спб., 1880; Логика. Спб., 1885 (опубликовано в журн. Вопро­сы философии, 1947. № 2); Об истинах самоочевидных. Спб., 1893. Вып. 1; По поводу полемики проф. Введенского против моей книги «Об истинах самоочевидных» // Журнал Министер­ства народного просвещения. 1896. Ч. 303, январь. Отд. 2: По поводу статьи проф. А. И. Введенского «О Канте действитель­ном и воображаемом» // Вопросы философии и психологии. 1895. № 26-28.

Лит.: Радлов Э. Л. Ученая деятельность проф. М. И. Карий­ского. Спб., 1895. Вып. 1-2; Миртов Д. В. М. И. Каринский и его философские воззрения // Мысль и слово. М., 1917-1921. Т. 2; Кондаков Н. И. Выдающиеся произведения русской логи­ческой науки XIX в. // Избр. труды русских логиков XIX в. М., 1956.

И. Ю. Алексеева


КАРПОВ Василий Николаевич (2(13).04.1798, с. Хрено­вое Бобровского у. Воронежской губ. - 3(15). 12. 867, Пе­тербург) - философ, представитель киевской школы фи­лософского теизма, переводчик соч. Платона. Окончил Киевскую духовную академию, в течение ряда лет зани­мал в ней должность бакалавра фр. языка и философских наук. В 1833 г. получил приглашение в Санкт-Петербургс­кую духовную академию, где через нек-рое время занял кафедру философии. Помимо лекций по философии и истории философии К. читал курсы по логике, психоло­гии и истории новейшей философии после Канта. Глав­ным делом жизни К. считал перевод соч. Платона, к-рый был подготовлен для издания в 6 т. Каждый диалог был предваряем небольшим введением, комментаторской основой были исследования Ф. Аста, Ф. Шлейермахера и Г. Штальбаума. В «Введении в философию» К. предпри­нял попытку построить систему т. наз. философского син­тетизма, в к-ром знание и бытие, идеальное и реальное рассматривались в коренном и нераздельном их суще­ствовании, а не выводились одно из др. Основанием фи­лософии, по К., является сознание как факт внутреннего опыта, непосредственно известный, сам по себе ясный и всеобщий. Сознание, понимаемое конкретно, как нечто реальное, существующее, есть единственное начало все­го, что человек мыслит, чувствует, желает и к чему стре­мится. Т. обр., по мнению К., в духе платонизма можно избежать односторонности, когда берется к.-л. философ­ское начало (иногда чувство, иногда ум) и ему подчиняют др. Особой областью метафизических исследований признается человек и окружающий его мир в той мере, в какой он отражается в человеке, а т. к. отражения в челове­ческом сознании бывают правильные и неправильные, то возникает потребность в критерии, к-рым могут быть только присущие человеческой природе нормы. Отсюда возрастает роль психологии, к-рая должна лежать в осно­вании всей энциклопедии философских наук, имея своим источником внутренний опыт, свободный от предвзятых мнений. Вместе с тем совершенно чистое опытное ис­следование невозможно, считал К., поэтому при психо­логических исследованиях необходимо руководствовать­ся богооткровенным учением о человеческой природе. Психологизм К. связан с логицизмом онтологического характера (Систематическое изложение логики. Спб., 1856). Большое влияние на К. оказало философское учение Ско­вороды о трех мирах и двух натурах. Мир понимался им трояко: как чувственный, метафизический и абсолютный (абсолютное бытие). Соответственно и человек может трояким образом входить в мир: через внешние ощуще­ния, связывающие его с чувственной реальностью; че­рез «идеи», обусловливающие связь с метафизической («мыслимой», по терминологии К.) сферой бытия; через духовное созерцание, связывающее его с Божеством. Лишь при наличии этой троякой гармонии в душе чело­века «все сложится в одну беспредельную космораму, сольется в один аккорд, в одну священную песнь Всевыш­нему» (Введение в философию. Спб., 1840. С. 133). Т. обр., в основании системы философского синтетизма К. лежал «закон гармонического бытия вселенной». Очень пока­зательно также совпадение мыслей К. и Сковороды о не­обходимости построения рус. философии, к-рая, как пра­вило, всегда находилась в зависимости от условий народ­но-общественной жизни (православия и «единодержа­вия»). Общей задачей рус. философии признается определение места, значения и отношений человека в мире, поскольку человек, сам в себе всегда и везде одина­ковый, в развитии охарактеризован К. как тип истинно рус. жизни. Отсюда высшая задача философии - прояснение человеку его обязанностей по отношению к религии и отечеству. В своей академической среде К. всегда считал­ся идеально настроенным «христианским философом».

Соч.: Философский рационализм новейшего времени // Христианское чтение. 1859. № 11; 1860. № 3-6,12; Системати­ческая форма философского рационализма, или Наукоучение Фихте//Радуга. 1865.№ 1; 1866. №2; О самопознании //Стран­ник. 1860. № 1; О бессмертии души против натурализма // Там же. 1861. № 5; Взгляд на движение философии в мире христиан­ском и на причины различных ее направлений // Журнал Мини­стерства народного просвещения. 1856. №11; Душа и действу­ющие в природе силы // Христианское чтение. 1867. № 11; Мысли из уроков философии нравственного мира// Странник. 1868. №3.

Л и т.: Чистович И. А. Санкт-Петербургская духовная ака­демия за последние 30 лет (1858-1888). Спб., 1889; Колубовс-кий Я. Н. Материалы для истории философии в России // Воп­росы философии и психологии. 1890. Кн. 4; Памяти русского философа В. Н. Карпова: Сб. статей. Спб., 189%;Зеньковский В. В. История русской философии. Л., 1991. Т. 1, ч. 2. С. 112-115; Шпет Г. Г. Очерк развития русской философии // Соч. М., 1989. С. П5-1$3; Абрамов А. И. Кант в русской духовно-акаде­мической философии // Кант и философия в России. М., 1994; FritzscheA. Philosophieren als Christ. Zur russischen «geistlichen Philosophie» am Beispiel V. Karpov. Miinchen, 1987.

А. И. Абрамов


КАРПОВ Федор Иванович (2-я пол. XV в. - до 1545) -дипломат, писатель, публицист. Происходил из старинно­го рода князей Фоминских, получил звание окольничего и оружничего. Как дипломат занимался вост. политикой Московской Руси. О высокой образованности К. свиде­тельствует его переписка с митрополитом Даниилом, стар­цем Филофеем. Максим Грек называл его «премудрым» и «пречестнейшим», князь Курбский - «разумным му­жем». Активное участие К. принимал в богословской по­лемике Николая Булева и Максима Грека. Послания пос­леднего свидетельствуют о высоком интересе К. к про­блемам астрологии, философии и богословия, особенно к проблеме филиокве. В Послании К. на «епистолию» митрополита Даниила имеются многочисленные ссылки на соч. Гомера, Овидия, на «Этику к Никомаху» и «Поли­тику» Аристотеля.

Л и т.: Памятники литературы Древней Руси. Кон. XV-1-я пол. XVI в. М., 19S4; Ржига В. Ф. Боярин-западник XVI в. (Ф. И. Карпов) // Ученые записки Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук Института истории. М., 1929. Т. 4;КимееваЕ. Н. «Послание митрополиту Даниилу» Федора Карпова // Труды Отдела древнерусской литературы. М.; Л., 1953. Т. 9; Зимин А. А. Федор Карпов, русский гуманист XVI в. // Прометей. М., 1968. Сб. 5;



А. И. Абрамов
КАРСАВИН Лев Платонович (1(13). 12.1882, Петербург -20.07.1952, Абезь, Коми АССР) - философ и историк-ме­диевист, один из идеологов евразийства. В 1901-1906 гт. учился на историко-филологическом ф-те Петербургско­го ун-та, в 1910-1912 гт. работал в библиотеках и архивах Франции и Италии, затем защитил магистерскую (1913) и докторскую (1916) диссертации «Очерки религиозной жизни в Италии в XII-XIII веках» (опубл. в 1912) и «Осно­вы средневековой религиозности в XII—XIII веках, пре­имущественно в Италии» (опубл. в 1915). Свидетельством перемещения интересов К. в сферу гл. обр. философско-богословскую явился выход уже после революции кн. «Католичество», 1918; «Saligia, или Весьма крат­кое и душеполезное размышление о Боге, мире, чело­веке», 1919; «Восток, Запад и русская идея», «Noctes Petropolitanae», 1922; ст. «О свободе», «О добре и зле», «Глубины сатанинские», «София земная и горняя», «До­стоевский и католичество». Вел интенсивную издательс­кую и преподавательскую деятельность (с 1918 г. - проф. Петроградского ун-та), участвовал в работе Петроградс­кого философского об-ва и Вольной философской ассо­циации (Вольф ил а). В 1922 г. выслан за границу в составе большой группы творческой интеллигенции. В Берлине в 1923 г. выходят кн.: «Диалоги», «Джиордано Бруно» и «Философия истории», а в 1925 г. - «О началах (Опыт христианской метафизики)». С 1926 г. К. живет в Париже, участвует в работе «Евразийского семинара», со­трудничает в Евразийском книгоиздательстве и газ. «Ев­разия». Здесь были изданы его работы «Святые отцы и учители. Раскрытие православия в их теориях» (1926) и «Церковь, личность и государство» (1927). Стремясь быть ближе к родине, К. в 1928 г. принял приглашение Каунас­ского ун-та занять кафедру всеобщей истории, продол­жая вместе с тем философское творчество (кн. «Реп archon. Ideen zur christlisichen Metaphysik», 1928; «О лич­ности», 1929; «Поэма о смерти», 1931). Его педагогичес­кая и творческая деятельность прервалась в Вильнюсе в 1949 г., когда он был арестован и отправлен в лагерь Абезь (Коми АССР), где и умер в лагерной больнице. Философ­ское мировоззрение К. развивалось в русле метафизики всеединства. При этом категорию всеединства под влия­нием прежде всего святоотеческой литературы (Григо­рий Нисский, Максим Исповедник и др.) он дополнил по­нятием триединства, представляющим сотворенное бы­тие как отражение божественной троичности (Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Дух Святой) и вместе с тем как диалекти­ческий процесс, включающий этапы «первоединства», «саморазъединения» и «самовоссоединения». Подобный подход сказался и на философии истории, и на учении о личности - центральном в его философском творчестве. Весь мир в представлении К. - это всеединая симфони­ческая личность или иерархическое единство симфо­нических личностей различимого порядка. В челове­ческом сообществе каждая симфоническая социальная личность (семья, социальная группа, народ, культура) есть «стяженное», несовершенное выражение высшей божественной личности. Это несовершенство пре­одолевается через единение с Божественной реальностью как носителем единства. В движении к совершенству -смысл и назначение личности, а это предполагает осозна­ние ею себя в качестве свободного осуществления выс­шей личности. Вместе с тем у каждой социальной лично­сти есть осн. функция (задание) по отношению к высшей личности, от ее полноты зависит полнота жизни личнос­ти. Высшей степени бытия могут достичь лишь соци­альные личности, обладающие обширными функциями. Таковыми, по К., являются прежде всего семья и народ, в отличие от сословий и классов как функционально ограниченных образований. Каждая личность, будучи «индивидуацией», или аспектом, человечества не вечна и нуждается в «усовершении», однако она обладает и аб­солютной ценностью как момент самораскрытия чело­вечества, а через него и всего мира. В выявлении осн. начал человеческого бытия и его отношения к абсолют­ному бытию К. усматривал задачу философии истории. История, считал он, имеет своим содержанием «развитие человечества как всеединого, всепространственного и всевременного субъекта» (Философия истории. С. 85). Отсюда смысл исторического исследования - в раскры­тии внутренней целостности единства социальной жиз-I ни. При этом взаимоотношения между отдельными лю­дьми, социальными группами, историческими процес­сами есть результат не прямого воздействия одних из них на другие, а проявления высшей личности, к-рая в раз­личные моменты актуализируется по-разному. В социально-политической области К. - сторонник органичес­кой теории в духе идей Э. Бёрка, Ж. де Местра и др. ев­ропейских консерваторов XVIII - нач. XIX в. Он критику­ет идеологию индивидуализма и порожденный ею взгляд

на об-во как на механический агрегат «атомизированных» индивидов, исключающий признание абсолютного и надэмпирического характера идеи власти, к чему склонялся К. По существу, эта критика была направлена в адрес бур­жуазного либерализма, а в его лице и всей зап. полити­ческой культуры. Хотя принцип приоритета коллективис­тского начала К. и стремился соединить с признанием самоценности человеческой личности, однако последнее не могло получить своего развития в рамках антиперсоналистского по своему существу учения о симфоничес­кой личности. Исходя из этого учения, К. видел задачу рус. народа и рус. культуры в том, чтобы «проявить», принять «актуализированные» Западом возможности христианства и восполнить их началами, содержащимися в православии. К. верил в большие возможности рус. на­рода, подтвержденные уже имеющимися исторически­ми достижениями России: ее государственностью, духов­ной культурой, наукой, искусством. Он утверждал, что творческий и народный характер имела и рус. револю­ция, с к-рой он связывал перспективы исторического раз­вития нации.

С о ч.: Религиозно-философские сочинения. М., 1992. Т. 1; Соч. М., 1993; Философия истории. Спб., 1993; Малые соч. Спб., 1994; О началах. Спб., 1994.

Лит.: Зеньковский В. В. История русской философии. Л., 1991. Т. 2, ч. 2. С. 147-157; Лососий К 0. История русской философии. Гл. 18; Ванеев А. А. Два года в Абези: В память о Л. П. Карсавине. Брюссель, 1990.



В. П. Кошарный
КАРТАШЕВ Антон Владимирович (11(23).07.1875, пос. Кыштым Екатерининского у. Пермской губ. (ныне Челя­бинская обл.) - 10.09.1960, Париж) - государственный де­ятель, историк, богослов и философ. Род. и вырос на Ура­ле в семье горнозаводчика. В 1894 г. окончил Пермскую духовную семинарию, а в 1899 г. - Петербургскую духов­ную академию, где был оставлен для подготовки к проф. званию и в 1900-1905 гг. являлся доцентом кафедры исто­рии церкви. В Петербурге сблизился с лидерами т. наз. религиозно-философского ренессанса Мережковским, Булгаковым, Франком, Эрном, Свенцщким, участвовал в заседаниях Религиозно-философских собраний. В ре­зультате расхождений с ректором, епископом Сергием (Страгородским, впоследствии патриархом), оставил Ду­ховную академию, стал преподавателем Высших женских курсов (1906-1919), был избран председателем Религиоз­но-философского об-ва. После Февральской революции К. назначен помощником обер-прокурора Синода В. Н. Львова, а в июле 1917 г. занял этот пост сам, получив, т. обр., возможность для реализации своих идей о переуст­ройстве рус. церкви и ее взаимоотношений с государ­ством. Первым шагом нового обер-прокурора явилась реорганизация самого ведомства, олицетворявшего эпо­ху парализованности церкви, превращенной в государ­ственный орган. Главным достижением К. уже как мини­стра исповеданий Временного правительства стало про­ведение церковного собора 1917-1918 гг. После Октября 1917 г. К. подвергся арестам ив 1919 г. уехал из России в Париж, где принимал активное участие в общественной жизни эмиграции, а с 1925 г. являлся проф. Свято-Серги­евского Богословского ин-та. В своих воззрениях К. свое­образно сочетал консерватизм и либерализм. Централь­ной философемой для К. служит православный догмат о богочеловечестве. Принятый вероопределением IV Все­ленского собора в Халкидоне (451 г.) как ответ на ереси монофизитства, согласно к-рому человеческое во Хрис­те поглощено божественным, и несторианства, разделяв­шего природу Христа, этот догмат установил православ­ное учение о «неслиянном, неизменном, нераздельном и непреложном» единстве двух природ в личности Богоче­ловека. Проецируя богословскую коллизию V в. на всю историю христианства, К. призывал к постоянному прак­тическому переживанию халкидонского догмата как «со­четания божеского и человеческого начал... не только в мистагогии личного христианского подвига, но и подвига общественного и культурно-творческого, всемирно-ис­торического, общечеловеческого, т. е. воистину вселенс­кого» (Церковь. История. Россия: Статьи и выступления. М., 1996. С. 110). По К., роковая ошибка старых религиоз­но-метафизических систем состояла в том, что они опе­рировали прежде всего проблемами Бога и человека, иг­норируя проблемы об-ва и космоса. В результате соци­альная мысль Нового времени узурпировала сферу об­щественного идеала, а наука - сферу мировоззрения, вытеснив церковь на периферию, вопреки ее призванию освящать и религиозно осмыслять все явления природно-исторической жизни. Церковь должна воссоединить­ся с творческими силами истории, ибо историчность -неотъемлемый элемент христианства, восходящий к биб­лейскому пониманию Священной истории. В соответствии с халкидонским догматом, церкви присущи 2 начала: ста­тическое («плирома»), представляющее непреложную данность хранимого в предании залога веры, и динами­ческое («кенома»), выражающееся в необходимости рас­крытия, осуществления многообразных жизненных воп­лощений первого. Исходя из этого, К. отстаивает концеп­цию догматического развития, понимая ее в духе неопатристического синтеза; признавая богословское наследие отцов церкви «живой оболочкой абсолютных истин хрис­тианского откровения», он призывает видеть в нем эта­лон, в соответствии с к-рым надо «переводить на язык новой европейской и славянской мысли все содержание христианства и трактовать его в свойственных нам фор­мах новейшей проблематики» (Там же. С. 40,41). Именно так К. интерпретирует византийский идеал теократичес­кой «симфонии» - учение о согласовании духовной и светской властей в единстве общей цели. Как отвечающая халкидонскому догмату, социальная доктрина церкви, «симфония» сохраняет актуальность в качестве универ­сального императива, следование к-рому - не в реставра­ции старых церковно-государственных форм, а в творчес­ком поиске адекватных времени решений. Оптимистичес­ки оценивая достижения прогресса, К. считает, что совр. правовое государство, характеризующееся высоким развитием общественной жизни, предоставляет церкви самое главное - свободу, позволяя ей выступать в каче­стве реального социального фактора и тем самым непос­редственно осуществлять идеал «симфонии». Порицая клерикализм, К. выступает за формирование христианс­кой общественности, к-рая возместит в церкви недоста­ток «пророческого» духа, вытесненного засильем инерт­ного «священнического» элемента. Последним объясня­ется и разделение церквей, в истории к-рых относитель­ное возобладало над абсолютным; взамен тупикового пути уний предлагается конфедеративная модель христи­анского воссоединения на почве выявления «незримого единства церкви». В философии истории К. опирается на теорию культурно-исторических типов, считая наро­ды устойчивыми и неразложимыми типами с индивиду­альной судьбой, зависящей от верности национальному призванию. По его мнению, качественное самоопределе­ние России нашло выражение в идеале «Святой Руси», в задаче построения империи «рах sancto-russica» как на­следницы великого Рима в мировой культуре; соответ­ственно судьба России рассматривается как сложный процесс осуществления этого идеала. В реформах Петра I и европеизации рус. культуры К. усматривает не отказ от дела «Святой Руси», а своеобразный диалектический антитезис, результатом к-рого явился «синтез абсолют­ной правды православия и гуманистического достояния античной и западной культуры, Святой Руси и петровом Великой России» (Воссоздание Святой Руси. Париж, 1956. С. 45-46). К. ставил перед будущей Россией задачу твор­ческого воссоздания «Святой Руси» «в арматуре новей­шей общественности и государственности».

С о ч.: Путь единения // Россия и Латинство. Берлин, 1923; На путях к Вселенскому Собору. Париж, 1932; «Святая Русь» в путях России. (Курс к познанию России). Париж, 1939; Рево­люция и Собор 1917-1918 гг. // Богословская мысль. Париж. 1942; Ветхозаветная библейская критика. Париж, 1947; Идео­логический и церковный путь Франка // Сб. памяти С. Л. Фран­ка. Мюнхен, 1954; Очерки по истории Русской церкви. Париж. 1959. Т. 1-2; М., 1991; Вселенские соборы. Мадрид, 1963; М. 1994.



Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   49   50   51   52   53   54   55   56   ...   161




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет