Ф. М. Достоевский русская философия
жүктеу/скачать 8.77 Mb.
|
|
Лит.: Академик Петр Николаевич Федосеев. М., 1978,1988. В. И. Кураев ФЕДОТОВ Георгий Петрович (1(13).10.1886, Саратов-1.09.1951, г. Бэкон, Нью-Джерси, США) - философ, историк, публицист. Учился в Технологическом ин-те в Петербурге (из к-рого за участие в с.-д. движении был исключен и выслан за границу); вернувшись в 1908 г. на родину, продолжил образование на историческом отд. Петербургского ун-та. В 1914-1918 гг. - приват-доцент Петербургского, в 1920-1922 гг. - проф. Саратовского ун-тов. В 1925 г. эмигрировал и возобновил преподавательскую деятельность: 1926—1940 гт. - проф. Православного Богословского ин-та в Париже; 1943-1951 гг.-вПравославной духовной семинарии в Нью-Йорке. С 1931 по 1939 г. Ф. совместно с И. И. Бунаковым-Фондаминским и Степуном издавал журн. «Новый град», пропагандировавший идеи христианского социализма. Сколько-нибудь завершенной и оригинальной философской системы Ф. не создал. Преобладающий жанр его творчества - исследования по истории средневековой культуры, преимущественно рус, и философская публицистика (статьи, эссе, очерки), однако присущие им глубина и отточенность мысли, широта и оригинальность теоретических обобщений, информационная насыщенность, яркая литературная форма сделали их заметным явлением в истории отечественной философской, культурологической и общественно-политической мысли 1-й пол. XX в. В исторических соч. Ф. «Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам» (1935), «Святой Филипп, митрополит Московский» (1928), «Святые Древней Руси» (1931), «Русская религиозная мысль» (в 2 т., 1946, на англ. языке), «Сокровищница русской духовности» (1948, на англ. языке) работа историка-аналитика сочетается с историософскими отступлениями и обобщениями, опирается на ясно очерченный философско-мировоззренческий фундамент оригинального христианского мышления. В них Ф. нарисовал широкую картину становления и развития рус. духовной, в т. ч. философской, мысли, выступил против сведения национально-специфического к религиозному, смешения «византийского» и «православного» начал в духовной культуре России. Большая часть философской, религиозной и исторической публицистики Ф. собрана (уже после его смерти) в кн. «Новый град» (1952), «Христианин в революции» (1957), «Лицо России» (1967), «Россия, Европа и мы» (1973), «Тяжба о России» (1982), «Защита России» (1988). Осн. темы философской публицистики Ф.-размышления о смысле и перспективах истории, назначении и судьбах культуры и цивилизации, религии и церкви, раздумья об историческом прошлом России, бедах и успехах настоящего, социальных и духовных судьбах ее будущего, религиозно-нравственных основах политики, защите ценностей демократии. Ф. стремился по-новому осмыслить вопрос о соотношении исторических судеб и особенностей развития России и Европы (с учетом сложной диалектики и оплодотворяющего взаимовлияния отечественной и европейской культур), о месте и роли интеллигенции в духовном кризисе и будущем духовном возрождении России, в созидательных возможностях к-рой он не сомневался и в самые мрачные времена «сталинократии» (термин Ф.). Главное условие духовного и национального возрождения России Ф. видел в утверждении в ней политической свободы и в освоении ее духовного, культурного наследия. На одно из первых мест он ставил необходимость пробуждения национального самосознания народа, к-рое должны стимулировать и государство, и церковь. Ведущая тема всего творчества Ф. - философия культуры. Он стремился преодолеть крайности как антропоцентристского, так и теоцентристского истолкования культуры. Ф. пытался показать, что эсхатологическая традиция христианства, утверждающая невозможность в рамках земного бытия достижения совершенства и полного воплощения идеала, вполне совместима с признанием непреходящей значимости культурного и социального творчества («Эсхатология и культура», 1938). В философии истории Ф. отвергал все формы исторического детерминизма - рационалистически-идеалистического, материалистического и религиозного. Он исходил из традиционного христианского понимания истории как трагической мистерии, единственным и главным героем к-рой является человек - свободный, но не оставленный Богом и искушаемый злом. История, полагал он, не может быть сведена к череде пусть даже и безусловно эпохальных событий. Тем более не способны исчерпать смысл происходящего с человеком в его тысячелетнем социальном и культурном опыте любые обоснования «логики» исторического развития. В истории есть «внутренняя, тихая жизнь» (В. С. Соловьев), складывающаяся из усилий мн. поколений и отдельных личностей, и именно она составляет главное содержание исторического процесса («Трагедия интеллигенции», 1926; «Правда побежденных», 1933; «Православие и историческая критика», 1937). Соч.: Поли. собр. соч.: В 4т. Париж, 1967-1988. Собр. соч.: В 12 т. М., 1996-1998. Т. 1-2; Абеляр. Пг„ 1924; Св. Филипп, митрополит Московский. Париж, 1928; Святые Древней Руси: X-XVII столетие. Париж, 1931; М., 1990; Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам. Париж, 1935 (М., 1991); Социальное значение христианства. Париж, 1933; Письма о русской культуре // Русская идея. М, 1992; Судьба и грехи России: Избр. статьи по философии русской истории и культуры: В 2 т. Спб., 1991-1992; The Russian Religious Mind: Kievan Christianity. The Tenth to the Thirteenth Centuries. Cambridge, Mass., 1946; A Treasury of Russian Spirituality. N. Y., 1948; The Russian Religious Mind. Vol. 2: The Middle Ages: The Thirteenth, to the Fifteenth Centuries. Cambridge, Mass., 1966. Лит.: Бойков В. Ф. Судьба и грехи России (философско-исто-рическая публицистика Г. П. Федотова) // Федотов Г. П. Судьба и грехи России. Спб., 1991-1992. Т. 1-2;ГалахтинМ. Г.Федотов Г. П. // Новая философская энциклопедия. М., 2001. Т. 4. В. И. Кураев ФЕЙЕРБАХ В РОССИИ. Учение Ф. стало известным в России в кон. 30 - нач. 40-х гг. XIX в., вначале в рамках левого гегельянства. Однако его «Сущность христианства» (1841) произвела большее впечатление на рус, чем произв. таких левых гегельянцев, как Б. Бауэр, Д. Штраус, М. Штирнер и др. Мыслящие люди «сороковых годов» увидели в философской антропологии более цельное и последовательное развитие концепции человека по сравнению с учениями К. А. Гельвеция и И. Канта, а также рус. философской традицией (Радищев, Галич и др.). Запрещенные к изданию в России соч. Ф. были известны по нем. оригиналам, а также по изложениям М. А. Бакунина, Герцена, Р. Гайма и др. Фейербахианство к 40-50-м гг. стало теоретической модой. В письме к А. Руге (январь 1843) Бакунин признавал, что считает мыслителя «безусловно единственно живым среди философов». Аналогичным было отношение к Ф. Белинского и Герцена. Последний уже в 1842 г. в ст. «По поводу одной драмы», опубликованной в журн. «Отечественные записки», берет в качестве эпиграфа вольный перевод цитаты из «Сущности христианства» Ф.: «Сердце жертвует род лицу, разум - лицо роду. Человек без сердца не имеет своего очага; семейная жизнь зиждется на сердце; разум - res publica (общественное дело) человека» (ср.: ФейербахЛ. Избр. филос. произв. М., 1955. Т. 2. С. 66). «Сущность христианства» была одной из наиболее популярных философских книг среди петрашевцев. Ханыков познакомил с этим трудом молодого Чернышевского, отмечавшего впоследствии особое значение для своего и своих друзей философского развития соч. Ф. «Мысли о смерти и бессмертии» (1830). В его дневнике появляется запись об утрате веры в личного Бога под влиянием Ф. В «Антропологическом принципе в философии» имя Ф. не упоминается из-за цензурных ограничений, однако посредством эзоповского языка Чернышевский давал понять, что философию Ф. он относит к последнему слову науки, разделяемому им самим. Чернышевский называл нем. философа «единственным мыслителем нашего столетия, у которого были совершенно верные, по-моему, понятия о вещах» (Чернышевский Н. Г. Избр. филос. соч. М., 1951. Т. 3. С. 713). В своем философском завещании, «Предисловии к третьему изданию «Эстетических отношений искусства к действительности» (1888), он заметил также, что его магистерская диссертация - «попытка применить идеи Фейербаха к разрешению основных вопросов эстетики». Народническая интеллигенция 70-80-х гг. проявляла живой интерес к естественно-научной и философской антропологии. Лавров уже в ранней статье «Что такое антропология» (1860) настаивал на том, что антропологизм предлагает действительно истинное объяснение «философии природы, философии духа, философии истории, философии личности и философии искусства». Здесь фейербаховский антропологизм явно противопоставлен гегелевскому идеализму. Лавров утверждал, что только на почве философской антропологии возможно построение теоретической философии как «цельной системы» (Философия и социология. М., 1965. Т. ЕС. 643). Значение Ф. в истории мысли, по его мнению, «немаловажно», ибо оно подготовлено всей историей европейской науки. Однако его учение -лишь «момент чужой истории», для к-рой у нас не было и нет достаточных условий. Лавров защищал Ф. от поверхностной в своей основе критики Фихте-младшего, к-рый «запутался в вопросе о душе». Он порицал и популярного в народнических кругах Е. Дюринга, ограничившего мысль Ф. областью философии религии, признавая в то же время, что именно в «Сущности христианства» раскрыты «нравственные требования человека, как источник всякого религиозного творчества». В целом же, по Лаврову, философская антропология - школа действительности, где «каждое существо должно быть схвачено в его особенности, т.е. в той особенности, которая составляет его природу». Мыслители религиозно-философской ориентации (А. С. Хомяков, Киреевский, Достоевский, Булгаков, Бердяев и пр.) также не избежали влияния фейербаховской антропологии. Они разрабатывали ее темы, видя в ней, по сути, своеобразный вариант религии человекобожия (В. С. Соловьев, Булгаков, Несмелое). Соловьев, выделяя в ряду мыслителей XIX в. «остроумного и талантливого Фейербаха», возражал против его афористических упрощений, вроде того, что «человек есть то, что он ест». Отмечая внутреннюю логическую связь между материализмом Фейербаха и философией Гегеля (см.: Соловьев В. С. С о ч.: В 2 т. М., 1988. Т. 2. С. 40-41), Соловьев выделял мысль Ф. о необходимости противопоставить безбрежному гегелевскому панлогизму реалистическое понимание человека (предмет познания - не бесплотный, неизвестно откуда взявшийся «субъект-объект», а человек, «отдельное лицо как мыслящее»). Не без влияния фейербаховской антропологии Соловьев рассматривал материализм как необходимое звено наряду с наукой и религией. Булгаков, посвятивший Ф. свое эссе «Религия человекобожия у Л. Фейербаха», напротив видел в философской антропологии некую «религиозную основу» философии. Он отмечал понимание Ф. религии как связи человека с Богом и его трактовку человека, переживающего эту связь. Обвиняя Ф. в «демократическом человекобожии», Булгаков писал, что человек, по Ф., «творил богов по собственному своему богоносному образу (хотя это и не значит, что он их сочинил)», тем самым показав «раздвоение человека с самим собой, отношение к себе как к другому, второму, не одному, не единственному, связанному, соединенному, соотносящемуся» и т. п. Бердяев не только признавал влияние «Сущности христианства» на свое миросозерцание, но и использовал отдельные идеи Ф. при построении своей версии религиозной экзистенциально-персоналистической философии. Оригинальным образом трактовал философскую антропологию Ф. Несмелое, к-рый в своем 2-томном труде «Наука о человеке» предпринял попытку использовать фейербахианство для подкрепления и реконструкции православия как «истины христианства». То соглашаясь с Ф., то полемизируя с ним, Несмелое призывал православную церковь сменить систему координат, обратившись к реальному человеку и приняв во внимание «догадки» автора «Сущности христианства». Философская антропология Ф. -предмет дискуссий в кругах «легальных марксистов» и социал-демократических теоретиков в нач. XX в. Острота полемики объяснялась убеждением «легальных марксистов» в том, что марксизм не имеет собственной философской основы, каковую следует позаимствовать или у Канта, или у Ф. Пропаганда идей Ф., в основном с т. зр. выяснения места его антропологического материализма в истории философии и отношения к диалектическому материализму, многим обязана Плеханову. Определяющим в его понимании и интерпретации фейербахианства была работа над переводом брошюры Ф. Энгельса «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» и «Тезисов о Фейербахе» К. Маркса (опубликованы впервые на рус. языке в Женеве в 1892 г.). Мысли самого Плеханова наиболее ясно выражены в работах «Бернштейн и материализм», «От идеализма к материализму», «Очерки по истории материализма» и др. трудах. Подчеркивая специфический характер диалектического материализма, Плеханов нередко то сближает философскую антропологию Ф. со спинозизмом («материалистическая философия Фейербаха была, как и философия Дидро, лишь родом спинозизма»), то утверждает, будто «Фейербах не знал, что он в XIX столетии был настоящим реставратором материализма XVIII века» (Плеханов Г. В. Соч. М., 1925. Т. 11. С. 19). Отмечая заслуги Ф. в обосновании и разъяснении ценности философского материализма (он восхищается определением Ф.: «Истинное отношение мышления к бытию есть следующее: бытие - субъект, мышление - предикат»), Плеханов утверждал, что в антропологии открыты истинные пути объяснения «религии, этики и общественной жизни», присовокупляя при этом, что нем. мыслитель ощущал неясную, но довольно сильную потребность в материалистическом понимании истории. В этике Ф., по Плеханову, преодолев кажущуюся безусловность категорического императива И. Канта, развил теорию безусловной, так сказать, толерантности: терпимости к заблуждениям и ошибкам др. и требовательности к себе. В полемике с Богдановым и Бер-маном Плеханов решительно возражал против сближения взглядов Ф. со взглядами И. Дицгена и тем более Э. Маха. Ленин конспектировал «Лекции о сущности религии» Ф. (1909), а в «Материализме и эмпириокритицизме» посвящает ему главу «Л. Фейербах и И. Дицген о вещи в себе», подчеркивая значение взглядов Ф. для критики идеализма («великий материалист», «странная, чудовищная терминология, но совершенно ясная философская линия», «прыжок к практике»). Он отмечал фейербаховскую критику «новейшего позитивизма» (Ф. защищает «объективную причинность», «объективный сенсуализм, т. е. материализм» и т. п.). В «Философских тетрадях» он отмечал узость антропологического принципа Ф. и Чернышевского. В послеоктябрьские годы открылась возможность широкого знакомства с идеями Ф. для читателей, интересующихся философией благодаря переводам соч. Ф. на рус. язык. Однако в критике в кон. 20 - нач. 30-х гг. «школы» Деборина (ученика Плеханова) за интерпретацию диалектического материализма как механического конгломерата из диалектики Гегеля и антропологического материализма Ф., уже содержалась и негативная идеологическая оценка взглядов Ф. В 60-70-х гг. были переизданы или вновь опубликованы важнейшие соч. Ф. (см.: Избр. филос. произв.: В 2 т. М., 1955,1965; История философии: В 3 т. М., 1967,1974; и др.). Л и т.: Чернышевский Н. Г. Антропологический принципе философии // Избр. филос. соч. М., 1951. Т. 3; Он же. Эстетические отношения искусства к действительности. Предисловие к третьему изданию // Там же. М., 1950. Т. \ \Лавров П. Л. Что такое антропология // Лавров П. Л. Философия и социолога. М., 1965. Т. 1; Он же. Людвиг Фейербах. Исторический этюд// Там же; Несмелое В. И. Наука о человеке. Казань, 1898-1907. Т. 1-2; Малинин В. А. История русского утопического социализма. М., 1977. Кн. 1. С. 103-200. В. А. Малинин
С о ч.: Памятники древнерусской церковно-учительской литературы. Спб., 1894. Вып. 1. Л и т.: Еремин И. П. Литературное наследие Феодосия Печерского // Труды Отдела древнерусской литературы. М.; Л., 1947. Т. 5. Е. Н. Бутузкина ФЕОФАН ПРОКОПОВИЧ (8(18)06.1681, Киев -8( 19).09.1736, Петербург) - политический и церковный деятель, богослов. Философские взгляды Ф. П. складывались под влиянием таких ценностей европейской культуры, как рационализм, просветительство и секуляризация, к-рые были восприняты им во время учебы в Киево-Могилянской коллегии, а также в иезуитских школах Львова, Кракова и в римском католическом коллегиуме св. Афанасия. Об этом свидетельствует прочитанный им первый курс лекций по философии в Киево-Могилянской коллегии в 1707-1709 гг. Принципиальными положениями курса являются, во-первых, утверждение материи и формы в качестве равнозначных оснований природных тел, во-вторых, признание концептуального (в понятиях), а не реального разделения сущности и существования. Эти идеи были направлены против абсолютизации томистами формы (восходящей к Платону и Аристотелю) и их утверждений о совпадении сущности и существования лишь в Боге, но не в его творениях. В более позднем (богословском) творчестве Ф. П. прослеживается влияние идей Б. Спинозы, Ф. Бэкона. Р. Декарта и Г. В. Лейбница. Ему принадлежит первая в России попытка создания систематического богословия. Им была выдвинута идея т. наз. «научного» богословия, в рамках к-рой богословская апологетика приобретает научно-философский план, а философские идеи становятся явлением историко-богословского ряда. Исходным положением богословской системы Ф. П. является утверждение о единстве Бога и мира, к-рое раскрывается как единство их творческих сил. Интерпретируя божественную энергию, он отдает предпочтение упорядоченности и рациональности перед свободой, созидающей мир. Бог, по его мнению, свободен лишь в том плане, что не имеет никакого внешнего принуждения. Однако его действия совершаются в соответствии с присущей ему внутренней необходимостью. Что же касается источников активности мира, то они имеют двойственный характер: как результат проявления в мире Бога и следствие саморазвития природы. Т. обр., традиционно находящаяся вне всяческих законов творческая энергия, к-рая в богословии сохранялась за Божеством, в системе Ф. П. присуща и природе. Признание разумного и целесообразного устройства мира в качестве главного признака присутствия в нем Божества неизбежно приводит Ф. П. к важному гносеологическому выводу о том, что примирение человека со всеобщим порядком возможно только через разум. Даже в богословствовании, где разум должен быть подчинен вере, вполне оправдан научный поиск религиозных истин. Ф. П. принял идею Лейбница о том, что хотя истины откровения и выше истин разума, но они не против него. Вытеснив в сер. XVIII в. лат. схоластику из московских и киевских школ, догматическая система Ф. П. до 20-х гг. XIX в. оставалась практически единственной основой богословствования в рус. духовных школах. «Делом всей жизни» для Ф. П. стало участие в петровских реформах. В 1721 г. по поручению Петра I он разработал Духовный регламент - законодательный акт, ликвидировавший соборное управление церковью, заменив его синодальным управлением. В результате был установлен полный контроль государства над церковью, что вытекало из секулярных тенденций, заложенных в богословии Ф. П., и соответствовало абсолютистскому идеалу, утверждавшемуся в России. В своей теоретической части Регламент воспроизвел идеи «естественного права» (прежде всего нем. философа С. Пуфендорфа), к-рые устанавливали новые взаимоотношения церкви и государства. Место церкви в государственной системе определялось как средство воспитания и просвещения подданных. В соч. «Правда воли монаршей» (1722) Ф. П. утверждал божественное происхождение самого принципа власти. Однако Бог наделяет правителя властью не непосредственно, а через направляемую им волю народа. Т. обр., основой власти наряду с божественной волей является согласие монарха и народа. Богословско-философский синтез, осуществленный Ф. П. в догматической системе, а также его политическая деятельность знаменовали новую эпоху в истории рус. общественной мысли - эпоху освобождения от непосредственного подчинения церкви. С о ч.: Соч. М.; Л., 1961; Фшософсью твори: В 3 т. Кюв, 1979-1981. Л и т.: Чистович И. А. Феофан Прокопович и его время. Спб., 1868; Самарин Ю. Ф. Стефан Яворский и Феофан Прокопович // Соч. М., 1880. Т. 5; Гурвич Г. Д. «Правда воли монаршей» Феофана Прокоповича и ее западноевропейские источники. Юрьев, 1915; Морозов П. О. Феофан Прокопович как писатель. Спб., 1880; Петров 77. А. Философские взгляды Прокоповича, Татищева и Кантемира. Иркутск, 1957; Ничик В. М. Феофан Прокопович. М., 1977; VenturiF. Feofan Prokopovic. Cagliari (Sardinia), 1953. В. В. Аржанухин ФЕОФИЛАКТ (Горский) (ум. 12(23).09.1788) - православный церковный деятель, епископ Коломенский, философ. Учился в Славяно-греко-латинской академии, где с 1768 г. был префектом, а в 1769-1774 гг. - ректором. В 1773 г. Ф. издал на лат. и рус. языках в виде дискуссионных тезисов христианские догматы православной веры. Собирал материал для издания в 1784 г. «Догматико-нравоучительного богословия» (на лат. языке). Однако гл. труд Ф. - «Гармония и толкование на все Священное Писание» - до сих пор остается в рукописи. По мнению Тареева, Ф. - один из основателей собственно отечественной традиции религиозно-философской мысли. Наряду с Платоном (Левшиным) он стал выразителем метода анагогии, требующего синергического (см. Синергизм) одухотворения «внешности красящегося слога», или буквы, что позднее дало повод нек-рым авторам упрекнуть Ф. в компилятивности. Напротив, для Ф. характерно подчеркивание «сокровенности» своей мысли или духовного опыта. Его творчество явилось наглядной иллюстрацией вывода Зеньковского о «конкретном онтологизме» как одной из осн. особенностей рус. философствования. Лит.: Евгений (Болховитинов). Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина. 3-е изд. М., 1995; Смирнов С. К. История Московской Славяно-греко-латинской академии. М, 1855; Филарет (Гумилевский). Обзор русской духовной литературы. Чернигов, 1863. Кн. 2; Бронзов А. А. Нравственное богословие в России в течение XIX столетия. Спб., 1901. П. В. Калитин
жүктеу/скачать 8.77 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|